Читать книгу: «Мisol», страница 12
– Друзья, мне бы хотелось добавить от себя, что наш благотворительный фонд организован в честь девочки, удивительным образом перевернувшей мою жизнь и вдохновившей быть тем, кем я являюсь сейчас перед вами.
Он взглядом отыскал меня и продолжил:
– Соня, когда – то взяла с меня обещание помогать тяжело болеющим детям и я выполнил его. Теперь это дело моей жизни. Мы планируем в дальнейшем работать не только с краевой больницей Ставрополя, а также с другими детскими больницами и поликлиниками в селах и аулах, обеспечив их необходимыми оборудованием и лекарствами. Сделаем все, что в наших силах, чтобы благие дела принесли свои плоды.
Саид выдержал паузу, дождавшись, пока стихнут бурные аплодисменты.
Я перевела взгляд со сцены на Женю – она была невероятно взволнованна. Взяв ее за руку, я сжала ее и коротко кивнула.
– Жень, все нормально?
Женя выпила залпом весь свой сок и тихо ответила:
– Да. Просто перенервничала.
Налив себе еще воды из графина, она сделала несколько глотков:
– Марьям Руслановна, со мной все в порядке. Не волнуйтесь.
Я ласково улыбнулась и сжала ее руку, стараясь поддержать девочку. Неожиданно до моих ушей донеслись слова Саида:
– А сейчас я бы хотел предоставить слово врачу – гематологу нашей детской краевой больницы Алиевой Марьям Руслановне. Она, как никто другой, может рассказать нам правду о том, какая эта страшная беда – рак. Ведь Марьям Руслановна проводит каждый день своей жизни вместе с детьми и родителями, сталкивающимися с нею.
Я ошарашено повернулась в сторону сцены, боясь поверить своим ушам. Что?! Это шутка такая?! Я же сказала, что не буду выступать! Я никогда еще не говорила перед таким количеством людей!
– Марьям Руслановна мы просим вас подняться на сцену!
Меня накрыла жуткая паника.
– Марьям Руслановна, идите, вас все ждут!
До ушей донесся взволнованный голос Жени.
«Вас все ждут».
Тупо уставившись на Саида, я никак не могла заставить себя сделать хотя бы одно движение.
– Марьям Руслановна!
Словно в тумане, я тяжело отодвинула стул и не помня себя, медленно прошла между столами и людьми, сидящими за ними. Подумав о том, что лицо красное от слез, я еще больше запаниковала, и чуть было не споткнулась, когда поднималась на сцену. Благо, Саид вовремя подал мне свою руку. Опомнившись, я злобно посмотрела в его глаза и прошипела:
– Ты что делаешь?!
– Так надо.
– У меня же тушь потекла! Глаза красные, как я посмотрю на них со сцены!
– Ты прекрасна.
Я потрясенно смотрела на него, боясь повернуться хоть небольшой частичкой тела ко всем собравшимся здесь людям. Но Саид не церемонился и сделал это сам: на меня глядели сотни глаз. Мои ноги дрожали от страха. Если бы не Саид, поддерживавший меня за руку, я бы точно упала. Желудок внутри перекрутился. Я почувствовала, как тело бросило в жар. Я превратилась в комок нервов. Саид что – то продолжал говорить в микрофон, но я ничего не слышала. Я лишь смотрела на толпу голов, пролегшую перед моим взором и пыталась взять себя в руки. Поняв, наконец, что у меня не получится избежать этой речи, я схватила Саида за складку фрака, давая ему понять, что я готова.
– Ну, а теперь слово глубокоуважаемой Марьям Руслановне.
Дрожащими руками я забрала у него микрофон и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Придя немного в себя, постаралась улыбнуться, и начала придуманную на ходу речь:
– Здравствуйте! Саид уже представил меня. Спасибо вам огромное за то, что вы пришли.
Я поднесла руку к глазам и сделала глубокий вдох.
– Простите, я очень волнуюсь. Никогда не выступала перед таким количеством людей. Я – Марьям Руслановна, врач гематолог нашей краевой больницы. Все вы я думаю, знаете, что в городе есть такая больница. Женя Гладкова – моя пациентка, которой необходимо лекарство под названием Эрвиназа.
