Читать книгу: «Черный роман», страница 7
Ввалившись в мое новое жилище, мы располагали силами только на то, чтобы, бросив мокрую одежду где-то по пути к дивану, найти подушки и одеяло, обняться и провалиться в сон. Так бывает, что, кажется, закрываешь глаза на мгновение, но открыв вновь, понимаешь, что между этими действиями легла пропасть, темнейшая и непересекаемая. И следы ее присутствия выветриваются из тела не сразу. Сначала чувствуешь себя тяжеленным, словно весишь тонну, и ужасно разбитым. Но это состояние проходит, постепенно приходишь в себя. Мое пробуждение было именно таким. Мне потребовалось около двух секунд, чтобы понять где я, кто я, и что вообще происходит. Мысли пришли одна за другой. Я в прошлом. Почему со мной рядом спит ангел? Я не нашел более подходящего слова к своим ощущениям. Я видел лицо божественно прекрасное, исполненное силы, красоты и величия достойного греческих богов. Или, скорее богинь. Я засмотрелся, но с трудом вернув себя в реальность начал вспоминать. Вчера было… И вслед за этим в голову вкатились все события вчерашнего дня. Аскетичный переезд, странный звонок, встреча, Море… Размышления тут же прекратились, как только она открыла глаза. Я невольно улыбнулся. Даже если бы я вздумал противодействовать этому непроизвольному рефлексу, у меня вряд ли бы что-то получилось. Так уж вышло, что уголки губ так и норовят поселиться где-нибудь поближе к глазам, когда она рядом, даже если не физически. Если я слышу ее голос или вспоминаю о чем-то связанным с ней, не могу не улыбаться своим мыслям. А сейчас-то и подавно.
– Доброе утро, – произнес я, и убрал ей за ухо прядь со лба. Она потерлась щекой о мою руку. Черт. Быть не может. Аж, дыхание перехватило. Я не помнил ничего, что было раньше. Кажется, у меня был роман, и не один. Были какие-то девушки. По-любому. И я же не школьник, было с ними что-то, даже, кажется, с одной что-то более-менее серьезное. Но это было как в прошлой жизни! И, возможно, не со мной. Я никогда не жаловался на память, не было с ней проблем. А сейчас она меня активно убеждала в том, что даже если что-то и было, то было давно, и, в общем-то, неправда. Весь смысл моей жизни, он здесь, сейчас. Та единственная, что каждый ищет, пусть и боится в этом признаться, рядом, совсем близко, меньше вытянутой руки между нами. Я ждал, я нашел. Вот она, сбывшаяся мечта. Поверить трудно, дышать тоже, боюсь спугнуть. Вдруг, исчезнет, развеется как сон. Тогда я однозначно сойду с ума. Вот, в тот же миг. Но нет, она не растворилась.
– Доброе утро, – ответила Саша, и тоже улыбнулась. Просто лежать и смотреть друг на друга можно вечно. Но утром разум всегда настойчивее, чем ночью. Его теперь совершенно невозможно игнорировать. Его голос настойчиво требует действий. Ладно, можно и послушаться иногда. Я посмотрел на часы. Надо же, времени не так уж много. Половина десятого. Мы спали совсем не долго, тем лучше. Я поцеловал ее, с намерением встать, но желание тут же самоликвидировалось, а сам акт подчинения рационализму ненадолго отложился. Но, «разум когда-нибудь победит» спето не зря. С этой мыслью я скатился с дивана.
– Пойду завтрак готовить. Хочешь в душ?
– Хочу, – восхваляя про себя интуицию, я выдал Саше полотенце, и показал дорогу в ванную.
– К тебе присоединиться? – она сделала вид, что страшно оскорбилась моим предложением, и скрылась, но, стоит заметить, что дверь осталась незапертой. Я остался в недоумении, но не решился ничего сделать. Посчитав, что лучше оказаться робким, чем наглым, я занялся решением куда менее сложной задачи с завтраком. Из принесенных вчера продуктов удалось соорудить яичницу и пару бутербродов с паштетом. Электрический чайник работать отказался, поэтому был перенесен на склад, а воду я кипятил по старинке, в ковшике на плите. Посуды на кухне нашлось ровно столько, чтобы хватило для всех манипуляций. Сашка появилась в дверном проеме в полотенце, с мокрыми волосами, раскиданными по плечам, и я замер, как был, с кружкой в руке.
