Читать книгу: «А может по-соседски?», страница 16
И как он так хорошо меня понимал?
Я кивнула, а затем прошептала:
– Нужно.
– Хорошо.
На этот раз кивнул Терренс.
Отошел на расстояние ― будто так было безопаснее ― а затем забрал со стола свою бутылку и направился к лестнице. Я хлопнула глазами, ничего подобного не ожидая.
– Куда ты?
– Даю тебе время.
Вот так вот просто. Он собирался уйти, чтобы дать мне время.
Но сколько? Час? Два? Неделю? Месяц?
Я хотела спросить, но для этого мне пришлось бы крикнуть. Вспомнив, что на часах было почти десять, оставила эту затею. Как и затею побежать за Терренсом следом.
Меня тянуло к нему. И отрицать это было бессмысленно. Даже глупо. Поэтому я не отрицала. Но и думать не могла. Хардинг дал мне время, но оно не было мне нужно.
Да, я сказала ему иначе ― и, кажется, я солгала.
Осознав это, спрыгнула со стула и на ватных ногах направилась к лестнице, по пути отключая голову. Здравый смысл пытался кричать, что я поступаю легкомысленно, но я не слушала. Хватит рассудительности. Хватит здравого смысла.
Пора делать то, что я хочу. А не то, что правильно.
Прошла по коридору и остановилась. Затем подняла руку и осторожно ― чтобы никого не разбудить ― постучала. Вначале хотела ворваться без стука ― как никак это был мой дом, так что формально, стучаться я была не обязана ― но сердце так ухало, что моей смелости хватило только на это.
Секунды так долго тянулись, что показались мне бесконечными. Я нервно смяла пальцы на руках, прикусила губу, а затем услышала в комнате шаги.
Сделала вдох, когда дверь открылась и на пороге появился Терренс.
Обнаженный по пояс, он удивленно покосился на меня. Я же ― пыталась не коситься на его грудь, но оказалось, что это выше моих сил.
– Саманта?
Он явно не ожидал меня увидеть. Точно не так скоро.
– Нам нужно поговорить, ― выдохнула я, а затем, потупив взгляд, прошла внутрь
Услышала, как Хардинг прикрыл дверь, но не повернулась. Осталась стоять к нему спиной ― так было проще, и бежать без оглядки хотелось не так сильно.
– Что-то случилось?
Да, Терренс явно не ожидал увидеть меня на пороге своей комнаты всего десять минут спустя. А ещё он явно не ждал, что разговор пойдет о нас.
О нас. Насколько странно это звучало?
– Саманта?
Я ощутила его руки на своих плечах и, вздрогнув, задрала голову. Спрятаться не получилось, и оставалось лишь надеяться, что мой сосед не умел читать по глазам.
– Что случилось? ― Вновь спросил он. ― Почему ты дрожишь?
Я дрожала? Боже, и правда, я дрожала.
Шла к нему, полная решимости, а как только увидела ― превратилась в маленькую робкую (нет, даже трусливую ― очень трусливую) девчонку, которой в принципе никогда не была. Так откуда эта девчонка тогда взялась?
– Нет, так не пойдет, ― качнул головой Терренс, а затем подвел меня к кровати и, надавив на плечи, заставил сесть. Сдернул с кресла плед и укрыл меня, словно ребенка. А я продолжала молча ловить каждое его движение. ― Воды хочешь? ― Я мотнула головой. Терренс опустился на корточки рядом и выдохнул. ― Я оставил тебя на десять минут. Десять минут, Саманта. Что, ради Бога, успело произойти?
Я поняла, что молчать дальше будет на грани слабоумия, поэтому выдохнула:
– Ничего. Просто немного замерзла.
Было видно, что он не очень-то во всю эту чушь поверил. Но, нужно было отдать ему должное, пытать не стал.
– О чем ты хотела поговорить?
В том-то и дело, что хотела… но, кажется, уже не хочу.
– Саманта, ― окликнул он, по всей видимости, замечая, как я кошусь на дверь.
– Я хочу попробовать, ― решилась я, вспоминая, что я вообще-то довольно храбрая девочка. Да и не в любви же я признаюсь, в конце-то концов. И первый шаг уже был за Терренсом. Мой ― лишь второй.
– Попробовать?
– Да. Попробовать. ― И добавила увереннее. ― Нас.
