Читать книгу: «Как сбылись мечты», страница 7
Впрочем, Оля однажды обожглась – насколько прекрасен был образ, настолько печальна была реальность, которую она упорно старалась не замечать. Но время и обстоятельства расставили все по местам. Тогда было очень больно, потому что было в первый раз, и ей казалось, что вот он – единственный, случилось счастье, она нашла его, не нужно больше бежать за звездой, можно остановиться и отпустить ее, чтобы она вела вперед уже других, таких же наивных и неопытных, тех, кто верит и надеется, как когда-то она сама. Нельзя сказать, что она сразу стала сильнее. Наоборот, она искренне верила, что вся боль, что есть в ее душе, собралась изнутри и затопила ее до самых верхних слев ее кожи, что она струится из каждой поры, выходит с дыханием в добрый и светлый мир, который, не будучи готовым к такой реакции, начал отворачиваться от нее. Она бежала за ним – постой, не уходи, я вернусь к себе, только прошу, помоги мне восстановить себя, научи жить снова…
Или я и не жила раньше по-настоящему? Таким вопросом Оля задавалась все чаще с тех пор как начала путь к себе. Он был очень нелегок. Через тернии к звездам – так говорят о достижении чего-то желаемого через лишения. Тернии были постоянно, очень и очень трудно было идти к себе, повернуться, посмотреть в лицо своим страхам и радостям, надеждам и разбитым ожиданиям, увидеть себя настолько неидеальную, что даже дух захватывало.
Вот уже несколько лет Оля шла к себе, научилась сначала принимать себя, потом отделила то, что ей нравилось, от того, что вызывало отторжение в себе. Приняла себя целиком, без деления на части. Полюбила себя за то хорошее, что обнаружила, а с тем, что не нравилось, начала методично работать, иногда морщась, иногда с грустной улыбкой. Начало пути было положено, и Оле становилось все лучше – она с каждым днем видела, что становится самой собой, настоящей, без чужих представлений о себе и ложной убежденности в необходимости быть правильной.
Больше не надо надуманных образов себя и другого. Сейчас она хотела только настоящего – себя настоящую и его настоящего, живых и чувствующих, ранимых и восстанавливающихся, дополняющих друг друга и гармоничных. Счастливых каждый по-своему и вместе многократно более счастливых. Она чувствовала себя и его такими.
Оля вернулась в реальность, когда поняла, что долго не отвечает Сергею.
– Простите, я немного задумалась.
– Я вижу.
Появилась связь. Действительно, Оля только сейчас заметила, что Сергей соорудил из имеющихся стульев подобие вышки и сейчас стоял почти под крышей домика. Он пробовал дозвониться до кого-нибудь. Она не сомневалась – у него получится. Их заберут отсюда, и они вернутся в привычную суету рабочих будней, в которых вряд ли будет место проявлению тех чувств, что внезапно захватили и ее, и его – она видела это, в тихом зимнем домике на одном из склонов сказочных Альп.
Рано утром приехали снегоходы – сам Игорь Михайлович и незнакомые Оле австрийцы. Они так переживали, что Сергею и Оле пришлось замерзать в затерянном в снежной пустыне домике вместо теплого вечера, который устроили в гостинице в честь приезда русской стороны. Сергей загадочного улыбался в ответ на на вопросительные взгляды шефа и пожимал руки партнерам, изредка поглядывая на Олю. Все вокруг что-то говорили и суетились – фигуры и слова мелькали, а Оля видела только глаза Сергея, серьезные, немного грустные, и его губы. Они словно шептали ей что-то. А она не могла расслышать. Эта зыбкая ночь растворилась в ней, а утро, ледяным солнцем осветившее горные хребты, которые тянулись от края неба и до края, словно запечатало в ней нечто неуловимо важное, для раскрытия которого еще не пришло время.
Снова перелет. Оля не очень любила летать, но в силу обстоятельств уговорила себя, что так нужно. В самолете они сидели рядом, но едва ли сказали друг другу и десяток слов. Отчего-то взгрустнулось до тоски. Казалось, что сказка закончилась.
В Москве все вернулось на круги своя – это город для тех, кто хочет и умеет работать. Долго и упорно, результативно и не отвлекаясь на мир вокруг. Оля знала многих, кто жил только работой и добился серьезных успехов, она восхищалась ими просто так и потому что сама так не могла.
Вскоре по возвращении Ольгу вызвал шеф. Впервые она, слушая Игоря Михайловича, едва сдерживала волну нахлынувшего возмущения.
Сергей, решив сыграть в большого начальника, попросил (подумать только! попросил!), чтобы она приехала как можно быстрее в Санкт-Петербург, чтобы помочь (помочь!) ему завершить переговоры. И ее мудрейший шеф согласился.
