Читать книгу: «Мisol», страница 11
Выйдя из себя, Саид раздраженно ходил из стороны в сторону в пределах.
– Я что непонятно выразился?
Мой язык прилип к небу. В таком состоянии лучше было позволить ему выпустить пар и не говорить ни слова.
– Вот и помогай после этого людям! Я ей русским языком все объяснил: Эрвиназу нельзя просто так взять и купить, даже если деньги будут собраны в срок. Необходимо разрешение врачей, разрешение из Росздравнадзора, потому что препарат в России не зарегистрирован. Мне придется отпустить одного волонтера в Англию, чтобы он нашел врача, кто выпишет нужный рецепт. После этого нужно идти в аптеку, которая купит лекарство с завода! Но и это еще не все. Помимо того есть еще таможня! И пошлина в размере тридцати процентов от стоимости препарата.
Саид, тяжело дыша, смотрел на меня. Вена на его лбу ритмично пульсировала.
– Извини.
Мне хотелось провалиться сквозь землю.
– Я не должна была на тебя наезжать. Просто, понимаешь – пришла, начала плакать! Сказала, что ты не захотел ей помочь. Я и сорвалась!
Саид понимающе усмехнулся и махнул рукой:
– Проехали. Бывает. Есть более интересные темы для обсуждения.
Он повернулся к окну и, раздвинув жалюзи, впустил солнечный свет в комнату.
– Фонд мне не принадлежит. Я всего лишь директор. Организовала его жена местного бизнесмена. Год назад их сын заболел раком…
– И у нее, так сказать, проснулась совесть?
В моем голосе проскользнула нотка сарказма.
Он удивленно посмотрел на меня.
– С каких пор, ты стала такой язвительной, Мари? Раньше за тобой такого не наблюдалось.
Знакомое до боли имя, кольнуло в сердце, и я стыдливо отвернулась.
– А ты, каким боком, оказался причастен к этому?
– Я играю на виолончели в их ресторане.
– Понятно.
Чувствуя, что щеки горят, как семафоры, я прикусила губу.
– Богатые тоже болеют, Мари. Я знаю это не понаслышке.
– Не называй меня больше так.
Саид пропустил это мимо ушей.
– К тому же, она прочла в интернете историю врача гематолога и это натолкнуло ее на мысль о создании благотворительного фонда для помощи тяжело больным детям.
– Какую еще историю?
По спине прошелся холодок.
– Белла наткнулась на нее случайно, когда рылась на форумах, и вдохновилась ею.
Теперь меня бросило в жар.
– Мне пора… Надеюсь, больше таких казусов впредь не возникнет.
Повернувшись к нему спиной, я быстро зашагала к двери. Потянув ручку на себя, я вздрогнула от неожиданности, услышав бархатный голос Саида:
– До свидания, Мари.
***
– Хорошо. Я приложу ваше заключение к оставшимся документам.
Я выключила скайп и повернулась к Быкову. Заведующая стояла рядом.
– Одобрили!
Мне казалось, что моя улыбка растянулась на пол – комнаты, так радостно было на душе. Мы уладили все с консилиумом. Москва, наконец, дала согласие на покупку Эрвиназы. Теперь с их заключением можно было подавать прошение в Росздравнадзор.
– Ну, а ты как думала, Марьям Руслановна! Конечно, одобрили бы!
Быков весело усмехнулся и посмотрел на меня с таким видом, будто не понимал, что за глупости я несу.
Заведующая согласно кивнула и в тон ему добавила:
– Молодец, Марьям!
– Виталий Олегович, Алина Расимовна, мы теперь можем напрямую работать с этим фондом! Мы поговорили с директором, и он согласился сотрудничать.
– Надеюсь, ситуации с документами больше не повторятся? Я не могу тебя постоянно отпускать с работы!
У Алины Расимовны зазвонил телефон. Я пропустила мимо ушей ее замечание и перевела взгляд на Быкова. Это уже был не огонек, а настоящий свет в конце тоннеля!
Заведующая закончила разговор по сотовому и, взглянув мне в глаза, безапелляционно заявила:
– Твой Саид звонил. Едет в больницу.
