Читать книгу: «Хмурое небо», страница 2
Трибунал.
Величественное монументальное здание, облицованное темно-серым камнем, у некоторых вызывает чувство гордости, у других страха, и у совсем немногих отторжение, в число этих отщепенцев вхожу и я.
Чтобы обойти вокруг мрачного строения потребовалось бы затратить около получаса, лицезрея как вживленные в его стены псевдообсидиановые пятидесятиметровые атланты держат все конусообразное четырехсотметровое здание. А вершину инженерного чуда украшает, освещенная со всех сторон прожекторами обновленная Фемида – символ Трибунала. Вместо повязки на глазах город созерцают два огненных ока, всматривающихся в душу каждого, в неутолимой жажде выжечь ересь и отступничество. Щит в левой руке готов отразить все атаки на существующий порядок, а меч в правой руке отрубить голову гидре измены.
Здание Трибунала ограждает от посторонних глаз толстая стена, шириной в добрые три метра. На ней вместе с полуавтоматическими турелями днем и ночью дежурят две роты Гвардии Трибунала14.
Надземный вход представляет собой КПП с массивными раздвижными воротами для транспорта и проходной для людей, по обеим сторонам которых стоят бойцы Почетного караула15 в церемониальной броне. Я кивнул им в знак приветствия, а в ответ не удостоился и взгляда.
Внутри контрольно-пропускного пункта электронная система, как всегда, отсканировала мое лицо и чип личного устройства, затем загорелась зеленая лампа турникета, и гвардеец монотонно произнес: «Здравствуйте, все в порядке, проходите».
Вход в само здание прикрывали узорчатые деревянные двери, напоминающие ворота средневекового замка. Учитывая стоимость древесины, они стоили целого состояния. За ними, перед служащим или посетителем во всей красе представал просторный ярко освещенный холл из белого мрамора с фонтаном посередине. Украшенные мозаикой стены, повествовали об истории партии от ее основания до создания Новасити. На противоположной стороне от входа работали скоростные лифты, а по бокам располагались лестничные входы. Возле лифтов скопилась очередь, так что я предпочел подняться по лестнице, мой отдел располагался, к сожалению, на третьем этаже, лишив меня возможности любоваться прекрасным видом верхних этажей.
Перед отделом меня вновь просканировало считывающее устройство, а дежурная смена попросила предъявить удостоверение, даже несмотря на то, что все они знали меня в лицо.
Наше просторное служебное помещение под светом люминесцентных ламп было разделено перегородками, согласно внутреннему делению по подразделениям, и только начальство оградилось от всех в кабинете из матового стекла. Возле моего блока опершись на потрепанную гипсокартоновую стенку широко улыбаясь меня уже поджидал коллега.
– Ей ты опять опаздываешь!
– Рыжий, посмотри на часы время без десяти.
– Хорошие работники приходят как минимум без пятнадцати (это негласное правило, считалось хорошим тоном в поведении работника).
– Что узнал новый способ подлизнуть на повышение?
– Очень смешно Тучка. Ну ладно, не агрись пернатый… так и быть сегодня буду звать тебя – Ворон.
«Ворон» мой позывной, обращения по настоящим именам в Трибунале не приняты. Сначала использовали цифровые обозначения, но в стрессе боя люди забывали их, что вносило неразбериху. Штабные вынуждено переработали правило, только позывные мы не выбирали. Меня прозвали Ворон, говорит Рыжий, потому что мало улыбаюсь и много думаю, еще и одеваюсь блекло и неприметно, как ворон сливается на фоне мрачного города, так и я сливаюсь с серой толпой. Рыжий, чье настоящее имя – Гектор, такой же комиссар 3 ранга – командир группы, как и я. Коренастый лоб, очень жизнерадостный с своеобразным чувством юмора. В какой-то книге я прочитал про неких ирландцев, судя по описанию, он явно приходился им родней. Группа Рыжего находится по соседству с моей, что стало первоисточником наших теплых отношений, а возможно и дружбы. Не смотря на казавшуюся придурковатость в поведении, в нужном месте, особенно в бою он проявляет неутомимую смекалку, при этом смел до безрассудства. Зарекомендовав себя отчаянным бойцом и грамотным командиром, его чаще других из отдела оправляют в Вельд, и пока весьма успешно. «Рыжий», как нетрудно догадаться его позывной. Он один из немногих на кого я могу хоть немного положиться, но ни о каком доверии не может идти и речи, слишком рискованно. Тем не менее, в разговоре с ним перья ворона светлеют.