– Кость, вспоминай: сначала вдох, потом выдох.
– А, напомни мне, зачем надо дышать?
– Чтобы жить.
– Точно, – пришлось сделать усилие, чтобы вдохнуть.
– Наши мокрые вещи чудесно провалялись на полу, а потому не высохли, у тебя есть что-нибудь?..
– Да, сейчас найду, – и я мгновенно исчез с кухни, чтобы отыскать чистые вещи, иначе мне пришлось бы ее изнасиловать, это выше моих сил! В шкафу обнаружилась чистая рубашка с коротким рукавом и шорты, которые можно будет затянуть, чтобы они не спадали с ее тонкой талии. Я вернулся, попутно поднимая и пристраивая мокрые вещи так, чтобы они хотя бы чуть-чуть подсохли, и отдал ей свои находки. Она ушла переодеваться, а я остался заканчивать колдовство над завтраком. Второе появление вышло не менее эпичным. Рубашка висела, шорты держались на туго затянутом шнурке на поясе. От этого она казалась еще более хрупкой, чем есть на самом деле.
– Единственное, там в карманах может что-то лежать, – я не особо контролировал себя в этот момент, подошел, и бесцеремонно, но не сильно прохлопал все карманы, которых было шесть.
– Взял, такой, облапал! – на Сашином лице отобразилась смесь удивления от наглости, восхищения изобретательностью и удовольствия от производимого на меня эффекта.
– Ну, я не получил по лицу, а значит, ты не сильно против, – я улыбнулся и поцеловал ее, – пойдем уже завтракать, а то все остынет. В процессе выяснилось, что она любит в яичнице белки, а я, наоборот, желтки, из чего было выведено заключение, что мы – идеальная пара.
– Надо позвонить маме.
– Звони, конечно. Скажи, что вчера под дождем промокла, поэтому вся одежда в соответствующем состоянии.
– У меня батарейка села, я с твоего позвоню?
– Без проблем.
Она набрала номер, и ушла разговаривать в другую комнату, пока я сгребал посуду в мойку. Вернулась с заговорческой улыбкой.
– Что такое?
– Есть планы на день?
– Ничего конкретного.
– Отлично. Тогда ты едешь домой со мной. Мама сказала, нужна твоя помощь.
– Как скажите, миледи.
Собирались мы не долго, скинули недосохшие вещи в рюкзак, она так и поехала в моем шмотье. А я нашел в шкафу футболку, подаренную ее мамой, неудачно сложенную, и оттого мятую, и чистые джинсы. На улице было жарко. Пока мы спали, солнце выглянуло и, видимо, извиняясь за утреннее ненастье, уже высушило все лужи. Пришлось закатать штаны до колен. Мы смотрелись весьма колоритно. Больше внимания можно было привлечь, пожалуй, только выйдя на улицу, замотавшись в одни простыни, или голыми. Но мы не обращали на косые взгляды внимания. Стояли, обнявшись, на остановке и ждали трамвая. Когда он пришел, переместились внутрь вагона. То была удивительно уютная поездка на общественном транспорте, если вообще к подобному можно применить это слово. Людей было не много и не мало, мы стояли в углу площадки, я отгораживал Сашу от всех. Недалеко сидела компания, окружающая девушку с гитарой, она что-то весьма душевно играла. Кажется, что-то про кошку. Наверно, весь трамвай подпевал несложному припеву. Было даже жаль, что мы быстро приехали, хотя я откровенно плавился у большого окна. Дальнейший день оказался ничуть не хуже.
