Читать книгу: «Свитки Серафима», страница 13
– Мне показалось, что прошлое вернулось, – он аккуратно и неторопливо застёгивал пуговицы.
Оксана вскинулась, зацепилась взглядом, точно надеясь на что-то.
– Но нет… Здесь и теперь всё закончилось.
– Навсегда? – Почудилось, что она жалела об ушедшем, но он не стал заострять на этом внимание, внутренне оперявшись на успокоительное безразличие.
Она не тот человек, с кем бы стоило тратить время. Удивление продолжало иногда подниматься в нём, словно он смотрел со стороны на чужого и незнакомого парня. Однако, это оставался он сам.
– Да. Давай к делу. – Ногой Алексей пододвинул стул, чтобы сесть ближе к бывшей подруге, но не рядом. – Сразу предупреждаю, что я всё знаю. Твой бизнесмен напрасно гонял искусствоведов и терзал Воробышева. Иконы больше нет.
Покрасневшие глаза Оксаны в ужасе округлились.
– Совсем нет? Ты…ты её уничтожил?
– Веришь, что я мог так поступить? – Алексей даже рассмеялся. – Видела только копии или оттиски? Как узнала про чемодан?
– Догадались. Деда твоего вспугнули ребята работодателя. А тут ты с грузом. Не сразу дошло, все ноги стёрла, бегая по городку. Воробышев этот мерзкий… Сакральный Дар очень ценная и редкая вещь, – в тоне Оксаны появился вызов. – Достаточно и копии, чтобы понять.
– Уникальная. Если видела копию, считай, ничего не видела. И принадлежит икона моей семье. Напоминаю, если ты забыла. Но раритет всего лишь вещь. Каково это – лечь под мужика ради крашеной доски? – Его снова эмоционально качнуло в грубость.
– Где икона? – Она упрямо поджала губы, отодвинулась на самый краешек дивана, смиряясь с унижением.
– В Государственном фонде, – подходящее слово нашлось быстро. – В первый день приезда нашли. Пришлось мотаться туда-сюда, но оно того стоило.
Фыркнув, Оксана выпрямила спину, слабая и неуверенная улыбка озарила осунувшееся лицо.
– В твоём духе! Альтруист хренов. Будет проще. – Она поднялась, поправила растрепавшиеся волосы и направилась к выходу.
– Зачем тебе это?
Алексей проводил бывшую подругу взглядом, с некоторым злорадным наслаждением думая, что из хранилища в будущем со всеми деньгами ни один «фирмач» не вытащит артефакт.
– Дело, ничего больше, – Оксана будто переняла у него холодность, вернула приветливую маску.
– Ясно. Раньше ты не была меркантильной.
– Дурой была. – Она резко обернулась уже у двери. – Потом насмотрелась, как люди живут. Я тоже хочу. Просто жить. А домик в Швейцарии на дороге не валяется. За него можно и под мужика. Тем более, не посторонний ты мне, Алёшенька, – Ксана лукаво улыбнулась, соблазнительно изогнулась, напоминая о ночи. – Прошлое было сладким и сейчас не хуже. Я поверила, что соскучился. Цены бы тебе не было, Лёшик, если б икону отдал, да сам ум для дела использовал.
Провожать её Алексей не стал.
– Хорошей погоды… в Швейцарии, – бросил в спину, точно пощёчину.
Оксана вздрогнула и хлопнула дверью. Долго размышлять историк не собирался, а занялся наведением порядка в квартире. Не годится, если Варвара придёт с работы и обнаружит следы пребывания посторонней женщины. Некрасиво выйдет.
Потом он несколько часов бродил по городу. Почти не встречая прохожих, не всматриваясь в серые стены и разбитые дороги, старательно выскребал из памяти ненужное. Осенний ветер выдул из сердца остатки щемящей тоски. Так что вернулся Алексей спокойным и полным решимости. Возможные опасности и неожиданности при незаконном проникновении в кафе-бар показались приятным бонусом к скуке, наполнявший городок. Всё тянуло куда-то, словно слышался зов, но дряхлеющие стены и мостовая не отпускали.