– Я краем уха слышал тебе сегодня дадут стажера.
Чертовски «замечательный» день, подумал я про себя и откинулся на спинку мягкого стула.
– Где слышал?
– От самого Вульфа, он давал распоряжения в арсенал.
Комиссар 2 ранга Эдмонд Вульф, начальник нашего Отдела оперативного выявления инакомыслия. Подразделения, которое сопровождает ренегатов16 в их рейдах в Вельд, участвует совместно с другими отделами в поимке преступников, спускается в канализацию для поиска беглецов, анализирует настроения в обществе, патрулирует город в поисках неосторожного разговора, политической шутки, любого действия, направленного против власти.
– Так у меня отряд укомплектован! Почему к Зое не направят, молода еще?
– Без понятия. Наверно, она по сравнению с тобой еще птенчик. Ха!
– Шутка почти удалась. А как ты отмазался?
– Я не учитель, я воин! Кстати, только по секрету, – перешел Рыжий на шепот. – Я подал прошение в Гвардию.
– Ты совсем отбитый, они в самую глубь Вельда лезут, а поговаривают и за его пределы. Слышал статистику смертности за прошлый квартал?
– Да ладно, ты прям сама нежность, как будто только вчера с учебки пришел. Мы здесь тоже не в игрушки играем, а у них уровень. Ты видел только их снарягу!?
– Ну не лучше, чем у инквизиции. С крупного калибра можно взять.
– Не, это только если в упор.
– Ты, через чур уверен, как будто тебе все ТТХ раскрыли. Или ты шпионишь?
Не успел Рыжий покрыть мою шутку своей, как раздалась команда:
СМИРНО!
Мы молниеносно встали по струнке. ВОЛЬНО! ЛУ издало звуковой сигнал о сообщении: «Через пять минут все в Малый зал».
Помещение, где мы проводили собрания, чем-то напоминало греческий амфитеатр, если в прочитанной мной книге дано его правильное толкование. Перед выступающим полукругом на более чем десяти ярусов располагались участники. Для каждой группы было закреплено свое место и наше находилось в седьмом ряду ближе к центру. Говоря слово «наше», я имею ввиду свое и двух моих подопечных, комиссаров 4-го и 5-го ранга. 4-й ступень вертикали званий занимает мой непосредственный заместитель – Таня, девочка средних умственных способностей, стала замом по выслуге лет, как никак уже 4 с половиной года под моим руководством. Она не из кадровых и попала на службу исключительно по знакомству. Ее дядя был генералом Сил безопасности17, современному прообразу армий прошлого, арсенал которых может похвастаться бронетехникой, артиллерией и авиацией. Девчонке прочат хорошее будущее, а боевая работа в отличие от клерков, считается лучшим стартом, если конечно выживешь. Поэтому, мне сразу объяснили, что ее гибель автоматически влечет и мою. Мой первоначальный скепсис относительно ее, как комиссара Таня компенсировала упорством и трудолюбием, при блестящей внешности, притягивающей к себе мужские взгляды. Жгучая брюнетка, ростом под метр восемьдесят, с изящной фигурой и тонкими чертами лица, она впитывала информацию как губка, хоть и не сразу понимала ее значение, но кропотливо разбирала, пока не приходило осознание. Я не ошибусь если скажу, что ее будущее будет не таким, как планировали. Через пару лет она должна получить 3 ранг и по идее перебраться на более спокойное место. Однако ее буйный нрав нередко выдает сюрпризы и вероятно она не пойдет по проторенной ей дорожке. К тому же прошел слух, что ее покровитель попал в опалу, но может это просто слухи. Ее позывной: Бестия.