Мария Сергеевна встретила меня радушно, посмеялась над нашим видом, но ничего против не имела явно. Беляш, как всегда, радовался моему приходу. Среди котов он явно был белой вороной. Скорее в его маленьком кошачьем тельце была заключена собачья душа. Он повсюду следовал за мной. Я был отправлен на несложные подсобные работы, таскал инструмент из одного сарая в другой, под чутким руководством Сашиной мамы, Беляш оказывался сверху любого предмета, который я поднимал, или снова забирался мне на плечо. Сама Саша отправилась возиться с обедом. Когда я зашел на кухню, чтобы выпить воды, то застал там весьма привлекательную картину: моя единственная хоть и переоделась, но мою рубашку надела сверху, видимо, понравилась. И поверх коротких шортиков она смотрелась чертовски сексуально. Я подошел и обнял ее со спины, положив голову на плечо.
– Привет, а я пришел тебе мешать.
– Ну, попробуй, – и я попробовал, выстелив легкими поцелуями дорожку от шеи до уха.
– Ладно, все, сдаюсь, сдаюсь, победил.
– Это же не война, – я улыбнулся, отступил, налил себе воды и удалился.
С Беляшом работать было веселее. А Мария Сергеевна все дивилась на наш странный тандем. Я достаточно быстро управился. Когда Саша сказала, что для меня есть работа, я рассчитывал на что-то более тяжелое. Но, на все дополнительные предложения помощи никаких заданий не нашлось. И мы отправились обедать. Моя избранница отлично готовит, как выяснилось.
Я все время находил в своей голове какие-то истории, которые тут же рассказывал. Они были правдой хорошо, если на треть. Отчасти врать приходилось от того, что я был не из этого времени, отчасти на меня находило особое вдохновение рассказчика небылиц. Но нам всегда было о чем поговорить. Мы даже обсуждали иногда какие-то проблемы мироздания, правда всегда все заканчивалось тем, что все есть миф. После обеда у меня зазвонил телефон, и Серый сообщил, что есть первый заказ. Я попрощался с хозяевами дома, и пообещал Беляшу, что скоро заберу его к себе, как только доведу свое жилище до ума. А сделать это я планировал в ближайшую неделю.
Лето любви
Неделька и правда выдалась плодотворной. Я выполнил парочку крупных заказов. Один из постоянных посетителей Собаки, заядлый геймер, попросил по максимуму прокачать его тачку. Причем не только по аппаратной части, но еще и внешний вид должен был быть соответствующим. У моего новоиспеченного друга и начальника был очень хороший знакомый, занимающийся поставками комплектующих, так что руками сделать оставалось только половину работы. Мне был предоставлен безлимитный доступ к интернету через клуб, так что я быстро озаботился обеспечением себя всеми нужными программами. Пришлось многое вспомнить, еще большему научиться прямо в поле. Самая острая проблема была в поиске информации, ее было мало, и находилась она далеко не всегда просто. Так что изобретение велосипеда стало частью моих обязанностей. Видели бы вы глаза того игромана, когда я представил ему результат нескольких дней работы, его системный блок выглядел агрессивно, угрожающе мигал светодиодами, подсветка внутри и снаружи намекала на немалое количество денег, вложенных в апгрейд. Новый вентилятор тихо шелестел, пока мы наблюдали, как железо спокойно вытягивает самые новые игры.
Предоставленная мне жилплощадь тоже изменилась почти до неузнаваемости. Я раздобыл по соседям инструмент и материалы, и забацал полноценный склад с полками и секциями. Предусмотрел место под технику разных габаритов, а так же для хранения запчастей, инструментов и всякой полезной мелочи. Анка бы точно мной гордилась. Вся электроника из дома была починена и возвращена на законное место или заклеймлена как безнадежно мертвая, разобрана на детали и вынесена на ближайшую помойку. В остальной квартире настали мои порядки, я подвинул мебель так, как считал наиболее рациональным. Появилась вся та мелочь, отличающая обитаемый дом от заброшенного. Всякие полотенца, мыло, зубные щетки и бритва в ванной, на кухне солонка, перечница, сахарница, постоянная кружка, моющаяся только по праздникам. Для Беляша я собрал дом из обрезков досок, ставших полками. Пришлось ему и когтедерку сделать самостоятельно, благо шнур под это дело нашелся в магазине, куда я часто наведывался за всякими полезными штуками.
