Читать книгу: «Повесть о Средиводье», страница 5

II

Сияющая не поднялась до своего предела, как повозки стали въезжать в долину и заполнять её, тем самым заперли выход, надеясь этим устрашить независимых. На повозках разместилось несколько ватаг ушкуйников. Главы ватаг потрясали насаженными на рукояти топорами с молотками на обухе. Каждый выкрикивал приказы независимым, которых они не видели за камнями на склонах, но требовали сделать им подарки в виде изделий серебряных дел мастеров и слитков серебра и золота, если есть на этом руднике. В ответ они не услышали ни звука.

Ушкуйники устрашающе подняли клевцы, которые состояли из узкого, немного изогнутого клинка, насаженного на длинное и витое металлическое древко. Оно в верхней части оканчивалось острым наконечником. Нижняя часть – массивной рукоятью. Ушкуйники знали, все бояться к ним близко подходить, потому что их оружие не даст никому пощады. По прошлым схваткам им было известно оружие независимых, в основном: бородовидный топор, топор-кувалда и ледоруб. Но они не знали, что за этот период – полтора года на острове Большом произошли некоторые перемены, которые позволяют защитникам не приближаться в плотную к нападающим.

Мы с отцом, вместе с некоторыми независимыми укрылись за каменный выступ и ожидали определённого звука-команды, чтобы в емкость, выливать понемногу воду из кувшина, поставленного поблизости.

Ушкуйники продолжая кричать, чтобы независимые вынесли к ним дары, всё ещё не получали ответа. Тогда они решили, что независимые ушли за горы и им никто не помешает самим разыскать добро, ведь не могли же они всё унести. Воинственно настроенные нападающие повеселели, стали надсмехаться над трусливым противником и спрыгивали с повозок, разбредались по долине. Кружили возле глав ватаг, те давали какие-то распоряжения и ушкуйники искали лазейки, входы в мастерские и рудники.

Когда повозки освободились, ни один ушкуйник, не остался лениво сидеть, все приступили к поисках поживы. Тут прозвучал какой-то странный звук, то была команда стрелять из арбалетов. Из-за выступов в миг поднялись независимые и в следующий миг полетели стрелы, на каждой наконечник пылал огнём и сыпал искрами. Прежде чем выстрелить наконечник стрелы опускали в ёмкость с кровью земли, поджигали и тогда выжидали команду стрелять.

Стрелы пронеслись мимо ушкуйников и угодили в повозки. Сделанные из сухого дерева, покрытые для мягкости соломой, они вскоре загорелись. Кони, испуганные огнём стали метаться, некоторым удалось вырваться из долины на дорогу, за ними пытались и другие. Быстро перегорели соединения, удерживающие вместе коней и повозки. И кони, освободившиеся от страшного преследования умчались назад в Южный округ к своим хозяевам. Горящие повозку громоздились в долине и в проходе из неё.

* * *

Прозвучал ещё странный звук-команда. Мы поняли, что это касается уже нас. И стали вливать воду понемногу в ёмкость со светлой землей. Оттуда повалил дым. Дымились все склоны перед изумлёнными ушкуйниками. Мы добавляли воду, а со стороны долины нас не видно и животный страх пронзил нападающих. Они решили, что независимые прибегли к магии, как и альбиносы. Поднялся гвалт, они орали и убегали из долины, карабкались на догорающие повозки, чтобы пробиться и выбраться, наконец, из долины, подальше от этих странных гор.

Но независимые рудокопы и серебряных дел мастера на этом не успокоились. С горных вершин в небо взвились три дракона, на них восседали возницы, привязанные таким образом, чтобы время от времени, когда им понадобятся свободные руки они не соскользнули вниз.

С горных склонов видно было, как вскоре убегающие ушкуйники стали падать один за другим, как подкошенные. Когда все улеглись на траву и возле кустов, драконы сделали разворот и полетели обратно.

Глава пятая. Возвращение на Промежуточный

I

– Их, всех убили?! – воскликнул я и вопросительно уставился на Витувта.

– Нет, усыпили.

