Читать книгу: «Шаг, это много», страница 7
– Что, на этот раз, случилось?
– Мало того, что они не ходят на общие молитвы, не веруют в суд божий, так ещё и господа нашего, всемогущего поносят! Изгнать их надо!
– Успокойтесь, отец Михаил! – Ама опять включила свою милую улыбочку и всепонимающий взгляд. – Виктор, только-что узнал, что его дочь и зять погибли, войдите в его положение, зачем изгонят-то, сразу. Дайте им время, они сами придут к богу. Трудно людям. Вон, кто-то лежит не вставая, от горя по своим близким, или от пережитого шока, а кто-то включает агрессию, это нормально, просто защитная реакция. Но, даю вам слово, если ситуация ухудшится, то я, обязательно, выставлю их нахождение у нас, на общее голосование.
– Хорошо. – Ответил поп более спокойно, но не менее режущим голосом. – Надеюсь ты права, и до греха ситуацию мы не доведём.
– На всё воля божья, отец Михаил.
– Так и есть Ксюшенька, так и есть.
Как только дверь захлопнулась, за грузным священником, как-то незаметно занявшим всё свободное пространство, Виктория Игоревна искренне засмеялась.
– Ты, что, тут, президент, или мэр подпольного разлива?
– Можете смеяться сколько угодно, но люди слушают меня, доверяют.
– Я догадываюсь, почему они тебя слушают. – Перебила её Виктория, кивком головы указывая на сидящих с дробовиками мордоворотов.
Не успела она закончить, как многострадальная дверь, в который раз, открылась без стука.
– Ксюша! – В комнату вошёл человек, чем-то похожий на того Виктора, только более сухой и зрелый. Брат скорее всего. Я с интересом уставился на него, было по-настоящему интересно наблюдать за этим театром, в первых рядах, которого, мы сейчас сидели.
– Да, Николай.
– Ты извини меня, но ваш идолопоклонник совсем нас доконал.
– Мы, же уже говорили по этому поводу.
– Говорить, то, говорили, но он к нашим женщинам пристаёт.
– Пристаёт? – Удивлённо подняла бровки домиком Ксюша.
– Не в этом смысле. Мозги промывает, крутиться постоянно возле нас, достал короче. Сейчас, с Витей чуть не сцепился. Надо остудить его, невмоготу уже, честное слово.
– Успокойтесь Николай! – Вновь улыбочка всепрощения и всепонимания озарила её лицо, да, так, что захотелось выстрелить прямо промеж глаз. Никогда не хотелось убить кого-то на полном серьёзе, а тут прям накатило. А, Ама, тем временем продолжала: -
– Отец Михаил, как и мы потерял близких, можно сказать, – свою паству. Для него, всё происходящее вокруг, ни что иное, как конец света, судный день. Так, что вы ожидаете от священника в такой ситуации, что он сбросит свою рясу и пойдёт танцевать голышом? Нет, нормальный священник будет проповедовать и помогать людям, и, его помощь, нашему убежищу, неоценима. Вы ведь сами про это знаете, Николай.
– Это для него конец света, а для нас, – время, когда надо выживать, зачастую с оружием в руках, а не сидеть в подвале и читать молитвы.
– И, я вас прекрасно понимаю! И, обещаю вам, что если его проповеди и рвение перейдут определённые рамки, то я сама, первая, встану на вашу позицию.
– Хорошо, Ксюша, надеюсь на ваше понимание. – Кивнул Николай. В отличие от своего брата, он был учтив и донельзя спокоен. – Как я понимаю, это те самые люди, что видели смерть наших близких?
– Да. – Ответил я, ещё до того, как Ксюша успела открыть рот.
– Всё, что сказал Виктор, было правдой?
– Я не знаю, что он вам сказал.
– Не спорю, но всё же.
– Один погиб в машине, двух девушек застрелил мужчина, после чего застрелился сам.
– Понятно. – Ответил он, и не один мускул не дрогнул на его лице. Кремень мужик, хотя, по виду, и не скажешь. – Благодарю за информацию.