Глава 32
Вечером они сыграли с Варварой в карты и разошлись довольные друг другом. Алексей не забыл предупредить, что уйдёт рано. С Яром и Сашкой было обговорено место встречи. Родственница вздохнула, по руке погладила.
– Так и не уехал. Как бы не было беды.
– Это безопасно, – Алексей старался говорить уверенно, чтобы не беспокоить старушку. – За город едем.
На самом деле сердце нет да билось быстрее, когда историк думал о вылазке. Они заняли позицию в проулке за углом дома, откуда отлично просматривался вход в «Часики». Промозглая сырость раннего утра заставляла иногда всех вздрагивать, поводить плечами. Сашка тихо матерился, поминая возможную простуду недобрым словом, но выглядел посвежевшим.
Алексей прислонился к стене дома, размышляя о слишком быстрых событиях, ворвавшихся в его жизнь. Что он делает на улице в такой час, было решительно непонятно. Почему поверил странной истории?
– Разлом на месте, – сообщил Сашка, проверив кафе-бар одному ему известным способом. – Потягивает тихонько потоки. Скоро от города одна пустышка останется.
– А что, начальник ваш, не может сам тут все разломы закрыть, злодеев наказать, город спасти? – Отлепившись от стены, Алексей наблюдал, как в кафе-баре гасят свет за пыльными витринами. – Мне он показался способным и не на такое, если верить этому вашему видению.
Ярослав с интересом обернулся к историку. Несколько минут назад он сосредоточенно изучал ответы из аналитического отдела и разбирал сообщения, водя пальцем по экрану браслета. Военный никак не прокомментировал полученные данные, но Алексею показалось, что стал более охотно отвечать на вопросы и не лавировал между темами, как сапёр.
– Он такой же человек, как и мы. Или почти такой же. То, что у него договор с Конструктами над мирами, не делает его всемогущим.
– Ох уж эти Конструкты, – проворчал Алексей.
Разница в базовых знаниях сказывалась на каждом шагу. Естественное для Яра и Сашки, для историка звучало, как тарабарщина. Ярослав это понял.
– Краткий курс, – он ухмыльнулся, оценил обстановку возле «Часиков» – следовало подождать несколько минут после закрытия, и пояснил. – Институт занимается вопросами времени и слоями реальности. Измерения, слышал?
Пришлось согласно кивнуть, не признаваться же, что всегда был далёк от околонаучной фантастики.
– Есть зоны ответственности. Главный над зоной – Конструкт, входит в Совет Конструктов. Над ними единый Конструкт. Начальство Института отвечает за нашу реальность на всех временных отрезках. Иногда приходится контролировать ход истории. Немало желающих вмешаться, подправить не в пользу человечества. Детали опущу, долго и не нужно. Исходя из твоего вопроса – есть события, где эффективнее действует конкретный человек, есть события, где никто не эффективен. Мы называем это точкой нулевой локации. Событие неизбежно и его невозможно исправить.
– В нашем случае?
– Использование команды наиболее подходит к случаю, – Яр быстро проверил браслет, прошёлся ладонью по поясу и карманам. – Всё. Идём.
Оглядываясь, они ненадолго задержались у двери. Сашка ловко разобрался с замком и сигнализацией. Отмычка Ярослава следом пошла в ход. Переступая порог кафе-бара, Алексей поймал себя на чувстве радостного возбуждения. Как будто снова стал маленьким мальчиком, которого ожидают новогодние подарки и чудеса, а он по детской наивности в них верит. В груди тихонько вибрировало, откликаясь на эмоции, стальной стержень помогал оставаться осторожным и замечать мелочи. Например, полотенце, комком брошенное на стойке, влажные следы свежей уборки на полу, тиканье часов…
– М-м, – Сашка приостановился, покосился в сторону Алексея, прищурился хитрым глазом. – Ярик, дорогой, у нашего друга подарочек заработал.
– Прекрасно, – тот совершенно не разделил восторга компаньона, настолько был поглощён разглядыванием напольных часов. – Люблю, когда всё правильно.
– Не боись, у меня такой же, – подмигнул Сашка. – Начальник всегда знает, кого выбрать для дела.
Алексей уже открыл рот, чтобы задать вопрос, но другая, более поразительная мысль перебила остальные.