Субботним вечером я стоял на балконе с кружкой чая, наблюдая за катящимся к горизонту солнцем, и с высоты второго этажа окидывал мысль свою жизнь. Ровно месяц назад я в первый раз оказался на этих старых улочках. Один, без ничего. Теперь у меня было гораздо больше, чем я мог себе представить. Все, что осталось от старого мира – часы, в которых уже должен был самоуничтожится механизм, отправивший меня сюда, и кольцо. Синяя полоска на запястье пикнула, давая понять, что минул еще один час. Еще один час, в который я не видел Сашу. За неделю я успел ужасно соскучиться. Мы, конечно, перезванивались по пять раз на дню, кидая сообщения по любому поводу и чаще без. Но это не особо спасало.
Я засмотрелся на часы. Стандартный дизайн, круглый корпус, большие цифры для часов и минут, чуть меньше для секунд, какая-то несложная анимация, скачущие полоски, наверху дата и день недели. Четыре кнопки по углам от ремешка, отвечающие за стандартные функции. Снять их, может? Я вспомнил про Алену Игоревну. И мою душу в первый раз за этот месяц тронула липкая тревога, предчувствие большой беды. Навязчивое чувство с удовольствием впускало когти в самое сердце, нежно нашептывая, что пока можно стоит наслаждаться счастьем. В памяти всплыл тот единственный разговор в маленькой подсобке. Сомнений никаких не было. Практически дитя, что я так сильно и безнадежно полюбил, вырастет и станет той дамой, во взгляде которой я видел что-то, чего не мог понять. Почему дочь уверена, что это ее тетя? Что же, черт возьми, произойдет? Ее родители не погибнут. Ну, то есть, я–то, конечно, так или иначе исчезну. Но вот мать ее останется жива! И каким-то образом станет тетей собственной дочери. Не укладывается в голове. А ведь с самого временного прыжка я не думал об этом, так был увлечен Сашей. Наверное, и сейчас был не самый подходящий момент. В прочем, для подобных мыслей, наверное, и не может быть подходящего момента. Думать о том, что все кончится плохо раньше времени чревато порчей самому себе удовольствия от происходящего, а после того как все случилось уже поздно жалеть, ибо исправить ничего нельзя. Сейчас мне не хватало информации, для разрешения этой странной загадки. Вероятно, когда я ее получу, она мне уже не поможет. Не самые радужные перспективы, но делать нечего. Не бросать же все из-за страха, что все плохо кончится. Тем более, мне надо сделать так, чтобы у меня родилась дочь. Иначе это все точно было зря. Объективно, логика на сто процентов верна, но мерзкий привкус паранойи остался на периферии сознания и не давал покоя. Тревожная мысль цеплялась то за взгляд, то за интонацию, то за слова доктора философии и экспериментальных наук. Там явно затаена старая обида, или что-то такое, но… Я бы никогда не сделал ничего плохого Саше! Я искренне сомневаюсь в своей способности даже думать о том, чтобы ее обидеть. Остается только какой-то дикий случай, недопонимание, как в классических мыльных операх. Черт! Эти мысли сломают мне голову! Невыносимо захотелось стукнуться ей в ближайшую стену, чтобы прогнать этот невыносимый раздрай, но я сдержался. Это, говорят, все равно не помогает.
Меня спасло сообщение от Саши. Она спрашивала, чем я занимаюсь. Я ответил, что закончил работу, пью чай на балконе и скучаю по ней. А еще пригласил ее в гости. Было решено, что я ее встречу, мы прогуляемся, зайдем в магазин за чем-нибудь вкусным, и потом уже осуществим изначальное предложение. Уже через полчаса я стоял возле ее дома. Вышла мне навстречу Мария Сергеевна.
– Привет, Костя!
– Добрый вечер, – я улыбнулся.
– Слушай, твой Беляш уже вырос из состояния котенка, да и живет у нас целый месяц, а у тебя, как раз жилье свое появилось, забирай, давай, его.
– Ох, я и забыл, так замотался на неделе. Конечно, хоть сейчас заберу. Я ему уже все приготовил, даже дом сколотил.
– Он вам гулять-то не помешает?
– Да ничего, он же у меня на плече поедет, привычный.