Всё это время, пока Николай находился в комнате, я украдкой наблюдал за нашими ребятами, особенно за Максимом. Боялся, наверное, чего-то. Даже не того, что он может вскочить с криками, – «Это мы их убили, это мы во всём виноваты», а, какого-то непредвиденного поведения. Или осуждения в его глазах, во время моего откровенного вранья. Но, Макс вёл себя на удивление безразлично, – достав перочинный нож, он меланхолично вычищал грязь и запёкшуюся кровь из-под ногтей.
Проводив Николая самым доброжелательным взглядом, на какой она только способна, Ксюша, глубоко выдохнула и продолжила незаконченный разговор с Викторией, как будто их никто не прерывал.
– Люди мне верят, и я делаю всё, что в моих силах, дабы оправдать их доверие ко мне.
– А, что было сейчас? – Насмешка Виктории Игоревны никуда не исчезла, а даже усилилась. – Очередная, классическая манипуляция от госпожи Вертушкиной?
После этих слов Аму аж продёрнуло. Не любила она когда произносят её настоящую фамилию. С кем она её, там, ассоциировала, без понятия, наверное, со смердами и крепостной челядью, не то, что нынешняя фамилия, – Вертинская. Вот, это, да, сразу говорит сам за себя, – я умна, благородна и высока, как небо над вами смертными. И, если я правильно помню, то данную фамилию носила, какая-то актриса. В общем, гордилась она ей, а настоящую терпеть ненавидела до белого коленья.
– Нет! Это был поиск компромисса. Я, не конфликтный человек и не в моих принципах разжигать раздоры с руганью. Если я, к кому-то повернусь лицом, то непременно окажусь к кому-то задом. И, если говорить откровенно, то я не понимаю до конца, причину вашего отношения ко мне. Я, ни вам, Виктория Игоревна, ни Сергею, не сделала ни чего плохого, даже наоборот, – я помогала. Сергею я помогла с работой, после пропажи вашего супруга, платив ему далеко не малые деньги, а вам, лично, я помогла со сделкой при продаже бизнеса мужа. И не надо удивляться моему союзу со священником, и откровенным криминалитетом, как Виктор, вы же даже не знаете кто он, а я, знаю! В такие времена нужно выбирать союзы не ради красивой битвы, или борьбы ради борьбы, а ради победы. Победы любой ценой…, конечно, не любой, но, пожертвовать можно многим. Вот, и я, могу как-бы возвыситься над всем, что сейчас твориться с нами и посмотреть, что же происходит на самом деле. Вы удивляетесь, почему я так спокойна в это время, я вам отвечу, – всё, что произошло дало мне понять свои ошибки и расставить жизненные приоритеты, а также, понять, – кто друг, а кто враг, может даже предатель.
Даже я слегка обалдел от такого спича, человек, который знал Аму, пусть и не продолжительное время, но с не очень приглядной стороны. Что уж говорить о Максе со Стасом, хотя он тёртый хер, его и ломом не проймёшь, куда уж этой болтовне. Словно проговорив свою речь на одном дыханье, Ксюша набрала полные лёгкие воздуха и продолжила, уже более спокойно.
– Если вы уйдёте и не вернётесь, что ж, это ваше право, но, если вы решите вернуться, то мы с радостью примем вас в свой небольшой лагер. Я верю, – мы одолеем эти страшные перемены, вопрос лишь в том, кто останется в живых после этого. Я всё сказала, и больше не хочу поднимать эту тему, собственно, как и припираться в наших разногласиях. Из прошлой жизни. На все интересующие вас вопросы ответит Василий, он больше в ладах с вопросами пострелушек, беготни и разведки. Была рада вас видеть.
Закончив, она взяла со стола какие-то бумаги со списками и таблицами и начал пристально их изучать, ну, или, делать вид. Тут и кретину было ясно, – аудиенция с театром закончилась. Зрелище было, а вот хлеба не дали, но, это не страшно, у нас свой есть.
– Пойдёмте на крышу, я вам всё покажу. – Со вздохом поднялся Васёк.
Никто из нас не проронил ни слова, даже стандартное «пока» не сказали.
Никогда не мог себе представить, что у, небольшого по меркам крупных городов, торгового центра, столь обширные административные помещения. В смысле, они не здоровые, как ледовый дворец, их просто много. Коридор, с непонятными дверьми, сменял другой коридор, и выходил в небольшое складское помещение, а потом вновь начинался коридор с дверьми. Через пару минут пути, а для нас, – блуждания, мы попали в просторную комнату с экранами, компактной кухонькой и хорошими диванами. Подстать диванам из кабинета Ксюши. Зуб даю, что тут несла свою тяжёлую службу, в поте лица, конечно, местная охрана. Находившиеся тут люди встретили нас хмуро, а оно, и не удивительно.