Я мгновенно вспыхнула от такой бестактности. Не спуская с меня взгляда, Алина Расимовна обратилась к Быкову:
– Виталий Олегович, ты не в курсе, они подгонят нам волонтеров?
– Не знаю, Алина Расимовна.
Алина Расимовна довольно улыбнулась.
– Ну, прямо как в столице! Хорошие времена наступают. И подумать раньше не могла, что в нашем захолустье возможно такое! А помнишь, как в девяностые было, Виталь?
Проглотив обиду, я сделала вид, что Алина ничего не сказала и хотела выйти из кабинета.
– Марьям Руслановна, не уходи! Мне еще с тобой поговорить надо. Неожиданно, дверь ординаторской открылась и просунулась голова Маши.
– Алина Расимовна вас спрашивают.
Заведующая проницательно взглянула на меня и с искренним удивлением сказала:
– Какой шустрый! Когда он сказал, что едет, я думала – он на полпути.
Я поспешно пояснила ей, что здание фонда находится недалеко от больницы.
– А! Тогда понятно. Виталий Олегович тебе вроде к пациентам пора.
Быков ретировался в доли секунды.
– Марьям, присядь, пожалуйста.
Я внутренне напряглась: если заведующая посмеет влезать в мою личную жизнь, я с ней церемониться не буду.
– Не переживай, я не перейду границ.
Алина читала меня как открытую книгу.
– Просто хочу напомнить о том, что было три года назад.
– Я сама все прекрасно помню.
– Хорошо, Марьям. Мне проблемы не нужны.
– Мне тем более.
– О чем задумалась, Марьям?
Быков ждал меня за дверью кабинета заведующей.
И что им всем от меня надо?
– О работе, Виталий Олегович!
– Помни, я не Алина. Осуждать не буду.
Я устало на него посмотрела и обняла.
Быков потрепал меня по голове и прошептал:
– Ну – ну, девочка. Не переживай. Перемелется – мука будет.
Я смахнула слезы с глаз. В голове промелькнули смутные догадки.
– Вы тоже читали?
Быков врать не умел и молча кивнул.
– Кто?
– Твой.
Не сказав ни слова, я зашагала в ординаторскую.
В голове легким шумом промелькнули воспоминания о том, как я стояла посреди этого отделения, кусая губы до крови, чтобы не взвыть от ужаса и боли; как ходила к своим же собственным коллегам, еле вынося их сочувственные взгляды, и просила поскорее напечатать посмертный эпикриз.
Меня затрясло. Тело била крупная дрожь, из глаз полились слезы.
Панцирь в душе раскололся и непроницаемый для боли и слез защитный люк откинулся, освободив невидимую руку, перевернувшую вентиль. Слезы лились градом. Всхлипывая и тяжело дыша, я выплескивала всю скопившуюся боль наружу.
Не зная сколько я пробыла в таком состоянии, я повернулась к окну и увидела ворону, присевшую на ветку дерева. Она повернула голову набок и удивленно посмотрела на меня, мол «почему ты плачешь, милая?».
Открылась дверь.
– Успокоилась, малышка?
Я ничего не ответила.
– Знаешь, ты не злись на него сильно. Ты ж не знаешь всей его истории. Да к тому же, посмотри, он помогает твоей пациентке! Ведь ты понимаешь, почему?
Я вспыхнула и гневно ответила:
– Да плевать я на него хотела!
Быков пропустил мои слова мимо ушей:
– А история, которую ты написала, действительно поражает, Марьям. Ты знаешь – я не щедр на комплименты. Цени.
– Что он вам сказал, Виталий Олегович?
– Спроси у него.
Я недовольно шмыгнула носом и быстро взглянула в окно – ворона уже улетела.
– Мне жаль, что она умерла, Марьям.
Быков ласково положил руку мне на плечо.
– Я видел, как сильно ты привязалась к этой девочке…
– Я не хочу об этом говорить.
– Хорошо.
Я устало провела ладонью по лицу и тяжело опустила веки, откинувшись на спинку дивана, на котором сидела.
– Виталий Олегович!..
– Что?
– Это он дал вам адрес фонда?
Быков коротко ухмыльнулся:
– Мне пора, Марьям. Увидимся.
Утомленно покачав головой, я ничего не ответила.