– Ну, и славно, хорошо погулять, – она поднялась на крыльцо, обернулась, и добавила, многозначительно на меня посмотрев, – аккуратней там, -и исчезла в доме. Потом вышла Саша, а рядом с ней вальяжно шел кот. Теперь уже полноценно мой. Хотя, скорее наш. Он неплохо вырос за этот месяц, теперь ему было тесновато у меня на плече, и он растягивался воротником, а мне приходилось терпеть этот мурчащий теплый шерстяной ком на шее.
Мы пошли к центру города, я решил провести ее через фонтаны. Однако мне они помнились гораздо более зрелищными. Пришлось компенсировать отсутствие визуальной красоты баснями. Рассказывал, как было бы здорово, если бы им сделали подсветку, вспоминал то, как это будет, и привирал еще, для пущей убедительности и пышности рассказа. Говорил, что будут музыкальные фонтаны, и как цветные потоки воды будут танцевать. Тому, кто далек от техники и не понимает, как это можно устроить, вполне может показаться магией подобное действо. Впрочем, целовать ее мне уже нравилось гораздо больше, чем вешать лапшу на уши. Но, приходилось соблюдать пропорцию не меньшую, чем один к одному. Я рассказывал о том, как главное водное действо на всех городских праздниках будет происходить прямо посередине реки, заключенной между каменными берегами. И что с набережной чудесный вид будет на всю акваторию, брызжущую прямо в небо разной высоты и толщины водными струями.
Мы пришли к фонтану, именуемому в народе «Каменный цветок». Мне стало так невыносимо жарко, что я снял с шеи Беляша, который себя прекрасно там чувствовал. Попросив Сашу приглядеть за ним, и еще за кольцом, которое боялся потерять, и оставил на гранитном борту фонтана, я перегнулся через край. С удовольствием опустил голову в воду, плеснул себе на шею, потом вынырнул и насладился тем, как капли стекали с волос по лицу. Охлаждение и блаженство снизошли на меня. Встав, я помотал головой, разбрызгивая капли на Сашу и Беляша. Кот фыркнул, и скрылся за спиной у Александры, которая, зажмурившись, смеялась. Я тоже невольно засмеялся, пока не заметил, что кольцо уже переехало к ней на палец. Оно явно было ей большое, поэтому болталось. Я так привык к нему за этот месяц, что даже и забыл, зачем притащил его не в свое время. Зато теперь вспомнил, да так это было неожиданно, что замер на месте, сверля полубезумным взглядом золотой кружок.
– Ты… Ты надела мое кольцо?
– А, да. Извини, я не подумала, просто как-то само так получилось. Не надо было?
– Да… Нет, все хорошо. Просто… Это одна из тех историй, что я еще тебе не рассказывал. Понимаешь… В моей семье есть предание. Ну, как есть? Было, пока семья была. Кольцо, вроде как, семейная реликвия, – я не знаю, зачем решил приукрасить сотней врак одну сомнительную правду, но слишком уж велико было желание произвести максимальное впечатление. Если трезво об этом думать, то я перестарался однозначно. Но вряд ли кто-то из нас мог трезво думать в тот момент. Я видел, что мои слова опьяняют ее, и сам был пьян процессом сочинительства и произведенным эффектом. – Я знаю точно, что оно принадлежало бабушке, потом перешло к отцу, он подарил его маме, а теперь, вот, я его ношу… Носил. Весь смысл именно в том, что оно, как бы, само себе выбирает хозяина. Это трудно объяснить. Например, бабушке его подарил дед. Причем, они тогда не встречались, просто работали вместе, и ему надо было уезжать в командировку, он говорил, что не мог ничего с собой поделать, ему ужасно захотелось подарить его ей. Под предлогом оставления на хранение, отдал кольцо. Когда он вернулся, у них все сложилось, и кольцо так и осталось у бабушки. Потом, мой отец, когда подрос, все норовил его умыкнуть. Нравилось очень, опять-таки, необъяснимо почему. А в тот день, когда родители решили сдаться, и подарить сыну предмет его вожделения, он встретил маму. Так вот. Причем, кольцо с него слетело, и прикатилось прямо к ее ногам. Потом, он подарил его ей, когда предложил выйти за него замуж. – Я заметил, что она покраснела до ушей. – А я выцепил его из вещей, подлежащих продаже после их смерти. Только его. Обычно, я не привязываюсь к вещам. Но тут, и, правда, какая-то мистика. Не смог пройти мимо. А теперь… – Я взглянул прямо в ее прекрасные глаза, снова нашел там звезды. – Кажется, оно твое.