– Нас? ― Переспросил Терренс. ― То есть… нас ― в смысле вместе? Ты хочешь попробовать нас вместе? Не просто секс, а что-то большее?
– Ты ведь именно это предлагал утром? Когда сказал, что я нравлюсь тебе.
– Да, ― признался он, ― я предлагал это. И предлагал снова десять минут назад, а ты сказала, что тебе нужно время.
– Возможно, оно мне больше не нужно.
Не знаю, как вообще осмелилась выдать нечто подобное, учитывая мои прошлые неудачи в отношениях. Время было мне не нужно, потому что я и не думала вовсе. А должна была. Причем усердно. Но, видимо, сексуальная тяга к этому мужчине выиграла в неравном бою с мозгами.
– Ты уверена? ― Осторожно спросил Терренс. ― Потому что я не хочу на тебя давить. Если ты ещё не готова, просто скажи…
Подалась вперед и заткнула Хардинга поцелуем.
Мне итак нелегко это далось, а он вздумал меня отговаривать, идиот.
Правда ― что было нам обоим на руку ― попыток он больше не предпринимал.
Мы оба ощутили, как тело прошибло электричество. Знакомое, необходимое, говорящее намного ярче слов. Язык Терренса настойчиво пробрался внутрь, и я застонала, понимая, что он вновь прорвал мою оборону.
Хардинг привстал, а затем резко пододвинул меня на постели в самый её центр. Я судорожно выдохнула, ощущая, что начинаю пылать. Боялась лишь одного ― сгореть.
Боялась ― и сильно ― но всё-таки отдалась нахлынувшим чувствам. Одежда полетела на пол, сомнения отправились следом. Мне было хорошо рядом с ним. Так хорошо, что я определенно не собиралась себе в этом отказывать.
И не отказывала.
Губы Терренса ласкали меня, руки ― мучили, я стонала, сминая пальцами покрывало и в нетерпении кусала губы. А ещё ― наслаждалась. Каждой секундой.
– Сделай одолжение, Саманта, просто не думай, ― прошептал Терренс и, когда я хотела было сказать, что думать в принципе не в состоянии, язык Терренса сделал то, от чего я каждый раз и довольно надолго теряла рассудок. Я застонала и выгнулась, а ответить так и не смогла. Потеряла нить разговора и себя соответственно.
– Просто расслабься, ― вновь попросил он, скользнув пальцами по податливым бедрам, целуя их внутреннюю сторону, ― и я обещаю, что ты кончишь так восхитительно, как ещё никогда в жизни не кончала.
Так и случилось. Терренс целовал меня, ласкал и истязал, разбирал меня на атомы, а затем склеивал вновь. Он давил на самые чувствительные точки и зоны, вынуждал кричать и подчиняться, забывать, кто я и кем являюсь рядом с ним.
А затем вознес меня на самый пик блаженства и, как и обещал ― я кончила так восхитительно, как ещё никогда в жизни не кончала.
Глава 20
Я услышала легкую вибрацию и неосознанно бросила взгляд на лежащий на прикроватной тумбе телефон. Его экранчик загорелся, оповещая о новом сообщении. Жуть как хотелось посмотреть, но я пересилила себя и отвернулась. Это был телефон Терренса и, хотя он был в душе, и не узнал бы, что я посмотрела, это всё равно было не моё дело.
И только я себя в этом убедила, как вибрация раздалась снова. Затем снова. И после четвёртого раза любопытство―таки взяло верх.
Кто может писать ему в половину второго ночи?
Чувствовала себя отвратительно, но не переставала мысленно повторять, что мой вроде как теперь мужчина не узнаёт о моем позоре. Придвинулась ближе, сделав вид, что поправляю постель, и покосила взглядом на мобильный.
Истинная прелесть айфонов заключалась в том, что ты мог прочитать сообщение на чужом телефоне, формально в него не залезая.
Мой длинный нос был не в счёт. И я убедила себя в этом окончательно, когда увидела три пропущенных звонка и странные символы вместо имени на экранчике.
«Тео, нужно поговорить, ты занят?»
Тео? Она знала его второе имя?
«Ты нужен мне, позвони».
«Это очень важно».
«Я могу приехать?»
Приехать? В такой час?
Но прежде, чем я возмущённо открыла рот, всплыло ещё одно сообщение:
«Но было бы лучше, если бы приехал ты».
Я расширила глаза и прошипела:
– Вот же сучка!