За круглым столом, из неизменного пластика, сидел Виктор с початым бутылём коньяка. Недалеко от него, на диване, разместился грустный Николай с двумя женщинами. Ещё трое незнакомых мужчин чистили оружие на коротконогом кофейном столике.
– Пошли дальше. – Буркнул Васёк, наверняка, – во избежание. Но, одна из женщин встала и несмотря на отдёргивание Николая, подошла к нам. С покрасневшими, но совершенно сухими глазами, она прошептала, почти не размыкая губ.
– Они мучались?
– Нет. – Ответил я, и зачем-то добавили. – Трое нет, про водителя не знаю, он не вышел из машины.
Резко развернувшись на месте, как будто услышав команду, она медленно зашагал к дивану шаркая ногами как глубокая старуха. Со спины она такой и казалась, хотя на лицо ей было не больше пятидесяти. Скорее всего мать одной из девушек.
Под пылающий злобой взгляд Виктора, который предвещал только одно, – ту самую стрельбу, о которой говорила Ксюша, мы вышли из бывшей комнаты охраны в дальнюю дверь. За ней оказалась лестница ведущая куда-то наверх. Подниматься было не сложно, несмотря на широкий шаг ступеней. Помню, давно это было, шеф рассказывал, что если изменить высоту привычных человеку ступенек хотя бы на сантиметр, то этот самый человек начнёт постоянно о них спотыкаться, ну, или проваливаться вперёд. Он всегда говорил о своей голове, как о бессмысленном складе информации, однако, мне так не казалось, с ним всегда было интересно.
Поднявшись по закрытому лестничному проходу под самую крышу, на внушительных размеров чердак, Василий повёл нас в дальний угол, откуда пробивался тусклый, но всё же не ламповый свет. Стеклянные выступы, на крыше этого торгового центра, я замечал и раньше. Для декора они сделаны, наверно, потому что нормальной функции, для них придумать сложно, не освещать же чердак, да и мало их, по два на каждую сторону.
Встав почти впритык к стеклу, Васёк указал рукой в сторону парка.
– Вам туда нужно?
– Да. – Моментально ответила Виктория Игоревна взволнованным голосом. Там, вдалеке, через кроны деревьев виднелись верхние этажи до боли знакомого жилого комплекса, где сейчас, нас ждут два малолетних пацана. Точно, ждут! Не может быть такого, чтобы с ними случилась херня, поразившая почти всё человечество.
Света не было нигде, того самого привычного света, что освещает спящие по ночам города. Был мрак, нет, – полнейшая темень, страшная в очертаниях неугасающих пожаров.
– Ну, что вам сказать? Тогда ничего хорошего вас не ждёт.
– Поясни. – Сразу же вмешался Стас.
– Вон, возле входа в парк, стоит домик, это блинная. В ней сидит чёрный, он вылетает иногда, наши его уже несколько раз срисовывали. А дальше…, дальше ваще швах. В темноте не видно, но на спортивной площадке целая толпа мутантов. Сколько, точно не знаем, но много, ребята дальше не проходили, опасно, а сколько валяется или сидит в этой жопе негра, вообще хз.
– Что предлагаешь? – Спросил я, пытаясь рассмотреть силуэт знакомой площадки с турниками и баскетбольными кольцами.
– Идти через школу. Она был закрыта, когда писец подкрался, плюс стены всегда закроют от этих. Ну, а дальше прямым курсом, через дорогу и дворы.
– Вариант. – Согласно кивнул я, как человек больше всех представляющий карту местности. – Мы наверно посидим здесь, посмотрим, что твориться вокруг. Не против?
– Сидите, только я с вами тут потусуюсь. Ксюха просила.
«Просила!», передразнил я его, про себя. Не приказала, а просила!
Все, не сговариваясь, разошлись по разным концам чердака, уставившись, каждый в своё окно. Правда, перед этим, Васёк предупредил, что, мол, бояться нечего, если их увидят мутанты или чёрные. Стекла у выступов зеркальные с обратной стороны, да и магия священника работает.