– А ты как без него?
– Ничего, привыкну. Да, и я все равно бы его тебе подарил, правда, не думал, что так скоро, – я чуть усмехнулся. – У меня все еще нет паспорта, поэтому, если ты не против, официальное предложение руки и сердца я сделаю тебе в другой раз. Но сейчас, видимо, самое время сказать. Я люблю тебя.
– И я тебя люблю.
В общем-то, можно было это и не озвучивать, все равно все было понятно. Я поцеловал ее, и боковым зрением заметил, как какой-то прохожий хмыкнул и отвел глаза. Кольцо было снято, чтобы не потерялось, и надежно сложено в карман. Беляш гулял по борту фонтана, и ждал, пока его место на моих плечах просохнет, чтобы можно было снова его занять. Погода была на его стороне, уже через десять минут он снова взгромоздился на совершенно сухую футболку. Я видел, что фонтаны уже никого не занимали, и мы пошли в сторону дома. Я держал Сашу за талию, идти было не очень удобно, когда мы дошли, я обнаружил, что рука затекла. А по пути я даже этого не заметил. В магазине неподалеку были приобретены продукты на завтрак и вкусное печенье к чаю. И все бы закончилось классическим вечером, но на меня снизошло вдохновение. Тем более, что за истекшую неделю я успел подготовить почти все для исполнения одного коварного плана. Хотя, коварством он на самом деле совсем не отличался. Это был план романтика, который расцвел во мне буйным цветом, после встречи с Сашей. Для полной боевой готовности мне не хватало только одного. На кассе я попросил в довесок зажигалку. Моя совсем закончилась.
– Зачем? Ты же не куришь.
– Не курю, но в каждом приличном доме должен быть источник огня. На всякий случай, – я подмигнул ей.
– Ты что-то задумал. Явно. Определенно.
– Даже если и так, до сих пор тебе нравились все мои затеи, – я расплатился, и мы вышли на улицу. Небольшой ветер совсем стих, что было мне только на руку.
– Расскажи, что придумал. Мне интересно.
– Не-а. Не скажу. Иначе сюрприза не выйдет.
– Я же умру от любопытства!
– Ничего, ничего. Надо только чуть-чуть потерпеть, и все будет, миледи.
Мы дошли до квартиры, Беляш тут же принялся с удовольствием исследовать свое новое жилище. Ему пришелся вполне по вкусу дом, который я ему соорудил. Я насыпал коту корма и подробно объяснил, куда ходить можно, а куда совсем не стоит. Было бы грустно, если бы он на импровизированном складе что-нибудь уронил. Серый бы мне тогда голову оторвал. Саша присоединилась к нашей экскурсии, и оценивающе осматривала все изменения, произведенные мной за время ее отсутствия.
– А ты молодец. Столько сделал за неделю.
– Я старался, – она в шутку погладила меня по голове.
– Что ж ты задумал, сознавайся!
– Момент! Надо завязать тебе глаза, а иначе потом придется убить.
– А может не надо?
– Миледи, вы не доверяете своему рыцарю?
– Доверяю.
– В таком случае, не сопротивляйся, – я улыбнулся, поцеловал ее и накинул на глаза повязку, легкую, но непрозрачную. Сложил в рюкзак плед, заранее приготовленный пакет со свечами и небольшое радио на батарейках. Да, я, что называется, нагло использовал служебное положение. Этот чудесный аппарат я починил раньше срока, неисправность оказалась пустяковой, и не нашел ни одной причины почему бы в целях подробного тестирования не мог бы послушать его сам. Я открыл дверь, взял свою леди на руки, дабы исключить возможность ее падения, ведь я хотел отвести ее на крышу, а подниматься по лестнице с закрытыми глазами может быть весьма опасно.