Да, именно сучка, потому я была уверена, что имя, зашифрованное под этими абсолютно нечитаемыми символами ― женское.
Сообщения прекратились, а я попыталась унять чесавшиеся руки. Наверное, будь я девушкой Терренса больше трёх часов, я бы ей ответила. И высказала бы всё, что о ней думаю. А ещё потребовала бы больше ему не звонить, потому что он теперь занят. И занят мной. Но я была его девушкой меньше трёх часов, поэтому взяла себя в руки и отвернулась.
Сообщения прекратились, и это немного успокоило.
Однако, когда Терренс вышел из душа, я не сдержалась:
– У тебя телефон разрывался, ― сказала, думая, что он заволнуется. Но нет. Даже бровью не повел.
Кивнул и, перекинув полотенце через плечо, прошёл сзади меня к тумбочке. Взял в руки телефон, разблокировал его и через пару секунд нахмурился.
– Прости, мне нужно позвонить.
Моя внутренняя стерва рвала и метала, но снаружи я оставалась максимально безразличной:
– Конечно.
Терренс ткнул пальцем в экран, а затем прислонил айфон к уху и вновь скрылся за дверью ванной. Я услышала, как включилась вода и сморгнула, не совсем понимая, как на всё это реагировать.
Мало того, что я понятия не имела, кем была эта сучка, так Терренс ещё и закрылся в ванной, чтобы позвонить ей и включил воду, чтобы я ничего не услышала.
Если это не странно, тогда я неизлечимый параноик.
Терренс вышел десять минут спустя. Долгих десять минут, за которые я успела обдумать несколько вариантов его смерти. Не сказать, чтобы я без памяти любила Хардинга и ревновала его, но мы теперь встречались, а значит такие вот тайные разговоры в ванной были не нормальны.
А ещё, где-то в глубине души, я не хотела, чтобы меня вновь обманывали.
– Всё в порядке? ― Спросил он, и я едва удержалась, чтобы не съязвить. Поэтому просто кивнула. ― Устала? ― Снова кивнула. ― Хорошо, давай-ка поспим.
Я устала ― это была правда ― и устала слишком. Слишком, чтобы спорить. Слишком, чтобы выяснять отношения. Слишком, чтобы идти до собственной постели. Поэтому молча забралась под одеяло и позволила Терренсу укрыть меня, обняв сзади. Он прижался к моей спине, поцеловал в волосы, и стало так хорошо и тепло, что я даже не заметила, как отрубилась.
― Ты ведь помнишь, что сказала прошлой ночью? ― Спросил Терренс, когда я, стоя перед зеркалом в ванной, собирала волосы в высокий хвост.
– Эмм… что ты великолепен в постели? ― Подразнила я, хотя прекрасно понимала, о чем шла речь.
Я решила отпустить ситуацию с тайными ночными звонками Терренса и не устраивать разборок на глазах у моей семьи. По крайней мере, до тех пор, пока мы не вернемся обратно в Нью-Йорк. А возвращались мы уже завтра, так что, по сути, я не сильно с этим тянула. Надеялась лишь, что это исключительно короткий срок, чтобы влюбиться.
– И это тоже, ― усмехнулся он, появляясь в проёме и облокачиваясь о него своей рукой, ― но я говорю о твоём решении быть вместе. Ты ведь предложила это не под влиянием момента? Ты всерьез хочешь попробовать?
– Да. Всерьез.
Кажется, я слишком сильно отпустила ситуацию.
– Тогда… ― игриво улыбнулся он, а затем вошел в ванную и пристроился ко мне сзади, ― …выходит, мне можно делать вот так.
Руки Терренса осторожно легли на мои бедра, а затем он потянул их к себе, вынудив меня ощутить его возбуждение. Запах приятно пощекотал ноздри, и я ещё сильнее отпустила ситуацию. Твою мать.
– И вот так, ― прошептал он мне на ухо, и одна его рука скользнула по моему животу, опустилась ниже, а затем коснулась чувствительного местечка между ног.
– Терренс…
– Ш-ш-ш, ― он заткнул меня, сильнее надавив на ткань трусиков, и, застонав, я прикусила губу, ― мне нравится смотреть, как ты возбуждаешься.
А мне нравилось возбуждаться, Боже…
Его вторая ладонь накрыла мою грудь. И он чуть сдавил сосок, заставив его затвердеть.
– Тебе хорошо?