Меня всю трясло. Еще чуть – чуть и я бы упала со сцены. Озираясь по сторонам, я пыталась найти хоть что – то спасительное, как, вдруг, в голове, словно щелкнуло что – то. Я вспомнила, как зимними вечерами посвящала строки моей маленькой девочке с голубыми глазами. То, как она смотрела на меня, ее улыбку, освещенное радостью лицо. На душе стало спокойней, дрожь в теле прошла, и я смогла, наконец, взять себя в руки.
– Я каждый день вижу детей, больных не только раком. Это лишь одна страшная болезнь, отнимающая детские жизни. Таких, болезней очень много. И каждая из них требует соответствующего оборудования, в первую очередь, для правильного диагностирования, и, безусловно, соответствующего лечения. Наш городок маленький, и бюджета Минздрава и больницы не всегда хватает на это. К тому же, дополнительно необходимо обучать медперсонал работе на нем. Что тоже как вы все знаете, стоит определенных денег.
Я поднесла руку ко рту и, прочистив горло, продолжила:
– Вот такая неприятная ситуация сложилась на сегодняшний день. С одной стороны – нехватка лекарств, с другой – нужного оборудования. И я повторюсь вслед за Беллой и скажу, что выражаю огромную благодарность в первую очередь, конечно же, нашим российским докторам, которые, не смотря на такую обстановку в стране продолжают спасать жизни! Врачи, не имея, иногда, возможности провести нужные тесты, все же, ставят точные и правильные диагнозы.
Я окинула взглядом всех присутствующих и почувствовала какое – то странное спокойствие внутри. Соня стояла рядом и держала меня за руку.
– Прошу прощения за то, что позволила себе немного отвлечься от сегодняшней темы. Просто захотелось обрисовать сложившуюся ситуацию в нашем здравоохранении, чтобы дать вам понять, как тяжело приходится детям и врачам, бороться со столь ужасными недугами. Я надеюсь, что мы сможем привлечь ваше внимание на данную проблему, как это смогли сделать за рубежом. Я думаю, многие из вас не раз отдыхали там, а скорее всего и лечились. И все прекрасно знают уровень обеспечения и оснащения тамошних больниц. Я буду счастлива, если ваши сердца откликнуться на помощь этой девочке и многим другим, столь сильно нуждающимся в ней. Знаете, мне иногда даже в голову приходят мысли, что медали надо вручать не только тем, кто сражается на войне.
Я горько усмехнулась при этих словах.
– Если бы вы пришли к нам в отделение и провели там, хотя бы один день, вы бы увидели, как наши малыши… мы так их всех ласково называем. Как они заботятся о своих родителях! Пишут стихи, рисуют картины, убирают палату, когда спят их мамы.
Я почувствовала, что на глаза навернулись слезы.
– Прошу прощения. Я искренне благодарна вам за то, что пришли сегодня поддержать нашу девочку.
Больше мне нечего было сказать. Словарный поток иссяк. Я передала микрофон Саиду и, опершись на его руку, сошла со сцены. Идя между столами, я чувствовала на себе тысячи взглядов, провожавших меня, пробуравливая миллионы отверстий в теле. Возможно, моя речь оказалась не столь приятной, как предыдущие. Но, несмотря на это, я была довольна собой. Я высказала все мысли, не раз посещавшие мою голову. И мне не было за них стыдно. Подойдя к своему столику, я отодвинула стул и села.
– Марьям Руслановна, это было так классно! Мне очень понравилось. Я и не думала, что вы так умеете говорить!
Женя восторженно прошептала мне все это в ухо. Я улыбнулась и сжала ее руку.
Тем временем на сцене снова остался один Саид. Но на этот раз он больше никого не вызывал, а лишь добавил:
– Перед вами выступили замечательные люди, которые стараются помочь тем, кто нуждается в их помощи. Как сказала прекрасная хозяйка этого вечера Белла Султанова, нужно творить добро. Я со своей стороны могу сделать следующее: украсить наш вечер игрой на замечательном инструменте – виолончели.