– Наверное, думаешь почему мы до сих пор с Ксюхой и слушаем её? – Задал вопрос парень, на который, недавно пытался ответить я, сам.
– Есть такое. – Не стал я лукавить.
– Мы, такие же, как и ты. Вот тебе и ответ. Это она может организовать всех и вся, а наше дело малое, – следить чтоб всё было «чики-пуки». На разведку ходить не надо, на мародёрку там и прочие обязаловки. Решать, что-то, уговаривать это мясо, которое там лежит, внизу. Ну ты видел. Сытые, сухие, жопа в тепле, красота.
Внутренне, меня передёрнуло. Он был прав, и напоминал чем-то меня, который жил подобной жизнью два дня назад. Неужели, со стороны, я именно так и выглядел?
– Если, что, то дёрнуть можно в любой момент и хер с ней, с этой курицей. – Добавил он, подумав, видимо решив, что предыдущая речь была не до конца убедительной. Значит, пытается оправдаться, самому стрёмно бегать под бабой, вот и оправдывается. Это уже не работа, это приспособленчество. Мудак ты Вася, хотя, я сам не лучше.
– Армейских видели? – Перевёл я тему в полезное русло.
– Видели. Только, чё толку то? Пронеслись несколько раз на бэтэрах. Один раз вертушку видели, но вдалеке. Связаться с ними ни как, маячить тоже бесполезно. Я думаю, они на старом аэродроме обитают. Только, откуда там техника, я хз, я был там, – охрана есть, а что-то приличнее калаша без патронов, у самой охраны, ничего нет.
– Рации?
– Откуда? У местной охраны были старые Моторолы, но связаться по ним можно только с тараканами в подвале. Да и чёрт его знает, работают они вообще, или сдохли, как мобилки.
В это время, возле парковых ворот, появились смутные тени. Я присмотрелся и отчётливо разобрал фигуры мутантов. По своему поведению, они больше походили на аквариумных рыбок, не понимающих, где они и то, что впереди стекло, а не открытая вода. Группа из трёх особей синхронно дёргалась вперёд, в сторону торгового центра, но, тут же, отступала назад. После минутного представления, позади их спин появилась парящая над землёй фигура. Изменённые бросились наутёк, оббегая фигуру по кругу, пытаясь вернуться в тёмный парк, как можно быстрее.
– Так постоянно происходит. – Прокомментировал происходящее Васёк. – Огня бояться, дальше не идут и стоят, тупят. Потом выползает этот и разгоняет их. Тупые они, как пробки.
– Думаешь, он ими управляет? – Спросил подошедший Стас.
– Скорее всего.
– Слушай, Василий, а этот психованный откуда появился? – Включил мента старый.
– Виктор, что ли?
– Он самый.
– Принеслись на буханке вчера вечером. Семь рыл, – две бабы и пять мужиков со стволами. Решили пальцы гнуть, но мы им свои стволы под нос сунули, они и осадили. Да, и батюшка на них наехал. У нас, как бы тоже десяток вооружённых.
– Так, вооружённые же, всегда на разведке или мародёрят. – С сомнением спросил Стас.
Господи, неужели Васёк настолько глупый, это же допрос чистой воды. А, поначалу казался умным, вопросы правильные задавал, хитрил. Или, это было проявления того, чему научили в армии и школе телохранителей, своих мозгов нет?
– Больше двух групп не отпускаем, а это всего четыре человека, плюс мы с Коляном всегда вместе.
– И, чего, этот приблатнённый так просто сдулся?
– Ну, Ксюха его брату быстро под шкуру залезла, она умеет. И, мы тоже пугнуть может, есть чем.
– И чем же, этими турецкими дубинами? – Недоверчиво спросил Стас.
– Кроме них есть игрушки, не переживай. И калаш не хуже твоего и рвануть есть чем. Так, что быстро его угомонили. – Раздухарился Василий. Грудь колесом, гордости полные штаны.
– И чем они теперь занимаются?
– Отмылись, отоспались и сидят на жопе ровно.
– Они такие. – Подбодрил его Стас. – Только пальцы гнуть и умеют, пока в рыло не дашь.
– Ага. – Кивнул довольный Васёк.
– А, вдруг, переворот задумаю?
– Не, за ними никто не пойдёт. Все на батюшку с открытым ртом смотрят, да и Ксюхе доверяют.