Я вздохнул с облечением, да и отец тоже. Мы уже вышли из укрытий, спускались в долину. И тут на двух склонах распахнулись ворота и оттуда выехали повозки. Оказалось, что это пристройки, причём большие, разделённые на стойла для лошадей и хранения повозок. Стойла имели раздвижные перегородки, чтобы при необходимости быстро вывести и запрячь лошадь в повозку.

– Куда, они? – обратился отец к Витувту, – предупреждать других об ушкуйниках?

Старейшина, усмехнулся.

– Все независимые о них уже знают. Этих, – он кивнул вдаль, в сторону лежащих ушкуйников, – погрузят, да и отвезут к Птице.

– Можно и нам с ними? – спросил отец, а то уже пора возвращаться и крестьян надо забрать из Южного округа.

– Что же, если надо, то поезжайте. Надумаете, ещё погостите.

– Если подвернётся случай примите? – спросил отец.

– Оставайтесь хоть сейчас или приезжайте, как выпадет возможность.

Мы поблагодарили гостеприимных независимых, побежали за своими котомками и на повозках тронулись забирать ушкуйников.

Тучи заволокли небо, как бы не миновать дождя, которого уже давненько не было.

Повозки остановились вокруг неподвижных ушкуйников, и независимые по двое, держа спящих за руки и ноги, стали поднимать, относить и укладывать. Мы с отцом помогали, и старались рассмотреть лица, выискивая знакомых.

– Глянь, Сабат! – показал мне отец на ушкуйника, которого положили на повозку перед тем, как мы уложили рядом следующего.

– Знакомого увидели? – спросил один из независимых.

– Из нашего поселения, – пояснил отец и добавил, – нас отправили на прощание и похороны Верховного правителя, а ушкуйники, вместо того, чтобы потом дождаться нас, потому что добирались к бухте на разных повозках, уехали. Видать спешили, за чужим добром.

Когда всех ушкуйников уложили на повозки, мы их обошли, но ни Хантура, ни Ватаса не нашли и подумали, что они отправились куда-нибудь ещё по Средиводью.

Повозки поехали в сторону Южного округа к берегу пролива. Мы с отцом опять уселись на повозку, но теперь только на краешек, потому что на каждой кроме возницы ехал ещё один независимый, а между нами, занимая почти всю поверхность повозки, впритык друг к другу сладко спали четверо ушкуйников.

Отец, усмехнулся, глядя на них, потом сказал независимым:

– Какую замечательную вы организовали оборону!

– Очень здорово, – добавил я, – вы великие воители.

– Да, задуманное получилось, – подтвердил возница, по имени Корин.

– Только это была не оборона, а ловушка для ушкуйников, – сказал другой независимый, которого звали Кресал.

– Именно так, – опять подтвердил Корин.

– А-а, поэтому, ты сказал «задуманное», – промолвил отец, – я в первый миг и не понял.

– Нам надоело со страхом ожидать вашего Межвладычества, но самое горькое в этот период – хоронить родных и друзей, – произнёс Кресал.

– Кто же додумался, так устроить теперь? – поинтересовался я.

– На Совете Выбранных решили, ещё полтора года назад.

– Тогда, когда закончилось предпоследнее Межвладычество и Верховным правителем в Троеуделье избрали Тита из рода Длинноруких? – отец, спрашивая одновременно сам же и уточнил.

– Именно. Однако в Верховные правители метили и другие и до нас дошёл слух, что кто-то из них не смирился с поражением и не хочет ждать ещё три года. Значит, могло случится так, что очередное Межвладычество наступит раньше обычного срока, что и произошло.

– И вы успели подготовиться! – с восхищением сказал я.

– Ну, не совсем, – признался возница, – но многое удалось выполнить.

– Милые друзья, – обратился отец, – так у вас в стране были уверены, что не пройдёт и трёх лет, как правителя будут снова выбирать, но это могло быть только в случае неизлечимой болезни или смерти. Выходит, вы предполагали, что Тита могут убрать?

– Не исключали такой исход, – подтвердил Корин.