Я кивнула, чувствуя, как начинают подкашиваться колени. Сделала попытку вцепиться в столешницу и, разгадав мой замысел, Терренс несильно толкнул меня сзади, заставив практически упасть на ладони. Это придало ситуации ещё больше эротизма, и я ощутила, что капитулирую.
Его палец пробрался под ткань трусиков, и я ахнуть не успела, как он вошел в мою разгоряченную плоть. Я инстинктивно раздвинула ноги, давая ему больше пространства.
– Терренс…
Круг за кругом Хардинг доводил меня до исступления, а мне казалось, что я прохожу через знаменитый дантов ад. Настолько это было восхитительно и невыносимо разом.
– Терренс… ― откинула голову и прикрыла глаза, тут же почувствовав его горячее дыхание на своей шее.
– Открой глаза, Саманта, ― прошептал он, ― я хочу, чтобы ты смотрела.
И я повиновалась.
Почти не моргая, смотрела на наше отражение. Смотрела на то, как палец Терренса был глубоко внутри меня, как он трахал меня ― нежно и медленно в один момент, грубо и быстро в следующий. И видела, как мне это нравилось.
Я кусала губы, отчаянно цепляясь за гранит, а палец Терренса продолжал скользить, кружить и доводить меня до агонии.
– Скажи, что ты видишь, Саманта, ― попросил он, замедляясь.
Для меня это было смерти подобно.
– Терренс, пожалуйста… ― я готова была всхлипывать, умоляя его дать мне то, в чем я так нуждалась. И он это знал.
– Скажи, что ты видишь, ― повторил он.
Я попыталась вывернуться, но тщетно. Мучитель крепко меня держал.
– Нас… я вижу нас…
– Ты доверяешь мне?
– Терренс…
– Скажи, Саманта, ты доверяешь мне?
– Да, ― прошептала я, ― да, Терренс, я тебе доверяю!
Наши взгляды встретились в отражении и, лишь после этого Терренс вновь усилил давление. Лишь, удостоверившись. Не выдержав, я прикрыла глаза и откинулась назад ― на этот раз Терренс не стал возражать. Отдалась ощущениям, которые захватили меня всю, без остатка, а затем застонала, инстинктивно вцепившись в мужское запястье.
Дернулась и вскрикнула, ощутив его приближение. А затем почти задохнулась и упала вперед, врезавшись локтями в столешницу.
Меня тряхнуло, потом ещё раз и ещё, и всё это время Терренс оставался рядом. Его палец ― во мне, а тело ― на мне. Он полулежал на мне сзади, пока я пыталась прийти в себя. И лишь, когда моё дыхание более или менее восстановилось, отстранился.
Отстранился, но не ушел.
– Как насчет свидания? ― Внезапно спросил Хардинг, и я подняла на него всё ещё возбужденные, хоть и удовлетворенные, глаза. Сморгнула, поймав его взгляд в зеркале.
– Ты серьезно спрашиваешь об этом сейчас?
– Ты такая сексуальная, что я не устоял, ― усмехнулся он, внезапно шлепнув меня по заднице, и я вновь увидела привычного мне Терренса: обаятельного совратителя женских сердец. ― Так как?
– А чем тебе это не свидание?
– Это ― секс, Саманта, ― вновь улыбнулся Хардинг, ― а я не хочу, чтобы наши отношения строились только на сексе.
Отношения… я и не задумывалась над этим в таком ключе.
– И куда же ты хочешь пойти?
– Ты знаешь этот город, как свои пять пальцев, ― заявил он очевидное, ― выбери сама. Но я бы не отказался вкусно позавтракать.
Затем он улыбнулся шире и, поцеловав меня в шею, вышел из ванной.
А я вновь поплелась в душ.
Я выбрала свою любимую закусочную, в которую мы с родителями часто ходили до того, как я переехала. Заведение У Мориса располагалось почти на окраине города ― минимум шума, максимум добродушия и привычный сердцу уют ― это как раз то, что всегда нас привлекало. И ещё бесплатная стоянка.
– Малышка Сэмми! ― Крупный мужчина пятидесяти шести лет широко улыбнулся и, выйдя из-за стойки, расставил в стороны руки. ― Поверить не могу, ты вернулась!
– Дядя Морис, ― улыбнулась я в ответ, а затем нырнула в его по-настоящему огромные объятия. И по обыкновению и привычке вновь в них затерялась.