– А вы, с Коляном?
– Нашёл дураков. С Ксюхой спокойно, а у Виктора свои люди есть.
– Ну, да, видели же их, а вот остальных нет, ну, тех, что с вами.
– А-а-а-а, так они в отдельном зале, рядом с Ксюхиным кабинетом.
– Блин, завидую вам. Круто устроились, небось и накатить есть чего, вечерком, то.
– А ты, как думал! Всё на мази. Детей забирайте и цепляйтесь к нам. Мутанты уходят за город, ребята видели. В парке, ещё вчера, целая толпа была, теперь одна группа осталась. Нормально заживём, землю заново заселим, баб море!
– Надо сначала добраться туда.
– Это, точно, не завидую вам.
– А, если получится? – Продолжал крутить мозг Стас.
– Что?
– Ну, добраться. Какие вообще планы?
– Планы? Зачистить ближайшие дома и найти ограждённое место, как то, откуда вы пришли. Люди нужны, не самим же бегать и жопу подставлять.
– Согласен.
Незаметно, к нам подошла Виктория и, как-то по-детски дёрнув меня за рукав, спросила: -
– Когда мы пойдём?
– Скоро Вика, скоро. – Ответил за меня Стас и, вновь, переключился на Ваську. – Братан, а выйти из вашей берлоги то, как нам сподручней?
– Херня вопрос! Видишь, дырень слева? Это вытяжка, какая-то, на улицу ведёт через здоровенную гофру. По ней можно спуститься почти до самой низа. Там верёвка есть, а дальше сами.
– Наверно разведчики ваши так выходят?
– Ну, да.
– А возвращаются, как?
– Через задний вход, также, как эти, на буханке к нам пробрались. Лифты там, с бетонным крыльцом, грузовик загнать можно. Главное на самой парковке на палиться, но ребятам, там, ещё в первый день загородили проход. Ползком можно, как в окопе!
– Круто. Организовались вы тут не хило.
– А то!
– Мы тут пошушукаемся, не в обиду.
– Да не вопрос, братан. Понимаю. – Ответил Василий Стасу, уже, как старому приятелю. Вот старый хрен, вроде бы ничего не сказал такого, а запудрил чуваку голову напрочь. Мне бы так уметь.
– Макс! – Окрикнул я парня, зависшего у дальнего окна чердака. Тот, дёрнулся услышав своё имя, видимо уйдя куда-то глубоко в свои мысли, и быстрым шагом направился к нам.
– Значит, так. – Задумчиво начал я. – Спускаемся по верёвке вниз, по той же очерёдности, что и шли раньше. Макс, как руки?
– Норм, спущусь.
– Отлично. Переходим на дальнюю сторону улицы, в полуприсядь. На ней, как на этой, огня нет, так, что ведём себя ещё тише прежнего. Нам бы пройти через этот дом насквозь, как тут, но не помню я там таких проходов, и магазинов нет. Так, что выходим на дорогу возле парка. Смотрим за Стасом, если он ляжет, ложимся за ним следом, он бежит, бежим за ним. Через сам парк не пойдём, двинем через школу, она левее, вон темнеет вдалеке. А, это значит, что мы долго будем на открытой местности. Блин, хреново, но другого пути я не вижу. Главное добраться до школы. Даже идей нет никаких, кроме, как просить вас, чтоб были потише. Стас?
– Та же шляпа. Также контролим свои зоны, Вика по улице, направо, Макс, окна слева. А дальше, по ситуации.
Настраивать кого-то морально не пришлось, как перед первым выходом. Лица у всех стали серьёзными и собранными. Вот, что делает с человеком первый бой, ведь не зря же поговорка есть, – «за одного битого, двух небитых дают». Хорошая поговорка, и главное, в тему.
Глава – 6, «Диктатуры Ельцина нет и не будет, а других диктатур, я не допущу» – Б.Н. Ельцин.
Дочь уже спала, как обычно обняв любимого плющевого зайца, на боку с поджатыми к животу коленями. Свет вырубили, еще вечером. Теперь его часто отрубают, почти каждый день. Он сидел в кресле возле кровати и крутил в пальцах полупустой коробок спичек. Свеча, зажжённая пару минут назад, колыхалась от легкого сквозняка. «Надо бы окна заклеить, уже ноябрь», – подумал он.