Коротко кивнув всем собравшимся, Саид присел на стул, его вынес один из официантов и взял инструмент из его рук. Смычок ненадолго повис в воздухе, и, наконец, заиграл – долгожданная чистая, прекрасная музыка, неудержимым потоком хлынула из недр его тонкой сияющей души. Меня всегда поражало в нем то, насколько сильно он сливался со своей виолончелью в единое целое. Казалось, что он становился чем – то нерушимым – центром Вселенной, ядром – на нем сосредоточивалось и останавливалось в своем течении время. Слушая знакомые звуки, я чувствовала, как внутри поднимается боль и воспоминания трехлетней давности зияют привычной черной тоской: мы шли с Соней вдвоем по ковровой дорожке, расстеленной листьями осени, держась за руки, к поджидавшему нас Музыканту, готовившемся навсегда изменить наши судьбы.
Он играл Вивальди – «Времена года». Я печально улыбнулась. Эта мелодия стала олицетворением нашей маленькой вечности. Слезы медленно катились из глаз: девочка с голубыми глазами, ты смогла провести меня по своему захватывающему времени, рассказав свою удивительную историю необыкновенными словами!.. Ты смогла изменить жизнь женщины, к тридцати годам так и не сумевшей понять, какой прекрасной может быть жизнь в своей простоте и многообразии…
Следующим потоком на меня хлынули воспоминания о минутах, проведенных вместе с Саидом. Словно далекий дивный сон – мечта, украденная из вечности, слишком призрачная, чтобы воплотиться в реальность, растаявшая безвозвратно. Нити, зашившие рану в моем сердце, разорвались, и пленка разматывалась, кадр за кадром проявляя все, что было спрятано в самом темном хранилище моего сознания.
Неожиданно Саид остановил свою игру. Опустив смычок, он отодвинул в сторону виолончель и приподнял стойку микрофона, приблизив его ко рту:
– Эти произведения написаны великим композитором Антонио Лючио Вивальди, и я рад, что мне посчастливилось исполнить их перед вами. Но сегодня у меня есть еще одна мелодия. Моя. Та, которую сочинил я.
Он сделал короткую паузу, выдержав напряженность момента, и, наконец, продолжил:
– Но прежде, чем я начну играть, я хотел бы рассказать вам ее предысторию. Она была известна одной моей маленькой знакомой, и женщине, которую я до сих пор люблю. Любил и продолжаю любить.
Я потрясенно смотрела на него, раскрыв глаза от изумления.
– Когда – то на земле жили Ноты: Dominus, Rerum, Miraculum, Familias planetarium, Solis, Lactea via и Siderae. Сокращенно они звались Do, Re, Mi, Fa, Sol, La, Si. Они не знали ни грусти, ни печали. Правила всеми ими Музыка. Годы, столетия летели как мгновения вечности, казавшейся незыблемой в своей нерушимости. Музыка была очень мудрой правительницей и умела поддерживать порядок в своем королевстве.
Я окинула взглядом всех сидящих в зале и еще больше поразилась тому, как внимательно они слушают Саида.
– Все шло своим чередом. Ноты создавали Аккорды, они, вырастая, превращались в Созвучия. Во всем царила гармония. Но однажды, к ним нагрянула гостья. Ее черты невозможно было разглядеть – лицо ее было скрыто под черным плащом. Музыка всегда была рада гостям. Она оказала ей радушный прием. Гостья рассказала о других мирах, окружавших их, о которых они совсем не подозревали. Музыке захотелось узнать больше, но Гостья согласилась рассказать лишь за определенную цену. Музыку снедало любопытство, и она согласилась. Гостья выполнила ее просьбу и неожиданно исчезла, так и не назвав своей цены.
Я отказывалась верить своим ушам. Саид рассказывал легенду о Мисоль. Сердце учащенно билось о грудь, резко подпрыгивая в воздухе и, падая глубоко вниз.
– После долгих поисков, они смогли, наконец, обнаружить мир людей. Тогда на Земле царила только радость – люди жили в согласии и счастье. Души их были чисты и сердца наполнены светом. Музыке понравился этот мир, и она решила поселиться в нем.
Я повторяла каждое сказанное им слово, словно молитву. Эта легенда стала моей исповедью.