Дверь за Быковым закрылась, и я осталась одна. Обняв саму себя, я непроизвольно сжалась и услышала, что в ординаторскую вошел кто – то еще. Каким – то седьмым чувством я поняла, что это он.
– Привет.
Бархатный, медовый голос с обжигающими нотками корицы…
– Не называй меня больше так. Я уже просила об этом.
Глубокий пленительный взгляд карих глаз пронизывал всю мою суть, и у меня привычно перехватывало дыхание. Пугающая бездна, утягивавшая на дно. В ней появились новые черты: усталость, боль, разочарование. Темные круги под глазами стали еще ярче.
– Простите, Марьям Руслановна, что позволил себе подобную вольность.
С минуту я смотрела на него, не говоря ни слова.
– Кто тебе дал право распоряжаться моей жизнью?
– Что ты имеешь в виду?
– Ты зачем всунул Быкову, Белле и всем остальным в отделении мою историю? С чего ты взял, что имеешь на это право?
– Потому что она потрясающая. И они должны были это знать.
– Я еще раз повторяю: кто тебе дал право решать за меня?
– Ты сама выложила ее на просторы интернета.
Саид обиженно надул губы:
– С этого момента она перестала быть твоей собственностью!
– Где выписка?
У меня не было больше сил продолжать этот бесполезный и нелепый разговор. Хотелось поскорее закончить с Гладковой и выкинуть этого человека из своей жизни.
– Здесь.
– Марьям Руслановна!
Голос Алины Расимовны разрядил повисшее между нами напряжение.
– О, Саид Халилович, вы тоже здесь! Задержитесь, пожалуйста.
Заведующая подошла к столу Быкова и порыскала в бумагах.
– Разобрались с выпиской?
– Да, спасибо. До свидания, Марьям Руслановна!
– До свидания, Саид Халилович.
– Марьям, я рассказала Саиду Халиловичу, что мы получили разрешение Москвы на назначение Эрвиназы Гладковой. Теперь необходимо собрать документы для отправки в Росздравнадзор. А тебе нужно подготовить историю девочки и предоставить ему окончательное решение консилиума. Пока будешь все это организовывать, фонд начнет собирать нужную сумму.
– Хорошо.
Я перевела взгляд на Саида и безразлично спросила:
– Вы с Беллой сможете собрать нужную сумму вовремя?
– Мы постараемся. Наши волонтеры сейчас ищут врача в Лондоне, чтобы договориться с ним о выписке рецепта. Это трудно, конечно, но я думаю, у нас все получится.
– Отлично.
Заведующая утвердительно кивнула и, посмотрев в мою сторону, добавила:
– Саид Халилович хотел лично познакомиться с Женей Гладковой. Он говорит, что у него возникло какое – то недопонимание с ее матерью.
– А он с ней еще не знаком?
– Нет.
Саид густо покраснел.
Алина Расимовна недоуменно смотрела на нас.
– Алина Расимовна, я улажу этот вопрос. Саиду Халиловичу нет нужды беспокоиться по данному поводу.
– Не волнуйтесь, Марьям Руслановна, меня не затруднит личный разговор с Женей.
Саид с вызовом взглянул в мою сторону.
– Ну, ладно. Марьям, поручаю это дело тебе. Познакомь Саида Халиловича с Женей, и покажи ее историю болезни.
Сдерживая досаду и злость, я недовольно процедила сквозь зубы:
– Хорошо. Обязательно познакомлю.
Мы вышли из ординаторской. Заведующая пошла по своим делам, а я читала на ходу историю Гладковой.
– Значит так, Саид Халилович, вначале я покажу вам историю девочки…
– Мари, давай без официоза. Как – то непривычно.
– Маша, здравствуй! Гладкова на переливании?
Я проигнорировала его просьбу.
– Нет. Здрасте.
Маша смущенно зарделась, узнав Саида.
– Она у себя в палате.
– Отлично. Саид Халилович, пройдемте, нам туда.
Я указала пальцем направление и пошла в сторону палаты Жени.
– Ну, что Женек, привет! Как себя чувствуешь?
Девочка выглядела немного уставшей.
– Нормально, Марьям Руслановна.
– Хочу познакомить тебя с директором благотворительного фонда «Здоровье детям» Саидом Халиловичем Бугдаевым. Он изъявил желание…
– Ой, здрасте!