Второй мой подопечный – Люций. Выходец из простой семьи рядовых клерков, умен, крайне хитер, в то же время нагл и завистлив, истинный карьерист. Если Таня прямолинейна и достаточно честна, то за этим нужен глаз да глаз. Не любит, когда с ним общаются в приказном тоне, но старается не показывать своих чувств. Может оспорить мое решение, но по итогу все равно выполнит. Также чрезвычайно горд и самовлюблен, кичится своим статусом, смотрит на простых людей с высока. Вместе с тем он отличный оперативник и снайпер. Вот такое противоречие, как сотрудник хорош, как человек неважный. Хотя это быть может особенности возраста, всего то 20 лет, мудрость не нажита, а гормонов хоть отбавляй. Внешне среднего роста, подтянут, русые волосы, шрам на левой щеке от осколка мины. Его позывной: Зоркий.
Возможно, по моему рассказу сложилось впечатление, что мы эдакие боевики, ежедневно рискующие жизнью на самых опасных участках. Это не так. На деле в Новасити нам крайне редко попадаются вооруженные противники, обычно нам вообще не оказывают сопротивления и безропотно или в искренней уверенности в своей невиновности сдаются. При зачистках вне города мы идем вторым эшелоном, когда бой уже окончен. Там основную тяжесть несут на своих плечах Силы безопасности. На передовую нас посылают только в случае крайней необходимости. За двенадцать лет службы я только раз участвовал в подобной операции, когда сам еще был заместителем группы, у дикарей, как в обиходе называют жителей Вельда, тогда обнаружили ядерную ракету. Знание о таком упущении разведки для мышления масс представлялось опасным, в том числе и для наших солдат, поэтому в составе сводного батальона Трибунала, я стал частью ударного отряда. Операция прошла успешно и меня даже наградили медалью «За храбрость».
В итоге, что на первый взгляд наиболее кажется безопасным – сопровождение ренегатов, есть самая опасная часть нашей работы. Колонны то и дело попадают в засады, обитателей Вельда очень прельщает наше снаряжение и очень не нравится, когда мы вторгаемся на их территорию. Именно в этих рейдах Отдел оперативного выявления инакомыслия несет наибольшие потери. Из 20 – 30 человек убитых в год, не считая раненных, на рейды ренегатов приходится 90%, остальные на отдельные инциденты, болезни и несчастные случаи.
Общая численность отдела составляет 50 групп, по 3 человека в каждой; плюс особый боевой взвод «Бездельники» – 30 человек, получил свое неофициальное прозвище, так как почти не выходит на просторы Вельда, весь его быт – тренировки, наряды и редкие спецоперации внутри города. За этот год таких не было. Почему так? Таня племянница генерала Сил безопасности, а где будут безопасно служить дети настоящей элиты Новасити? Я думаю, теперь понятно. Учитывая, что уже осень, боеспособность «элитного» отряда уступает некоторым обычным армейским подразделениям. Следующая группа – клерки, обеспечивающие жизнедеятельность отдела снабжением, отчетами, и еще отчетами, табличками, списками и остальной частью горы бюрократической документации, снимаю перед ними свою шляпу, бедолаги вынуждены трудится каждый день до поздней ночи, плотно сидя на препаратах. Завершает штат руководство в лице начальника отдела и двух его советников.