– Я так рад, что ты снова здесь, Сэмми. Мы так по тебе скучали.
– Я тоже скучала, ― призналась, только сейчас понимая, насколько, ― прости, что не звонила.
– Ничего. Ты была занята в большом городе, это нормально.
– Не нормально, ― завертела головой я, ― я обещала, и должна была звонить. Но за четыре месяца не сделала этого ни разу. Я просто дрянь.
– Малышка, всё хорошо. Ты здесь, и это главное. И ты помнишь старика Мориса.
Я подняла взгляд и встретилась с теплыми зелеными глазами человека, который был для меня таким же родным, как отец. Морис был моей семьей. И он был прав ― возможно, я не всегда звонила, но никогда об этом не забывала.
– А кто твой друг? ― С улыбкой спросил он, и я сморгнула, вспомнив о Терренсе.
– Терренс Хардинг, ― представился он, опередив меня, ― для друзей просто Тео.
Морис доброжелательно пожал протянутую ему руку и улыбнулся шире:
– Морис Ренар. Для друзей просто Мо.
– Очень приятно, Мо.
– Мне тоже, сынок.
Я с удивлением смотрела на Мориса, Терренса и руки, которые они друг другу пожимали, и не верила своим глазам. Да, дядя Морис был довольно дружелюбным, но ни с одним моим парнем ― вообще ни с одним ― не был дружелюбным настолько.
Он посадил нас за самый лучший столик, попросил Меган ― свою внучку, прелестную девушку семнадцати лет ― поставить вазу только что привезенных цветов, а затем велел парнишке ― Дюку, который до сих пор, как я заметила, с ума сходил по Мег ― принести две порции их фирменного пирога.
И всё это Морис делал, широко улыбаясь, и не переставая расспрашивать Терренса обо всём на свете. Признаюсь, я, конечно, надеялась, что мой названный дядя проявит хоть немного уважения и понимания, но даже не предполагала, что он придет в такой восторг.
– Девочка, он просто находка! ― Прошептал мне Морис, когда Терренс отошел, чтобы перегнать машину. Он с лязгом отодвинул стул и плюхнулся рядом со мной. ― Клянусь, это твой лучший выбор. Лучший! Особенно, вспоминая этого последнего.
Я не смогла не уловить в голосе дяди нотки отвращения.
Да, он не любил Джорджа. Даже больше ― на дух его не выносил.
Когда мы приходили, предпочитал не показываться, а, когда я однажды спросила его, почему, ответил, что не хочет, чтобы я его возненавидела. Потому что язык за зубами он держал довольно плохо. А Джордж умел вывести из равновесия.
– Мы только начали встречаться, ― напомнила я ему, ― я ещё не уверена.
– Раньше ты всегда была уверена. Особенно, когда вечно выбирала не тех. ― Он усмехнулся, и я подумала о том, что, наверное, дядя Морис видел абсолютно всех моих парней. Даже тех их них, о которых не знал мой папа. ― И теперь, когда ты, наконец, сделала правильный выбор, ты сомневаешься?
– Я…
– Сэмми, пойми, не все такие, как Джордж или Мэтт. Иногда встречаются такие, как твой отец или Ричард. И Тео как раз из их числа. ― Говоря это, Морис по-отцовски сжимал мою руку. ― Не упусти его, девочка, иначе это может стать самой большой твоей ошибкой.
Я открыла рот, но ответить не успела, потому что вернулся Терренс.
Морис широко улыбнулся и, словно не было между нами никакого разговора, вновь обратился к моему спутнику.
Через минуту принесли пирог. И он оказался вкуснее, чем я помнила. «Важно не то, что ты ешь, а то ― с кем ты это делаешь», ― не переставал повторять мой дядя, изо дня в день, из года в год. Фраза, давно заученная мною наизусть, но понятая только теперь.
Как и истина, что с Терренсом в принципе всё было по-другому. Лучше.
– Знаете, Мо, это, действительно, лучшее, что я когда-либо пробовал.
Морис довольно рассмеялся, а затем похлопал Терренса по спине.
– На здоровье, сынок, на здоровье.
Я улыбнулась, а, когда Морис отошел к одному из посетителей, услышала:
– Он удивительный человек. Вы очень близки, верно?
Подняла на Терренса взгляд и кивнула.