Даже так?
Женя приветливо улыбнулась и, встав с кровати обняла Саида. Я недовольно посмотрела на Музыканта.
– Как поживаете? Спасибо, вам за ту историю, кстати! Она мне помогла.
– Привет.
Саид дружелюбно потрепал Женю по голове и смущенно покраснел.
– А тебя, значит, Женя зовут. Рад официальному знакомству! Я – Саид.
В моей голове головоломка выстроилась уже давно: разговор Дженнет и Жени, рассказ о потери дочери, больной раком, адрес фонда от Быкова.
Я натянуто улыбнулась Жене:
– Женечка, отдыхай! Ты устала после переливания. Я загляну к тебе попозже.
– Ладно!
Девочка перевела взгляд на «директора фонда» и радостно проговорила:
– До свидания, Саид!
– Пока – пока!
Саид весело ухмыльнулся:
– Еще увидимся!
– Ага.
Выйдя в коридор, я демонстративно пошла в сторону ординаторской.
– Мар… Марьям Руслановна, можно у вас попросить еще минутку?
– Слушаю вас, Саид Халилович.
– Я хочу тебе все рассказать.
Его голос дрогнул, и он опустил глаза.
– Ты не знаешь всей истории.
– Хватит. У меня полно работы.
– Мари, пожалуйста, выслушай меня!
– Ты раздал всем распечатку с моим именем, именем Сони, прекрасно зная мое отношение к таким вещам! Нам не о чем с тобой разговаривать.
Толкнув его от себя, я хотела уйти, но он схватил меня за руку:
– Марьям, не уходи, прошу тебя! Давай поговорим!
– Нет!
Вырвав свою руку, я быстро зашагала к посту медсестры.
Давай поговорим. Да пошел ты, козел! С какой стати я должна с тобой разговаривать? Ты никто и звать тебя никак!
Я думала, он оставит меня в покое, но не тут – то было.
Он догнал меня и шагая рядом, выпалил:
– Я не бросал тебя тогда. Это была случайность. Нелепая случайность.
– Мне абсолютно все равно! Оставь меня в покое!
Саид отшатнулся и еле слышно произнес;
– Значит, вот как. Хорошо. Я понял: тема закрыта…
– Отлично!
С трудом дыша, я пыталась собраться с мыслями.
– Мы с Беллой собираемся дать благотворительный концерт у них в ресторане.
Голос Саида стал глухим и серьезным. Казалось, он душит в себе невысказанные слова, переводя разговор на нейтральную тему:
– Чтобы собрать средства.
Саид подошел к окну. Мне невольно пришлось идти вслед за ним.
– Местные знают меня и любят приходить послушать мою игру. Деньги, вырученные от этого вечера пойдут на покупку лекарства.
Он стоял ко мне спиной. Я смотрела на него и молча слушала.
– Все должно получиться.
– И вы что реально думаете, что вам удастся собрать нужную сумму?
– Нам, Марьям Руслановна! Нам. Да, мы так думаем.
Саид сделал небольшую паузу и твердо посмотрел на меня.
– У Беллы много знакомых, имеющих собственный бизнес. К тому, же есть те, кто состоит в местной Думе. Она обратиться к ним с речью о том, каково ей было, когда она чуть не потеряла сына. И…
Саид повернул ко мне свое лицо.
– Что?
Я со смутным предчувствием недоверчиво уставилась на него.
– Мы надеялись, что ты выступишь и скажешь свое слово в поддержку нашего фонда.
***
Жизнь – это вечная череда моментов. Подобно звеньям одной цепи они нерушимы. Осенью распускаются листья, а весной цветы.
Сейчас передо мною болото. Я увязла в его трясине. Оно тянет на дно, и боюсь, я не смогу выбраться оттуда.
Жизнь невинной девочки находится в руках предателя: больница, одиночество, реанимация, эта ужасная, выворачивающая все нутро смерть.
В месте, где столько раз утешала родителей своих пациентов. Стены отделения сузились до мельчайшей точки и навалились в смертельной хватке. Они раздавили тело, искромсали душу…
Это была последняя ночь, когда ты стоял рядом со мной, Музыкант… ты умер тогда вместе с ней, в одночасье разрубив все, что было!
