Читать книгу: «Друг», страница 6

– И что? – резко спросил Никита.

Я посмотрел на взбешенного парня. Единственный нормальный человек, с кем мне удалось поддержать дружеские отношения. Рядом с ним не возникало желания немедленно забиться под какую-нибудь лавку и не вылезать до отбоя.

– А то, – загадочно сказал Петро, – что система туннелей выведет нас прямиком за стены зоны, к месту неподалеку от первого блокпоста. Если там не спалимся, то считай что свободны.

– Что-то не… – недоверчиво ответил огромный бритый детина со сломанным носом.

Его я видел впервые. Объемные, подрагивающие под кожей мышцы внушали уважение и страх. Лицо обезображено шрамом и свернутым набок носом, из-за чего казалось, будто он всегда морщится.

Завыла сирена, проорав три длинных протяжных гудка – условный сигнал, что прогулка окончена. Сразу же ожил старый засорившийся «матюгальник», висевший на крыше главного здания, прямо перед площадкой, где выгуливали заключенных:

– Все по камерам, повторяю, все по камерам!!! Разойдись!

Компания начала разбредаться: за нарушение режима жестоко наказывали. Никита резко развернулся и пошел отдельно от всех, я бросился догонять.

– Ты что, Никит? – спросил я его. – Он же вариант предлагает! И совсем неплохой, надо признать!

– Ну ты, бл*, наивный, охр*неть просто! – бросил мне Никита. – Мож ты и умный, бл*, знаешь всякие умные штучки, но в остальном ты просто муд*к, бл*!

Никто мне такой сложной по содержанию и одновременно понятной по смыслу тирады еще не выдавал.

– Ооо, – закатил глаза тот, – начинается… Не надо мне мозг парить своими умными… э-э-э… тирадами, бл*! Ты че, бл*, не видишь, что это ж подстава конкретная! Мы для быдла им нужны, ты че, бл*, не просек что ли? Петро здесь уже третий год зону топчет, а ты здесь и месяца не пробыл, да я и сам-то полгода всего…

– Ну и что делать тогда, а?.. – я задумался.

– А что самое хр*новое, что выбора у нас то и нету! – прошипел Никита. – Мы с тобой в деле, бл*, хотим этого или нет… он рассказал нам план, всё, малёк, назад дороги нет!

– Но ведь побег на послезавтра!

– Короч, малёк, держи ухо востро, хотя… – он критично оглядел меня. – Вряд ли у тебя получится… Держись просто рядом, авось и выживем.

*      *      *

Я не мог спать. Не мог лежать. Лихорадочная дрожь то и дело пробегала по телу, разболелся от волнения пресс. Долго ворочался на узкой кровати, пытаясь найти удобную позу для выжидания момента. Вскоре сверху послышалось сопение уснувшего сокамерника. Периодически по коридору проходил тюремщик, равномерно постукивая своей дубинкой по решеткам, всё тише и дальше…

…я очнулся от неприятного звука, как будто кто-то резко нырнул под воду, булькнув на прощание. Звук был настолько мимолетным, что я сначала не понял, что произошло, а когда догадался, холодный пот прошиб меня, пробежавшись по спине мурашками.

Сегодня побег. Сейчас побег. Петро, возложивший на себя обязанности командира группы беглецов, приказал всем ждать условного сигнала. Какого именно он не уточнил, я долго ломал голову, пытаясь догадаться. Сейчас всё встало на места, тюремщик этого сигнала не услышит… уже не услышит.

…внезапно черная тень метнулась к моей двери, секунду поколдовала над замком, и дверь раскрылась.

– Идем, ботан, – прошептала тень.

Я вздрогнул. Это был Сальвадор, серийный маньяк-убийца, имеющий за плечами не менее дюжины трупов и приговоренный к смертной казни. Здесь он отбывал временное наказание, пока на Урале, где его всё-таки поймали после серии ужасных убийств по всему Содружеству, дописывались последние тома этого громкого дела. Казнить его должны где-то под Новый год… А сейчас он убегает вместе со мной.