– Морис лучший друг моего отца. Они вместе учились, затем вместе служили. Так что я привыкла к его рукам ещё в раннем детстве. Папа всегда считал его своим братом, а я ― дядей. И он относился к нам с тем же теплом.
– Это видно. Вы как семья.
– Мы и есть семья, ― прошептала я, вновь понимая, как сильно скучала по дому.
– Мы могли бы задержаться чуть дольше, если хочешь.
Я вскинула голову, изумленно посмотрев на своего мужчину.
Откуда он знал, о чем я думала? Как делал это? Как видел меня насквозь?
– Я… не думаю, что Элиоту это понравится. Я только устроилась в компанию, было бы неправильно так долго отсутствовать. ― Прочистила горло, понимая, что осипла.
– Ты пойдешь с ним на свидание?
Я бы подавилась, если бы было, чем.
– Что?
– Элиот звал тебя на свидание, ― напомнил Терренс, ― ты пойдешь?
– Ты шутишь?
– Нет. Я спрашиваю вполне серьезно.
И, к сожалению, это было так. Я усмехнулась.
– Терренс, это нелепо. Ты же не думаешь, что я могу пойти на свидание с другим мужчиной после того, как согласилась быть с тобой?
– Но ты хотела пойти с ним на свидание до того, как мы приехали сюда.
– Хотела, ― согласилась я, начиная немного злиться, ― в прошедшем времени.
– То есть, ты не пойдешь на свидание с Элиотом?
– Невероятно! ― Хмыкнула я, снимая салфетку с колен и бросая её на стол. ― Ты издеваешься или ты действительно такой придурок?
– Я просто спросил…
– А я просто ответила! ― Вспылила, резко вставая со стула, и он со скрипом отодвинулся. ― Я трахалась с тобой! Черт знает сколько раз! И ты думаешь, после этого я пойду на свидание с Элиотом?!
– Саманта, я не это…
– Думаю, нам пора домой, ― прервала его я, давая понять, что моё настроение безвозвратно испорчено. Терренс спорить не стал. Встал и молча направился к стойке, чтобы расплатиться. Хоть дядя Морис и настаивал на том, что завтрак был за счет заведения, мы оба оказались с этим не согласны.
Я накинула пальто и, попрощавшись с Морисом, направилась к выходу. Терренс снял машину с сигнализации, и я забралась в теплый салон. Обида душила, но я постаралась отключить голову и подумать о приятном. Не получилось. Как только дверь с водительской стороны хлопнула, я сорвалась:
– У тебя кто-то есть?
– Что? ― Не понял он.
– Та девушка, что писала тебе ночью. Кто она? У вас серьезно?
Терренс вырулил со стоянки и внезапно рассмеялся.
Серьезно? Ему было смешно?
– Читала мои сообщения?
Было вполне нормально, что он уловил причинно―следственную связь. Потому что других вариантов, как я могла узнать о загадочной девушке, не было.
– Я заправляла постель. Твой телефон лежал на тумбочке. Она написала ― я увидела. Это вышло случайно. ― Ну, почти правда. ― Так кто она?
Терренс качнул головой и расхохотался сильнее.
– Терренс!
– Моя мама, ― ответил он, давясь смехом, пока я моргала, переваривая услышанное.
Признаюсь, выходило довольно хреново.
– Твоя кто?
– Мама, Саманта. Ты ведь знала, что у меня есть мама, верно?
– Эм, да, но…
Зачем запираться в ванной, чтобы поговорить с мамой?! ― Орала моя внутренняя стерва, но я заглушила её ор и спросила:
– Почему она записана у тебя не как «мама», или «мамочка», или на худой конец «ма»? Почему там какие-то странные символы вместо имени?
– Телефон глючит. Давно собираюсь отдать его в ремонт. ― Усмехнулся Терренс и прежде, чем моя внутренняя стерва вновь заголосила, он вытащил мобильник и повернул его ко мне экраном. ― Вот, смотри.
Я увидела вчерашние сообщения, а затем Терренс листнул выше, и я бегло пробежалась по тексту, цепляясь за слова «сынок», «родной», «твой папа», «скажи Олли», «семейный ужин» и прочее. Что доказывало, что Терренс мне не врал.
Увидев в моих глазах удовлетворение и одновременно стыд, он снова запрокинул голову и рассмеялся.
– Терренс, это не смешно.
– Нет, это очень смешно, ― не без веселья заметил он, убирая мобильник обратно в карман, ― ты ревнуешь.