Неужели ты думал, что спустя столько лет, так просто заявившись в мою жизнь, ты сможешь вернуть все то, что было?
***
– Ее мать записалась на прием в Росздрав на прошлой неделе. Там ей сказали позвонить через три дня. Что она и сделала! А они ответили, что будут рассматривать ее заявление в течение месяца.
– Месяца?
– Да! Потому что, видите ли, ответственная за нашу Женю, уехала в командировку на две недели!
– А что они не могут назначить кого – нибудь другого?
Я, устало, вздохнула.
– Я не знаю. Я сказала ее матери, чтобы она ходила туда каждый день. Но, к сожалению, это ничего не дает. Они отправляют ее из одного кабинета в другой. Та заполняет кучу бумажек и возвращается ни с чем.
– Но мы не можем ждать месяц! Ты же сама сказала, что девчонке препарат нужен срочно.
– Я знаю все это, Алина Расимовна! Но не знаю, что делать. Тут еще у Петрушина очень плохая миелограмма*. Я полагаю, у него Фанкони*. Все ростки угнетены и клиника характерная.
Сделав глубокий выдох, я измученно провела рукой по волосам.
– Одно на другое! Я уже ночами не сплю, думая обо всем этом.
– Марьям, успокойся. Не бери это так близко к сердцу.
– Не могу. Они для меня все как родные.
– Это, потому что своего нет. Был бы, так остро не переживала все это.
– Может быть.
– Слушай, а что если попросить Бугдаева? Может, он чем – нибудь поможет?
Заведующая многозначительно посмотрела на меня.
Я перевела взгляд на гортензию, стоявшую у нее на столе, делая вид, что обдумываю ее предложение.
– Не думаю, что это чем – то нам поможет.
– Ладно. Давай о хорошем. Ты на концерт идешь?
– Да.
– А во сколько он?
– В шесть вечера. Вы тоже придете?
– Не смогу.
Алина Расимовна с сожалением покачала головой и улыбнулась:
– У меня ведь дочка маленькая, ты ж знаешь. Не с кем ее оставить. Муж сегодня на дежурстве.
– Вы его обратно приняли?
Я фыркнула, зная историю ее отношений с мужем. По своей природе моя заведующая была весьма прямолинейной и резкой женщиной, местами даже узколобой. Высокая статная с ярко – огненными волосами, короткой стрижкой, обрамляющими раскосые зеленые глаза, она напоминала мне рысь – такую же безжалостную и непоколебимую. Но при всей своей холодности и внешней беспощадности, она была удивительно добра и нежна к детям и их родителям. В девяностые годы она переехала вместе мужем в Ставрополь, и через год с ним развелась! Потом спустя короткое время снова вышла за него замуж, родила от него двоих детей, и недавно выставила его вон из квартиры, где они жили (она приобрела ее на свои средства), и теперь судя по всему приняла его обратно. По ее экспертному мнению, все мужики были одинаково бестолковы и менять шило на мыло…
– Много чести! С детьми только сидит и все. Ладно, пойду работать. И к Жене заодно зайду. У нее сегодня выход в свет, как никак!
– Хорошая идея, Алина Расимовна.
Я весело рассмеялась вместе с заведующей.
Женька в последние дни пребывала в поразительном воодушевлении и предвкушении от предстоящего вечера. Она не могла нарадоваться тому, что, наконец, сможет вырваться из больницы! Состояние ее было стабильным, и я посчитала, что ее можно отпустить. Зайдя в палату, я застала ее за укладкой волос. Школьная подруга согласилась помочь. Женя, наверное, была самая удачливая, потому что волосы у нее не выпали после начала курса химии. Девочка уже была накрашена. На соседней кровати лежало платье.
– Ну, что красавица, готова к сегодняшнему вечеру?
– Ага! Но я страшно волнуюсь, Марьям Руслановна!
– Не переживай! У тебя все получится!
Я весело подмигнула девчонке.
– А вы там будете?
– Конечно! В первую очередь, порадоваться твоему успеху, а во – вторых, постараюсь привлечь как можно больше внимания к нашей основной проблеме, которая так остро стоит на повестке дня.
– А почему вы не накрашены, не одеты? Вы же не успеете домой!