– Ты обещал. – Зло прошипела она. – Стас, ты обещал, что всё будет хорошо! Ты клялся, что костьми ляжешь, но всё будет хорошо.
– Марин, надо перетерпеть, задерживают не только мне. Всем! Понимаешь, родная? Всем.
– Я не хочу понимать! – Повысила она громкость шёпота. – Своруй, укради, возьми взятку наконец! Кате в школу не в чем идти.
– Я не буду воровать, никогда, надо потерпеть, родная.
– Сколько? Год, два, десять? А, если тебя на войну заберут, нам ложиться и умирать?
– Хватит! – Отрезал он и встал, а жена продолжала лежать отвернувшись.
– Да, хватит, мне это надоело. Всё надоело.
Прикрыв дочь детским пуховым одеялом, в лавандовой пододеяльнике, он вышел из комнаты, прошёл быстрым шагом на кухне и присосался к остывшему чайнику. Жажда мучала, как после похмелья, так было всегда, когда они ругались. Алиса Васильевна, мать Марины, знала об этой особенности зятя, потому уже ждала его на кухонном табурете.
– Поговорили?
– Не начинайте, мне ещё на работу идти, а не жалеть себя всю ночь в тёплой пастели.
– Стас, как ты можешь?! Она ведь не специально потеряла работу.
– Да, я всё понимаю. – Устало ответил он. – Я всё и всех понимаю, но мне, что делать? Лечь рядом и плакать в подушку? У меня, две подработки и служба, моё самое большое желание за последние полгода, это поспать! В восемьдесят девятом по району было два убийства за год, а вчера знаете сколько? Три! За день!
– У неё депрессия!
– Откуда вы таких слов нахватались, Алиса Васильевна? Мне пора.
– Нет, подожди. Мариночка не может тебе сказать, боится…, ты должен переехать.
– Чего, куда? Вы в своём уме?
– На время, пока ей не станет легче, она не хочет с тобой разводиться. Ей надо подумать.
– Почему вы ещё не вернулись домой, в Ленинград?
– Моей дочери плохо, я помогаю!
– Так, почему вещи не постираны, посуда не вымыта?
– У меня два высших образования!
– А у меня три работы. – Он с грохотом поставил чайник на плиту, быстро обулся и выскочил в тёмный подъезд, вдыхая местную вонь, словно утреннюю свежеть, настолько тяжело и вязко дышалось дома, в квартире.
Замок щёлкнул, дверь распахнулась и на пороге появилась взволнованная тёща. «Просто так не отпустит», – подумал он и просто остался стоять молча.
– Стас, ты же знаешь, я всегда поддерживала тебя, помогала и деньгами, и советом. Дай ей время побыть без тебя, она всё поймёт. А, на счёт вещей ты прав, тоже, дурю на старости лет, ясно теперь в кого дочь.
Она улыбнулась, как будто не было этих страшных семи лет, он и супруга снова студенты, а Алиса Васильевна поит их чаем и рассказывает, какое хорошее место будет в НИИ у Марины после окончания физфака.
– Вот, возьми, на ужин. – Она протянула продолговатую банку с американской ветчиной. Такие ему выдавали на работе, в качестве гуманитарной помощи от дружественных Соединённых Штатов. «Сначала страну разграбили, теперь собачий корм выдают», – были его первые мысли после того, как он увидел это чудо, но, выбирать не приходилось, жрать было нечего.
– Мне пора.
Сбежав по грязным лестницам, нырнул под еле моросящий дождь и закурил.
– Товарищ старший лейтенант! – Окликнули его сзади.
– Ты, чего тут забыл. – Опешил он, когда увидел молодого сержанта рядом с подъездом.
– Меня лейтенант Могильный прислал, просил передать, что не сможет! В общем, я вместо него.
– А по форме почему? Мы склады идём охранять, а не в оцепление. Почему он сам не позвонил?
– На первый вопрос, – я не знал, и на второй, тоже, – не знаю. – Ответил парень не переставая улыбаться.
– Ты чего лыбишься?
– Это нервное, реакция такая, когда волнуюсь, улыбаюсь и шучу.
– У всех нервное, депрессии, срывы. – Забубнил он. Развернулся и быстро зашагал в сторону перекрёстка. – Пошли, чего встал.