Получается громкое название отдела не совсем олицетворяет его настоящие задачи. О некоторых я уже проговорил. Еще бы я отметил спуски в канализацию и метро для поиска редких беглецов или довоенных забытых бомбоубежищ. В целом большинство задач сводится к поиску первых признаков инакомыслия среди граждан и, что отличает нас от других отделов, – поиску носителей довоенных знаний, различных устройств, ценных артефактов пошлого и пр. Находки мы распределяем между Магистратом просвещения18, Казначейством и Департаментом Сил безопасности19 для внедрения в жизнь, продажу, переплавку, либо же просто уничтожаем, если те создают угрозу городу или могут разлагающе повлиять на умы его жителей. Скажу больше, все прочие задачи выполняются по остаточному принципу. К примеру, мы никогда не проводим расследование в отношении граждан Новасити. Этим занимается Следственный отдел Трибунала. Но мы можем оказать помощь в поимке или указать на подозрительных лиц.
Когда я вошел в аудиторию, мои подчиненные уже сидели на своих местах. Завидя меня, они приветственно встали.
– Вольно офицеры, приветствую Вас! Как выходной?
– Спасибо что поинтересовались командир, нормально, – сказала Таня.
– Без происшествий, – ответил Люций. – Не знаете, для чего нас здесь собрали. Опять понижение уровня патриотизма?
– Не знаю Люций. Говорят про пополнение.
– Какое пополнение? – живо заинтересовалась Таня.
– Ага, значит тоже не знаете. Рыжий сказал, – нам дадут стажера.
– Так у нас же комплект, – подметил Люций.
– Поверь, я сказал точно также.
– Ого, у нас будет новенький, как интересно, – с толикой мечтательности произнесла Таня.
– Безумно, особенно если из-за его дурости схватишь пулю, – с недовольством высказался Зоркий.
– Если только ты промахнешься.
– Я никогда не промахиваюсь.
– Остепенитесь оба. Иногда мне кажется, что вы не оперативники, а рыночные торговцы. Вы сделали выводы ни разу не увидев человека. Однако, больше истины в словах Зоркого. Таня, помимо интересности, новый боец прежде всего ответственность.
– Я знаю.
– Знаю, что знаешь. Ты усердна, но тебе не хватает рассудительности. А тебе Зоркий нечего улыбаться, твое честолюбие и заносчивость послужат тебе дурную службу. Запомни мои слова, а лучше прислушайся к голосу разума и постарайся стать лучше.
Люций хотел, что-то ответить. Но вовремя осознал, что условия не равны и ни к чему хорошему перебранка со мной не приведет.
– Как скажете сэр.
Смирно! Нас снова подняли по команде.
Вольно! На половину полный зал дружно опустился на мягкие стулья. В зал вошел Эдмонд Вульф, взглядом оценивая присутствующих, он неспешно подошел к трибуне.
– Здравствуйте господа комиссары! Времени у меня мало, так что сразу перейду к делу. На сегодняшний момент мы имеем ряд проблем. Первая и самая главная – это недостаточное количество добытого материала. Скоро конец года, а показатели у нас, как будто на пороге весна. Где я вас спрашиваю книги, технологии, компьютеры, оружие? Где!? И не надо валить все на ренегатов, вы среди них старшие, мотивируйте их, угрожайте им, делайте что хотите, но план должен быть выполнен! Поэтому до конца года, рейды в Вельд будут удвоены, а если потребуется я вас оставлю жить там, пока не притащите чертовы артефакты! Провалите в план, ответите не только должностью, но и головой – отправлю в пехоту! С командованием ренегатов я все согласовал, так что завтра более половины отдела должна быть в Вельде! Измененный график пришлю на личные устройства.
Второй момент, это пополнение. Я знаю, по штату мы укомплектованы, но на следующий год я выбил расширение отдела, добавятся еще 10 групп. Поэтому к некоторым из вас будут прикреплены стажеры, в основном выходцы из Сил безопасности, но будут и другие.
«То есть те, кто прошел по полезным знакомствам и родственным связям». – мысленно добавил я.