– Ты теперь всегда меня будешь на руках носить?
– Всегда, к сожалению, не получится. Но, мне понравилось, так что максимально часто.
– Я же привыкну.
– Привыкай.
– Мой рыцарь, – она нашла своей рукой мое ухо, и погладила по волосам и по щеке.
– Моя прекрасная леди, мне очень хочется мурчать от такого обращения. – Это чертовски напоминало то, как меня трепала по волосам дочь, движения почти точь-в-точь, если бы я не был сконцентрирован на подъеме по лестнице, не думаю, что смог бы не зависнуть и не выпасть куда-нибудь от таких мыслей.
Дверь в квартиру захлопнулась сама, я за это не переживал, так что даже не проверил. Щелчок замка я услышал, уже поднявшись на два этажа. Проход на крышу был не заперт на мое счастье. Я уже проверял это пару раз на неделе, когда разведывал возможность попасть на чердак, но в душе у каждого живет маленький вредный червячок сомнения, отравляющий существование, вечно пытающийся внушить тебе, что ничего не получится. Я аккуратно пробрался на крышу, стараясь ни обо что не задеть мою ценную ношу. И вот, под ногами настил, миссия успешно завершена.
– Осторожно, я тебя отпускаю, еще минутку тебе придется побыть в неведении, и я сниму повязку.
Я поставил свою нареченную на ноги. Достал из рюкзака и метеором разложил все на крыше, зажег свечи, включил радиоприемник. Нашел я одну волну, где не слишком много диджейской болтовни, а по вечерам так и вообще только музыка. Ветра практически не было, и маленькие язычки пламени не гасли, что само по себе было прекрасно. День безоблачный. Уже начинало смеркаться, и, когда совсем стемнеет, звезды будут отлично видны. Настал момент, чтобы открыть глаза Саше.
– Так, прошу прощения за ожидание, все, снимаю повязку, – я развязал не тугой узел, и убрал полоску ткани в рюкзак. Несколько секунд она просто молчала.
– Можно было догадаться, что будет что-то подобное, – произнесла она улыбнувшись.
– Блин, какой я предсказуемый.
– Нет, что ты? Это очень мило, спасибо, что привел меня сюда, мой романтик.
– За этим должен следовать поцелуй.
Она подняла одну бровь, и, произошло именно то, что и должно.
– Знаешь, вообще-то я боюсь высоты. Но когда ты рядом, то мне почему-то не страшно.
– Не бойся, я не позволю тебе упасть, – я обнял ее за талию.
– Тогда может, подойдем поближе к краю?
– Хорошо.
Мы стояли почти на самом краю крыши, и чем-то это походило на сцену из Титаника. Наверно, из-за заката. Не даром это время суток считается самым романтичным, и даже у прожженных циников, смотрящих на садящееся светило, во взгляде появляется едва заметный огонек тоски по несбыточному.
– Мне, наверно, должно быть страшно, тут же высоко. Но нет, ничего. Я чувствую только твои руки.
– А больше ничего и не надо. – Я говорил тихо, и мои губы почти касались ее уха. – Я тебя никогда не подведу и не обижу. Не волнуйся ни о чем. Смотри вниз. Город потихоньку остывает после жаркого дня. Машины не ездят, а лениво так ползают. Люди уже тоже никуда не спешат. Отсюда, с высоты, ты можешь посмотреть на любого из них, и попробовать угадать что-нибудь о каждом. Куда и откуда он идет, чем живет.
– Видишь, к остановке идет парочка?
– Вижу.
– Он ее провожает. И они пропустят не один автобус, прежде чем смогут расстаться.
– Конечно, ведь у них все только начинается.
– Как и у нас.
Вместо ответа я просто поцеловал ее, в шею и за ухом, словом, куда смог дотянуться, не особо шевелясь. Вообще, мне кажется, что иногда это и есть самый правильный ответ. Слов порой так не хватает, хотя казалось бы… Их так много, а самого главного ими все равно не скажешь. Порой и рад бы, да таких не придумано слов, чтобы понятым быть. Впрочем, в такие вот моменты и никаких слов не надо. Понимание достигается еще где-то на уровне не родившихся мыслей. Или это все иллюзия затуманенного любовью разума.