– Да, Сережа, конечно, Оля сейчас не очень занята, и поездка в Северную столицу совсем не повредит. Да, и вот еще – культурную программу ты возьмешь на себя?
– Конечно, и поработаем, и отдохнем.
Когда конференц-связь завершилась, Оля была готова сказать и сделать что-то из ряда вон выходящее. По-настоящему. После чего пишут заявления и уходят. Да, она знала, что он может играть, и делает это умело. Но его режиссерские таланты оставались до сих пор скрытыми. А вот сейчас она смогла воочию убедиться в том, как он действует на людей. Манетизм. И ведь он даже не пытался привести аргументы. Его просто слушались. Как у него это получалось? Не хотелось тратить силы на то, чтобы как-то противостоять давлению, но просто так ему это с рук не сойдет, решила Оля. Она все сделает, чтобы он понял, что с ней такой номер не пройдет, что хорошо понимает его и его намерения. Немного успокаивала мысль о том, что он даже не подозревает, что его ждет. Оля улыбнулась, выслушала детали и ушла к себе.
Сергей понимал, что Оля разозлилась. Что ж, он умел бросать вызов, если другие способы не помогали. Правда, совсем не хотелось, чтобы она думала о нем неправильно. Но пока он не знал, как еще вывести ее из себя, открыть ее настоящую, а не вежливо-уравновешенную. То, что он порою замечал в ее взглядах и жестах, умении расставлять акценты, интересовало его, завораживало и заводило. Он осознавал, что выбрал жесткий вариант, но так даже лучше. Спокойствие не всегда хорошо.
В Пулково стало ясно, что дождю быть. «Это же Петербург», – улыбнулась Оля, глядя в окно автобуса. Он любила этот город. Просто так и за все – ветер Финского залива, голубей у памятника Пушкину у Русского Музея, легкую дрожь мостов под машинами, древние легенды Петропавловской крепости… Она всегда чувствовала себя комфортно и радостно здесь. Настоящий петербуржец должен различать 10000 оттенков серого. Если верить этому, то Оля уже давно стала петербурженкой.
Автобус остановился. Сначала Оля хотела, чтобы он ее встретил в аэропорту. А потом решила, что если он будет изначально делать что-то неправильно, то ей будет легче сформировать о нем мнение, чего ей пока не удавалось – она видела много противоречивого, было непонятно, как именно понимать его слова и действия.
Она вышла из автобуса. Мужчина, идущий следом за ней, помог с сумкой, и вот она уже стоит на земле Петра. Визиты в Петербург всегда были незапланированными, она словно прыгала с моста с хорошей страховкой – сможешь в неизвестность, как раньше? Смогу.
Пришло сообщение: «Доброе утро! Я Вас жду. LC 200». Оля не сразу поверила, что это он. Спасибо, что написал номер машины! Какой галантный! По всей видимости, она должна была бродить по паркингу в поисках его и машины. Хотелось написать, что ее из аэропорта забирает такси. Но она совсем забыла номера такси Петербурга, да и истеричкой она никогда не была, поэтому, нахмурившись, написала всего два слова: «Хорошо, спасибо».
Сергей отлично видел, как она вышла из автобуса. Вот она получила его сообщение. Читает. Подумала, что ей придется куда-то идти. Рассержена. Но быстро собралась и ответила. Молодчина, ему определенно нравилось, как она реагировала. Как ежик. Он вспомнил, как в детстве приручил ежика летом на даче – тот пил молоко из его ладони и разрешал погладить животик.
С того места, где он стоял, было видно, что Оля в светлом коротком пальто, перехваченном широким поясом, синей юбке и темно-серых ботильонах на высоком, но устойчивом каблуке. Волосы были заплетены в косу, даже с этого расстояния он видел, какая она толстая. Он представил, как сначала распускает ей волосы, развязывает пояс, снимает пальто, а она стоит перед ним немного растерянная, но разрешающая ему делать то, что он хотел. А чего он хотел? Надо было готовиться к объяснению с ней, а он, видя, как она направляется к машине, думал совсем не о делах. Она делала шаг, а он представлял, как расстегивает ее пиджак, она наклонилась, чтобы переместить сумку, а он видел ее в блузке и чулках. Волосы рассыпаны по плечам, губы приоткрыты, глаза распахнуты от удивления своей и его реакцией…
Оля сразу увидела машину, как только люди немного разошлись, а такси разъехались. Темно-серая с блеском, совершенно чистая, ни единой капельки после ночного дождя. Magnetic Gray Metallic, вспомнила Оля этот цвет. Новая, идеальная, манящая. Безопасность, свобода, яркость, свое мнение – эта машина для Оли олицетворяла зрелость и то, что можно назвать так: найти свое место в этом мире, не посягая при этом ни на чье. И эта машина была для нее недосягаема, как космос. И в то же время находилась сейчас на расстоянии менее метра. Затонировано даже лобовое стекло. Темный мир. Мир человека, который начинал разрушать ее собственный, привычный и понятный. Именно разрушать, а она, кажется, и не сопротивлялась.
