Читать книгу: «Дракон и его рыжее сокровище», страница 4

Глава 8. Дом

За сегодняшний день Леона смогла в полной мере постичь смысл выражения «пребывать в растрепанных чувствах». Ее собственные чувства были растрепаны, запутаны, расшатаны, перевернуты с ног на голову. Ее сердце ныло и жаловалось на судьбу. Леона устала от этого до такой степени, что уже ничего не хотела понимать.

Причиной всему был – ну надо же, какая неожиданность! – глупый баран, называющий себя драконом. Леона то с волнением вспоминала их поцелуй, то мечтала, чтобы этот дурак раз и навсегда исчез из ее жизни.

Алекса и самого штормило под влиянием чар. Леона это видела, она же не слепая. Он всё время кидался ее спасать, даже с риском для жизни – чего стоила одна только битва с троллем! А эти двое парней утром на сеновале? Он ведь спас ее от изнасилования… Сердце Леоны переполняли и благодарность, и нежность, и еще какие-то чувства, которые она не могла распознать. А в другие минуты Алекс как будто терял голову – был готов целовать ее, забыв обо всем, добиваясь, чтобы и она забыла обо всем, чтобы сказала «да». С таким Алексом она чувствовала себя счастливой, только длились эти моменты счастья совсем недолго.

Потому что господин дракон – он же баран, он же чурбан бесчувственный! – тут же вспоминал, что никакая человечка его не достойна. Что на самом деле он вовсе не влюблен. Что на него повлияли чары. Что она, Леона, ему неинтересна. Что он ищет истинную драконицу и будет искать эту дамочку хоть всю жизнь. Что только настоящая драконица сможет разжечь огонь в его сердце. Леона так и не поняла, что это за огонь и зачем его вообще разжигать. Ей не хотелось разбираться в дурацких драконьих причудах. Ей было больно. Просто очень больно.

В ту секунду, когда бесчувственный чурбан заявил, что дракон в принципе не может быть счастлив с человечкой, Леона вдруг осознала, что могла бы полюбить его. Она совершенно точно влюбилась бы в того самоотверженного, пылкого, страстного, смелого, сильного Алекса. Но ведь он остается таким недолго. На месте благородного мужчины почти сразу появляется высокородный дракон. Тот самый, которому Леона и даром не нужна.

А раз так, то и он ей не нужен.

Она никогда, никогда, никогда в него не влюбится! Исключено.

Пусть ищет свою драконью пару. Пусть ликует, что у его избранницы чистая кровь. Пусть женится на Ванессе. Сам же сказал, что Ванесса может быть его парой?

Вот и пусть. И пусть!

Леона сжала кулаки.

Она скует сердце железным обручем и плакать из-за какого-то чурбана не будет. Не будет ни за что!

***

Как и обещал вчерашний попутчик, тот самый бородатый Климент, в конце концов дорога привела их к большой деревне.

Солнце весь день пекло немилосердно, так что Леона сразу побежала к деревенскому колодцу, а Алекс – за ней. Алекс передал Леоне Рослика, чтобы гном не свалился в колодец, спустил ведро, быстро вытащил его уже с водой и поставил на бортик. Рослику первому налили холодной воды в крышечку, а потом уж все вместе они принялись пить, пить и пить, жадно, торопливо, взахлеб, и все-таки никак не могли напиться.

– Немного отдохнем здесь, в тени, – предложил Алекс.

Леона кивнула – идея была хорошей, хоть она и не собиралась сообщать об этом самому Алексу.

– Но смотреть надо в оба, – добавил он. – Объявятся какие-нибудь фермеры в большом количестве, сразу уходим.

– Почему? – удивилась Леона.

– Почему? – мрачно переспросил Алекс. – Ты разве не в курсе, что мужчины имеют обыкновение слетаться на твой любовный дар, как пчелы на мед? Прибежит мужиков целая деревня, а мне потом с ними дерись. А оборачиваться в дракона по-прежнему нежелательно.

– Целая деревня не прибежит, дар не на всех влияет, – возразила Леона, испытывая сильнейшую потребность сказать ему что-нибудь наперекор.

– Серьезно? И на кого же влияет?

– Фея упоминала, что только на молодых. На тех, чье сердце свободно.