Женя удивленно подняла брови. Затем засуетившись, достала свою косметичку и протянула мне:
– Давайте мы вам поможем!
– Спасибо, зайка, но у меня все необходимое находиться в ординаторской. Привезла утром. Пойду, тоже собираться и приводить себя в порядок.
В ординаторской я переоделась в платье и накрасилась. Накинув пальто, и в последний раз взглянув на себя в зеркало, я невольно улыбнулась: давно я так не выглядела! А рестораны стали для меня роскошью: никак не хватало времени туда выбраться. Доехав до нужного места на такси, я оплатила его и, поблагодарив водителя, вышла из машины.
Ресторан представлял собой комплекс из нескольких зданий, огороженных железными воротами. На входе стояла будка, в которой сидел охранник. Показав паспорт, я назвала мероприятие и беспрепятственно вошла во двор. Идя по направлению к зданиям, я восхищалась красотой, открывавшейся перед глазами: красивые ухоженные деревья, резные беседки с разукрашенными в постмодернском* стиле узорами, причудливой формы кустарники; дорожки, выложенные разноцветными блестящими плитками. Это был не просто ресторан, это был настоящий комплекс отдыха! Здесь можно было выйти посидеть на лавочках возле фонтанов, послушать пение птичек, летящих с ветки на ветку, покататься на качелях и даже полежать на траве! Везде были аккуратно разбросаны матрацы, укрытые теплыми пледами из натуральных тканей. Несколько посетителей устроило себе пикник на природе и радостно помахали мне рукой. Я потрясенно посмотрела на них и махнула в ответ. Надо же, у нас в Ставрополе такое?.. Место действительно впечатляло!
Приближаясь к нужному зданию, я увидела площадку для детей и беседки, в которых стояли мягкие кожаные пуфы и диваны. И удивительнее всего было то, что все сияло чистотой и опрятностью!
Белла была просто потрясающей хозяйкой! Настолько следить за своим комплексом – это очень достойно! Во всем чувствовался вкус. Планировка зданий была выполнена очень грамотно: широкие подъездные дорожки; здания, расположившиеся недалеко друг от друга. Имелись также тропинки и для пешеходов.
Я вошла внутрь, и меня тут же встретил улыбчивый швейцар, услужливо принявший мое пальто и, передавший меня в руки красивой улыбающейся девушки. Она спросила, как меня зовут, и проводила к нужному столику. Радостно осматриваясь, я поражалась великолепию залов: интерьер был выполнен в золотисто – белых тонах. На входе стоял молочного цвета удобный и мягкий кожаный диван, идеально оттенявший яркий блеск висящих люстр и ослепительно белых стен. На него можно было присесть, чтобы отдохнуть от шума музыки или голосов. Акустика была такова, что в холле музыку практически не было слышно. Дальше начинался ряд зеркал в красивой серебристой оправе в полный рост. Я увидела свое сияющее отражение и невольно зарделась. Безусловно, я выглядела великолепно: красивое длинное платье изумрудного цвета удивительным образом подчеркивало мои карие глаза, а вырез делал черты лица более выразительными и яркими. Платье мне помогла выбрать Белла, объяснив определенные законы стилистики, которые доселе я не знала. Я была ей крайне благодарна, увидев результат ее трудов в своем отражении.
Рядом с диваном находился современный камин, в котором полыхал огонь. Возле него стоял горшок с каким – то необычным растением: длинный тонкий стебель обрамляли заостренные книзу желто – зеленые листья, чем – то напоминавшее пальму, а цветы распускались только на верхушках маленькими розовыми бутонами.
Девушка проводила меня к столику. Ко мне тут же подлетел официант. Я поблагодарила его и в очередной раз восхищенным взглядом окинула помещение. Мне понравилось здесь абсолютно все! Обслуживание, обходительность – все на высшем уровне! Не зря этот ресторан в городе считался самым лучшим – Белла прекрасно знала свое дело.