– Она создала инструменты, ставшие пристанищем для ее подданных – Нот. Так появились пианино, скрипка, виолончель, контрабас и многие другие музыкальные инструменты. Люди оценили дар, сделанный Музыкой, и возвеличивали ее на всех своих торжествах. Все были довольны и счастливы. Но в один день, когда никто не ожидал и уже давно позабыл о ее существовании, появилась та самая гостья. Она обратилась к Королю людей с требованием, чтоб ее просьба была выполнена. Музыка остановила игру своих подданных, так как узнала ее. Гостья назвала себя Болью. И ценой за ее услуги стала Болезнь.
Я прошептала вместе с Саидом последнее слово и почувствовала на лице слезы, нескончаемым потоком лившиеся из глаз.
– Когда я рассказал эту историю маленькой девочке, она спросила меня:
«– Неужели Болезнь невозможно победить?»
Я затаила дыхание и не могла пошевелить ни одним мускулом.
– А я ответил ей:
«– Ты знаешь кто такая Мисоль?»
Перед глазами зарябило и сцена, люди, ресторан – все исчезло.
– Я знаю ноты Ми и Соль. А между ними Фа.
– Ты права. Но вместе эти ноты образуют идеальное созвучие. И в гармонии их звучания родилась Дева, столь прекрасная и юная, как зарождающийся новый день. Она Луной освещала ночь и Солнцем просыпалась по утрам.
– И она смогла победить Болезнь?
– Нет, Девочка. Но пение ее легким облаком опускалось на самые потаенные уголки людских сердец и исцеляло их. Страх покидал их души и Болезнь отступала.
– А как она выглядит?
– Никто не видел ее. Но говорят, что даже сама Музыка преклоняется перед ней.
– А как могу увидеть ее я?
– Слушая стуки своего сердца. Она всегда рядом с теми, кому нужна ее помощь.
– … С тех самых пор прекрасная Дева ходит по земле и каждый, кто прислушивается к зову своего сердца, находит ее в самых потаенных уголках своей души.
Внутри все застыло: стуки сердца остановились вместе с песками времени, отсчитывавшими каждый час нашего пребывания на Земле. Я закрыла глаза и посреди пустоты заиграла мелодия – столь юная и чистая, как девочка, научившая меня ценить эту бесконечность. Бесконечность – длиною в целую жизнь. Саид исчез, растворившись в симфонии, превратившей этот момент в шелк нежности. Сама Музыка поднялась со своего трона и водила смычком по инструменту, позволяя Нотам снова посетить мир людей и благословить всех сидящих в зале. Стуки сердца превратились в мысли и слились воедино с мелодией слез, дарованной нам всем. Душа растворилась в адажио спокойствия и любви, рожденной ее благостным звучанием. Прошлое исчезло. Будущее остановилось. Настоящее замерло. Я сжала волю в кулак, не позволяя стрелке часов отсчитывать время, отведенное мне для владения этим счастливым мгновением. На меня снизошли умиротворение и благодать. Тело рассыпалось на бесчисленное множество молекул, атомов, частиц и я застыла на перепутье времен, образовавшем тихую гавань моей жизни. Сердце превратилось в маленький комок неподвижности, застрявшей в этом пространстве души. Я тяжело задышала, и быстрыми шагами направилась в сторону выхода. Я больше не могла находиться там среди этих людей. Мне необходимо было уединение и глоток свежего воздуха, легкое прикосновение ветра на щеке. Мне нужно было схватить мое «сейчас» и не отпускать, чтобы не раствориться в этой безбрежности бытия…
Идя по тропинке между зданиями ресторанного комплекса, я подошла к ярко – синей лавочке, с изображенной на ней жар птицей, и тяжело на нее опустилась. До моих ушей доносился шум деревьев, ноздри улавливали запахи свежевырытой земли с соседних клумб с хризантемами и астрами. Тяжело вздохнув, я расправила плечи и разжала кулак, выпустив пески остановленного времени на свободу. Не знаю, сколько я просидела в таком состоянии. Когда открыла глаза, огляделась по сторонам и увидела, что уже наступила темнота. Взгляд невольно поднялся в небо и уперся в звезды, рассыпанные подобно маленьким хрусталинкам. Я с детства знала, что это были души тех, кто обрел долгожданный покой. Внутри стало легче, и я улыбнулась своим мыслям. Неожиданно, на мое плечо опустилась знакомая рука. Прикрыв глаза, я прошептала:
– Не надо.