– Надо же, как мне подфартило, попал в число избранных, – процедил Алекс сквозь зубы.

Леона посмотрела на него с негодованием. Можно подумать, она несет ответственность за выходки старой феи!

– Кстати, сколько у тебя монет? – вдруг спросил он. – Хорошо бы купить хлеба.

– Да хлеба же хватает, – фыркнула Леона; даже после всех его объяснений она не могла понять, каким образом в Алекса помещается столько еды.

– На сегодня хватает, на завтра – я не уверен. И если к тому моменту не доберемся до очередного человеческого жилья, останемся голодными.

– А если сейчас потратим последнее, останемся без денег! – возразила она. – У меня только две медных монетки.

Алекс перевел взгляд на гнома, который, устроившись у Леоны на плече, пил воду из крышки.

– Мелкий, может, у тебя еще золото в карманах завалялось?

Рослик поперхнулся водой и раскашлялся.

– Неужели найдешь? – заинтересовался Алекс.

Гном яростно помотал головой и прокричал с негодованием:

– Нет! Отстань! Ничего нет!

– Ладно, нам всё равно придется потратить эти последние деньги. – Алекс посмотрел на Леону. – Лучше шагать по безлюдной дороге с запасом хлеба, чем с медными монетами, которые нельзя есть.

Неприятно было признавать, что он прав, поэтому Леона молча пожала плечами и отвернулась. И тут же обнаружила: к ним кто-то приближается.

– Сюда кто-то идет, – сказала она.

– Толпа крепких и молодых крестьян с вилами? – поинтересовался Алекс; он как раз доливал воду в свою флягу и не мог повернуться.

– Нет, – ответила Леона. – Какие-то девицы с ведрами.

– На девиц твой дар, случаем, не распространяется? – съехидничал он.

– Очень остроумно, – буркнула она в ответ.

– Ну, тогда пусть идут. – Алекс сделал глоток воды и закрутил крышку. – Я лично против девиц никогда ничего не имел.

Леона нахмурилась. Чтобы отвлечься и не расстраиваться из-за всяких там драконов, она тоже закрутила крышку, потому что Рослик напился наконец-то, а потом убрала флягу за пояс и пересадила гнома в карман.

Тем временем две девушки – одна темноволосая, вторая светленькая – подошли к колодцу, поставили ведра на землю и с очевидным интересом уставились на Алекса. Леону они, кажется, даже не заметили.

– Ой! – воскликнула темноволосая. – Смотри, чужеземец!

– Ой, и правда! – поддакнула светленькая.

– Здравствуйте, девушки! – Алекс белозубо улыбнулся обеим. – Мы бы хотели купить в вашей деревне хлеб. Не знаете, кто нам продаст?

Девицы переглянулись.

– Моя матушка, наверное, продаст, – сказала темноволосая.

– Сбегай, узнай, – ответила ей светленькая.

– Лучше ты сбегай, – пробормотала темноволосая.

– Еще чего! – воскликнула светленькая.

– Девушки, не ссорьтесь, умоляю! – Дракон снова улыбнулся, а потом посмотрел на темноволосую и подмигнул ей: – Сбегаешь, красавица?

Темноволосая кивнула и унеслась прочь, бросив на подругу выразительный взгляд, в котором читалось явное: «Меня назвали красавицей, а тебя не назвали». Леона покачала головой – вот же дуреха. Светленькая, похоже, была согласна с оценкой, потому что глаза ее сверкнули торжеством.

– Господин чужеземец, – пропела она сладким голосом, – а куда вы идете?

– В столицу, – ответил Алекс.

– Ой, правда? – Девушка похлопала почти белыми ресницами. – Но ведь это так далеко!

– А что делать… – улыбнулся Алекс.

Вот сколько можно улыбаться этой совершенно не знакомой бледной моли? Леона скрестила руки на груди.

Бледная моль тем временем подошла ближе и остановилась в полушаге от бессовестного улыбчивого дракона.

– А спать ночью вы где будете? – с придыханием спросила она.

– Ты смотри, так и вьется вокруг него, так и вьется, – проворчал Рослик.

Леона ничего не сказала. Что тут скажешь-то?

– Дойдем до следующей деревни, попросимся к кому-нибудь на ночлег, – ответил Алекс.