Я фыркнула, отворачиваясь к окну.
– И ничего не ревную.
– Ревнуешь, ― его итак сногсшибательная улыбка расползлась до гималайских широт, ― и это в очередной раз доказывает, что я тебе не безразличен.
– Не безразличен, ― обиженно рявкнула, ― я тебя ненавижу.
Терренс вновь рассмеялся, и я стукнула его по руке. А затем ощутила, как его ладонь накрыла мою. Мужские пальцы коснулись колена, и тело моментально отреагировало на близость ― по нему ворохом пронеслись мурашки.
Мне было хорошо ― восхитительно хорошо ― а ещё спокойно. По правде говоря, я уже давно не чувствовала себя так спокойно. И не только последние полгода, но и задолго до. Возможно, я не чувствовала себя так спокойно никогда до этого момента. И это было невероятно.
– Я чокнутая?
– Возможно, самую малость, ― с усмешкой ответил он, и я тут же возмутилась:
– Серьезно? Мы только начали встречаться, а ты уже считаешь меня чокнутой?
– Детка, ты выгоняла из моей квартиры девушек, угрожая, что их головы затем извлекут из промышленной мясорубки, стучала на меня копам, заставляла притворяться твоим женихом, а затем целовала на глазах у потенциального парня, кричала, когда я помогал тебе выбраться из-под шкафа, обвиняя меня в том, что я выломал твой замок…
– Ладно, ― перебила его я, не желая слушать дальше, ― возможно, самую малость.
Вкушая вкус победы, Терренс улыбнулся шире.
– Зачем ты заперся в ванной и включил воду? ― Спросила я, всё ещё испытывая неловкость за то, что называла маму Терренса сучкой и мысленно представляла, как буду выдирать ей волосы. ― Почему не мог поговорить в комнате?
– Просто не хотел, чтобы ты слышала.
– Почему?
Я заметила, как изменилось настроение Терренса, и подумала о том, что, возможно, неосознанно открыла какие-то старые раны.
– Мама очень жизнерадостный человек, но иногда… она серьезно сдает. Как этой ночью. ― Добавил он, а затем сделал глубокий вдох. ― Её накрывают воспоминания об отце, и тогда она звонит либо мне, либо Олли. Когда я увидел её сообщения, то понял, что это случилось снова, и не хотел взваливать всё это на тебя.
– Что случилось с твоим отцом? ― Негромко спросила я, слишком поздно подумав о том, что вообще-то это не моё собачье дело.
– Сначала всё было невинно. ― Заговорил он, и я замерла, вслушиваясь. ― Мама стала замечать, что какие-то события просто выпадают из его памяти. Меняется настроение, теряется интерес к вещам, которые раньше радовали. Он становился абсолютно другим, и мы не понимали, почему. ― Терренс ненадолго замолчал, а затем, стиснув руль сильнее, продолжил. ― Потом он начал теряться. Мог сидеть у телевизора в гостиной и вдруг начать истошно кричать. Просто потому, что забывал, где он и не мог найти связь с реальностью. Мы отвезли его в больницу, и там у него диагностировали Крейтцфельдта―Якоба. Это тяжелое дегенеративное заболевание ― прогрессирующее и, как мы узнали позже ― неизлечимое.
Я судорожно выдохнула. Хотела остановить его, но Терренс продолжал:
– У отца началась депрессия, затем ― бессонница. Через какое-то время ухудшилось зрение. Ему было трудно есть, было трудно пить. Развилась эпилепсия ― его раздражали свет, различные шумы и даже прикосновения. Мы, как могли, пытались облегчить ему жизнь, но затем наступила фаза деменции ― он утратил рассудок и через некоторое время уже не мог сам одеваться, умываться и есть. Он превратился в растение, Саманта. Прямо на моих глазах.
Не выдержав, я успокаивающе положила руку Терренсу на колено. Не знала, как в таком состоянии он вообще вел машину, но точно знала, что больше никогда не стану говорить с ним, когда он будет за рулем. По крайней мере, о чем-то настолько болезненном.
– Врачи сказали, что он прожил дольше других. И до последнего пытался бороться с болезнью. Но так и не смог. ― Закончил он. ― Три года назад его не стало.
– Мне очень жаль, ― прошептала я, когда Терренс внезапно съехал на полупустынную обочину и остановился. Я отстегнула ремень, и тут же забралась ему на колени. Обняла и прижала к себе, почувствовав, как он зарылся носом в мои волосы.