– Третий момент. Дерьмо! Как будто у нас без этого работы не хватает, Вы должны будете написать, не напечатать или сгенерировать, а именно написать от руки свою автобиографию. Указ штаба. Так что активируйте свои цифровые ручки …
Раздался звук колокола. На огромном экране позади командира, появился символ Партии – восход солнца над пепельно-черной землей на фоне багряно-красного неба, солнце взошло ровно на половину, а лучи ему заменяло восемь стрел, символ бесконечности и олицетворение главных элементов власти:
Карающего Бога;
Отца;
Партии Возрождения;
Святой Единой Церкви;
Трибунала;
Сил безопасности;
Справедливой полиции;
Магистратов20.
Все опять встали со своих мест, чтобы повторить ежедневный ритуал. Ровно в 9:36 каждый день, как мантру буддисты, все жители мира повторяли одну и ту же клятву. По залу раскатился хор:
Клянусь в верности Отцу!
Клянусь в верности Партии!
Клянусь быть ее мечом!
Сражающим врагов священного строя!
Клянусь быть ее щитом!
Ценой своей жизни защищая благие устои!
Клянусь быть ее руками!
Усердно работая во создание нового общества!
Клянусь быть ее глазами!
Отворачивая взгляд от тьмы прошлого!
Клянусь быть ее мыслями!
Отвергая злые помыслы!
И сокрушит меня Господь!
Если я согрешу! Аминь!
По залу разнеслась торжественная музыка. 20 апреля 2066 года в 9:36 по столичному времени Отец возглавил маленькую группу лиц на обломках прошлого мира. Из этой маленькой группы выросла Партия Возрождения, объединившая настоящий мир. Все знают эту историю с самого детства. Однако, мало кто знает, что было на самом деле и вряд ли я сам когда-нибудь узнаю правду. В этой истории наиболее смущает тот факт, что Отец родился до Великой войны и он помнит довоенный мир. Соответственно ему должно быть около 100 лет, а выглядит он на 50 с небольшим. Грим? Чушь. Пережив такое, ни один человек не доживет до 100 лет. Технологии омоложения? Возможно. А может он давно умер, или его никогда и не было и это просто образ, символ? Отец ведь никогда не посещал Новасити, никто из нас не видел его в живую, ну разве только Лорд-губернатор города21. Официальная же версия говорит, что воля Всевышнего сохраняет ему жизнь, пока он не совершит предначертанное, т.е. возродит мир, леса, очистит землю от радиации и прочие сказки. Однако я все же склоняюсь к каким-то препаратам, продляющим жизнь.
За командиром погас экран, и мелодия стихла. Видно, как многие испытали неподдельное воодушевление, сродни религиозному экстазу монахов древних орденов. Только, я уверен, – часть из них претворяется. Возможно здесь дело не в том, что их гложут сомнения, ритуал, повторяющийся изо дня в день, пресыщается. Таня, как мне кажется, принадлежит к числу первых, в то время как Люций ко вторым, только получается у него гораздо лучше моего.
– Начинайте работу! – скомандовал начальник и покинул зал.
Мысленно я сосредоточился на появлении ручки, и через секунду ощутил ее в своих руках. На самом деле это голограмма, но мозг тактильно искренне верит в ее существование, в то время как другая его часть прекрасно осознает ее материальную нереальность.
Итак, фамилия имя отчество, виртуальная ручка прошла по такому же виртуальному листу бумаги, оставив за собой цифровые буквы, образующие слова.
Родился в Новасити 25 июня 2092 года. Мои родители были рабочими завода по производству азотных удобрений. Мать лаборантка, отец стоял у конвейера. Жили мы бедно, родители вкладывали в меня всю душу, мать учила всему, что знала сама, а отец умудрялся доставать откуда-то старые книги. Они постоянно твердили мне о необходимости получить хорошее образование, желая всем сердцем, чтобы я вырвался из проклятого порочного круга, когда нищие порождают нищих. И по стечению скорее случайных обстоятельств их усилия не прошли даром. Школа при заводе была рассчитана на 3 года обучения с 7 лет. За отведенное время дети должны научиться читать, считать, выучить историю партии, знать Закон Божий. После чего их прикрепляют к заводу, где они начинают работать как подсобные рабочие, постепенно приобретая специальность, обычно по наследству.