– Ой, вы и к ночи не дойдете до следующей деревни! – Бледная моль всплеснула руками. – Тут дорога через поля, а дальше – через лес. Но лес большой! Если сейчас выйдете, в лесу ночевать придется. Ой, что вы, господин чужеземец, нельзя… Волки же! Там только в старом охотничьем домике не страшно, но вы его не найдете, про него, кроме наших деревенских охотников, и не знает никто. Лучше… оставайтесь-ка сегодня у нас. А? Дом просторный, места хватит. Мать с отцом такому гостю только обрадуются! Мать утку запечет. А я пирог. Знаете, какой вкусный? С яблоками и сливой, м-м-м…

– Мне всегда казалось, – шепотом сказал Рослик, – это мужчина должен ухлестывать за девушкой, а не наоборот. Почему у вас, людей, всё не как у людей?

Леона скрипнула зубами. Алексу хотелось стукнуть по голове, чтобы поменьше улыбался. А вертихвостке сообщить, что она зря старается. Дракон-то истинную пару ищет. Бледной моли тут не светит ничего.

– Заманчивое предложение. – Алекс печально вздохнул. – Но мы не можем остаться. Очень-очень жаль. Очень спешим.

Пока Леона злорадствовала, а светленькая девица растерянно хлопала глазами, вернулась вторая, темноволосая.

– Вот, принесла! – Запыхавшаяся девица протянула Алексу ковригу хлеба. – А еще моя матушка приглашает вас переночевать сегодня в нашем доме, господин чужеземец…

Леона тихо застонала. Они с ума посходили все?

– Прости, красавица, не могу, мы спешим. – Алекс развел руками, потом посмотрел на Леону: – Монетку дашь?

Леона молча вытащила из кармана одну медную монету и сунула Алексу. Алекс отдал ее темноволосой девице, забрал хлеб, закинул за спину мешок с едой, подхватил Леону под локоток и потащил дальше по деревенской улице, даже ни разу на своих поклонниц не оглянувшись. Сзади послышались дружные рыдания. Леона вырвала у Алекса руку, но всё же молча пошла с ним рядом. Ей было странно, что эти глупые девушки плачут из-за мужчины. Она бы на их месте не стала плакать ни за что.

Деревенская улица была такая длинная, что, казалось, никогда не кончится. Люди как будто вымерли – точнее, попрятались из-за жары. Только у одного дома на лавке сидел дряхлый старичок и чистил ружье.

– А скажи-ка, дед, – обратился к нему Алекс, – ты, похоже, охотник?

– Ну, допустим, охотник. – Старичок прищурился. – А вы кто? Вы не из наших.

– Не из ваших, – согласился дракон. – Мы мирные путники.

– Вот и ступайте себе с миром куда подальше, – пробурчал старичок. – На кой вы мне нужны?

– Дед, я слышал, тут в лесах охотничий домик есть, – снова заговорил Алекс. – Расскажешь, как добраться? Нам надо там переночевать.

– Ишь чего! – возмутился старик. – Буду я всем подряд про наш дом рассказывать! Он для охотников! Я его в молодые годы сам с приятелями строил в лесу!

– Дед, так я тоже охотник. – Алекс показал висевшее за спиной ружье.

– Он точно охотник! – пискнул гном, высовываясь из кармана. – Я сам видел: белке в глаз со ста шагов, волка здоровенного пополам, а тролли от него вообще разбегаются!

– Хм, охотник? – заинтересовался старик.

– Мы ведь заплатим. – Алекс подмигнул своему собеседнику. – Медная монета в хозяйстве пригодится, а?

Старичок молчал с полминуты, что-то подсчитывал на пальцах и шевелил губами.

– Ну, добро. Скажу. Давай монету.

Алекс многозначительно посмотрел на Леону. Она вздохнула – расставаться с последней денежкой не хотелось.

– Так вот… – Старичок оживился, как только сунул монету в карман штанов. – Дойдете, значит, до леса, а там прямо да прямо, дорога одна, не заблудитесь. Идти-то долго через лес. А будет такой овражек, по дну ручей бежит, и мостик есть. Из оврага выйдете, и сразу тропинка направо. По ней топайте, пока не упретесь в охотничий домик. Он за елочками прячется.

– Спасибо, дед! – сказал Алекс.

– Спасибо! – поддержала его Леона.