– На этот раз ты меня выслушаешь.
Я тяжело вздохнула и вымученно посмотрела на него:
– Что тебе от меня нужно? Ты уже все сказал своим поступком три года назад. Больше мне ничего объяснять не нужно.
Саид молча сел рядом. Я закрыла глаза и откинулась спиной на лавку.
– В тот вечер, когда мы стояли возле реанимации…
– Не напоминай мне об этом!..
– Когда мы стояли возле реанимации, мне позвонил Руслан. В мое отсутствие ресторан перешел в его собственность, и он стал полноправным владельцем.
– И поэтому ты исчез?! Из – за того, что твой друг тебя кинул?..
– Нет!
Саид грубо отрезал меня и, сдержав свой гнев, терпеливо продолжил:
– Ресторан – это все, что мне осталось от родителей. Для меня, для них это было важно! Меня затошнило, и я подошел к посту медсестры измерить давление. Оно было критичным. Я понял, что у меня может в любой момент случиться криз. Ты была не в состоянии вынести это. Я смотрел на тебя, одиноко стоящую возле отделения реанимации и понимал, что калека в лице меня станет для тебя еще одной обузой. Я вышел из больницы и набрал такси. Доехав до онкоцентра, я рассказал медсестре о том, что у меня резко подскочило давление и вырубился на лавочке, ожидая врача. Дальше я ничего не помню. Когда я проснулся, я лежал в капельницах в отделении интенсивной терапии. Оказывается, стресс, связанный с Соней и с Русланом спровоцировал во мне выброс бластов в кровь. Меня две недели держали в больнице. К телефону доступа у меня не было. Врач запретил любые разговоры, а моя мама блюла все его предостережения. Только выписавшись, я смог до тебя дозвониться. Я хотел рассказать тебе о том, что случилось, но ты была недоступна. Тогда я поехал к тебе домой, по пути стараясь безуспешно дозвониться. Я полдня простоял возле твоей двери, пока не понял, что ты не придешь домой. Потом я поехал в больницу. Там мне сказали, что ты взяла отпуск за свой счет и уехала из Ставрополя. Я им не поверил. Думал Маша специально это говорит, чтобы не подпускать меня к тебе. Я решил дождаться тебя, но позвонил мой лечащий врач и настоятельно порекомендовал моим родителям отвезти меня в Израиль на обследование. Я не смог им противостоять. Мать была в ужасном состоянии. Ресторан мы потеряли. Смерть единственного сына стала бы для нее жестоким ударом. И я уехал из города. Полгода я жил в Тель – а – Авиве, и не терял надежды дозвониться до тебя. Но ты поменяла номер. Когда я приехал обратно в Ставрополь, начались суды. Отец нанял адвоката и выбивал из Руслана мою долю. На мне висела куча долгов и кредитов. Коллекторы одолевали отца, а он скрывал это от меня, чтобы я мог спокойно лечиться. По приезду в Ставрополь, я потребовал от него рассказать мне все как есть и узнал, что мой бывший лучший друг все это время, пока я доверил ему ресторан, вел черную бухгалтерию и все долги ресторана списывал на мое имя. Я устроился официантом в местную букмекерскую контору. В других местах бывшего владельца «Стамбула» брать не хотели. Платили гроши, но я был рад и этому. Все мои деньги уходили на выплату долгов и кредитов. Родители сильно потратились на мою поездку в Израиль, и мы жили на их сбережения. Не знаю сколько бы все это длилось, если бы я случайно не наткнулся на твой блог. Я сразу узнал твой стиль. Ты часто дополняла мои рассказы красивыми фразами, и легенда Мисоль была известна только вам с Соней. Именно эта история познакомила меня с Беллой. Я сидел на лавочке в центральном парке, думая о последних событиях своей жизни и ветер неожиданно унес пару листов твоей рукописи. Она подняла их, чтобы отдать мне и увидела слова про тяжелую болезнь и лейкоз. Так я узнал, что ее сын тяжело болен и как они с мужем борются за его спасение. Она попросила дать ей эту рукопись, и я не смог отказать. Через несколько дней она нашла меня в букмекерской конторе и предложила работать у нее. Мы разговорились, и я рассказал ей, что играю на виолончели. Белла узнала меня. С самого начала нашего разговора, она поняла, что разговаривает с бывшим владельцем «Стамбула». Ставрополь маленький город. То в газете напечатают, то по телевизору покажут. В свое время «Стамбул» был очень популярен, и местная элита знала обо мне. Белла прослушала мою игру на виолончели и осталась в полнейшем восторге. Она предложила играть у нее в ресторане и сказала, что поможет мне выиграть суд. По итогу у нас все получилось. Я вернул свою долю, выкупил оставшуюся у Руслана, выплатил все свои долги и выгнал его из города.