– А, ведь Дику заметил на лице Тита признаки отравления сильным растительным ядом, который можно добыть только на острове Втором Большом, куда частенько наведываются ущкуйники.

– Да, но вначале, – напомнил я, – лицо Тита покрывала краска, и на губах тоже. Но Ватас, оплакивающий покойного, как своего родного не заметил, как стёр рукавом часть краски, а я стоял за ним и увидел.

– Всего этого следовало ожидать, – сказал Корин.

– Как же Ватасу не оплакивать Тита, когда тот его родной сын.

– Сын?! – чуть ли не хором вскрикнули мы, потом затихли, опасаясь, что разбудим ушкуйников.

Независимые усмехнулись.

– Так сказать, внебрачный, – уточнил Корин, потом глядя на ушкуйников добавил. – Они не проснутся до утра.

– Откуда вам известно о сыне? – спросил отец.

– Альбиносы рассказали.

Мы с отцом переглянулись. Теперь понятно, почему мать Тита чуть не упала, когда Ватас прощался с Титом. Отец сказал:

– Распорядитель похорон заметил, что Дику стал виден их обман.

– Это плохо, сами понимаете, что такое открытие может обернуться всякими печальными последствиями, – сказал Корин.

– Может лучше вам остаться у нас? – предложил Кресал.

– Надо ехать, – вздохнул я, – мать и сестра будут за нас волноваться. А за предложение остаться от нас огромная благодарность. Может быть ещё придётся воспользоваться позже, ведь только Дух ведает, что ждёт каждого впереди на жизненном пути.

II

Когда подъехали к поселению Прибрежному, где оставили своих односельчан вовсю уже шёл дождь. Мы с отцом, накрытые накидками с очень плотным плетением, которые берегли в котомках пошли к домам за крестьянами. Независимые в плащах с капюшонами стали ждать нас, чтобы ехать дальше. Ушкуйники, прикрытые от дождя водонепроницаемыми покрывалами продолжали спать.

– Ой, что тут было! Что было! Нас спрятали в подвале! – восклицал Ангур.

– Разбудили рано утром, а мы не поймём в чём дело, – рассказывал Ивел, пока они шли от дома к повозкам. – Они – нам: ушкуйники едут! А мы – им: хорошо, нас заберут. А они – нам: едут нас убивать! Тут мы струхнули. Как убивать? – А они – нам: топорами и клевцами, как обычно. Мы чуть от страха не ополоумели. Так и сидели в подвале. Нас выпустили, когда ушкуйники умчались дальше, к горам. Тучи наползли, Сияющая, наверняка была уже на своём высшем пределе… Мы всю еду, что нам сунули независимые от страха изгрызли, а животы всё равно подводило… А, куда нас ведёте?

– Надеемся домой вернутся, – сказал отец.

– О, неужели домой… – промямлили Ангур.

– Сначала к проливу на ушкуй или на короб, что подвернётся, – сказал я.

– А потом? – робко поинтересовался Ангур.

– Потом, скорей всего на Птицу.

– Опять!

– Придётся.

– Ой, кто это на повозках сидит? – не унимался Ангур.

– Независимые… Идите скорей, да залезайте живей, но на разные повозки, места мало, да осторожней не придавите, тут люди лежат.

– Почему они лежат? – испугался Ангур. – Убиты?

– Нет, спят. Живей, а то до Птицы только к ночи прибудем.

Ивел приподнял покрывало.

– Ушкуйники! Чего это они спят?

Повозки тронулись.

– Потому что независимые с гор их усыпили, чтобы не зарились на чужое добро, – весело ответил я. Ивел и Ангур испугано озирались и переглядывались.

III

Дождь перестал и тучи истончились, с одной стороны горизонта проглядывали золотисто-малиновые просветы, с другой подсвечивало зеленоватым.

Повозки подъехали к берегу пролива у устья реки Дуга. Там стояли, уткнутые носами в прибрежные кусты три ушкуя и два короба. Мы с отцом стали помогать переносить ушкуйников с повозок на суда.

– Эй, сидельцы подвальные, – крикнул отец Ангуру и Ивелу, – тоже помогайте.