– Да уж ладно. – Старичок махнул рукой. – Смотрите не поломайте ничего в доме. Мне по осени еще бывать там, на глухаря и рябчика пойду.

***

Через пару часов, ближе к вечеру, дорога действительно довела их до леса. Еще часа два с лишним они шли через этот лес по плохо различимой, зарастающей колее, наслаждались прохладой и отмахивались от мошек и комаров. Наконец, совсем уставшие, дошли до оврага, спустились вниз и обнаружили мостик.

Выяснилось, что старик именовал мостиком несколько сколоченных вместе, подгнивших досок – когда-то по нему могла, наверное, проехать и телега, но сейчас сооружение выглядело хлипким и ненадежным, потому что доски давно никто не обновлял. В ненадежности мостика они сразу убедились лично: Алекс наступил на гнилую доску, она проломилась под его весом и обрушилась в ручей, после чего в воду полетел сам Алекс, а за ним – Леона.

Ручей, к счастью, оказался совсем мелким, к тому же в воду не попали ни мешок с едой, ни одеяло. Но одежду по пояс промочили насквозь, а у Леоны промокли еще и сапоги.

Они наполнили свои фляги – заодно уж, потом выбрались из ручья и свернули на едва заметную тропку. Леона хлюпала водой в сапогах, Рослик орал благим матом, что связался с идиотами, которые его чуть не утопили, а Алекс молчал. Через полчаса тропинка привела их к елочкам, а за ними, хвала предкам, обнаружился домишко – добротный старый сруб, небольшой, приземистый, с потемневшими от времени бревнами. По словам старичка, сруб построили местные охотники, чтобы было где спрятаться от непогоды и хищных зверей, когда эти самые охотники уходили на многодневный промысел.

Снаружи замка на дверях, как принято у охотников, не имелось – домик мог послужить убежищем любому прохожему, который знал, как его найти. Изнутри дверь запиралась на засов. Комната в доме была одна, и одно окошко. Вдоль стены – довольно широкая деревянная лежанка, посреди комнаты – квадратный стол и лавки, на которых можно сидеть. А еще печь в углу и даже немного сухих дров; впрочем, сейчас, летом, разжигать ее не было необходимости.

– Уже темнеет, – сказал Алекс. – Надо ужинать и ложиться спать. Завтра встанем пораньше.

Леона кивнула – спорить тут было не о чем. Посадила гнома в центр стола, сама села на лавку, сняла с себя мокрые сапоги, поставила в угол сушиться. Мокрые штаны тоже, конечно, хотелось снять, но не при Алексе же! Она поморщилась: придется сушить на себе.

Алекс тем временем вытащил из мешка весь их запас еды, проверил, что ничего не намокло, оставил нож, несколько лепешек и ветчину, остальное убрал.

– На завтра, – объяснил он. – Неизвестно, когда доберемся до следующей деревни и сможем ли там хоть что-нибудь съедобное раздобыть. Деньги-то кончились.

– И что же делать, если не раздобудем? – фыркнула Леона, надеясь, что до Алекса наконец дошло, каким идиотским решением было покинуть чудесный, восхитительно удобный Латарский тракт.

– Понятия не имею. – Алекс пожал плечами. – Есть разные способы, как разжиться едой. Грабеж, запугивание, обычное воровство, наконец. Что-нибудь придумаем.

– С кем я связался! – простонал Рослик. – Только идиоты могут дойти до того, чтобы воровать еду! Умные воруют золото и драгоценности!

Леона молча села за стол и принялась за лепешку. С двумя будущими каторжниками разговаривать было не о чем.

***

После ужина Алекс вытащил из мешка веревку, протянул ее через всю комнату и зацепил за вбитые в стену гвозди. А потом заявил, отведя взгляд:

– В мокром нельзя ложиться. Надо всё снять и повесить сушить, как раз к утру высохнет.

– С ума сошел? Я не буду перед тобой раздеваться! – воскликнула Леона.

– Я отвернусь.

– Всё равно не буду!

– Я выйду за дверь.

– Нет, ни за что!

– Нет? То есть, можно за дверь не выходить?

– Как это «не выходить»? Конечно, выходить!