– Почему ты не рассказал мне все это сразу?
– Я пытался!
– Три года, Саид! Три года!
– Мари, ты сменила место жительства, поменяла телефон! В больницу меня больше не пускали – главный врач, узнав о моих кредитах и долгах запретил мне показываться на своей территории.
– И все равно это тебя нисколько не оправдывает, Музыкант! Я три года сходила с ума! Ты не представляешь через что мне пришлось пройти, чтобы выдержать все это!
– Прости меня.
Мое дыхание участилось, лицо горело. Правда Саида навалилась на меня тяжелым грузом, и я не могла вымолвить ни слова.
Мы молча сидели рядом. Мое тело онемело от напряжения и огромным усилием воли я заставила себя сказать:
– Мне нужно время, Саид. Мне нужно время, чтобы переварить все это и осознать сказанное тобой.
– Я понимаю.
На его лицо легла тень, и он быстрым движением руки вытер слезы:
– Я понимаю, что мы с тобой не можем как дети сбежать от своих переживаний. Начать с чистого листа можно лишь, прожив всю боль, что мы испытали.
– Да.
Я посмотрела на звезды оцепенелым взглядом и медленно слово за словом укладывала в своей голове недавнюю речь Саида.
– Это была прекрасная мелодия.
– Спасибо.
Голос его прозвучал как эхо в тишине ночного безмолвия.
– Ты помнишь ее? Помнишь, как она, улыбаясь, смотрела на звезды и говорила, что каждая их сторона составляет пять элементов счастья: Веру, Доверие, Любовь, Гармонию и Благодать.
Я тяжело сомкнула веки и по лицу скатилась одинокая слеза:
– Ее голубые глаза – небесная сверкающая синева. Маленькая звездочка, осветившая нашу жизнь и, погасшая, исчезнув в темной мгле.
Взгляд застлали слезы, и я крепко схватила руку, лежавшую на моем плече.
– Я все помню, Марьям. И никогда не смогу забыть.
– Чудо солнца…
Сквозь пелену слез, я продолжала смотреть на звезды и держала руку того, кто стоял рядом.
– Ты поняла, да?
Я услышала в его голосе тихие нотки радости.
– Конечно!
Я слабо улыбнулась сквозь слезы:
– Miraculum Solis. Чудо солнца.
Я смахнула подступившие слезы и прошептала:
– Девочка, рожденная из осени, склонила свою голову на белую длань зимы, и уснула навеки.
В душе задребезжала тоска. Стало так невыносимо горько, что я резко воскликнула:
– Я так скучаю по ней, Музыкант!
– Я тоже, Мари… я тоже. Я бы все отдал ради того, чтобы вернуть ее назад!..
Из груди вырвались сдавленные рыдания. Саид обнял меня, и я позволила себе выплеснуть боль, сковавшую мою душу.
Неожиданно, из облаков вышла полная луна и ночь залилась светом. Сквозь слезы я тихо прошептала:
– Мама в детстве перед сном часто рассказывала сказку о маленькой девочке, каждый день ходившей к колодцу за водой. Ей приходилось таскать коромысло на своих хрупких плечах, чтобы помочь больной матери, потому что та не могла ходить. И каждую ночь, когда она подходила к источнику, чтобы набрать воды на утро, она смотрела на луну и просила ее забрать их вместе с матерью к себе.
– И что случилось с ней?