Хардинг тяжело дышал. Я слышала, как гулко стучит его пульс. И мне хотелось плакать, потому что я не знала, что могу с этим поделать ― как могу ему помочь.
– Мне жаль, ― повторила я, и Терренс внезапно осторожно отстранился.
Заглянул мне в глаза, и, когда моё сердце почти остановилось, поцеловал.
Этот поцелуй не был похож на предыдущие. Он был острее, отчаяннее, нужнее. И я повиновалась. Руки Терренса задрали юбку платья и стиснули бедра. По телу мгновенно прокатился электрический ток, и я инстинктивно застонала ему в рот. Это взбудоражило лишь больше. Нам обоим необходим был разряд. Нам нужен был отличный секс.
Член Терренса уперся в меня сильнее, и я инстинктивно скользнула вдоль него, выдыхая стон через рот. Мне сносило крышу. И всё время, когда он был рядом, я не могла контролировать себя. Не могла контролировать свои чувства и желания. Я просто хотела Терренса Хардинга. Здесь. Сейчас. Всегда.
– Мы сошли с ума, если собираемся сделать это на обочине, ― простонала я, запрокидывая голову, ощущая, как его губы на моей шее оставляют ожоги.
– Мне остановиться?
– Только попробуй, и я тебя убью, ― заскулила я, когда пальцы Терренса коснулись мокрой, разгоряченной плоти. Они кружили, ласкали, дразнили, а затем проникли внутрь.
Не знаю, как он сделал это ― ведь раньше подобные манипуляции на переднем сиденье автомобиля казались мне крайне неудобными ― но предпочла отключить голову и наслаждаться. Он сделал это, а как ― неважно.
– Терренс… о-ох, ― вцепилась пальцами в его плечи, а затем дернулась навстречу его движениям. Приподнялась, подавшись вперед, и почти рухнула на его грудь, когда он ускорился. ― Терренс…
– Не молчи, детка…
– Я не молчу… Боже! А-ах! ― Вновь дернулась, понимая, что перед глазами начинает темнеть. Переместила одну руку на спинку сиденья, а затем вцепилась в него со всей силой. ― Терренс!
Зажмурилась и закусила губу, понимая, что вот-вот кончу.
Но Терренс остановился и резко отодвинул меня назад. Я врезалась в руль, и тот издал предательски громкий сигнал. Визжащий. Пробирающий до мозга костей.
Услышала звук расстегивающейся молнии, а затем почувствовала, как Терренс чуть приспустился. Я едва думала от сумасшедшего желания, зудящего под кожей, поэтому очухалась уже сидя на его члене.
Выдохнула и задвигалась, откидывая назад волосы. Терренс обхватил руками мои бедра, снова поцеловал ― на этот раз жадно, будто выпивая досыта ― а затем начал меня направлять. Я стонала и извивалась, едва сдерживая всхлип. А затем ― не сдерживая его вовсе.
– Терренс! Боже, как хорошо!
– Твою мать, Саманта, ― рыкнул он, и я слабо улыбнулась, до боли кусая губы.
Терренс выпустил воздух через зубы, и я мгновенно ощутила его приближение. Сильнее вцепилась пальцами в кожу обивки, седлая своего мужчину, как обезумевшая.
Вновь запрокинула голову, ощутив, как мужская рука сжала мои волосы в кулаке. Хардинг оттянул их сильнее, и это возбудило меня больше. Его вторая ладонь легла на мою грудь, а затем он вновь припал к моим губам. И это оказался тот самый коктейль, который окончательно снес нам обоим башню.
Меня завертело в мощном экстазе, голова закружилась, а затем я вскрикнула, но не замедлила темп. Оргазм прошиб так сильно, что, мне казалось, я проваливаюсь куда-то вниз, а затем что-то резко вышвыривает меня наверх.
Это было восхитительно. Черт возьми, нет, это было больше, чем восхитительно.
Я могла бы убить ради этого мужчины ― ему стоило лишь попросить ― вот такой марионеткой в его руках я сейчас была.
Терренс кончил почти одновременно со мной. Извергнулся, как вулкан, подарив мне тепло и спокойствие. Подарив мне ещё один сногсшибательный оргазм, который я почти моментально ― ну, как только начала приходить в себя ― добавила в свою копилку.