– Ладно, я выйду, а ты пока разденься, повесь всё мокрое на веревку, закутайся в одеяло и ложись. Лежанка тут одна всего, но мы поместимся. Я не буду ночью к тебе прижиматься и даже на одеяло обещаю не посягать. В одежде ты или без, мне безразлично.

Он сразу вышел, прихватив с собой Рослика. Леона нахмурилась. Вот как у наглого дракона получается всегда добиваться своего? Ложиться спать в мокром и в самом деле не хотелось. Поколебавшись чуть-чуть, она все-таки сняла штаны и повесила на веревку, а потом туда же повесила камзол – он тоже был слегка влажным. Зато сорочка оказалась сухой и достаточно длинной, чтобы успешно скрывать самое ценное от взора Алекса. Леона подхватила одеяло, вытянулась на лежанке у стеночки и закуталась с головы до пят.

Вскоре раздался стук в дверь.

– Можно возвращаться? – крикнул Алекс из-за двери.

– Да! – крикнула в ответ Леона.

Она повернулась лицом к стене, поэтому не увидела, а услышала только, что дверь открылась и снова закрылась. Скрипнул засов; через пару минут послышалось неразборчивое ворчание гнома, который, кажется, устраивался спать на столе. Алекс еще какое-то время ходил туда-сюда по комнате и громко топал, а потом вроде разделся. Леона этого тоже не видела, конечно, просто догадалась. Вскоре он устроился на лежанке – рядом, но, к счастью, не вплотную. Интересно, рубаху Алекс тоже снял? Будет спать нагишом? Замерзнет ведь… Поворачиваться и проверять Леона, естественно, не стала.

– Спокойной ночи, – вдруг услышала она и замерла, боясь шелохнуться.

Ей совсем не хотелось разговаривать, не хотелось желать ему спокойной ночи. Леона воспользовалась вчерашним трюком: притворилась, что уже спит.

– Уснула? – пробормотал Алекс. – Ты сильно устаешь. Такая маленькая, хрупкая…

Ну, вообще… это правда. Она сегодня просто вымоталась. Весь день на ногах, и только сейчас пришло время расслабиться и отдохнуть. Мысли путались, а в коконе одеяла было хорошо и тепло… Только вот Алекс раздетый, ночью замерзнет…

– Знаешь, у тебя волосы светятся в темноте, – шепотом добавил он.

Леона даже не удивилась. Светятся? Да ну их, пусть светятся.

Засыпающий разум улавливал какие-то слова, но она толком не понимала смысла. Кажется, Алекс говорил на драконьем языке…

– Ло эррин, къёрре ми.

Кажется, он еще раз пожелал ей спокойной ночи… И что-то про сокровище…

Глава 9. Лес

Леоне снился Алекс. Это был приятный сон: Алекс нежно гладил ее по голове, запускал пальцы в ее волосы и шептал что-то очень ласковое. А потом вдруг – она и опомниться не успела – затянул ее в яростный, неистовый поцелуй. Хотя на самом деле Леона вовсе не возражала. Сны существуют, чтобы нарушать запреты и делать то, что нельзя, но очень хочется.

Еще несколько мгновений, и Леона оказалась сверху – Алекс подхватил ее и удобно устроил на себе. Леоне нравилось, что у Алекса не только нежные, но и очень сильные руки. Он задрал повыше ее сорочку, заскользил по спине ладонями. Горячими ладонями по голой спине. Это было… восхитительно. А горячие губы продолжали ласкать ее, сводить с ума, околдовывать. И Леоне уже нестерпимо хотелось… Так сильно, что…

Она вскрикнула.

И открыла глаза.

О духи предков! О пресвятые духи предков!

У Алекса был шальной, почти безумный и в то же время растерянный взгляд.

– Проклятье, – прошептал он.

И снова потянулся к ней. Поцеловал в шею, в подбородок. Еще секунда, и его губы снова прижались бы к ее губам… Только Леона уже опомнилась.

– Нет, – выдохнула она.

Алекс не сразу ее отпустил. Он медлил. Его взгляд, всё такой же безумный, пробегался по ее лицу, задерживался на губах.

– Не смей, – сказала Леона.

На этот раз голос звучал твердо и ни капельки не дрожал. Или, может, совсем капельку. Почти незаметно.