– Ее мать умерла, а девочка заняла ее место. Но каждый день, смотря на луну сквозь окно своей хижины, она повторяла свою просьбу. И в тот день, когда смерть должна была прийти за ней, ее душа, неожиданно, вознеслась на небо и оказалась внутри ночного светила. Просьба маленькой девочки была исполнена. Мама говорила, что она каждый день смотрит на нас и улыбается, когда восходит на небе полная луна. Знаешь, что ответила Соня, когда я рассказала ей эту сказку?
– Что?
– Что, когда Луна станет полной и осветит мое лицо, я должна улыбнуться девочке, желание которой было исполнено.
Я тихонько всхлипнула и вытерла вновь подступившие слезы с лица.
– Я иногда и забывал, что ей было всего десять лет.
– Ей не было десяти, Саид! Она вообще не имела никакого возраста. Потому что она была маленькой вечностью, над которой время не властно.
Проведя руками по лицу, я вытерла слезы и посмотрела на землю: кое – где из почвы стали пробиваться первые ростки. Печально улыбнувшись, я вспомнила сказку о Мисоль и тихо прошептала:
– Ты дал имена жителям королевства Музыки: Господь, Материя, Чудо, Семья планет, Солнце, Млечный путь, Небеса. Do, Re, Mi, Fa, Sol, La, Si.
Саид негромко рассмеялся:
– Это не я. Это сделал за тысячи лет до моего существования Гвидо д`Ареццо*.
– Жаль, что Сони не было сегодня с нами.
– Она была. И ты прекрасно знаешь это.
***
Маленькая струйка крови бежит к сердцу по ветвям сосудов, пробуждая пустыню и наполняя ее влагой и жизнью.
Маленький лучик веры касается иссушенного сердца и раздается стук, еле слышный снаружи, но подобный грому в повисшей тишине внутреннего Я. Он прошел слишком много испытаний – боль, разлуку, ненависть, разочарование.
Нет больше ни начала, ни конца, ни середины. Они исчезают в восьмерке бесконечности.
Вдох, выдох, стук сердца, глоток воздуха: ток по венам, нервам, импульс в мозг – и взрыв!
Вот они долгожданные мысли и чувства. Жизнь! В полном воплощении. В своем настоящем обличье.
***
– Росздрав до сих пор не дал официального разрешения на ввоз лекарства!
Я обеспокоенно смотрела на заведующую, не зная, что делать. Ну что за парадоксальная ситуация!
– Я думала – проблемы будут со сбором денег, но у нас все получилось. Удивительно! После концерта люди пожертвовали значительные суммы на покупку такого дорогостоящего препарата. Мало того, некоторые из них стали волонтерами в благотворительном фонде! Но, что какая – то бумажка затормозит наши действия…
Я с сомнением покачала головой и вздохнула.
– А что говорит Саид Халилович?
Заведующая скрестила руки на груди и сосредоточенно взглянула на меня.
– Он сказал, что один из его знакомых в Москве поможет решить этот вопрос. Но на это может уйти время, которого у нас нет! Мать Жени месяц билась с этим заявлением. Какой бардак, Алина Расимовна! Разве ж так бывает?
– Так Гладковой же вроде не нужна больше Эрвиназа?
– Но ведь помимо Гладковой есть еще и другие пациенты! И что все наши усилия по сбору средств и бумаг пройдут зря? Ну уж нет!
Меня охватила злоба.
– Успокойся! Решим этот вопрос. А что там с англичанами?
– Не спрашивайте лучше. Молчание! Тишина и никакого ответа. Не нашли доктора, который бы выписал нам рецепт. Работают над этим.
– Может выйти на какие – нибудь форумы? Фонды в Москве, может обратиться к ним?
– Я тоже самое сказала Саиду, но он говорит, что сможет решить этот вопрос сам.
Неожиданно, у меня зазвонил телефон.
– Алло?
– Мари, привет.
Это был Саид.
– Здравствуй, ну что там?
– Росздрав молчит, пока не достучались.
– Как это? Мы не можем больше ждать. Ты же знаешь – время на исходе!
Я почувствовала нарастающую волну раздражения внутри.