Крестьяне потоптались и нерешительно, медленно подошли к повозке, взяли за руки и за ноги спящего ушкуйника, да так боязно, будто он ядовитый.

– Он спит крепко, – подбодрил их один из независимых.

В это время в устье со стороны пролива вошла скёдия – сторожевое судно Страны Независимых. Оттуда переправились моряки на ушкуи и короба.

– Захватили ушкуи Троеуделья! – воскликнул Ангур.

– Эй, ты, троеуделец, – возмущённо сказал один из тех, кто спустился со скёдии, – не путай нас со своими ушкуйниками. Нам ваши ушкуи и короба не нужны, у нас свои есть ни чуть, не хуже. Только кто тебя перевезёт к острову Птица, спящие ушкуйники?

– Милые друзья, обратился я к независимым, – простите незнающих.

И каждый взялся продолжать прерванное дело. Моряки со скёдии – осваивать короба и ушкуи, а на берегу – перетаскивать ушкуйников.

Тучи совсем исчезли, я и не заметил, как и когда. Голубика – путеводной звездой горела впереди, а сбоку добавляла зелени всё ещё поднимающаяся к звёздам Зелёнка. Ушкуи и короба тронулись через пролив, а скёдия плелась самой последней.

Мы вчетвером уселись рядышком, можно было спокойно подремать. Независимые разбудят, когда причалим к берегу острова Птица.

IV

Впереди, в сумраке неровной чёрной полосой на весь горизонт от края до края увеличивался берег острова Птица. Ангур всё чего-то копошился, мешая заснуть, потом, заметив, что мы ещё не спим зашептал, вспоминая, пережитое.

– Как было страшно, да Ивел, – тот кивнул. – Даже в глубине земли, в подвале слышны были истошные крики! Но кто кричал, независимые или ушкуйники, как там узнаешь? Честно признаюсь, я опасался, что ушкуйники всех местных перебьют и уйдут, а нас выпускать из подвала станет некому. И всё! Погибай ни за что. Как вспомню и от страха едва дышу.

– Не вспоминай, – посоветовал отец, – не мучь себя. Вышел же из подвала и все живы! Вот и радуйся. Отдыхай, скоро нам идти всю ночь.

Ангур опять что-то хотел сказать или спросить и даже приоткрыл рот, но потом всё же прислонился к канату, что лежал рядом, свёрнутый в кольца и закрыл глаза.

Я проснулся, почувствовав, что как будто качнулся и прекратилось какое-то движение. Действительно ушкуй, на котором мы плыли остановился недалеко от берега. Моряки сбросили якорь. Я растолкал отца и крестьян. Очень хотелось спать, но надо спускаться на берег. Нас на однодревках по двое отвезли на берег. В ней могли поместиться только три человека. Третьим был независимый-гребец, по имени Валис. Он объяснил, как нам лучше идти, обходя неудобные места, главное держаться прямого направления. Считал, что мы вполне можем к утру пересечь «шею» Птицы и выйти на берег залива Рыбный.

– Что вы сделаете с ушкуйниками? – спросил отец.

– Ничего. Оставим на их же ушкуях и коробах. Когда проснутся, пусть плывут, куда хотят. Надеемся, что они не пойдут сразу же обратно к нам.

Мы с отцом искренне поблагодарили в его лице всех независимых, которые нам помогли, рассказали и показали жизнь в двух округах.

– Если есть желание побывать в двух остальных округах, то, пожалуйста, в любое время, да и к нам тоже. Мы вам будем рады.

Ангур и Ивел пока мы говорили молчали. Потом стали бубнить, что из поселения Ровное они больше ни за что и никуда не поедут дальше города За холмами и знакомой пристани.

Однодревки подошли к скёдии. Все независимые-моряки покинули ушкуи и короба троеудельцев и вернулись на свой сторожевик, который задним ходом отодвинулся от берега, потом развернулся и стал уменьшаться и таять в голубоватом сумраке.

– Вот мы опять и в Троеуделье, – сказал отец и вздохнул.