– Характер нордический, выдержанный.
– Чего?
– Да, я так, шучу.
– Ну, а что не продолжил, там вроде дальше, – «беспощаден к врагам рейха»?
– По шее не хочу получить.
– Это, правильно. Напомни, тебя, как зовут7
– Сержант Радимов.
– Имя, какое?
– Кирилл.
– Ты зачем на охранку пошёл и без оружия.
– Мне же не положено оружие, не на службе, а пошёл, деньги нужны.
Они прошли перекрёсток, перепрыгнули через здоровую лужу, которая была местной достопримечательностью и не высыхала даже в жаркую погоду. Сержант болтал без остановки, спрашивая о погоде, семье, работе.
– Как думаете, скоро это закончится?
– Что именно?
– Кризисы, войны.
– Никогда. Понимаешь, Кирилл, Союз развалился, страну грабят так, что любой урка позавидует и удавиться по собственному желанию. Бывшие республики делят то, что когда-то принадлежало всем, и будут грызть друг друга и нас, пока деньги на западе не кончаться. Мы теперь, как они, капиталисты, и нам рассказывают сказки, что всё будет, как у них, а может и лучше. Всё в наших руках. Но, такого никогда не будет, и знаешь почему?
– Почему?
– Денег на всех не хватит. Ответ прост и стар, как мир.
– Боливар не выдержит двоих?
– В точку. Кино любишь, смотрю?
– Грешен.
– Такие пироги сержант. Будут стравливать нас постоянно, повод найдут всегда. Цвет кожи не тот, территория то наша, то ваша, история хреновая, они хорошие в принципе, а мы плохие, или наоборот.
– И, зачем это им?
– Деньги, я же сказал. Чем больше серьёзный конкурент зарабатывает, тем больше вкладывает в своё производство, в свой бизнес в своей стране, в вооружение, армию, а значит, ты теряешь рынки сбыта, влияние, твои производства чахнут, и ты зарабатываешь меньше. Нас так и будут держать в постоянной травле, кризисах, войнах, не давая продохнуть, заставляя убивать друг друга, как гладиаторы на арене, ещё и оружие будут подсовывать. Потому, ответ на твой вопрос, – никогда. Если только не вернёмся к Союзу.
– Вы за восстановление Советского Союза?
– Нет, это невозможно. Социализм неизбежен, иначе вся планета перережет друг друга, но восстановление Союза невозможно, да и не нужно.
– Тогда, что делать?
– Блин, вот пристал. Своё надо восстанавливать, всё свое. Ты в курсе сколько институтов закрыто, исследовательских лабораторий, сколько заводов встало и распродано за копейки, военных баз? А, я в курсе. Ещё поколение и по улицам будет носиться тупое стадо, орущие на каждом углу о правах, забывая о своих обязанностях. Тупыми управлять легко. Пришли.
Три стука в металлические ворота высотой в два человеческих роста, короткое ожидание и чавкающие по лужам шаги.
– Могильный, ты?
– Нет, я.
– А, Стас. – Ворота, скрипнули и одна створка откатилась в сторону. – Парень, ты дурак? Ты почему по форме? Стас, кто это?
– Дурак, тот, кто поступает по-дурацки. – Не растерялся сержант.
– А, ты, разве не так поступил? – Хмыкнул полный мужик в кожаной куртке.
– Он недавно, с нашего отдела, не знал. Пускай давай, руки уже…, руки замёрзли, собачья погода.
– Заходите, гости дорогие. Я вам, чай оставил заваренный, сахара нема, уж простите, зато бутеры с сыром.
– Щедрота твоя, Толян, не знает границ.
– Вам, ментам, жрать надо, загоняли вас, как борзых. Ты вот, почему к Стасу в конуру попёрся?
– Я? В стране плохо, кто-то ведь должен защищать людей.
– Идейный, про что и говорил. Стас, ты где их находишь?
– Я его не искал, сам прибился.
– Ладно ребят, обход по расписанию, я сваливаю, а вам удачи.
Первым делом проверили ворота по территории, он всегда так делал, так было спокойней, а после уселись пить крепкий чай, закусывая ветчиной из банки и оставленными бутербродами. Есть лучше в начале смены, ночью может разморить после еды, а спать обоим сразу нельзя, на складе лекарства.