– Идем же, муд*к ты стриженый!!! – прошипел Сальвадор и поманил рукой.

Если бы не подстава, которую они собираются сделать, с нами так не возились… Как же я боюсь этого психа!

– Да-да, – торопливо прошептал я и вскочил, при этом неловко ударившись головой о второй этаж двухъярусной нары, где спал мой сокамерник.

– Что такое?.. – тот заворочался и хотел было продрать глаза, как вдруг Сальвадор, прошипев в мой адрес что-то непечатное, метнулся к нему, зажал бедняге ладонью рот и с силой надавил на горло. Сокамерник затих.

– Ты че, бл*, не понял, что тихо надо?!! – сверкнул маньяк глазами и указал рукой на дверь. – Вали давай, тока тихо, понял, суч*нок?

Я вышел в коридор и первое, что увидел, это тело охранника, лежащего на полу с проткнутой шеей. Осторожно переступая через натёкшую лужу крови, заключенные подходили к камере Петро. По плану, побег начинался именно оттуда, где Петро незаметно от охраны проломал перегородку, отделяющую камеру от системы вентиляционных труб. Конечно, по трубам убежать нереально, они слишком узкие, чтобы по ним мог пролезть человек. Но не трубы были ключевыми пунктами побега. Строго под нами, под первым этажом, находятся помещения службы ремонта и утилизации, которые снабжаются воздухом из той же самой трубы, причем решетки лазов расположены, как проверил Петро, напротив друг друга. Пара сильных ударов, и мы спустимся…

БАХ!!! По трубе пробежался низкий угрожающий гул.

Вот черт, я и не знал, что это так громко…

БА-БАХ!!!

– Всё, пошли-пошли!!! – шепотом прокричал Петро и первым нырнул в образовавшуюся дыру. Уголовники змеей потянулись за командиром.

Ах, твою мать!!! Пока я лез в дыру, трицепсом зацепил рваный край трубы, и металл прочертил длинную кровавую полосу. Я хотел было остановиться и полезть назад, когда сзади грязно ругнулись и со всей силы отвесили мне в задницу пинок. Осколок металла пропорол плечо, я заорал и свалился вниз – в пыльное, едва освещенное слабой аварийной лампочкой помещение.

Ааа!!! Как же болит плечо! Но не успел я оглядеть свою многострадальную руку, как сверху всей своей полуторацентнеровой тушей свалился Бугай – огромный здоровяк со свернутым набок носом.

– Бл*!!! Убирайся отсюда! – проорал Бугай и одной рукой отшвырнул меня в сторону. Воздух выбило из легких, я свалился на груду металлических труб и палок, и что-то ошеломляюще больно ткнулось мне в бок…

*      *      *

…я вышел из ее дома, когда уже было довольно темно, часов девять или десять. Приказом деканата девятого марта никто не учился, к великой радости всех студентов, и мы весь день провели у нее дома: лениво ползали по комнатам и иногда залезали в кровать, пытаясь повторить ночные подвиги. К несчастью, способностями секс-бомбы я не обладал, поэтому большую часть времени мы провели у головизора, рассматривая повторы вчерашних голографических передач и доедая остатки вчерашнего ужина.

Заметно похолодало. Сейчас, ранней весной, погода на улице менялась самым неожиданным образом, и предугадать температуру на вечер было просто невозможно. Я застегнул молнию жилетки, поднял воротник и только направился к выходу из квартальной коробки на проспект, как сзади меня окликнул кто-то из местной гопоты, вечно дежурившей во дворе.

– Пацан, сигаретка найдется? – обратился ко мне самый старший, выглядевший лет на тридцать.

Я внимательно разглядел компанию, сидящую на лавке: пятеро человек, из них двое примерно моего возраста и пара малолеток, на вид только окончивших среднюю школу.

– Нет, не курю.

– Слышь, эт ты к кому тут ходишь-то? К Светке че ли? – пробасил один из одногодок.