Людей собралось очень много. В основном, я никого из них не знала. Но, судя по всему, это были сливки нашего «местного общества». Саиду нужно будет выложиться по полной, чтобы привлечь их внимание к нашей проблеме. Незаметно разглядывая всех, я невольно задумывалась над тем, получится ли у нас это сделать. Зачем людям, у которых есть все, вкладывать деньги в благотворительность? Ведь, они ничего из этого не выиграют. Может, стоит указать на то, что за границей это часто практикуется? Ой, я же не буду выступать. Я отказала Саиду своим любимым категоричным «нет». Хотя это было бы так замечательно, если бы каждый из этих «богачей» жертвовал, хоть небольшую сумму из своего дохода на благо детей, больных раком. Да и вообще помогал больницам, закупая оборудование и лекарства.
Я в очередной раз засмотрелась на окружающее великолепие, и мой взгляд поймал вошедшую в зал Женю. Она выглядела замечательно. Девушка, встретившая меня на входе, подвела ее к моему столику, и официант также помог ей сесть на назначенное место. Я мягко улыбнулась смутившейся от столь непривычного для нее внимания девочке и прошептала:
– Ну, вот красавица, мы уже в ресторане. Тебе нравиться?
– Очень!
Женя восторженно вертела головой из стороны в сторону, глаза ее, светились радостным блеском. Для девчонки из среднестатистической семьи, которая не могла позволить себе подобную роскошь, это стало настоящим праздником. Она была глубоко потрясена. И я ее прекрасно понимала.
– Марьям Руслановна, мне здесь так нравиться!
Женя широко улыбнулась и весело посмотрела на меня.
– Сонь…
Я внезапно запнулась и прикусила язык. Хорошо, что в суете и гуле голосов, Женя не услышала того, что я сказала! С трудом сглотнув, застрявший комок в горле, я невольно подумала о том, что Соня могла бы стать такой же прекрасной юной девушкой, как Женя.
– Марьям Руслановна, а где Саид? Я хотела бы поблагодарить его. Здесь так классно!
Я постаралась выдавить из себя хоть какое – то подобие улыбки и ласково посмотрела на девочку.
Гости постепенно собирались, заполняя пустые места за столами. Блюда были представлены холодными закусками и салатами. Многое из предложенного я видела впервые. Женя, весело улыбаясь мне, положила себе на тарелку то, до чего смогла дотянуться. Я последовала ее примеру. Подошел официант и открыл бутылку красного вина. Налив немного в бокалы, он предложил нам попробовать его вкус и оценить. Я искоса посмотрела на девочку, испугавшись, как бы вся ее восторженность не вышла за грани дозволенного. Мать ее не смогла сегодня прийти, потому что срочно нужно было ехать домой по каким – то семейным делам. Она оставила Женю на моем попечении. И я старалась не спускать с нее глаз.
– Молодой человек, девочке, пожалуйста, сок.
– Марьям Руслановна!
Женя смущенно зарделась: маска «взрослой» быстро слетела с ее лица.
– Евгения, то, что вам стало легче и вам разрешили здесь присутствовать, не дает вам повода вести себя столь бестактно и разгульно!
За то время, что мы занимались поиском Эрвиназы для Жени, она каким – то удивительным образом пошла на поправку! Препарат, заменивший Аспарагиназу, больше не вызывал у нее аллергии. Девчонка настолько воодушевилась помощью таким же детям, как и она, страдающими лейкозом, что решила принимать активное участие в поддержке фонда Саида и Беллы.
– Если вы хотите поехать обратно в отделение, я могу это вам устроить!
Женя что – то недовольно буркнула и отвернулась. Но спустя минуту ее лицо снова осветила радость.
Я посмотрела в ту же сторону и увидела поднимающегося на сцену Саида. Выглядел он великолепно! Черный фрак сидел на нем, как влитой, еще больше подчеркивая черноту его бездонных притягивающих глаз. Он мягко и радостно улыбнулся, поприветствовав всех собравшихся. Гости единодушно зааплодировали ему. Рядом с ним стояла Белла. Она подняла руку, прося этим жестом всех успокоиться.
– Здравствуйте, дорогие наши друзья! Мы рады снова приветствовать всех вас здесь, в этом уютном месте. Но сегодня, как вы все знаете, мы собрались здесь, в первую очередь, для того, чтобы помочь детям, больным лейкемией – собрать нужную сумму для покупки очень дорогостоящего лекарства.