Руки Алекса разжались наконец. Леона скатилась с него, дернула одеяло на себя. Закуталась, закрылась с головой, осознав вдруг, что на ней нет ничего, кроме тонкой сорочки. Что ладони Алекса совсем недавно хозяйничали под этой сорочкой, бесцеремонно ласкали, беззастенчиво дотрагивались, исследовали, изучали… А ей это нравилось! О духи предков, как же так вышло? Чудесный сон обернулся кошмаром наяву…

Леона тихонько застонала. Она понятия не имела, как вести себя, что говорить. Но что-то сказать надо, обязательно надо! Не может она делать вид, будто ничего не произошло! Ведь это уже не просто поцелуи. Это уже… слишком! Она должна убедить нахала, что ей не понравилось, что так нельзя!

«Ты не выполнил обещание!» – скажет она ему.

«Я требую извинений!»

«Я всё расскажу брату, и он вызовет тебя на дуэль!»

Леоне вдруг стало стыдно. За весь вчерашний день она про Марка даже ни разу не вспомнила. Как он там? Вернулся ли домой?

Скрипнула лежанка, а следом за ней заскрипели половицы. Леона незаметно выглянула из-под одеяла и обнаружила, что Алекс вскочил на ноги и бежит к двери. Совершенно голый, между прочим – штаны с веревки сдернул, но надевать не стал, перебросил через руку. Нарочно не стал? Чтобы все на его мощную спину любовались? И на то, что пониже спины…

Леона зажмурилась. Из принципа. Не будет она любоваться!

– Эй, дракон, ты куда собрался такой… такой… с такими твердыми намерениями? – крикнул ему вдогонку гном.

– Воздухом подышать! – рявкнул Алекс.

Леона аж подпрыгнула на лежанке и снова открыла глаза. Алекс яростно дергал засов. Наконец справился с ним, выскочил наружу и со всей дури хлопнул за собой дверью.

– Воздухом подышать? Ха-ха-ха! – Рослик согнулся, схватил себя за живот, завизжал и затопал ногами. – Воздухом подышать… Ой, не могу! Это теперь так называется?

Леона вскочила, одернула сорочку и бросилась к веревке за одеждой. Она совершенно не поняла, над чем потешается Рослик, но ей было не до его странных шуточек. Она принялась торопливо одеваться – к счастью, за ночь всё прекрасно высохло, – потом проверила сапоги, выяснила, что они тоже сухие, и обулась. Камзол застегнула особенно тщательно, до самой верхней пуговицы. Пригладила волосы, заплела их в очень тугую косу и завязала узлом. Не то чтобы она рассчитывала, будто всё это поможет и Алекс перестанет… Но нельзя же совсем ничего не делать! С таким Алексом она до столицы просто не доберется никогда!

Рослик всхлипнул последний раз от смеха, вытер слезы и начал икать. Леона присела на край лежанки и вытащила флакон из-за пазухи. Невольно вспомнилось, как она грустила вчера вечером, осознав, что и даром не нужна заносчивому высокомерному дракону. Духи предков, как же всё запуталось! Сейчас даже под дулом пистолета Леона не ответила бы на вопрос, что хуже: если она не нужна Алексу или, наоборот, очень сильно нужна? В любом случае, зачарованные знаки не помешают. Ведь это защита от всех мужчин, а не только от одного, самого противного.

Леона завернула рукава, расстегнула верхние пуговицы, вытащила пробку из флакона и твердой рукой нарисовала первый знак на запястье.

– Вот охота тебе время терять? – фыркнул Рослик. – Ясно же: без ножниц чары не работают. Ик.

Распахнулась дверь, и Алекс, пригнув голову, вошел в дом. Он был уже в штанах, хвала предкам! А еще выглядел теперь гораздо менее разъяренным. Видимо, прогулка на свежем воздухе ему и в самом деле помогла.

Леона как раз закончила рисовать магические треугольники и круги, а теперь спрятала флакон за пазуху и принялась суетливо застегивать пуговицы на камзоле.

– Что это ты делаешь? – спросил Алекс.

Он подошел, присел перед Леоной на корточки и посмотрел на нее с интересом.

– Ничего, – тихо ответила она.

– Магические знаки рисует, – сдал ее противный гном. – Фея научила. Ик.

– Та самая фея? – удивился Алекс.