– Тебе-то что за дело? – ненавижу эти вечные никчемные прикапывания.

– Да не, ниче, – протянул тот и опустил голову, пустив струйкой слюну на асфальт.

Я пошел дальше.

*      *      *

– Ну че бл*, долго он валяться будет? Эй ты, разбуди киндера, хорош ему загорать!

Я открыл глаза. Темное подвальное помещение, где-то сверху светит маленькая аварийная лампочка, оставляя красные отсветы на лицах. Передо мной физиономия Никиты, он хлопал меня по щекам, пытаясь привести в чувство.

– Вот и хорошо! – он мимолетно улыбнулся и встал. – Он очнулся.

Я огляделся. Все беглецы были здесь: кто-то просто сидел и дожидался команды, некоторые бродили и ковырялись в кучах строительного хлама. Зачем?

Вдруг я увидел Бугая с огромной и толстой палкой на плече, утыканной кривыми гвоздями. Идеальное оружие в руках здоровенного уголовника.

– Всё, привал окончен! – бросил Петро и первым поднялся с кучи мусора.

– Давай перевяжу, – ко мне подошел Никита с какой-то ужасной на вид тряпкой, надорвал и крепко затянул руку у плеча. – Поднимайся.

Я встал. Рука жутко болела от малейшего движения локтем или пальцами, левый бок сильно колол. Здоровой рукой ощупал ребра – сквозь распоротую ткань чувствовался глубокий порез, из которого сочилась кровь. Оглянулся и увидел топор: инструмент лежал среди кучи строительных палок лезвием вверх, видимо, забытый неряшливым работником. На лезвии была кровь. Моя кровь.

Мы вышли в коридор. Если наверху хоть как-то поддерживался элементарный порядок и чистота, то здесь про такие излишества забыли вовсе. Кромешная тьма, изредка, примерно через каждые десять метров, тускло горят лампочки, от которых освещаются лишь толстые связки проводов на потолке. Пол залит водой, воняющей бензином и гниющей пищей – от такого смрада в замкнутом пространстве кружилась голова.

– Ааа!!! Нога! Нога!!! – внезапно позади меня истошно завопил один из уголовников, следом послышался шум падающего тела.

– Бл*… он нам мешает, – раздался в темноте спокойный голос Сальвадора, затем мимо меня прошелестела легкая тень, и в неровном свете аварийного освещения я увидел, как дважды опустилось импровизированное оружие убийцы на голову упавшего.

Тот затих, как отрезало. Ужас… как я ненавижу этого маньяка.

– Он проколол ногу, – сообщил Сальвадор, осматривая тело. – Осторожно, на полу много палок с гвоздями!

– Идите по проводам, – приказал Петро, имея в виду толстые кабели на полу.

Несколько десятков минут мы шли по коридору, стараясь не наступать на строительный мусор и пиная редких крыс, снующих под ногами. Вскоре Петро приказал остановиться, послышался удар металла о металл, затем скрежет, и через пару минут на нас повеяло земляным холодом. Мы выбрались.

*      *      *

…днем заметно потеплело, снег подтаял, и детвора весело кидалась липкими снежками друг в друга, беззаботно бегая по двору. Дожидаясь монорельса, я с платформы наблюдал за ними в пролет между домами, вспоминая себя в их возрасте и незаметно улыбаясь. День был просто отличный: успешно сдав тему по ксионным полям, я торопился к Светлане. Мы не виделись несколько дней, еще с женского праздника.