– Часы идут, – он изумлённо кивнул в сторону резного деревянного корпуса.
Стрелки и правда двигались, но в неположенном для них направлении.
– Отступаем, – молниеносно Ярослав раскинул руки в стороны, направляя товарищей себе за спину и оттесняя к стойке.
За ней они и укрылись. Несколько нажатий на браслет и Яр замедлил движения расслабляясь.
– Щит на месте.
– Хитроумно, – хмыкнул Сашка. – Классический механизм, как способ работы с потоками.
– Часы стояли, – напомнил Алексей. – Кто-то включает этот…механизм.
– По необходимости, – согласился Яр. – Хотелось бы заглянуть внутрь, но пока система работает, нам лучше избегать контакта, если возможно.
Сашка немного постоял с закрытыми глазами и неожиданно выдал версию:
– Механизм запустили. Времечко утекает. Заинтересованное лицо может сейчас появиться.
Ярослав нагнулся, проверяя место под стойкой.
– Должны поместиться. Темнота поможет скрыться.
С улицы действительно не проникало ни отблеска от единственного фонаря возле «Часиков». Раннее осеннее утро оставалось мрачным. В тишине поскрипывали половицы, а следом Алексей услышал, как тонкие коготки царапают по дереву.
Незамедлительно Сашка напрягся и резко повернул голову к входной двери.
– Есть!
В едином порыве все трое присели за стойку бара, выглядывая поверх отполированной сотней локтей столешницы. Нетерпеливое царапанье усилилось. Они увидели, как внизу двери приподнялась заслонка – маленькая дверца, какие делают для домашних животных.
И как Алексей раньше её не заметил? Кому может прийти в голову делать подобные ходы в баре, куда не всегда с собаками-то пускают?
В щель просунулась крупная кошачья голова. Глаза Хонсу, а это был именно питомец Казимира, казалось, горели желтоватым светом. Замерев, кот некоторое время щурился, осматривая обстановку. Постепенно он проник в кафе-бар целиком, с трудом протиснув немалое тело через квадратную дыру. Недовольно фыркнул, вставая всеми лапами на пол.
Почувствовав, как Яр и Сашка затаили дыхание, историк и сам застыл, вцепившись пальцами в край стойки. Кот неторопливо обогнул ближайший столик и двинулся в сторону напольных часов. Глаза Алексея расширились. С каждым шагом мягких лап Хонсу будто бы увеличивался в размерах, облезая, теряя клочки шерсти и привычный облик. Отряхнувшись в последнем движении, он меньше всего стал походить на представителя кошачьих.
– Охотник, – выдохнул Сашка, выплеснув слово одними губами.
Только и этого, короткого потока воздуха оказалось достаточно, чтобы существо обернулось, настороженно втянуло вертикальными прорезями запахи. От его вида тошнило. «Охотник» растекался по плоскости, словно с трудом удерживая форму. Белое колышущееся тело тонуло в чёрных нелепых обмотках, имитирующих одежду. Поначалу оказалось невозможным рассмотреть его лицо, пока на гладкой поверхности не проступили щели глаз и кривого рта, вместо носа ходуном ходили два клапана. Такого Алексей не видел никогда и надеялся, что больше и не увидит. Какие уж тут сомнения в истории Ярослава, существовании Института и действенности артефактов!
Тело потекло к барной стойке. Рука Яра легла на браслет, готовясь к атаке. Бой часов привлёк внимание существа, позволив троим мужчинам выдохнуть. По спине историка текли холодные капли пота.
Взгляд Сашки вопрошал военного, какие предпринимать действия дальше. Бывший попутчик сделался каким-то нервным, покусывал нижнюю губу, поминутно сглатывал. Алексею это сильно не понравилось. Стальной стержень, прошитый в грудине, тревожно вибрировал, а во рту язык прилип к сухому нёбу. Похоже, что они с Сашкой испытывали похожие чувства.
Издав хлюпающий звук, существо выдавило из себя две конечности, напоминающие руки. Отростки проникли внутрь часов, где сразу же после боя стрелки прекратили ход. Три пары глаз следили за каждым движением монстра. Тот ловко извлёк назад свои белые омерзительные щупальца, удерживая свёрнутые и перевязанные бечёвкой бумаги. Тёплый, солнечный свет шёл от свитков. Существо затряслось, чёрный язык змеёй вывалился из щели рта, слюна потекла по подбородку.
Хрустальный, льдистый смех заполнил помещение кафе-бара. Не верилось, что чудовище могло издавать настолько чистые и даже приятные звуки.
– Подарочки, – радостно тянул слова белый червь, прижимаясь уродливой мордой к бумагам. – Я обещал, Конструкт, обещал… Дары глупого Серафима мои.
Алексей не представлял, с чем сравнить пульсирующее тело, оставляющее на полу влажные следы. Свет утекал. Свитки стремительно тускнели, пока существо насыщалось.
– Всегда получаю своё, – удовлетворённо, он вложил артефакт обратно в часы, постоял, покачиваясь рядом. – А теперь… – внезапно вытянувшись вверх, почти цепляя лампы на потолке, существо разом охватило взглядом тёмные углы и стойку бара. – Пора на охоту.
Одновременно со стремительным рывком охотника к стойке, Ярослав выскочил наверх, занял устойчивую позицию на столешнице, широко расставив ноги. Рука с браслетом взлетела вверх. Он быстро провёл ею над головой, создавая полупрозрачную завесу из голубоватых искр.
– Одарённым не вылезать! – Яр жёстко рявкнул на Алексея, попытавшегося сменить неудобную позицию.
Сашка дёрнул снизу за край куртки. Его лицо приняло оттенок не менее белый, чем кожа твари, зависшей над командой.
– Сиди уж! По нашу душу охотник.
Глава 33
Мир постепенно открывался перед послушником: медленно и неохотно. Понимание возвращалось.
– Серафим, – ласковый девичий голосок прозвучал рядом, тёплые руки коснулись лица. – Совсем плох.
Его подняли, незрячего и шатающегося повели куда-то. Долго лежал Серафим. Подносили воду. Много людей собралось вокруг. Он чувствовал их всех: они пришли к нему с добром и заботой.
– Дяденька, ты живой? – голос Дана сорвался, – вот-вот мальчишка заплачет.
За рукав дёрнул несколько раз, пока не успокоился, увидев улыбку отшельника.
– Живой, – прохрипел Серафим.
Другой, низкий мужской тон повинился:
– Опоздали мы. Собрались с мастеровыми да горожанами выйти против головы и дружины. Устали терпеть его поборы и указания. И не все тебя бранным словом поминали. Обитель защитить хотели. Туда пошли, сюда… – мужчина задохнулся, замолчал, не понимая, как осмыслить. – А и нет никого. И в городище нет. Пропали, точно и не было.
– Искать станут, – Серафим догадался, что говорит с плотником, отцом Дана. – Не нужно было себя под беду подставлять.
– Не станут, – отозвался человек. – Никто о них не помнит. Вроде был голова, а вроде и нет, а дружина к князю ушла в большое войско. То все знают.
– По правде, – третий, молодой и высокий голос, добавил. – Мы и сами уж не помним, как его звали.
– Может Серафим? – робко предположили среди людей.
– Точно! Да! – загудело роем.
– Вспоминается мне, – солидно протянул неизвестный старик. – Вспоминается, что и правда, Серафимом звали нашего голову.
Лёгкая рука Аксиньи гладила по волосам, а больше Серафиму и не надо было ничего, но слова мастеровых взволновали. Он-то помнил правду.
– Ошибаетесь вы. Простой послушник я.
Он тяжело сел на лежанке, темнота перед глазами таяла, обращаясь в туман, из которого проявлялись образы. Простые, встревоженные лица людей излучали тепло и сочувствие.
– Как же ошибаемся?! – удивились наперебой. – Ты нас, добрый человек, не бросай. Нам без головы в городище никак нельзя. А тебе мы доверяем. Не обманешь, рассудишь, по совести.
Загалдел народ, напирать начал. Тут и Аксинья поднялась, закрыла собой Серафима.
– Он подумает, позже решит. Отдохнуть ему нужно, – аккуратно, но напористо выпроводила гостей.
Свои скитники разошлись порядок наводить. Хоть повернулось вспять время, да всё равно где-то огнём прихватило сруб, где-то пристройки покорёжило, разметало скромный скарб.
– Рядышком сядь, – Серафим опирался о край лежанки руками, трудно ему пока было.
Недолго они молчали. Аксинья глаза опустила, в щербатый пол глядела.
– Зачем на пику кинулась? – строго спросил скитник.
– Надо было, – она ниже опустила голову, но немедленно выпрямилась, в глаза посмотрела. – Помочь тебе. Иначе не получилось бы.
– Он велел?
– Да. И сама знала. Всё вышло, как обещал.
– Дальше-то что? – растерялся разом Серафим. – Пустой я, Аксиньюшка.
Она потянулась, взяла его за руку, крепко сжала. Спокойнее стало. Не совсем пуст был послушник. Огня и стержня не ощущал в груди, но тёплое солнышко согревало душу. Особенно, если рядом Аксинья.
– Вернётся сила, – она уверенно говорила, словно точно знала, что, да как случится. – Много у нас дел.
– Странник так же сказал.
– Значит тому и быть. Помоги людям, Серафим.
– Смогу ли?
– Ты время против естественного круга повернул. С остальным управишься.
Она отвернулась. Высвободила ладонь, поднялась, собираясь уходить. Не отпустил Серафим, поймал, удержал, обхватив стан. Как сидел, заглянул в глаза.
– Со мной останешься? Не монах я, Аксинья. Не принимал пострига. В миру станем жить, как честные люди.
– Ведьму замуж берёшь, – не улыбнулась даже, но взгляд жизнью зажегся, светом, что так был мил Серафиму. – Не боишься? А люди, что скажут?
– Не пугливый я, – легко рассмеялся бывший послушник. – И умом своим привык жить. Люба ты мне, Аксиньюшка. Знаю, до края света со мной пройдёшь, не упрекнёшь, не предашь. И я тебя не предам. Вместе да с братьями поможем людям.
Несколько дней Серафим набирался сил, много говорил с местными жителями и с братьями по обители. Не все, несущие дар, сразу приняли решение вернуться к людям. Многие помнили о бедах и гонениях. Серафим не торопил их, предложил остаться на старом месте, но сам собирался в городище. Исполнено было его служение.
Постепенно возвращалась и прежняя сила. Как Аксинья обещала, так и случилось. Сталь окрепла, помогая принять новую долю. Не ждал, не звал он такого будущего, но горожане и мастеровые из поселения признали Серафима своим головой. А прежнего будто и не было. Удивлялся бывший послушник, как смог время изменить, вернуть дорогих сердцу людей, как стёрлись из памяти людской те, кто желал зла.
Посоветовавшись с Аксиньей, он осторожно свернул свитки, бичевой перевязал и отнёс в Троицкий монастырь. Строгий игумен Илия склонил голову перед Серафимом.
– Благодарю за работу. Господь даст, хорошее получится из новых ростков. Во всём можешь положиться на меня.
Свитки игумен спрятал в тайном месте, в монастыре, а молодой городской голова почувствовал себя свободнее, словно тяжкий груз с плеч упал. Вместе с юной женой они прошли по городищу и поселениям, оглядели всё, народ о бедах расспросили. Долго говорил Серафим с людьми, видя, как оживают их тусклые глаза, как светлеют лица. Всегда были рады здесь несущим дар.
Немалая казна осталась после сгинувшего прежнего хозяина, да и недовольных много. Трудились бывший скитник с женой и братьями из обители. Мастеровые и горожане от работы не бегали и уважали голову, который, казалось, очень давно заботится о жителях. Опасался Серафим, что не признают его люди местного князя, но и они не вспомнили о прошлом, как будто так и надо.
Допоздна горели огни в доме Серафима и Аксиньи. Вдвоём они вышли на резное крыльцо, посмотреть на засыпающий городок. Тёплый свет вокруг стального стержня ярко горел в душах.
– Прав был странник, – вздохнул Серафим полной грудью, приобнял любимую жену. – Много у нас ещё дел.
– Мы справимся, – прильнула щекой к его плечу Аксинья, но неожиданно руками всплеснула. – Придумала!
– Чего ещё?! – рассмеялся Серафим затеям милой, привык уже к неугомонной натуре.
