не было, кроме домоправительницы – которая никогда не обращала
В час рассвета фиолетовое небо на востоке постепенно светлело ,окрашивалось лазурью,звезды,мерцающие на нем,блекли при наступлении дня.
Злые, холодные и агрессивные люди - все они несчастливы. Они так себя ведут потому, что им плохо.
- Дети быстро растут, - понимающе кивает отец. - И это должно тебя радовать, Бет! Вот поживёшь шесть лет бок о бок с подростком и, подозреваю, будешь только счастлива, когда он наконец уедет учиться!
- И только подумай, сколько всяких радостей вас ещё ждёт до этого: скандалы из-за того, что он поздно вернулся, уроки вождения, подружка и первая ночь не дома. А потом найдёшь у него под подушкой порнографический журнальчик, а однажды утром заглянешь в его затуманенные глаза - и начнёшь гадать, какие наркотики он принимал накануне...
Я пошла больше в папу - меньше ростом, шире в кости, неуклюжая. Мы с отцом оба косолапим. Оба вечно цепляемся рукавами за дверные ручки, опрокидываем бокалы с вином, бьёмся об углы журнальных столиков, ножки стульев, кухонные столы. Я нежно люблю эту свою черту за то, что унаследовала её от папы.
Закат был великолепен: розовые и бирюзовые сполохи бежали от яркого сияния на западе к глубокой бархатной синеве на востоке.
Мы с отцом оба косолапим. Оба вечно цепляемся рукавами за дверные ручки, опрокидываем бокалы с вином, получаем синяки, бьемся об углы журнальных столиков, ножки стульев, кухонные столы. Я нежно люблю эту свою черту за то, что унаследовала ее от папы.
Возможно...Возможно, это как-то связано и с Генри. И вообще, это место - наше прошлое, и иногда я тоже странно себя чувствую, как-то это дико - приехать и жить в своем прошлом.
— Так всегда и бывает. Мы не чешемся, пока люди, которые могут ответить на наши вопросы, не умрут, и только потом соображаем, что у нас было о чем их расспросить, — говорит она с некоторой грустью.
Как легко мы забываем, что дети подмечают решительно все.