Послышался легкий гул, монорельс заискрился и засверкал – поезд подходил на станцию. От созерцания детских игр меня отвлекли шум и возня на платформе: небольшая группа студентов что-то не поделила и теперь громко и матерно спорила по этому поводу. Конфликт достиг своего апогея: один из парней толкнул другого, затем молодецким ударом уложили и первого, и всё, началась потасовка. Постепенно драка размахнулась и докатилась до меня: кто-то врезался мне в спину, затем сбоку посыпались удары, спереди попытались дотянуться до лица. Послышался гудок приближающегося состава, на котором, разумеется, уже заметили происходящее на платформе. Я отбивался, как мог, как вдруг шум драки перекрыл вопль: один из участвующих в потасовке перелетел через ограждающие перила, зацепился за них ногой и упал прямо на контакт монорельса. Раздался треск и шипение, от бедняги повалил пар и посыпались искры. Через секунду его скрыл отчаянно тормозящий поезд.

В этот момент послышался визг тормозов, среди драчунов появились люди в темно-зеленом камуфляже – спецподразделение мобилизационных сил, отлавливающее хулиганов и бандитов для последующей отправки на фронт.

– Морды в пол!!! Всем сидеть и не двигаться!

Сразу сообразив, кто приехал на беспорядки, я не сопротивлялся и честно пытался выполнить приказ, как вдруг меня резко скрутили и бросили на асфальт, попутно угостив парочкой ударов дубинкой.

– Лежать, кому сказали!!!

Вот и всё, приехали.

Натолкав драчунов в два подъехавших тупоносых грузовичка, нас отвезли в местное отделение милиции, где я провел несколько неприятных часов, пытаясь объяснить, кто я такой и что там делал. И ведь нет! меня чуть не отправили в «отстойник» – так называются в народе отделения ОМС, откуда людей, как говорят, без оформления документов отсылают в мобилизационные лагеря. И поехал бы я на фронт, если бы не приезд отца, служащий панацеей от всех существующих проблем. Мне отдали смарт и ключи, напоили чаем и угостили вареньем, и через несколько минут я сидел на уютном сиденье шикарного отцовского электромобиля.

– Ладно, сын, поехали домой! – отец устало плюхнулся за руль и включил питание машины. В отличие от представителей автопрома с двигателем внутреннего сгорания, электромобиль плавно загудел и словно плывя, медленно выехал задом с парковки.

– Стой! стой, мне надо к Свете… – попытался возразить я. – Я должен к ней зайти…

Отец взглянул на меня в зеркало заднего вида, и только сейчас я заметил, как он устал, как сильно покраснели его глаза, как блуждает его взгляд, старательно избегая пересечения с моим.

– Что-то случилось? – черный, холодный, липкий страх внезапно охватил меня.

– Давай домой, – тихо повторил он.

*      *      *

…я последним вылез из катакомб, придерживая ослабшую повязку на плече, из-под которой по-прежнему текла кровь. Петро нервно крутил дубинкой, Бугай выпрямлял гвозди на палке, делая свое оружие еще смертоносней. Все ждали меня.

– Давай живей, малёк, – Бугай нагнулся и помог вылезти из земляной ямы, которой заканчивались подземные ходы.

Я скрипнул зубами: из-за рывка резкой болью напомнил о себе заруб на боку, отозвались побитые ребра.

– Всё, теперь предельно тихо! – прошипел Петро. – Неподалеку от нас блокпост, кто пикнет – на месте урою! Тебя это персонально касается, малёк!

Я опять скрипнул зубами, сжав челюсти.

Сентябрьской ночью в пустыне довольно холодно: песок быстро отдает тепло, в воздухе температура держится около пятнадцати градусов Цельсия – тюремные робы не спасают. Немного поприседав и согревшись, мы поползли в путь. Небо на востоке слегка посветлело: так как на ровной поверхности спрятаться невозможно, мы выбрались из катакомб под утро, когда часовые на блокпосту устанут и не будут пялиться во все стороны. На этот раз меня замыкающим в цепочке не оставили: видимо, скоро развязка, если верить Никите. То, ради чего нас терпят в группе беглецов. Ведет группу, разумеется, Петро, следом невидимой змеей ползет Сальвадор, за ним толстым удавом тащится Бугай, затем я с Никитой, замыкает группу неразговорчивый мрачный тип с жестокими темными глазами. Шесть человек – это все, кто выжил после блужданий по катакомбам, где после Туркменской Войны остались ловушки в виде замаскированных кольев и подстроенных каменных обвалов.