– Наконец-то мы вернулись в своё государство, – прошептал Ангур радостно.

– Но ещё не дома, – этот вывод не мешал Ивелу радоваться.

– Вот именно, – произнёс я и тоже вздохнул. – В такое время искать повозку не имеет смысла, да и деньги мы порядком уже истратили, поэтому пошли уж. Нас ждёт родной Промежуточный! – и я побежал.

Но не долго, потому что не могу сказать, что меня переполняла радость. Ощущалась какое-то облегчение, ведь мы должны были уже давно быть дома и всё это время, не получая вестей мать и сестра, наверняка не находят себе место и извелись. Никто не объяснит им, где мы и когда вернёмся. Они изнывают от неизвестности и страха за наши жизни. Уверен, что отца тоже гложет тревога за них. Однако, мне понравилось в Стране Независимых. Конечно, я понимаю, что был всего лишь гостем и не изведал в полной мере всяческие превратности местного бытия, но я уже скучал по тем, кого там узнал.

V

Мы почти на своей земле, кого нам опасаться? Однако в этой части Троеуделья впервые. Впрочем, более, чем большая часть Троеуделья нам знакома только по рассказам и в общих чертах. Кажется, я уже что-то подобное упоминал. Идти днём по незнакомой местности не просто, всё вокруг кажется то интересным, то пугающим. А ночью и подавно.

Зелёнка и Голубика освещают окрестности вполне приемлемо, различить и понять, что рядом не составляет никакого особого труда. И всё же перед тем как отправиться, каждый из нас отломил в прибрежных кустах по толстой ветви. С палками всё же спокойней, чем с пустыми руками.

Мерцающие звёзды завораживают, временами прячутся под недолгим покровом тёмно-синих туч. Ночной ветерок тут холоднее, и дует с севера, скорей всего с моря Льдов, где, как говорят, в это время вода начинает покрываться льдинками. Но нам достаточно набросить накидки и тепло, да ещё в ходьбе.

Конечно, прямой дороги, да ещё выложенной камушками, как на острове Большом тут и в помине нет. Приходится петлять, обходя густые кусты, овраги, холмы и помнить, какой стороной повернулся, делая крюк вокруг препятствия, а то ненароком свернёшь с прямого пути. Нам даже пришлось есть, продолжая шагать, хотя крестьяне просили присесть и не спеша перекусить.

– Если присядем, – сказал отец, – то наверняка заснём.

– Но, мы же не опаздываем! – возразил Ангур.

– Чем быстрее вернёмся, тем лучше, – напомнил я.

– Да, что случится? – удивился Ивел.

– Не знаю, что ещё выкинут ушкуйники, – сказал отец, – но у меня такое чувство, что надо торопиться.

– Сам же задержал нас на острове Большом, – напомнил Ангур, – а теперь подгоняешь.

– Вы, как хотите. Я вас не принуждаю. Можете остаться, отдохнуть и поспать до утра, а мы с Дику пойдём дальше.

– Нет! – воскликнул Ангур, – Я уже страха натерпелся. Или мы вчетвером остаёмся до утра или идём дальше. Как ты, считаешь Ивел?

– Согласен, что вчетвером лучше, чем вдвоём.

– Тогда пошли дальше, потому что отец и я не намерены тут торчать. Хочется с рассветом подойти к проливу.

Ангур вздохнул и, жуя кусок колбасы, поплёлся за нами.

Ивел, глядя на приятеля тоже достал из своей котомки колбасу и отломил большой кусок. Колбаса так аппетитно пахла, что и я, вроде бы и есть не хотел, а теперь чуть ли не текли слюнки. В наших котомках тоже припасена колбаса и мы с отцом с удовольствием принялись поглощать отломанные куски.

Не успели доесть, как услышали слабый писк, где-то вверху. Над головой по-прежнему искрились звёзды, а вот справа темнела роща и пищали оттуда. Потом услышали странный звук, одновременно похожий на шелест и лёгкое похлопывание в ладоши. И вдруг из ветвей метнулись в нашу сторону какие-то большие птицы…

– Дожёвывайте быстрее! – крикнул отец. – На землю! Укрывайте головы! Накрывайтесь накидками! Летающие крысы! Лежите и не шевелитесь?