– Я прекрасно все понимаю. Но ты как всегда не дала мне договорить. Я сейчас не в Москве. Мне удалось найти в Челябинске организацию, которая продаст Эрвиназу за приемлемую цену. К сожалению, им она уже больше не понадобится.
– То есть, как это?..
Не понадобиться. Сердце екнуло – я поняла причину.
– Пока они занимались ее добыванием, произошло непоправимое. Думаю, продолжать дальше – необходимости нет.
Связь начала теряться.
– Алло, Саид? Я плохо тебя слышу!
Связь резко оборвалась.
Нет необходимости!..
Сердце еще больше сжалось при этих словах и никак не отпускало. А что, если и у нас будет также!..
Я обеспокоенно посмотрела на заведующую и сделала глубокий выдох, пытаясь успокоиться и не впадать раньше времени в панику.
– Он в Челябинске, говорит, что смог найти организацию, которая продаст Эрвиназу.
– Ну и отлично!
Алина Расимовна просияла. Затем с сомнением покачав головой, она тихо проговорила:
– Столько лет шли нормально на Аспарагиназе! А тут девчонка дает крапивницу! А вслед за ней другие пациенты! Называется – мужик не перекрестится, пока гром не грянет.
– Это точно.
Я сделала глубокий вдох и резко выдохнула. Голова просто раскалывалась от стольких навалившихся проблем.
– Вчера родители Лары приходили.
Я смотрела перед собой ничего невидящим взглядом.
– Забрали посмертный эпикриз.
– Ты им объяснила все?
– Да. Слава Богу, обошлось без истерик и скандалов. Адекватно восприняли все. Хотя смотреть на них было не то, что страшно…
– Ладно, Марьям. Как говорят старики – в нашем деле не бывает времени на слезы. Сегодня на койку умершего придет очередной новичок и снова как поется в песне: «Ни минуты покоя!» Наша служба – нескончаемо трудна.
Заведующая подошла к своему столу и, сев за компьютер, принялась за работу. Я решила последовать ее примеру.
– Алина Расимовна, извините, что отвлекла вас. Просто не могу все это в себе держать.
– Ничего страшного. Я прекрасно понимаю твои чувства.
– Пойду к своим деткам. У меня же еще по самообращению пришли. Надо их определить в палату.
Я вышла из кабинета заведующей и направилась к посту. Возле него стояли обеспокоенные родители и мальчик, на вид лет пятнадцати – шестнадцати. Маша разговаривала с ними, объясняя, как правильно заполнить документы. Неожиданно, у меня снова зазвенел телефон. На экране высветился незнакомый номер.
Я подняла трубку.
– Алло?
– Алло, здравствуйте, это волонтер фонда «Здоровье детям». Меня зовут Владимир. Саид сказал позвонить вам, когда ситуация прояснится.
– Какая ситуация?
– Я все уладил в Росздраве, завтра вам дадут официальное разрешение на ввоз лекарства.
С души, будто камень упал.
– Спасибо огромное! Это просто замечательная новость!
– Пожалуйста.
Человек отключился. Я почувствовала, что свет снова пробивается сквозь маленькие щелочки и улыбнулась. Все сложилось как всегда идеально! Главное, верить.
Подойдя к посту, я обратилась к Маше:
– Ну что, в какую палату определила пацана?
– В четырнадцатую. Она же, вроде как, свободна.
Ну, вот и подтвердились слова Алины Расимовны – не успели проводить в путь одну, как на ее место через несколько часов заступает следующий.
– Хорошо.
Я отдала необходимые распоряжения насчет анализов и направилась к Жене. Мне необходимо было поговорить с ее матерью. Подойдя к палате, я столкнулась с ней в дверях.
– Антонина Викторовна! А я как раз к вам шла.
– Здравствуйте, Марьям Руслановна.
– Здравствуйте.
– Сейчас отнесу посуду и приду. Подождете?
– Конечно.
Я зашла в палату. Женя как всегда, пребывала в привычном для себя состоянии: наушники в ушах, в обнимку с ноутбуком на коленях. Я невольно улыбнулась при виде такой непринужденной картины. И как я могла раньше относиться к этим деткам, как к обычным пациентам, просто нуждающимся в моей помощи?..