В день нашего выпускного экзамена к нам пришли представители Трибунала, вербующих талантливых детей в свое специальное училище. Нам раздали кучу тестов. Большинство моих одноклассников, по примеру своих родителей, мало что интересовало в этой жизни, кроме желания новых развлечений и приятных ощущений. Они не смогли преодолеть первый тест, после чего плюнули и вполне довольные окончанием школы, пошли на втайне организованную вечеринку. Нас осталось трое, Ник, еще одна девочка, забыл ее имя. В то время пока наши сверстники погружались в этиловый рай, мы втроем скрипели над тестами, пока к вечеру не решили их все. Комиссар, довольно улыбнувшись, сказал, что с нами свяжутся, развернулся и ушел, оставив нам волнительное ожидание. Когда я пришел домой, родители думали, что я пропадал на пьянке, которая оказалась не больно то секретной. Однако, какого было их удивление и радость, стоило мне рассказать о случившемся. Мать заплакала. Отец на радостях забил трубку дефицитным и крайне дорогим табаком.
Время шло, а ответа все не было. Вскоре я начал ходить на завод, помогать отцу. Мои мечты рушились у меня на глазах, папа ушел в себя. Так продлилось два месяца, пока прямо во время смены меня не окликнул директор завода, приказав пройти к нему в кабинет, где меня ожидал все тот же комиссар, перевернувший всю мою жизнь. Он похлопал меня по плечу, и произнес фразу, которую я помню до сих пор: «Сынок, не спеши радоваться, ты лишь поменял круг ада».
Что случилось с теми двумя одноклассниками? С Ником мы учились на разных направлениях в Академии Трибунала. Два года назад ему миной оторвало ногу в Вельде, где он и умер от потери крови. Девочка, вспомнил – Анна Родс, хотел узнать ее дальнейшую судьбу, но мои поиски оборвались на моменте, что она закончила летную школу.
Учеба далась мне вначале тяжело. Основную массу детей набирали из обеспеченных семей, которых с ранних лет готовили к поступлению, так что я оказался белой вороной. Если при заводе мои успехи сделали меня лучшим в классе, то в Академии я сразу попал в разряд отстающих с позорной кличкой «Оборванец». Студенты жили в общежитиях на территории учебного заведения, там же питались и проводили почти весь свой досуг. В остальной город мы поначалу выходили лишь на экскурсии. Родителям разрешалось навещать детей в последнее воскресенье месяца. Чтобы нагнать сверстников приходилось постоянно недосыпать, а, чтобы не загнобили – драться. По прошествии года упорным трудом мне удалось выбиться в крепкие середняки, а задиры поняв, что я могу дать сдачи, переключились на более слабых. В это же время у меня появился по-настоящему первый друг Том Ривман, с которым мы дружны и по сегодняшний день. Он работает в отделе приемки, куда мы сдаем найденные материалы.
Касательно длительности, обучение предполагалось на 8 лет:
Базовый курс – 3 года. Основы наук, боевой и строевой подготовки.
Основной курс – 4 года. Углубленное изучение предметов в соответствии с назначенной специальностью. Там я подружился с Вероникой Андреас, а потом и влюбился в нее. Но, к сожалению, мы так и остались друзьями. Сейчас она замужем, растит двоих детей и уже отошла от службы, переведясь в канцелярию Магистрата здоровья. На данном этапе я более подробно изучал химию, физику, математику, литературу и историю, освоил саперную подготовку, тактику ведения боя, стрельбу из всего штатного и наиболее распространенного в Вельде оружия, узнал их сильные и слабые стороны, научился управлять автомобилем, а затем и бронетранспортером.
Итоговый курс – 1 год. Повторение и обобщение знаний, подготовка к выпускным экзаменам и окончательное распределение.