Вскоре мы подползли вплотную к посту: стали слышны громкие выкрики, стук котелка, где часовые греют чай, смех, где-то за постом урчит двигателем машина. Петро повернулся, выразительно провел ребром ладони по горлу, призывая к тишине. От поста в обе стороны тянется хилый забор из колючей проволоки, столбики которого стоят кое-как врытые в песок. Петро дубинкой подбил забор, приподнял проволоку и приказал всем лезть вперед. Перебравшись, мы без особых приключений добежали до единственного в пустоши островка с остатками полузасохшей лесополосы, которую здесь когда-то пытались вырастить. Облегченно выпрямились, скрытые стволами деревьев.

– Фу, привал, ребята, – выдохнул Петро и облокотился на деревце.

Краем глаза я заметил, как напрягся Никита, как обеспокоенно огляделся Бугай. Сальвадор пристроился где-то позади них, молчаливый маньяк присел рядом со мной.

– Знаешь, Сальвадор, думаю, ребятки не понимают, что за всё надо платить, – протянул Петро и взглянул на убийцу. – Что ты скажешь, Саль?..

Несколько секунд молчания. Никита было рванулся вперед, но Петро наставил на него пистолет, отобранный у охранника. Сзади к Никите подошел Сальвадор. Внезапно Бугай взревел, размахнулся своей импровизированной палицей с гвоздями и со всей силы впечатал безымянному маньяку в лицо. На меня брызнула кровь, маньяк отлетел вместе с намертво воткнувшейся в череп палкой. Ошарашенный, я замер в ужасе. Бугай слегка потерял равновесие, и тут хлопнул выстрел: Петро всадил ему пулю в грудь. Здоровяк упал, но и главарю не повезло: на него прыгнул бывший до этого на прицеле Никита. Сальвадор кинулся следом на Никиту, все словно забыли про малька. Словно в кошмарном сне я наблюдал, как Никиту оттаскивают от Петро и начинают пинать. Сальвадор так увлекся дракой, что не заметил, как сзади юркнула тень и замахнулась топором. С каким-то странным упоением и наслаждением я всадил топор этому убийце в ключицу по самую рукоятку. Тот взвыл и сразу обмяк, Никита перекатился, встал и тут же бросился на главаря. Через секунду раздался второй выстрел: физически более сильный Петро оттолкнул Никиту и выстрелил в него в упор. Того отбросило, Петро хотел было встать, но тут же рухнул со стонами обратно на песок: Никита успел сломать ему ногу. Я бросился к напарнику, тот лежал на спине и часто дышал, глядя в рассветное небо. Никита скосил на меня взгляд, слабо улыбнулся, попытался приподнять голову.

– Надо же так, а малёк? – усмехнулся он и звучно харкнул кровью. – Всех матерых уголовников пережил! Удачливый ты, нечего сказать…

Издалека донесся протяжный вой сирены.

– А теперь вали отсюда, раз повезло, – сказал Никита. – Скоро на выстрелы прибегут вояки с блокпоста, так что поторопись. Подай мне ствол, хоть задержу их…

Так спокойно и буднично… как будто это не означает смерть всех, кто тут останется. Я понял: все сомнения излишни.

– Спасибо тебе, Никит… я буду помнить тебя.

– Да ладно, не хныкай… Вдоль дороги не беги – убьют, беги оврагами, старайся затеряться в песках. Кхе-кхе… В километрах семи отсюда город, там иди на станцию и зайцем езжай в Содружество. Всё… погнал, – он обессиленно повалился на песок.

Я поднялся и побежал.

*      *      *

…в двадцатый, в тридцатый раз я перечитывал доклад следственной бригады, выехавшей на место происшествия. Совпадало всё: имя-фамилия, возраст, адрес, визуальные данные – всё без ошибки. Отец отвернулся к окну и сочувственно молчал.