Мы побросали палки, потому что в данном случае от них никакой пользы не будет и упали на сырую траву, которая ещё не успела высохнуть после сильного дождя. Почти завернулись в накидки с головой, руками и ногами, сжавшись и замерли. Писк многих тварей пронзал, казалось, что это не звук, а некий стержень, который пропихивается в уши глубже и глубже, куда-то вглубь головы… потом в ушах стало щекотно и затем внутрь – удар за ударом…

К телу кто-то прикасался, легко, почти нежно… Теперь лёгкие ритмичные прикосновения возбуждали…

Я кусал рукав рубахи, чтобы не сбросить накидку, не закричать и не вскочить. Уверен, что остальные затаились и делали что-то подобное.

В полумраке увидел, что какой-то ушкуйник, потому что мужская фигура одета в красную одежду, поместил меня в некое подвешенное состояние и суёт мне в уши длиннющие серебряные палки. И запихивает их со всей силы то в одно ухо, то в другое. А в это время правую руку, бок и ногу поглаживает красавица в пёстрой одежде, наверное, из независимых… Потом она стала прикасаться так, что мне захотелось схватить её и лечь с ней под кустом… Этот с палками тут стоит и уже не столько запихивает, сколько больше вынимает их из моих ушей…

Я лежал, стараясь не дрожать и не подавать никаких признаков жизни. Вспоминал, что слышал о летучих крысах. У них разные методы воздействия на жертву. Сначала пищат, когда жертва пугается и убегает они настигают её всей стаей и кусают в первую очередь в морду, если попадается человек – в лицо. Это верная погибель. Поэтому опыт научил людей падать и не двигаться, тогда летучие крысы не могут понять жива жертва или нет, падаль они не едят. Тогда пролетая низко и не переставая пищать касаются крыльями так, что кажется, будто кто-то гладит. Тот, кто решит приоткрыть накидку и посмотреть, может к нему подошёл человек (мужчина надеется увидеть женщину, женщина – мужчину) – обречён, потому что ожидающая стая тут же набрасывается. Если прикосновения крыльями не помогают, тогда одна из крыс опускается и ходит по человеку, но её шаги, почему-то опять же действуют так, что ему хочется обнять того, кто делает такие движения… Человек вскакивает… стая летучих крыс набрасывается. Поэтому важно вытерпеть не только пытку писком, но и приятные и возбуждающие прикосновения…

Надо выдержать немного, но эти короткие мгновения ощущаешь, как нескончаемые. Я пытался отвлечься, задавал вопросы, на которые мне никто из ушкуйников не посчитает нужным ответить. А ведь они – наша власть. Почему не разделаются с этими тварями? Почему не уничтожат летучих крыс, которые могут запросто довести до безумия любого, будь то дикое или домашнее животное и даже – человека, чтобы сожрать. Понятно, что они не понимают, что делают, всего лишь охотятся, им тоже требуется еда. А мы совсем забыли про этих проклятущих тварей. Я давно слышал о них, но говорили, что их осталось очень мало… На нас хватило.

Я надеялся, что отец выдержит, но опасался за крестьян, потому что сам еле-еле терпел…

Тишина…

Тишина вернула мне разум. Но страх не ушёл. Я боялся высунуться из-под накидки и пытался вспомнить, что могут делать эти твари, когда вокруг тихо. Конечно, звуки были слышны, скрипы, шелест, но они не походили на то, что недавно нас окружало. Нащупал край накидки и приподнял. Ничего не произошло. Ещё приподнял. Ничего. Не снимая с головы накидку я приподнялся. Вокруг мирно и спокойно, будто и не было никакой угрозы. Рядом три маленьких холмика – скорчившиеся спутники под накидками.

– Эй, вы живы? – позвал потихоньку. – Или спите?

Холмики зашевелились и из-под накидок показались бледные лица и настолько испуганные, что мне стало смешно, и я расхохотался.