На 1 году основного курса, спустя нескольких месяцев обучения, ко мне впервые в день встречи не пришли родители. А потом я получил страшную весть об их кончине. Какой-то придурок ошибся в расчетах и добавил слишком много аммиачной селитры, произошел взрыв, погибло 53 рабочих. Сила взрыва была такой, что большинство останков не смогли идентифицировать, так что после кремации прах сложили в одну общую урну. Мне не передать словами чувства, что рвали меня изнутри, горе, это мало сказано. Мысль о самоубийстве давлела на черепную коробку, стоит ли дальше жить? Уже тогда я подмечал всю неправильность этого мира, безграничную людскую глупость и тотальный эгоизм индивидов уродливого общества. Мои мечты, что я вытащу своих родителей из бездны нищеты, рухнули вместе с их жизнями, из-за чьей-то тупости, преступной безалаберности. Меня спасла Вероника, поддерживая на грани мой павший дух, да неряшливая забота Тома, который как мог помогал мне в эти трудные дни. И в одну из бессонных ночей меня словно ударом молнии, освещающей тьму невежества, осенило, что моя смерть ничего не даст и ничего не изменит, никакого фурора, максимум удивление, минутная досада тех, кому был симпатичен, и даже Вера с Томом по большому счету забыли бы меня через год, в общем очередной корм для кремационной печи, а жизнь продолжается. Со временем боль утихла, на ее место пришла ненависть, которая как подпитывает дрова огонь, питала мои силы. Потом появилась юношеская идея фикс – моя жизнь станет примером возможности подняться из трущоб, на зло всем скептикам, и быть может в будущем отомстить. И не будет красивых речей, моя месть наполнится болью и кровью, и виновные в смерти моих родителей захлебнутся в ней.
Возможно, кто-то скажет, что в моих действиях нет никакого смысла, традиционное «ты ничего не изменишь», как когда-то сказал Том: «Мы лишь пыль в масштабах вселенной, это даже не мышиная возня». Но для меня смысл был и со временем он приобрел новые краски. Теперь месть отошла на второй план, уступив место созидательной идее сохранения знаний, черт возьми, что может быть благородней, не правда ли?
На 3 году основного обучения, учеников начали отпускать домой после занятий. Мне же податься было некуда. Жилье моих родителей принадлежало заводу, и оно конечно не пустовало. Для таких как я существовала общая казарма, там и прожил до выпускного. Ограничения только пошли мне во благо. В то время как мои сокурсники прожигали молодость на вечеринках в ночных клубах, я учился, ходил на дополнительные курсы подготовки, и к итоговому экзамену стал одним из лучших выпускников года. Помимо основных предметов мне удалось овладеть довоенными языками: старым английским (на смену ему в рабочие районы пришел упрощенный), русским (очень помогало при определении и использовании старых вооружений), меня можно было уже тогда назвать знатоком довоенной литературы (мой любимый дополнительный курс, хоть он и трактовался негативно, но здесь я никогда не слушал лектора, предпочитая самому формировать образы и выводить смысл из прочитанного), в боевой подготовке я поднялся до стрелка 1 класса и специалиста по бронетехнике Великой войны. Как результат итоговый экзамен я сдал на отлично и поступил в Отдел оперативного выявления инакомыслия не стажером, а сразу комиссаром 5 ранга.
По прибытию в Отдел, меня назначили в группу ветерана Трибунала комиссара 3 ранга Остина Крига. Дельный был офицер, грамотный, уравновешенный. Никогда не лез на рожон, поэтому и дожил до пенсии, хотя много чего с ним повидали. Не раз приходилось вступать и в огневой контакт с противником, но мы всегда выходили победителями. Зам его Эрнесто Рамирез, являлся его противоположностью. Гиперактивный, слишком уверенный в своих силах, в одном из рейдов в канализацию получил пулю в лоб от беглого полицейского, убившего двоих своих коллег. Думали, что скрытый сторонник полумифического Сопротивления, оказалось шизофреник. Так, находясь во втором ранге, после ухода Крига на пенсию, я стал командиром группы. На тот момент мне было 24 года22.