– Нет, другая, – продолжил свои объяснения гном. – Виолетт, чтоб ей пусто было. А ту самую зовут Розанна. Ик-к. Розанна наградила даром, а Виолетт научила, как этот дар ограничивать. Но не просто так научила, а за деньги. Взяла с нашей Леоны целую кучу золотых монет.

– Двадцать пять… – уточнила зачем-то Леона.

– Вот и я говорю, целую кучу! – согласился гном. – Мне бы столько. Ик.

– Подожди. – Алекс враз посерьезнел. – Ты знаешь, как ограничивать свой дар… но не ограничиваешь? Тебе что, нравится издеваться надо мной? Наблюдать, как я мучаюсь? Или ты и правда нацелилась удачно выйти замуж? И кого выбрала? Габриэля? Марка своего малохольного? Может, меня?

На несколько мгновений Леона просто дышать перестала. Смотрела на Алекса и не верила, что он это произнес. А потом… Она толком не поняла, как у нее получилось. Рука взлетела, ладонь впечаталась в щеку. Мощно впечаталась, с размаха. Впечатляюще. Алекс дернул головой; на небритой щеке теперь горела розовая отметина. Ладонь тоже горела. Больно, да.

– Ну бара-а-ан… – протянул Рослик.

Леона подскочила и бросилась к двери. Она не имела представления, бросился ли Алекс за ней, она ничего перед собой не видела. Только через несколько секунд обнаружила, что бежит уже вдоль оврага по лесной тропинке, бежит неизвестно куда. Бежит и рыдает взахлеб, самыми настоящими, самыми отвратительными горючими слезами.

Раньше, когда она жила еще в Мериньоне, а о столице только мечтала, Леона посмеивалась над дурочками, которые плачут из-за мужчин. Если кто-нибудь бестактно напоминал ей, что она бесприданница и уж точно не выйдет замуж, Леона пожимала плечами: было бы о чем горевать. В прежней жизни она плакала из-за мужчины один раз, один-единственный – это случилось, когда умер отец.

После встречи с Алексом она только и делает, что рыдает.

Она плакала, когда он бился с троллем, так сильно плакала и так сильно боялась за него. Плакала потом, пока он приходил в себя, просто от облегчения. Плакала, когда они с Марком чуть не убили друг друга.

Сейчас она снова плачет из-за Алекса, теперь уже от злости. Плачет и ненавидит его за это!

Да, раньше ни один мужчина не доводил ее до слез. Потому что раньше ни один мужчина так ее не оскорблял!

Леона просто хотела убежать, спрятаться где угодно, исчезнуть. Не будет она такое терпеть! И плакать из-за него больше не будет никогда!

***

Остановившись и внимательно посмотрев по сторонам, Леона выяснила, что не знает, где находится.

Сначала она всё неслась по тропинке вдоль оврага, а потом решила свернуть в лес, потому что Алекс, если он надумает за ней отправиться, тоже ведь пойдет по тропинке. Леона так стремилась помешать ему ее отыскать, что, кажется, перестаралась. Теперь надо было решить задачку повышенной сложности: выйти отсюда на дорогу.

Леона вздохнула, села на бревно и задумалась. Слезы высохли, и к ней наконец вернулась способность соображать.

Все знают, что сторона, на которой мхи и лишайники растут на деревьях, указывает на север; учитель географии еще в детстве вложил Леоне в голову эту непреложную истину. А вот муравьи, наоборот, строят свои жилища с южной стороны ствола – там больше солнца. Латарис расположен на севере королевства Латер-Лест. Дорога, по которой они с Алексом путешествуют уже третий день, тоже ведет на север, а точнее, на северо-запад. Если определить, где север, а где юг, сразу станет понятно, куда двигаться и как вернуться на эту самую дорогу.

Успокоившись, Леона вскочила на ноги и зашагала вперед. Приходилось всё время крутить головой и осматриваться. Довольно быстро она осознала, что проклятый мох и не думает расти на одной и той же стороне деревьев, а растет почему-то на прямо противоположных, и все стволы покрыты этими пушистыми коврами как-то хаотично.

Она шла всё дальше и дальше, надеясь отыскать нормальные деревья. Но нормальных не было, а попадались только неправильные, которые как будто и географию никогда не учили, и ни про какие непреложные истины даже не слыхивали.