– Пойдем на плед, сейчас появятся первые звезды. Не хочу пропустить эту магию.
Мы легли, ее голова у меня на плече. Небо по чуть-чуть темнело. Как я и обещал, первые робкие огоньки уже были видны. И прямо над нами висел месяц. Еще бледный, но вполне отчетливый. Мы просто, молча, наслаждались тем, как ночь опутывала весь видимый нами мир. Именно в такие моменты приходит понимание, что каждый миг ценен сам по себе, без прошлого и будущего. Хотя, кажется, я об этом уже говорил.
– Сейчас ничего не загораживает нам небо, но лет через двадцать тут будет столько высоток, что и звезд не станет видно. Чтобы посмотреть на небо, придется забраться куда-то повыше, чем мы сейчас.
– Ты всегда рассказываешь о том, как будет потом. Или о том, как ты хотел бы, чтобы было. Обычно люди рассказывают истории из прошлого, а ты наоборот, устремлен в будущее.
– Это, наверно, потому, что я все начал с чистого листа, хоть и не совсем свежего, – я легко улыбнулся, это была цитата из книги рассказов, которую я прочел в далеком будущем, еще когда был подростком. О чем был сам рассказ я даже и не помню, кажется, там тоже присутствовало путешествие, и главный герой все бросал, но фраза запала мне в душу, и я хорошо ее запомнил.
– Звезды – это слезы на темных щеках Вселенной, – сообщил радиоприемник. Какой-то ди-джей решил прервать мирный ход музыкального эфира этим странным комментарием. А потом начинал играть Мой рок-н-ролл. Да, точно. Сейчас эта песня как раз популярна. В моем времени она уже чертовски стара, хотя и знают ее почти все. Какое-то особое лирическое очарование в ней есть. Романтика безнадежности. Красота того самого несбыточного, сокровенного, желанного и недостижимого.
– Интересная метафора. Я слышала, много сравнений, но такое впервые. Интересно, что может вызвать слезы Вселенной?
– Даже и не знаю. Быть может, эта песня. Я, конечно, не Вселенная, но почти готов расплакаться.
– У тебя с ней что-то связано?
– Многое… Пожалуйста, потанцуй со мной. Я всегда хотел танцевать вальс под нее с прекрасной девушкой, а прекрасней тебя нет никого.
– Но я не умею.
– Я тоже, это не важно. – Я встал, подал ей руку, и мы медленно и плавно двигались по крыше так, словно бы никакой крыши и не было никогда, и мы просто парили в воздухе, не отрывая друг от друга рук, взглядов. Я почти не слышал музыки, и не мог бы с уверенностью сказать, касались ли мы поверхности. Мой вестибулярный аппарат однозначно вышел из строя. После, при попытке вспомнить те ощущения, земля уходила из-под ног как будто тот миг не прекращался. Я вернулся в бренный мир где-то к концу трека. Мы снова устроились на пледе.
– Ты расскажешь мне про эту песню?
– Если хочешь послушать.
– Очень.
– В каком-то смысле это моя песня. Я знаю, что она появилась только в прошлом году. Но это для всех. А я знал ее, пусть и в черновой версии еще задолго до того. Не буду рассказывать, откуда, это отдельный длинный и путанный рассказ. У меня особые отношения с ней. В самые трудные моменты жизни она подчас была единственным средством, способным меня успокоить и как-то привести хотя бы в относительную норму. Знаешь, один раз, после смерти родителей, друзья даже сыграли мне ее под гитару, просто чтобы поддержать. Она много значит для меня. Да, и, просто, про меня она. Так, наверно, много кто говорит. Но у них это проходит. А я и через двадцать лет буду считать ее своей. Просто уверен в этом. Бывает такое, когда просто знаешь что-то. И никаких доказательств не надо. – Мой тихий голос прервался, как будто силы, отведенные на эту реплику, кончились.
– Я понимаю. – Она обняла меня, и это однозначно было лучшее из всего, что можно было сделать.