– Докла… – я сглотнул, пытаясь подавить слезы, – докладу уже три часа, их пока не нашли?

– Они скрылись, поиски продолжаются. Кроме тех очевидцев, что в докладе, больше никого нет, – отец повернулся и обеспокоенно взглянул на меня. – Но мы найдем гада, Артём, успокойся. Я подключу силы, объявим перехват, перекроем дороги – никуда не денутся.

– Тут сказано, нанесен удар тупым предметом…

– Эксперт сказал, что она долго не мучилась. Когда они впятером попытались ее изнасиловать, этот гад слишком сильно ударил ее по голове, она сразу умерла… Напасть на беззащитную девушку… Сволочи. Мы их найдем, Артём.

*      *      *

Я задыхался и падал. Оказывается, пробежать семь километров под вой сирен и автоматные очереди не так уж просто, как казалось сначала.

Они меня выследили. После того как я покинул тот чахлый лесок, прошло не более десяти минут, но теперь на хвосте у меня висел целый взвод вояк и несколько собак-ищеек. Никита приказал мне его бросить, а сам погиб, защищая меня…

Внезапно я зацепился ногой за торчащую из песка арматурину и полетел на землю. Желания вставать не было никакого, но тут где-то сзади очень близко залаяла собака. Я вскочил, не обращая внимания на саднящую боль в распоротом плече, и понесся дальше.

– Вот он!!! Лови его!

Мимо, разрезая воздух, противно просвистела пуля. Я инстинктивно пригнулся, закрывая уши руками, и припустил еще быстрее. Вокруг меня взвились фонтанчики песка, одна пуля зло срикошетила от полузасыпанной металлической детали, взвизгнув около самого уха. Моля бога, я зигзагами несся по пустыне, выглядывая хоть какое-то спасение. Оглянувшись, я увидел позади фигурки вояк и маленький открытый грузовичок с турелью, несшийся прямо по песчаному бездорожью. Машина быстро догоняла, в кузове сидело несколько стрелков с винтовками.

Внезапно острейшая боль молнией пронзила правое плечо и спустя мгновение жидким огнем разлилась по всей руке. Я заорал, упал на колени и сразу поднялся, чтобы побежать дальше, но спустя секунду маленький злобный снаряд впился в область бедра, чуть выше колена. Ноги словно подбило, и я ничком упал на песок, сознание помутилось. Это конец…

Конец второй части.

Часть III. Коллега

Пролог. Вторжение

Ксао не нравилась эта вселенная. Определенно не нравилась. Ощущение опасности непрерывно давило на нервы, не отпуская ни на секунду даже в редкие моменты сна. От постоянного ужаса шерсть на загривке встает дыбом, не помогают даже релаксанты, прописанные корабельным врачом-психиатром. Тот и слушать не захотел, объясняя все тревоги «перестройкой организма под новые условия».

Вожак клана смиренно молчал, хотя у самого хребет темный от вставшей торчком шерсти. После прибытия на орбиту этой планеты он уверил кланы, что опасности никакой нет, что чужая вселенная таким образом действует на психику. Но Ксао не мог отвыкнуть от леденящего ощущения, что происходит что-то непоправимое, невидимое его глазу.

Особенно раздражает ускоренное движение времени в этой молодой вселенной. Как представитель клана ученых, Ксао знал об этом, но реальность оказалась хуже теории. Ускоренные химические реакции, смещенный электромагнитный спектр восприятия, неправильные законы электро- и термодинамики пугали его, унижая достоинство ратуса. Это постоянно злит его. Ближе к условному вечеру дико болит от перенапряжения голова – нейроны мозга сжигаются, пытаясь пытаются обработать слишком быстрые электрические сигналы. Только благодаря наркотическим препаратам, уменьшающим проводимость нейронов, становится легче, но вожак запрещает ими пользоваться – это снижает эффективность исследовательской работы. Ксао бы не сказал, что честно выполняет все инструкции.

Снаружи космолета всё окружающее – смерть.