Похоже, Белла решила без всяких предисловий сразу же приступить к основной проблеме сегодняшнего вечера.
– Оно не зарегистрировано в России, и его можно приобрести только за границей. В частности, в Англии. Вы не представляете, сколько бюрократических проволочек присутствует в приобретении таких вот лекарств.
Белла коротко пожала плечами, как бы говоря – ну, что же тут поделаешь, такова жизнь.
– Но на данный момент не это является основной проблемой. Нам необходимо собрать десять с половиной тысяч евро, чтобы купить шесть упаковок данного препарата. Аналогов, увы, которые бы стоили дешевле, в нашей стране пока нет. Я хочу привлечь ваше внимание к этой проблеме, потому что сама знаю, каково это, когда болеет родной ребенок. К счастью, мы с мужем смогли собрать нужную сумму, и вы все прекрасно знаете почему. Но поверьте, никакие деньги не смогут вернуть назад ваших детей. Все это возможно только благодаря слаженной работе докторов. И я хочу выразить огромную благодарность им за то, что они стоят на службе спасения наших жизней и жизней наших детей.
Все снова единодушно зааплодировали, и я присоединилась к ним. Глядя на Беллу, я подумала о том, что она просто удивительный человек! В процессе общения мы тесно сблизились, и она оказалась очень простой и доброй женщиной.
– Стоя в коридоре больницы, в ожидании очередного приговора, думая о вердикте врачей, я не могла найти себе места. Поверьте, страшно даже подумать о том, что ты можешь пережить своего ребенка! В тот момент мне необходима была любая поддержка – моральная, физическая. Только бы не остаться наедине со всем этим, чтобы горе не раздавило…
Белла быстро смахнула рукой подступившие на глаза слезы. Я почувствовала, что тоже плачу. В голову пришли воспоминания о Соне.
– Я начала рыскать в интернете в поисках сайтов, форумов, где могли общаться люди, которых коснулась такая же ужасная беда. Чтоб только не переносить все это в одиночку! И совершенно случайно наткнулась на блог детского врача – онколога. Она рассказала в сети о том, как привязалась к одной своей маленькой пациентке. Знаете, я узнала много историй, которые буквально забирали частичку сердца, но эта поразила меня тем, что доктор не воспринимал девочку как неизбежно умирающую! Она просто говорила о ней, как о ребенке, жившем полной жизнью – каждый день, каждую минуту. И в тот момент я, вдруг, осознала, что должна последовать ее примеру. Ведь даже несмотря на то, что мой ребенок заболел раком, он продолжал оставаться моим сыном! И ему необходима была моя улыбка, а не слезы. Спасибо Господу за то, что он выжил! Сейчас мы уже как три года в ремиссии.
Белла выдержала небольшую паузу, дождавшись пока утихнут аплодисменты. Я удивленно оглядела зал. Женщине удалось тронуть сердца этих людей. Поразительно!
– Я обращаюсь к вам с этой сцены, потому что все мы – родители. И у всех нас есть дети. Когда мой мальчик перенес последнюю химию, я подумала:
«– Неужели так трудно часть денег отдать тем, кто в них нуждается?» Видя мам, пап, убитых горем, плачущих от отчаяния, я понимала, что оказалась более удачливой, чем они.
Голос Беллы охрип:
– Нужно творить добро! Каждая религия учит нас этому. И поэтому я обращаюсь к вам именно с этой просьбой – пожалуйста, творите добро. Вся полученная выручка с нашего сегодняшнего вечера пойдет на оплату лечения таких детей. Более того, мы вводим традицию в нашем ресторане: каждый четверг мы будем устраивать благотворительные концерты в помощь отделению гематологии нашей краевой больницы! Сегодня с нами присутствует девочка – невольная виновница нашего с вами торжества. Поначалу мы затевали все это ради нее. Но случилось чудо! Она настолько воодушевилась нашей причастностью к ее проблеме, что поразительным образом пошла на поправку! На столах вы найдете буклеты с номером счета, на который вы можете сделать свое пожертвование. А также вы можете подписаться на нас в Инстаграме и Телеграмме, чтобы следить за всеми нашими новостями.
Белла передала микрофон Саиду, и тот помог ей спуститься со сцены. Затем, окинув взглядом всех присутствующих, произнес:
