Читать книгу: «Диадея», страница 2

Когда Айин сдал последний вступительный экзамен и настало время покинуть родной город, он отправился к местному охотнику – Отару. Свои навыки старец давно растерял, зато хорошо научился в отсутствие всякой работы и денег добывать алкоголь. Причем каким-то образом Отару удавалось добывать только хорошее, качественное пойло. Из всех алкогольных напитков вино было самым популярным на Порт-Венере и самым изысканным во вселенной. Винодельные бароны скопили огромные состояния, транспортируя его по всей Миросфере. Но, наверное, даже они удивились бы, откуда у Отара столько бутылок знатного сорта.

Разумеется, охотник и не подумал отказаться от еще одной бутылочки, принесенной Ао в честь отъезда. Тем более, он уже был не совсем трезв и сильно растрогался. Наверное, оттого старый охотник опьянел быстрее обычного и говорил без умолку. Он опустошал вместе с Ао один бокал за другим. Темно-красные капли стекали по его усам и неухоженной бороде. Гость старался наливать себе поменьше и всякий раз, стоило Отару отвернуться, выплескивал содержимое бокала в окно. Вино все же ударило ему в голову, но Ао удалось остаться в приемлемом для задуманной хитрости состоянии. Когда юноша понял, что Отар уже достаточно пьян и в приподнятом настроении, то он попросил у него ружье для охоты на птеродактилей, которые, к слову, обитали на Земле, а не на Порт-Венере, но Отар едва ли придал этому факту значение. Старому охотнику запрещалось законом давать кому-либо свое ружье. Оно хранилось у него на случай, если городок начнут беспокоить хищники, хотя те уже давно покинули их края, и теперь оно пылилось без дела, подвешенное на стене. Старик обрадовался, что спустя столько лет ружье наконец, кому-то пригодится, словно и сам он был еще на что-то годен, пусть и плохо сознавал, для чего.

Ао вскоре с ним распрощался и отправился на излюбленные бархатные поляны, где гордой походкой разгуливали дикие лошади. На них уже давно никто здесь не охотился, поэтому при виде человека они ничуть не встревожились, уверенные в собственной неприкосновенности. Ао убедился, что вокруг никого нет. Прицелился. Раньше ему не приходилось убивать. Его руки задрожали, ствол повело. Что если начнется следствие и его поймают? Тогда ему придется сесть в тюрьму прежде, чем он по-настоящему узнает жизнь. Ради чего? Какого-то копытца, глупого суеверия!

Больше медлить нельзя. Иногда сомнения имеют свойство превращаться в потаенный страх. Он тихо крадет у жизни творчество, силу спонтанности, а взамен подсовывает инструкции существования. Что если он поддастся страху сейчас? Значит, ему захочется поддаться и в следующий раз.

Никогда.

Боль прошла через туловище насквозь и повалила лошадь на землю. Ао целился в голову, но промахнулся. Стадо вздрогнуло, сорвалось с места, унеслось. Раненое животное с истошным ржанием попыталось вскочить на ноги и устремиться вслед за остальными. Ао выстрелил второй раз – пуля угодила в шею. Из ран хлестала кровь. Лошадь хрипела, билась в агонии, расплескивая алые фонтаны, заливая траву, сминая цветы. Охотник на фортуну подошел ближе и завершил ее страдания выстрелом в голову. Стараясь не терять ни секунды, он раздробил ей прикладом ружья копыто и положил отколовшийся кусочек в карман.

Не страшно, если изувеченное тело лошади вскоре найдут. Отар не захочет признаваться, что дал поиграть с ружьем вчерашнему школьнику, и будет всячески пытаться это скрыть.

Завтра Ао отправится в Виену. Острый обломок раздробленного копытца лежал у него теперь в кармане. Удача была с ним. Но это не так не важно. Важно сознание того, что он способен взять ее сам.

3

Через пару месяцев пребывания в столице он забросил учебу и больше в институте появляться не собирался. Ао быстро понял, что сценарий, ради которого люди проводят несколько лет драгоценной жизни в образовательных самоистязаниях, не для него. К тому же, из круга его знакомых те, кто получили дипломы, жили совсем не так, как ему хотелось. Возможно, изо дня в день они поднимались и шли на ненавистные работы из-за привязанности к семьям или, быть может, для того чтобы свести концы с концами или просто по инерции. В любом случае, наблюдая с пика юношеского высокомерия, Ао даже не собирался представлять себя на их месте. Эти люди не имели права служить ему примером, ведь не покоряют свои мечты.

Главное – благодаря поступлению в институт он очутился в Виене, и на первое время у него появилось кое-какое пособие. Да и однокомнатная квартира от института, которую ему помогали оплачивать гордые родители, пусть и была далеко не из лучших, все же избавила от многих трудностей. Он не имел дальше конкретного плана действий и еще толком не представлял, чего действительно хочет. Он только знал, нет, скорее чувствовал, что создан для чего-то большего, чем обыкновенное прозябание.

Первокурсник бродил по улицам, беспечно растрачивая все имеющиеся у него деньги везде, где только привлекали внимание яркие вывески заведений. Его новая подруга Ниала, с которой он познакомился в институте, посоветовала ему несколько интересных мест, куда он вскоре и пригласил ее. Учеба беспокоила их все меньше, и все больше волновало другое.

Ниала представлялась Айину девушкой необыкновенной, уже хотя бы потому, что вызывала интерес не только в постели, в отличие от доступных девушек Танеса. Она родилась и всю жизнь провела в Виене, среди множества злачных мест, наслаждений и искушений. Прелестная обольстительница записывала на свой счет одного мужчину за другим и с удовольствием говорила им «нет». Тогда, чем сильнее они желали ее, тем охотнее превращались в ее рабов, в отражения ее желаний и прихотей. Вместе с взрослением требования девушки к мужчинам повышались: она стремилась получать от них любые выгоды и давать ровно столько, чтобы в следующий раз они захотели еще и сами просили заплатить ей за это тем или иным способом.

Такие отношения, были чем-то само собой разумеющимся на планете, где люди отродясь не знали, что такое «любовь», и воспринимали ее, в основном, как запрещенное законом вещество. Близость мужчины и женщины считалась нормой в том случае, если доставляла обоим удовольствие или приносила иную выгоду.

Конечно же, и Ао – юношу с богатым воображением и падкого на красоту – Ниала легко очаровала и она взялась за вожжи его инстинктов. Роскошные вьющиеся волосы (она их часто выпрямляла, ведь кудри сейчас были не в моде) спадали ниже плеч. Загорелая кожа манила к себе, словно была создана для того, чтобы льнуть к ней. Глаза с резким разрезом, глубокие и черные, таили в себе опасность, а ее взгляд вызывал волнение.

Ниалу уже избаловали дорогими подарками, и она привыкла, что ее подвозят, куда ей захочется. Общественный транспорт она презирала. Разумеется, большую часть времени, как и многие другие венерианки, она стремилась проводить в Центре, обители аристократии и богачей, мечтая однажды переехать туда навсегда. Она приходила в восторг, когда ее ухажер заказывал ей там карету, и она, попивая вино или какой-нибудь шейк, болтала с ним о вещах, вряд ли на самом деле ей интересных. В такие моменты она с удовольствием переключала внимание на чью-нибудь шляпку и полностью уничтожала ее обладательницу взглядом, чтобы та поняла: сейчас она будет обсуждать именно ее, и шляпку ей стоило подобрать получше.

Правда, нечасто Ниале удавалось прокатиться в Центре на карете. Здесь развелось слишком много соперниц. Она тихо, зато всем сердцем их ненавидела, но тягаться с ними было нелегко. Разница в классе здесь ощущалась фатально. Мужчины знатного происхождения иногда приударивали за ней, но, как бы она ни исхитрялась, надолго удержать знатных любовников не удавалось: в ее роду отсутствовала аристократическая кровь, и влияние социального статуса в конце концов подавляло все потуги. К тому же, в том кругу вертелись и другие девушки, у которых, в отличие от нее, кроме красоты и природного обаяния имелось еще и происхождение, приданое, влияние и особая манера держаться – достоинство, которым Ниала, похвастаться не могла.

Хотя Ао никак не подходил в список ее потенциальных жертв, все же он ее заинтересовал. Ее внешность и природная женственность на время пленяли мужчин, но и только. Ао был другим. Он как будто нашел в ней что-то еще, чего раньше она сама в себе не замечала, и ей это льстило. Ее тянуло к нему. Ей хотелось, чтобы он больше говорил о ней и узнавал ее, хотя и старалась не особенно ему это показывать.

Так же, как и Ао, Ниала считала, что образование ей вряд ли понадобится, правда, по другой причине: она надеялась правильно выйти замуж. Стоило им познакомиться – и они начали вместе сбегать с лекций и научных семинаров, а потом и вовсе не ходить на них. Другие студенты, если у них отсутствовали деньги на взятки преподавателям, редко отваживались на подобное легкомыслие. Они боялись отчисления. Ниалу больше тревожило, что обо всем узнают родители. Впрочем, даже если это и случится, то когда-нибудь потом, а сейчас она не собиралась терять время. Ее безрассудство казалось Ао прекрасным. И хотя его так же, как и ее, влекло за пределы института, он и не подозревал, насколько сильно она повлияла на его решение забросить учебу.

Ниала исполнила для него роль проводницы в мир столицы. И, несмотря на то, что его однокурсница уже научилась дорого себя продавать, им было хорошо вместе. Она выбирала любовников исключительно среди состоятельных мужчин и позволяла затащить себя в постель только после ритуала из лжи и дорогих подарков. Ао стал исключением неожиданно даже для нее самой. Она корила себя за это и собиралась вскоре прекратить. Сейчас она встречалась с Ларионом Бафертом, аристократом по происхождению и ужасным занудой по натуре. Похоже, он не на шутку ею увлекся, и у нее появился настоящий шанс. Она подозревала, что ее поклонник употребляет любовь. Он слишком дорожил их отношениями и проявлял чрезмерную назойливость. Даже если так, это не меняло дела. Главное – правильно выйти замуж, а уж потом воспитать привычки.

Предчувствие Ниалы оправдалось. Один из друзей Лариона заметил, что она слишком часто проводит время со своим однокурсником. Во всяком случае, в такой форме преподнес ей факты сам аристократ. Вероятно, друга он просто выдумал. На самом деле, он шпионил за ней. Поскандалив, Ларион пригрозил ей расставанием, если еще хоть раз застанет ее в обществе с этим молокососом. Сам он был старше Ниалы с десяток лет.

Ниала так и не призналась в связи с Ао, оправдываясь тем, что просто хотела показать ему город, а тот ей делал за это домашнее задание. Она почти убедила Лариона, будто никто из однокурсников ей интересен быть не может, и даже сама себе верила. После этого она твердо решила с Ао расстаться. Из-за какой-то глупости с ее крючка чуть не сорвались кружева яркой жизни, которые она старательно плела с тех пор, как обнаружила в себе власть женщины.

Некоторое время она отчего-то откладывала. Пришлось признаться себе, что с Ао, в отличие от Баферта, ей было весело, да и в постели он проявлял больше страсти, чем мраморный аристократ. Ничего не поделаешь. Если хочешь добиться цели, нужно уметь жертвовать. Собравшись с силами, она приготовилась быть с Ао холодной и делать вид, что едва ли его когда-то знала.

Но Ао внезапно исчез.

4

Нельзя сказать, что Ао совсем не увлекался учебой. В перерывах между сном и путешествиями по городу он заходил в нэйронет (или, как его еще иногда называли, в нэйросферу) – встроенную в мозг глобальную сеть – и читал статьи, научные труды, иногда художественную литературу. Он интересовался всем подряд. Ему хотелось проникнуть в глубь планеты, узнать все о ее поверхности, о терраформировании, которое стало возможным благодаря вмешательству Бессмертных, о том, что было до появления небожителей и будет после. Он увлекся историей, но быстро остыл, потому что слабо верил учебникам. Слишком много он находил в них противоречащих фактов или недоказанных теорий. Он много читал о жизни на других планетах, о разнице в образе жизни и менталитетах и мечтал путешествовать.

Большинство венерианцев были убеждены, что человеческий мир ограничивается единственным в своем роде силовым полем. Оно отгораживало планетарную систему человека от мира Бессмертных и называлось Миросферой. Все, что есть за ее пределами, создано и принадлежит Бессмертным. Там они наслаждаются жизнью в райских обителях, наблюдают за людьми и воздают по заслугам и справедливости.

Ао приходил в негодование, когда слышал нечто подобное. Достаточно взглянуть на небо, чтобы убедиться в том, как велика Вселенная. Почему человек так безропотно соглашается с собственными ограничениями? Пусть Бессмертные и обитали далеко, где-то за пределами галактики, их незримое влияние ощущалось порой совсем рядом. Кто они, эти могущественные существа? Человеку не дано познать это в полной мере, пока сами Бессмертные не соблаговолят приподнять завесу тайны.

Загадочные истории и мифы о небожителях разожгли в Ао страстные грезы о путешествиях. Сначала на другие планеты, а затем туда, за пределы Миросферы. Он верил: это возможно. Полеты на космических кораблях стоили дорого. Надо ли говорить, в какое состояние оценивался частный космический корабль. В размышлениях, как же ему воплотить свои мечты в реальность, Ао всякий раз приходил к выводу, что без богатства, связей и скрытых знаний силовые поля ему никак не преодолеть. И так от сумасбродных грез о путешествиях за пределы, он возвращался к прозаичным стремлениям алчных людей.

Пока Ао плохо представлял, с чего начать. Но его это не беспокоило. Все начинается с малого. Гораздо больше его удручала скудность информации о деятельности Бессмертных в настоящее время. Казалось, сегодня небожители предпочитают вообще не вмешиваться в дела человеческие, за исключением тех моментов, когда игры политиков выходят за рамки установленных правил. Зато в далеком прошлом есть множество историй о жизни Бессмертных вместе с людьми на основных обитаемых планетах: Порт-Луне, Раканы, ЭР-28 и ЭР-29, Порт-Венере и Кольц. Люди им поклонялись, приносили жертвоприношения, а взамен получали покровительство и великие дары. Всюду во Вселенной царил порядок и изобилие.

Бессмертные, по описаниям, походили на людей, но их отличала невероятная красота и ослепительный свет, ореолом исходящий от их тел. Говорят, простой смертный мог навсегда ослепнуть, если осмеливался поднять на них глаза. Небожители спустились на планеты с Макросолнц, чтобы дать людям знание и научить пользоваться разумом. Знание передавалось из уст в уста на каждой планете, которую они благословляли своим появлением. Они основали Школы Бессмертных, куда попадали лучшие из лучших, чтобы затем выходить в мир и продолжать учить других людей.

Все это Ао знал еще с детства. Сколько бы он ни искал, другой информации о становлении цивилизации ему не попадалось.

– Залипаешь в нэйронете? – отвлек его знакомый голос.

Расфокусированный взгляд Ао вмиг ожил. Он обернулся.

Опершись на барную стойку, с коктейлем в руке рядом с ним стоял Нуол, второкурсник из его университета. Довольно ожидаемая встреча: бар находился неподалеку от их филиала, и по вечерам здесь часто проводили время студенты. С широкой улыбкой, которая не слезала с его лица и была всюду к месту или не к месту, Нуол застыл, ожидая ответа. Негласное правило этикета: если отвлекаешь кого-то в нэйросфере, следует дать ему несколько секунд на адаптацию к реальности.

– Вроде того, – сказал Айин, озираясь по сторонам.

Если здесь Нуол, значит, где-то должен быть и Леян. Бар утопал в хоре голосов. Анахроничный приемник скрипел музыкой. На нее никто не обращал внимания. Если музыка не обладала техногенными свойствами, ее мало кто слушал. Желтоватый свет, казалось, опасался быть слишком назойливым. Седеющий бармен с завитыми по прошлогодней моде усами болтал со студентами. Он слушал и кивал, а юркий взгляд бегал по залу, наблюдая за порядком.

Все верно, вот и Леян. Ао заметил его, зажатого в диване посреди двух девушек, на вид первокурсниц. С точки зрения взаимной выгоды Нуол и Леян были идеальными друзьями. Ао никогда не видел их по отдельности, и, хотя он еще не успел с ними познакомиться, уже много о них слышал. Нуол и Леян толкали вместе дурь по всему университету. Чаще всего матику, чтобы расслабиться, и Дроп-408 – для ускорения мозговых процессов. Оба вещества были запрещены, но за оборотом слабых наркотиков в Виене почти никто не следил. Если кто и попадался полицейскому, то отделывался штрафом. В тюрьму садились только те, у кого не хватало денег на взятку.

– Держи, – сказал Нуол, все так же улыбаясь. Создавалось впечатление, что из-за постоянного наркотического транса его лицо разучилось принимать иные выражения, кроме обозначенной радости, – это за счет заведения.

Нуол протягивал ему зажженный косяк. Ао не спешил с благодарностями.

– Прямо здесь?

– Конечно. Чего ты боишься? Здесь все свои, никто на тебя не настучит.

Ао сделал глубокую затяжку, и Нуол посмотрел на него с уважением.

– Где ты этому научился? Непохоже, что ты часто куришь.

– Курил пару раз в Танесе… – ответил Ао, и все же закашлялся. Он уже давно не имел дела с матикой.

– Видать, славное местечко. Так ты оттуда?

Они на двоих раскурили косяк. Ао догадывался, зачем Нуол к нему подсел. Он искал новых клиентов. Сначала на пробу, потом за деньги. Аура легкого заработка выделяла Леяна и Нуола в глазах Ао среди прочих студентов. Раньше ему было интересно, как эти двое работают. Леян, худощавый блондин, застыл с нерешительной миной посреди двух девушек. Похоже, у них не хватало наличных, и они заигрывали с ним, пытаясь выпросить скидку. В конце концов Леян сдался и отсыпал им матики. Девушки еще посидели с ним для приличия, закурили и улетучились. Оставшись один, Леян подошел к Ао и Нуолу.

Айин быстро определил, что эти двое далеко не пойдут. Оба скуривали треть своего товара, а иногда и больше, и держались на плаву в институте, если верить слухам, только благодаря Дроп-408. Употребляя стимулятор, они за ночь перед экзаменами штудировали весь учебный материал, после чего вновь лечили прожженный мозг матикой. Торговать наркотиками не вариант – думал Ао, глядя на них.

Леян начал расспрашивать про Ниалу. Ао насторожился, но постарался сделать вид, что ему безразличны студенческие сплетни. В конце концов, она для него всего лишь проводник в мир Виены. Услышав это, Нуол рассмеялся и предложил показать ему «настоящую» Виену. Они как раз собирались в бордель, и Нуол хотел, чтобы Ао пошел с ними за компанию. У того уже заканчивались деньги, но, устыдившись вдруг своей нищеты, он решил согласиться.

Ночной город с новой силой покорил Айина, и эйфория от дозы матики тут была ни при чем. Разноцветные вывески пестрели, стараясь затмить друг друга в эффектном споре за каждого случайного прохожего. Небо рассыпалось звездами, прохладный ночной ветер уносил мысли вперед – к наслаждениям. Виена томила красотой и безмолвными обещаниями роскошной жизни, воплощениями дерзких мечтаний. Она, заигрывала с ним, приглашая проникнуть в тайну, которая, словно неизведанный слой атмосферы, пронизывала каждую улицу, каждый поворот.

Так, по пути в бордель, Ао наслаждался вином, забитой в трубку матикой и обществом новых друзей. Он нехотя признался, что в его маленьком городке отсутствовали публичные дома. Леян и Нуол не сдержали удивления. Новость их позабавила, и они принялись с гордостью рассказывать о своих похождениях.

Бордели в Венерианской Империи, а в Виене особенно, были не просто популярны – они являлись одной из центральных колонн культуры. Ни на одной из обжитых планет не нашлось бы той захватывающей, своеобразной и самодостаточной атмосферы разврата, как здесь на Порт-Венере. Каждый публичный дом был отдельным маленьким государством с личными правилами и этикой, мотивами и движущей силой. Публика приходила самая разносортная. Одни – чтобы просто развлечься, другие – чтобы остаться навсегда. Последние, правда, с наступлением старости частенько оказывались выброшенными на улицу.

Политики принимали участие в жизни борделей, спонсируя отдельные вечеринки, с целью заслужить благосклонность народа. Люди искусства находили здесь приют и возможность самовыражения. Певцы, художники, музыканты – здесь были нужны все, кто способен развлечь публику и сделать времяпрепровождение с объектами желаний ярче и интереснее, а главное – привлечь новых клиентов. Ввиду широкой востребованности на одной улице иногда располагалось сразу несколько борделей практически друг напротив друга.

Публичные дома открывались пропорционально разнообразию желаний и прихотей изнеможденной усладами столицы. Пляжные бордели, танцевальные, политические, в роскошных особняках или среди имитации диких джунглей, романтические, где каждый может почувствовать себя героем рыцарской истории, или клубы оргий и многие другие стали классическими образцами. Почти любая фантазия, которая только зарождалась в мозгу человека, рано или поздно появлялась на улицах Виены, обрамленная стенами публичного дома. Разумеется, если только она могла привлечь больше клиентов и принести владельцу заведения прибыль.

Все это разнообразие объединяло только одно: наслаждения за деньги. Наслаждения самые разные, и совсем не обязательно сексуальные в традиционном смысле. К примеру, один из публичных домов, «Запрет», специализировался на отсутствии секса. Уставшие от бесчисленных удовольствий и извращений венерианцы готовы были платить за времяпрепровождение там, где любые их попытки привлечь противоположный пол будут пресекаться и наказываться. Впрочем, те, кому удавалось переступить запрет и обхитрить личных стражей, рассказывали, что получали особенные ощущения от процесса.

Казалось бы, развращенное и обладающее почти абсолютно свободными отношениями венерианское общество все же нуждалось в некоторых ограничениях и буквально просило о них. Утонченные и профессиональные гедонисты – на Порт-Венере это была специально оплачиваемая работа – часто говорили о том, что настоящие удовольствия начинаются там, где в силу вступают запреты. Это был один из основополагающих рецептов для создания новых успешных способов доставлять наслаждения. Существовали и такие бордели, где клиентам предоставлялась возможность просто пообщаться с гейшами в спокойной обстановке, и этого было достаточно. В мире, где всем друг на друга плевать, люди порой готовы платить за то, чтобы быть услышанными.

Слегка опьяневшая компания вскоре достигла пункта назначения. Их выбор пал на относительно скромный бордель «Небо». Голубая вывеска мерцала посреди небольшого дворика, набитого людьми. Бордель был примечателен тем, что здесь, во дворике, играла музыка и все желающие могли пить и танцевать, прежде чем очутиться внутри. Таким образом, не слишком богатые студенты экономили деньги, напиваясь до захода в бордель.

Пусть «Небо» было далеко не из самых роскошных борделей, зато атмосфера здесь располагала к тому, чтобы получать от жизни все. Ао сразу оценил идею: сотрудницы заведения гуляли между столиками и извивались на танцполе в откровенных нарядах с крыльями за спиной. Их ножки в туфельках и чулках лобзали искусственные облака, парившие у самого пола. Все присутствовавшие будто и вправду очутились на небе. Ао еще не знал, что по меркам Виены бордель «Небо» считался простоватым. Он отвлекся, разглядывая танцовщиц, и обнаружил, что Леян и Нуол куда-то запропастились. Ему показалось это странным, но он не расстроился и подошел к бару, чтобы заказать выпить. Пусть проваливают, если им хочется.

Сюда приходили не только из-за девушек. Многие выбирали бордели, чтобы обсудить дела в привычной для венерианцев обстановке. Водились и те, кого называли «падальщиками». Для них бордели – среда обитания. Они сновали от одного заведения к другому в поисках веселья и всевозможных удовольствий. Главное, чтобы эти удовольствия были доступны сейчас и за чужой счет. Они выбирали компании навеселе, втирались в доверие и затем вытягивали из своих жертв как можно больше денег, но не наличными, а уже воплощенными в свои желания и сиюминутные потребности. Благодаря активной ночной жизни падальщики заводили полезные знакомства и за определенную сумму могли свести нужных людей или выложить о них секретную информацию.

Одна из девушек с крыльями, заметив юношу в приличном костюмчике, воспарила над облаками и приземлилась к нему на колени. Ее рождение из облаков получилось для него неожиданным и захватывающим. Танцовщица догадалась, что произвела нужный эффект, и одарила Ао хищной улыбкой победительницы. Черные глаза ее блестели и, как будто, молили об удовольствии. Кожа обжигала, а длинные темные волосы источали тонкий аромат цветов, круживший голову, пробуждавший фантазии. Томные губы были словно застывшие волны страсти. Эти волны вдруг сблизились с ним и подули сладким ветром дыхания возле уха.

– Я спустилась к тебе, чтобы забрать на небеса… – сказала она стандартную для этого борделя фразу.

Ао благодаря клокочущей в нем энергии и желанию пробовать, наслаждаться и жить, порой мог своим желанием быть запросто ослепленным. Стоило ему забрести в бордель, он тотчас сделался жертвой, о чем сам еще не подозревал.

– Ты кажешься юным и очень красивым молодым человеком, – продолжила она, почувствовав некоторое его замешательство. – Ты здесь впервые?

Ао раздосадовался, что его раскусили. Неужели по нему заметно, что он из захолустья вроде Танеса?

– Да, так и есть, – признался он. – Но я вовсе не настолько юн, как тебе кажется. Угадаешь, сколько мне лет?

– Девятнадцать? – С легкой насмешкой тут же угадала проститутка.

Ему захотелось соврать и притвориться старше, чтобы придать себе солидности, но он сразу нашел это глупым. Если бы не накинутая на глаза Ао повязка из желаний и разгоряченной крови, то он сумел бы различить едва заметные морщинки вокруг ее глаз, которые уже не в силах скрыть макияж. Будь он внимательнее, то догадался бы, что она порядком старше его, вероятно, почти на десять лет. Ее проницательность вовсе не олицетворение чуткой женственности, а опыт.

– Расслабься, тебе у нас понравится, – рассмеялась она. – Ты ведь хочешь побывать на небесах?

Ее вздымавшаяся из-под корсета грудь вжалась в него, пригвоздив к месту. Ее плоть уже не просто обжигала – она превращалась в настоящее пламя, вздымавшееся у него на коленях. Он еще не успел определить, какая из танцующих над облаками женщин самая привлекательная, но ему уже не было до них никакого дела. Ангел-искуситель почувствовала, как его тело устремилось к ней, хотя они сидели почти неподвижно.

Ао медлил с ответом. Его внезапная робость была вызвана тем, что он, впечатленный красотой проститутки, которая выглядела роскошно и дорого, внезапно вспомнил, что истратил почти все деньги. Он ведь не планировал заказывать сегодня женщин. У него оставалось около 3800 идий. Он был убежден, что проститутка из «Неба» явно дороже, и не знал, как отказать ей, не нарушая местной этики и не роняя достоинства. Ему не хотелось признаваться в бедности.

Ао не забывал и о том, что здесь, в борделях, есть шанс познакомиться с полезными деловыми людьми. Ему казалось, стоит обронить лишнее слово, и оно случайно обернется в оскорбление. Об остро выраженном чувстве собственного достоинства у виенских проституток ему успел поведать Нуол. Сразу начнется скандал, и репутация клиента будет испорчена. Разумеется, это было преувеличение, навеянное впечатлительностью и изрядно выкуренной матикой. Тогда Ао еще не знал, что ровно 4000 идий стоит одна доза любви. А ночь с этой женщиной всего 3000.

– Как тебя зовут, малыш? – спросила она, все больше наблюдая в нем внезапное замешательство.

– Ао Айин, – зачем-то сказал он и свою фамилию. – А тебя?

– Меня зовут Твоей Ночью… Пойдем.

Его Ночь наклонилась к нему, будто хотела поцеловать, и тут же отстранилась назад, увлекая за руку. Она повела его на второй этаж, где ожидали посетителей комнаты для уединений. Ао поймал на себе несколько любопытных взглядов и истолковал их по-своему. Мысли и волнение сузились до плотности бумажника и репутации. Должно быть, они все решили, что у меня полно денег, раз я ухожу с такой женщиной, с пугливой гордостью подумал Ао. Он уже почти ненавидел «Свою Ночь». Так ненавидят мужчины тех женщин, из-за которых испытывают страх быть униженными. И чем дальше она его увлекала, тем больше он на нее злился и хотел ее.

Второй этаж оказался довольно простоват в сравнении с антуражем на площадке первого. Здесь не было ничего напоминавшего ни ангелов, ни небо. Можно решить, что они переместились в соседний хостел. Ао почти обрадовался этому. Они шли по коридору с обшарпанным ковром и вздыхающими дверями. Зашли в номер восемь.

Комната казалась пустой. Половину пространства занимала кровать. Рядом стояла тумбочка с настольной лампой и зеркальцем, отвернутым к стене. Над изголовьем кровати висела картина, изображавшая уносящийся вдаль звездный корабль. Заметив ее, Ао вдруг почувствовал себя жалким. И зачем только он назвал свою настоящую фамилию! Еще сегодня он грезил о положении в обществе и полетах за пределы Миросферы. Такие космические корабли наверняка принадлежат каким-нибудь богачам. Они могут позволить себе все, что захотят, а он тем временем пытается не впутаться в историю с обычной шлюхой. Пусть и очень красивой. В отчаянном желании, рожденном из несвязных надежд и мечтаний, он попытался поцеловать ее.

– Ты знаешь, сколько стоит ночь со мной? – спросила она, отклоняясь.

– Даже у самого богатого человека во вселенной не хватит столько денег, чтобы отблагодарить тебя за одну ночь! – Сказал Ао, еще больше все усложняя.

«Его Ночь» чуть не расхохоталась. Она явно обрадовалась, но не комплименту, а тому, что за ним скрывалось.

– Ты, наверное, еще богаче самого богатого человека во Вселенной, раз так уверенно лезешь ко мне в постель! – поддразнила она.

Тут Ао сообразил, что лежит на ней, прижимая ее руки к постели. Он отпрянул. Его тщеславие было задето. Какая-то шлюха вдруг угрожала стать для него недоступной. Сейчас, когда она разожгла в нем хлесткие инстинкты, стремление обладать, быть победителем, тем, перед кем встают на колени, ее насмешливая улыбка оставляла на нем болезненные укусы. В самом деле, а что имел он, кроме грез и жгучих, как пощечины, желаний? Где были сейчас его мечты и где он?

– Нет, пока что я… еще не совсем… самый богатый человек на земле, – со стыдом ответил Ао, будто в этом борделе под каждой кроватью прятались миллиардеры.