– Чтобы главные ворота сами запирались, – она в дом побежала, за чистые листы схватилась. – А ещё для мужиков из дружины люльку на башню быстро подниматься. Там такая ручка будет…
Аксинья без конца говорила, объясняя, загораясь от новых идей, рисовала на свитках, а Серафим улыбался, всем сердцем радуясь, как же правильно у них всё сложилось, сплелось нитями-путями. Даст Господь, и дальше так будет. А коль придётся, то вновь отправятся в дорогу туда, где нужен свет дара, отданного им странником.
Глава 34
Алексей, Сашка и Яр не видели, что происходит. Звонкие, вибрирующие удары подсказывали, что существо пытается пробить защиту. Браслет на руке Яра пищал, а сам военный тараторил:
– Срочно! Дело тридцать четыре дробь пятьдесят восемь. Особый отдел. Охотник класса «А». У меня двое одарённых! Заряд тридцать процентов!
Удары прекратились. Голос, наполненный сладкой патокой, потёк с той стороны барьера.
– М-м, всё такое вкусное, – пропела тварь. – Изголодался я в городишке. Старый дар чахнет и истончается. Столько веков прошло. И кто же у нас тут?
Сашка закрыл глаза, скрестил руки, обхватив себя за плечи, весь сложился плотнее. Точно во сне Алексей наблюдал за ним, чувствуя, как проникает голос до самой сердцевины стержня, не позволяя поступить так же.
– Ох, не вижу. Спрятался, да? Хорошая игра. А второй… Алёшенька, – странная модуляция голоса сделала его бесполым, но более ласковым. – Иди ко мне, иди. Они обманут тебя. Используют и выкинут, как старый башмак. Они всегда так поступают.
Нехорошо сделалось, мерзостно до тошноты. В груди вспыхивало огнём. С усилием Алексей поднял руку, схватился за край барной стойки.
– Куда!? – На миг Сашка вскинул голову, бросая отчаянный взгляд на историка.
– Вот он, вот! – завопила тварь. – Второй подарочек.
Время тянулось медленно и лениво. Так казалось Алексею. И снова Сашка сложился, закрываясь от зоркого охотника. Яр беспокойно обернулся, стараясь не упускать из виду и врага. Голубоватое прозрачное поле между ними мерцало и искрилось, осыпаясь на глазах.
– Что б тебя! – рыкнул Ярослав и достал из рукава кинжал, отливающий серебром.
В узких щелях фальшивых глаз червя отразилась ирония, рваная рана рта раскрылась в хохоте, показывая острые зубы – множество кинжалов, подобных оружию военного.
– Смешной человечек.
– Поглядим, кто из нас смешной.
Ярослав закрыл собой товарищей, переступал с ноги на ногу, стараясь уловить рисунок своеобразного танца, попасть в ритм движений твари. А та жадно заглядывала ему за спину, не спуская глаз с Алексея. Яр постоянно перекрывал ему обзор.
Борясь с тошнотой и головокружением, историк налёг на стойку, задышал глубоко. Огненное веретено в грудине постепенно обретало устойчивость, но зов, зацепивший за душу, не отпускал.
– Вижу тебя, Алёшенька. – Слюна текла по подбородку червя. – Пойдём со мной. Пойдём с Дзифом.
Потянуло прямо через стойку. Алексей будто и не понимал, как обойти препятствие, тыкался слепым кутёнком. Только огонь в грудине и удерживал от полного подчинения.
– Нет, – он выдавил из себя короткое слово, язык еле ворочался, но историк нашёл силы сопротивляться.
Зыбкое лицо существа оставалось текучим и изменчивым, складываясь в гримасы мало похожие на человеческие черты. Вот и теперь оно скривилось в недовольстве или досаде. Ярослав взмахом руки с кинжалом отогнал тварь.
– Надоедливая пустышка, – плавая голосом по тонам, выплюнул бес, втянул лысую голову в узкое подобие плеч. – Проклятое серебро.
Пока он отвлёкся на Яра, историка немного отпустило. Алексей не представлял, как им выбраться из осаждённого кафе-бара. Мерзостная тварь не выпустит. Между «пришельцем», как мысленно обозвал его Алексей, и жертвами стоит лишь один человек. Долго ли он сможет сдерживать атаки?