Само образование вещества в этой метагалактике происходит по иным правилам: другие заряды кварков, другие комбинации атомов и молекул. Но, в отличие от бесчисленного множества других вселенных, именно здесь соотношение космологических констант допускает существование звезд и жизни – невероятное событие, убеждал себя Ксао, долгими веками разыскиваемое кланом разведчиков. Это означает, что Гегемония так или иначе одобрит Исход.

А значит, будет новая война. Основа органической жизни здесь – атом из двенадцати нуклонов, способный существовать в стабильном состоянии и даже образовывать множество полимерных цепочек. Ксао никогда бы не поверил, что такая жизнь способна зародить разум, соперничающий с Гегемонией.

Как будто камни ожили и заговорили…

Ксао вздрогнул, распушив хребет.

Одна из контрольных измерительных точек эксперимента по исследованию находилась здесь – у планеты, прямо-таки кишащей разнообразными органическими соединениями. Будь воля Ксао, местные бесхвостые туземцы никогда бы не узнали о существовании ратусов, но Гегемония очень заинтересовалась этими существами. Цивилизация ратусов, изголодавшаяся по новому генетическому материалу, требовала раздобыть органические образцы для исследования, пополнив генофонд свежей информацией. Ксао не возражал, даже если бы мог. Эволюция должна продолжаться. Именно благодаря поглощению более слабых рас, благодаря изощренной фантазии природы Гегемония стала господствующей цивилизацией, слепив за миллионы лет венец эволюции – кланы ратусов.

Клан разведчиков уже совершил первые вылазки на планету. Бесхвостые туземцы и их биологические собратья, находящиеся на самом дне эволюционной лестницы, постоянно грызутся между собой, воюя за место под солнцем и ресурсы, как когда-то воевали в доисторические времена предки ратусов. Скоро Гегемония пополнится еще одним уникальным набором генома, став лучше и совершеннее, чего уже давно не бывало в исследованной родной вселенной. И это сделает группа, в которую входит Ксао!

Он радостно щелкнул языком по клыкам. Ксао в тот день благодарно постучал по когтю психиатру, допустившему его к первичному отбору генетического материала. Клан солдат уже вылавливает туземцев, поставляя их целыми колоннами, разведчики устанавливают гиперпространственные зонды для исследования континуума.

Всё идет просто прекрасно.

Не обошлось, конечно, без накладок. Даже в совершенном мире ратусов встречается брак технического оборудования – первые три ненастроенных гиперпространственных зонда, установленные поблизости от интенсивных источников электромагнитных волн, вышли из строя, образовав сингулярности. Вожак клана ученых наказал нерадивых лаборантов, отправив тех в Утилизатор, но было поздно – первый эксперимент по изучению пространства-времени сорвался.

Ксао очень хотел быть полезным для Гегемонии. Оказаться ненужным – наихудшая участь для ратуса. Таких немедленно с позором отправят на удобрения, а жены на родине сожрут детенышей тех, кто не оправдал надежд клана. На примере лаборантов вожак дал понять, что ждет их всех в случае неудачи.

Внезапно мир потускнел и упал на ратуса с быстротой подступающего кошмара. Непреодолимый ужас затопил ученого, заставив сжаться в комок и свернуть ушные хрящики. Волоски на хвосте покрылись скользкой смазкой – доисторический атавизм, доставшийся ратусам от предков с тех времен, когда приходилось удирать из цепких лап охотников. Так же неожиданно черный кошмар ушел, явив привычные стены его норы-лаборатории.

Очередная галлюцинация.

И тут же жгучий стыд, осознание собственной беспомощности затопили нервно выругавшегося ученого. Трясущимися лапами Ксао достал запрещенную упаковку нейролептика и прокусил клыком сразу две капсулы, несмотря на запрет вожака.

Шипеть я хотел на эту крысу!

Опасная, страшная вселенная. Пытается свести с ума его – представителя великой цивилизации. Поскорее бы закончить свою работу и улететь отсюда.