За все время службы меня удостоили двумя медалями – «За безупречную службу» и «За храбрость», и рядом юбилейных наград, вроде «50 лет Партии Возрождения».
Если говорить о моей личной жизни, то разговор выйдет до неприличия коротким. Была девушка, встречались где-то полгода, кстати весьма и весьма симпатичная, более не выдержал, просто стало тошно, ее кругозор ограничивался новыми платьями, крутыми машинами, элитными клубами и количеством бонов на счете, я по глупости пытался на нее повлиять, естественно тщетно. Дальше несколько мимолетных отношений, все как под копирку – одни меркантильные интересы. Однако в автобиографии укажу «в активном поиске». Жилье? Коплю, живу на служебной, да и она, откровенно говоря, устраивает. Хобби? Что бы такое соврать. Хм. Просмотр телепередач. Нет. Если спросят, ни одну толком не знаю. Так, пусть будет «One Life», я хотя бы иногда там бываю.
В настоящий момент являюсь командиром 23 группы, член партии с 2108 года, т.е. с 16 лет, т.е. с минимально допустимого возраста – дань профессии.
Что Вам нравится больше всего в службе? С одной стороны, уничтожать культурное наследие человечества ужасно, чуть хуже состоять в рядах ультратоталитарной партии. С другой стороны, у меня есть возможность развиваться в умственном плане, и, что более важно – спасать хотя бы часть книг от варварского уничтожения. Но нравится – не нравится, это все демагогия, я не могу просто так взять и уйти со службы, формально, конечно, есть возможность, только по понятным причинам данный шаг равносилен самоубийству. Да и альтернатива иной работы не больно прельщает, вспомнить только завод, где рабочие сведены до скотоподобного состояния, где нищета, пьянство и разврат возведены в абсолютную норму. Так что нет, я лучше здесь, по крайней мере пока. Меня гложет гораздо более серьезный вопрос. Придет время, когда я более не смогу хранить накопленные мною знания, кому я смогу передать эти богатства, кем они будут по достоинству оценены? Ходят слухи, что есть некое Сопротивление, база которого находится где-то в глубине под городом. Однако, сколько я не спускался в канализацию, старое метро, катакомбы, я ни разу не находил ни намека на их существование, одни лишь смутные байки, да и только. Уйти в Вельд? Будут ли востребованы там накопленные мною знания? Да, там есть самоучки инженеры и энтузиасты исследователи, только все они в составе банд, и я далеко не уверен, что новые знания пойдут на благо. При чем та часть, что не связана с оружием и выживанием, будучи невостребованной со временем затрется на жестком диске. А вот возможность создать новое оружие разожжет желание подчинить соседнюю банду, вырезав большую ее часть, я видел «работу» дикарей в разоренных селениях соперников, ни жалости, ни милосердия, лишь запах гари и смерти. Несколько наивно, но внутри меня теплится слабый огонек надежды, может где-то там за пределами Вельда, вне Аккада, есть остатки цивилизации, нуждающиеся в бережно хранимых мною знаниях. Только, как говорили мудрецы прошлого: «Надежда Бог дураков», поэтому я пока здесь, и перспективы найти то благое общество пока что равносильны поиску в туман причала на скалистом берегу.
Конечно, в плане идей, мы истинное зло. Однако я буду честен к себе, заявив, что испытываю гамму чувств от лихого азарта до удовлетворения в поисках нового артефакта довоенных лет, и Вельд не просто дает мне единственную возможность узнать что-нибудь о прошлом, подчерпнуть новые знания, благодаря ему я могу почувствовать лихорадочный прилив адреналина в опасных ситуациях и одержав вверх, насладиться своей победой. Если выбирать между заводом и службой, я выберу службу. Так что честный ответ на анкетирование звучал бы примерно так «в тьме вижу проблески света» или более классической фразой «люблю и ненавижу одновременно». Официально пишу: «полностью доволен своей службой».