И тут, точно подтверждая все сомнения, бес пружинисто оттолкнулся от пола. Ярослав не успел парировать стремительный рывок и упал навзничь, приложившись затылком о тёмные доски. Ещё мгновенье и тварь нависла над ним, раскрывая щель полную зубов.
Тело Алексея среагировало раньше разума. Одним движением он перемахнул стойку и втиснулся между лежащим Яром и потусторонним уродцем.
– Вот я! Вот! – надрывный крик вылетел из лёгких.
Широко распахнутая пасть захлопнулась, растягиваясь в невозможной для антропоморфного существа улыбке. Белёсое щупальце коснулось лба Алексея так быстро, так невесомо, что историк и не осознал, как погружается во тьму, где не прекращая терзать его били белые молнии, ныли виски. Тело резко сменило положение, теряя чувствительность.
Очнувшись, Алексей обхватил плечи руками. Влажный холод пробрался под куртку с рубашкой. В спину упиралось что-то твёрдое и ребристое. Пальцы нащупали острое крошево кирпича. Образ твари выплывал из памяти постепенно, рваными толчками, обретая краски и ужасающую реальность. Алексей чувствовал, как горит и ломит лоб. Кажется, белый червь, притворяющийся то котом, то человеком, хотел поживиться чем-то ценным.
Машинально приложив руку к груди, Алексей медленно вдохнул и выдохнул. Огненное веретено осталось на месте, удерживая вокруг себя силу. Не понимая, что означает вложенный в него дар, историк, однако, с облегчением расслабил плечи.
Память сама собой обратилась к иконе. На время, видение Сакрального Дара наполнило его, успокаивая, позволяя осмыслить происходящее. Он снова ощутил тёплый ветер и мягкость свежей травы, увидел мальчика, застывшего с широко распахнутыми глазами. Светлый шар медленно погружался в тело ребёнка. Спокойная сила завораживала и восторгала.
Алексей приподнялся и сел, привалившись к стене. Боль ушла, когда человек с иконы коснулся взглядом обнажённой души. Вспыхнул ярким солнцем свет, ослепил так, что заслезились глаза. Щурясь, историк закрылся ладонью. Тёмная фигура перед ним двоилась. В руке человек держал фонарь.
– Пошли, – голос прозвучал грубо.
Алексея заставили подняться, толкнули в черноту, где под ногами хрустело крошево, напомнившее о развалинах Троицкого монастыря.
«Неужели утащили так далеко?!» – кольнуло изнутри удивлением.
Немного качало, поэтому шёл он медленно, спотыкаясь, что не нравилось сопровождающим. Постепенно Алексей различил, что их не меньше трёх.
«Какой странный сон»…
В опустошении, скованный нереальностью событий, он никак не мог сосредоточиться, но оставался спокоен, будто видение Сакрального Дара послужило своеобразной анестезией, или просто наступил предел чувствительности к происходящему.
Луч фонаря выхватывал куски пространства. Это очень походило на стены монастыря, виденные ранее, но всё же были и отличия. Алексей быстро сообразил, что они под землёй. Подвал или подземелье с сырыми стенами, кое-где белёными, но облупившимися. Он даже различил размытую и потёртую роспись.
«Библиотека!» – историк легко вспомнил Воробышева, ломающего стены в подвале общественного здания.
Подземные ходы под библиотекой оказались неправдоподобно обширными, но запущенными. Впереди на осыпающейся стене лежало оранжевое пятно мягкого отсвета. Слышались голоса. Одна из фигур обогнала остальных. Человек завернул под арку, где было не так темно. Алексей узнал недовольного опера, который допрашивал его на границе между старым и новым городом.
Отчего-то это открытие помогло Алексею окончательно прийти в себя. Не мистификация, не жуткое чудовище, а вполне реальные противники вселили уверенность. Он обязательно поборется за свободу и жизнь. Вот только, как они связанны с тварью, питающейся силой из свитков?
– Что вы задумали? Я буду жаловаться! – жалобный, немного писклявый голосок раздавался всё ближе и ближе.