На первый обход пошли вместе, нужны было показать новенькому, где и что проверять. Дело простое, однако порядок важен во всём, этому принципу его приучили ещё в детстве. Молодой сержант опять приставал с расспросами, но он продолжал упорно молчать, разговаривая только по делу, свой лимит на пустой трёп, на сегодня, уже исчерпан.
Второй обход он взял на себя, так было правильней. Быстро обойдя небольшую территорию склада, вернулся назад, в тёплую сторожевую коморку. Парень спал, и будить его не было смысла. За время первого обхода и так надоел, рассказал про новорождённого сына, про умницу жену, про суку бывшую, про мечты и про сплетни о капитане Сидорове, что смотался в служебную командировку в Чечню и вернулся на новенькой девятке, правда с пулевыми отверстиями на боку. За это, сержант был поставлен на место строгим выговором.
– Ты вот, вроде не дурак, а язык без костей! У него дядя в главке работает, а сам он ещё тот тип. Даже если ты прав, этим заниматься должен не ты. Времена товарищеских судов прошли, теперь пнут тебя под зад, а то ещё хуже. Сейчас совесть и честь, пинают по углам, кому не лень. Держи их в себе, и направь на работу.
Как ему показалось, парень внял. От греха подальше. Сейчас ментов в домах взрывают и на улице расстреливают, за слишком длинный нос и неуёмную прыть. Надо переждать, перетерпеть это время пройдёт, будет легче, а терять идейное пополнение за неумение держать язык за зубами не хочется. А Сидоров, правда, мразь, ещё и стучит дятлом наверх без умолку. Перетерпеть, да.
На третий обход он всё-таки разбудил парня, спать самому хотелось, а утром надо быть в отделе. Дав напутствие, деревянную дубинку и пинок под зад, он завалился спать и моментально вырубился, тело не железное. Разбудили хлопки, раз – два – три. Уставшее от бессонницы сознание не дало открыть даже глаз, убедив в неважности звуков, но после сдавленного крика, отступило и он подскочил как на гвоздях.
Плечом в дверь, на ходу доставая табельный «ТТ» и скачками в сторону криков. Сержанта он увидел сразу за поворотом, лежащего навзничь, а над ним человека в черной шапке с прорезями на глазах и пистолетом в руке. Думать времени не было, на выстрел в воздух, тоже, отчего секунда на правильную стойку и два выстрела с прицелом в грудь. Человек упал, как подкошенный.
– Валим, Сёму завалили! – Раздался крик в стороне и несколько тел перелезли через забор, по заранее поставленной лестнице.
Сержант был ещё жив, глубоко дыша он держался за грудь и по-детски хлопал глазами.
– Товарищ старший лейтенант, я…, я их увидел, сказал стоять.
– Надо было бежать ко мне, со всех ног, блин, зачем. Лежи я сейчас, скорую вызову.
Свернув свою дубленку калачиком, положил её под голову парню и бросился к телефону. Сначала скорая, потом начальство.
– Алло, кто это? – Послышался в трубке заспанный голос.
– Товарищ майор, это я, у нас ЧП.
– Стас, ты? Что случилось, влез кто, ты бы просто так не звонил, стрелял?
– Да, наглухо, одного.
– Гильзы собери и вали оттуда. Я сам всё решу. Ковбой, млять.
– Там ещё Радимов.
– Кто?
– Ну, новенький, сержант, он ранен, три пули в грудь.
– Вы, что там, охуели все, где Могильный?
– Не знаю, он его прислал, сказал, что не может.
– Идиоты! Беги за гильзами и вали, я скоро буду сам.
– Как, он там лежит, умирает.
– Слушай, ты, от молодого пацана я говна пожру, ложками, но переживу, а если там ещё и мой опер будет, меня самого на говно измельчат, и ты сядешь, надолго!
– Я, я не могу.
– Опять свою правильность включил, Стас, нет ты не сядешь, я тебя в Чечню отправлю, поверь добьюсь чтоб ты годами там жил, понял? Ни каких халтур, ни заработка, ничего, только смерть.
– Она уже, тут, смерть.
– Идиот, если там не сдохнешь, скурвишься бомжуя, я тебе это устрою. Я скоро буду с группой, если увижу там тебя, пеняй на себя. Всё.