В конце концов она обнаружила старый вяз, ствол которого в нижней части был полностью покрыт густым зеленым мхом, без единой проплешины. Леона пришла к окончательному выводу, что география – это лженаука. И что определить в лесу стороны света по мхам и лишайникам невозможно, несмотря на все заверения учителя.

Она постаралась успокоиться и взять себя в руки. Паниковать нельзя. Нет, она не заблудилась. Леший с ними, со мхами и лишайниками. Ей просто надо отыскать муравейник – вот он-то и покажет ей, где север, а где юг.

Поблизости муравейников не нашлось, и Леона не припоминала, чтобы хоть один встретился ей раньше. Значит, стоило пойти вперед.

Леона шла, шла и шла. Перелезала через старые трухлявые бревна, обходила бесконечные кочки и ямки, пробиралась сквозь заросли. Не зевала, всё подмечала и смотрела в оба. Ни одного проклятого муравейника не было в проклятом лесу, чтоб он сгорел!

Очень хотелось есть, а еще больше – пить. Она ведь умудрилась выскочить из охотничьего домика, не захватив с собой даже фляги… О чем только думала? Пресвятые духи, нельзя же быть такой идиоткой! Впрочем, ясно, о чем она думала, точнее, о ком. Леона закусила губу, вздохнула.

Наверное, надо признаться хотя бы самой себе, что из идеи сбежать от Алекса снова не получилось ничего хорошего. Ему она в этом признаваться не будет, только очевидно же, что пора разворачиваться и топать назад. Не то чтобы она перестала чувствовать себя оскорбленной. Нет, не перестала! Но лучше чувствовать себя оскорбленной рядом с Алексом, чем умереть от жажды или голода в лесной глуши и не чувствовать вообще ничего.

Еще раз вздохнув, Леона пошла назад.

К своему ужасу, она довольно быстро осознала, что не понимает, как вернуться.

Она пробиралась сквозь заросли. Это были те же самые заросли или другие? Она перелезала через старые трухлявые бревна и не узнавала их. Деревья в лесу были почему-то похожи друг на друга. Мхи и лишайники по-прежнему росли на стволах беспорядочным образом, игнорируя все требования географии.

Леона надеялась отыскать тот старый вяз, который ей запомнился, потому что мох покрывал его со всех сторон – только вяза не было, хоть ты тресни! Не получалось отыскать и бревно, на котором она сидела, когда не слишком далеко еще ушла от тропинки.

Внезапно Леона поняла, что такое настоящий страх. Противный и липкий, он стекал по спине, словно пот, заставлял ее дрожать от холода и стучать зубами, хоть на самом деле в лесу было нехолодно. Неужели она никогда не выберется на дорогу и останется тут навсегда? Неужели никогда больше не увидит Алекса?

Стоило об этом подумать, как она закричала.

Собственный голос показался ей нелепым, странным и как будто чужим, а крик – больше похожим на визг, в котором нет смысла, никто ее не услышит… Однако она сразу услышала, как кто-то кричит в ответ. Услышала или мерещится? Леона крикнула снова.

– Я ЗДЕ-Е-Е-ЕСЬ!

В этот раз сомнений не осталось: кто-то кричал. Очень издалека, поэтому звук казался тихим, невнятным. Но Леона поверила, что Алекс ищет ее. Звук повторился, и она побежала навстречу.

Страх исчез полностью, но что в этом удивительного? Рядом с Алексом не бывает страшно. Она убедилась, что не держит на него зла. И больше не чувствует себя оскорбленной. Какие уж там обиды, когда она просто хочет вернуться! Леона перелезла через толстое замшелое бревно, отряхнула руки, и…

Прямо напротив нее, всего в нескольких шагах, под большим деревом стоял волк.

Рука сразу, даже быстрее, чем Леона успела подумать, потянулась к поясу. Вот только пистолета там не было. Совсем. Пистолет вместе с флягой остались в охотничьем домике, на столе, куда Леона положила их на ночь.

Волк смотрел пристально, изучающе. Он был не таким ненормально огромным, как те волки, которые попадались им на Латарском тракте. Он был обычным, только очень худым и потрепанным. Шерсть тусклая, свалявшаяся, злые глаза. Те волки больше смахивали на уверенных в себе вожаков, на время отлучившихся от стаи. А этот, похоже, одиночка.