После темноты Алексей на мгновение прикрыл глаза, часто заморгал, теряясь в круговерти факелов. Не сразу он смог рассмотреть, куда его привели. Место же выглядело впечатляюще. Историк подумал, что впору снимать фильм в подобных декорациях. Разрушения мало коснулись квадратной залы или за ней хорошо следили. Свет факелов смешивался с трепетными огоньками множества свечей. В центре, лазурью и золотом был выложен символ – готическая «Т». Как теперь знал Алексей, знак принадлежности к Институту из будущего. Заинтересовано, вытянув шею, историк оглядел рисунок и людей, стоящих вокруг.
Их было немного, и он узнал почти всех. Тот же оперативник Семёнов, полковник, вредная администраторша Маринка, бармен из «Часиков», двое мужчин, что обедали в кафе-баре вместе с полковником, несколько мужчин и женщин с размытой и обыденной внешностью – все постарались укрыться за тёмными плащами.
– Спектакль, – тихо фыркнул Алексей, настолько смешно и пафосно они смотрелись.
По спине прошлось холодом. Если они привели чужака в самое гнездо, значит живым ему не уйти.
– Отпустите! – снова заголосили чуть в стороне, куда и обернулся историк.
На каменном возвышении крутился связанный Воробышев. Всклокоченный, покрасневший от натуги, он больше походил на школьника, чем на серьёзного работника библиотеки.
– Молчи, варвар, – певучий и сладкий тон Казимира Смурова невозможно было спутать ни с кем другим.
Алексей во все глаза глядел на потомка промышленника, заварившего всю историю со свитками и сектой в городке. Огромный кот сидел за спиной смотрителя музея в нише с фреской. Эта стена была превращена в место поклонения божеству. В мерцающем свете свежими красками проступал знакомый образ, но Алексей легко уловил отличия.
Черты оставались всё теми же, совершенными, но ни следа мягкости и принятия. Такой не отдаст дар, а скорее заберёт вместе с жизнью или душой. Грозный лик, где отражалась сила в каждой линии, тонкие шрамы искажали облик, соединяя две стороны мироустройства. Оказаться на пути подобной стихии было бы ошибкой. Свежесть изображения давала понять, что его частенько обновляли. Кто бы ни рисовал человека, называемого Ярославом «начальником», он постарался извратить образ, сделать его пугающим, несущим угрозу.
Тем временем, Витька Смуров, одетый в такой же чёрный балахон, что и остальные, встал возле подвывающего Воробышева. Оперативник Семёнов обеими руками удержал заведующего за плечи.
Казимир радостно взмахнул рукой с перстнем.
– У нас сегодня особый гость, господа. Историк и наш земляк. Праправнук доктора Лукашова, которого мы так хорошо помним и не устаём благодарить за помощь жителям города. Как бы нам хотелось видеть его в рядах благословенных хранителей!
Присутствующие молчали. Присмотревшись, Алексей ожидал увидеть, что у всех расширены зрачки, а взгляд отрешённый и застывший. Он предполагал, что члены секты одурманены, но ошибся. Их глаза горели таким же радостным возбуждением. С жадным нетерпением они следили за Смуровым-младшим и извивающимся Воробышевым.
– Очень жаль! – воскликнул Казимир. – Жаль, что доктор Лукашов и его отпрыск не пошли за истинной. Вместе мы достигли бы намного большего. Увы, всё моё красноречие не убедило их.
Что-то кольнуло в сознании Алексея, но ошарашенный событиями, он не сразу до конца понимал поток слов. Казимир словно смешивал безумный коктейль из времён и фактов. Кот щурился, лениво осматривая присутствующих, и выглядел вполне обыденно. Историк подумал, что произошедшее в кафе-баре ему лишь привиделось. Очень хотелось высказать всё, что он думает по поводу городка, секты и самого Казимира, но Алексей благоразумно молчал, наблюдая за оживлённым Смуровым.
– Сегодня мы собрались, чтобы свершилось правосудие, – торжественно после паузы провозгласил смотритель музея.
Его слова немного подзадорили слушателей. Администраторша Маринка приосанилась, поправляя плащик. Полковник довольно хмыкнул. И остальные зашептались, понимающе кивая.