Оля в светлом рядом с его темно-серым LC. Ждущая его. Он хотел запомнить этот момент навсегда, так ему хотелось, чтобы она приходила к нему, чтобы он мог быть уверенным в том, что ей можно открыться.
Было странно стоять рядом с машиной, в которой явно никого не было. Зачем он так сделал? Решимость быть уверенной стремительно ее покидала. Она не хотела с ним играть. Не по его правилам. Вообще не играть никак. Сейчас она точно знала, что у нее не хватит сил. Она устала, ей хотелось тепла и уверенности, понимания того, что происходит и произойдет.
Оля обернулась и тут же увидела его. Оказывается, она так увлеклась, что не заметила, как он подошел. Она смотрела на него и чувствовала, как волнуется сердце. Только один взгляд на него – и вспоминались былины и богатыри, что приходили на помощь в самую сложную пору. И сейчас его появление начинало рассеивать страхи и сомнения.
– Здравствуйте, Ольга Владимировна! – Он улыбнулся ей, как мальчишка, и протянул ей большую подарочную плитку темного шоколада. – Добро пожаловать в Петербург!
Оля улыбнулась очень тепло и взяла шоколад. Сергей улыбнулся в ответ, обошел машину, отключил сигнализацию, снова вернулся к ней и открыл переднюю дверь. Они стояли очень близко, Оля чувствовала аромат. Его и его парфюма – незнакомый, но очень глубокий и запоминающийся. Как и он сам. Оля посмотрела сначала на него – он внимательно считывал ее эмоции, а потом в глубь салона. Непонятное чувство охватило ее. Казалось, что сейчас для нее, их обоих наступил очень важный момент, который может стать отправной точкой для чего-то. Только вот чего? Оля пока не знала, но снова повернулась к нему. Он просто ждал. И Оля перестала колебаться – подобрав полы пальто, скользнула на сиденье.
Сергей закрыл дверь, взял дорожную сумку и отнес ее в багажник.
В полумраке Оля напряженно решала для себя простую задачу: как она могла оказаться здесь, с ним, а главное – зачем? Пыталась отрешиться от реальности – она была его, не ее – и прислушаться к своим ощущениям. Получалось не очень успешно. Не та обстановка. Все в машине говорило о нем. Его вкусах, привычках: ничего лишнего, но небольшая модель парусника возле приборной доски и икона Николая Чудотворца, закрывающая знак Toyota на руле – это было необычно. Хотя, что она может знать о владельцах таких машин? Да в принципе ничего.
Сергей ненадолго задержался снаружи. Ему нравилось то, что он видел – Оля с ним, думающая, пытающаяся разобраться с тем, что происходит с ней, в его машине. Рядом с ним. Как бы она ни противилась, сейчас она, пусть и ненадолго, в его власти. Он задумчиво улыбнулся. Как она себя поведет с ним?
Оля вздрогнула, когда закрылась дверь, и посмотрела почему-то на нее, а не на Сергея, который, повернувшись к ней вполоборота, спросил:
– Вы голодны, Ольга…Владимировна?
Она перевела взгляд на него и посмотрела прямо в глаза, стараясь не обращать внимания на намеренную паузу в ее имени.
– Нет, – и задорно улыбнулась.
– Так, – теперь уже он широко улыбался – мы поедем смотреть город голодными?
– Ни за что! Я пообедала перед вылетом. А Вы?
– Я завтракал.
– А разве я здесь не для того, чтобы работать?
– Обязательно, Ольга Владимировна! Ваши энтузиазм и редкая работоспособность нужны именно здесь, но не сейчас, а чуть позже.
Оля немного насторожилась. А что сейчас? Она вспомнила легкие разговоры с однокурсниками в стиле «кто кого» и подумала, что продержится до победного, как бы он ни пытался растормошить ее.
– Ну, если Вы не голодны, то как насчет того, чтобы насладиться видами природы?
– Идея полностью поддерживается, но куда мы поедем?
– А вот это секрет.
Он пристегнулся и положил руки на руль. Оля откинулась в кресле, расправила плечи и еще раз посмотрела на него. Теперь его профиль. Отчего-то вспомнилась «Ария» – «Воля и разум».
Сергей постепенно успокаивался. Оля чувствовала, что с его стороны не будет подвоха, и это очень радовало. Он не хотел постоянно анализировать ее слова и поступки – хотелось просто получать удовольствие от непринужденного общения с ней.
– А почему LC? – Он задумался, и поэтому вопрос прозвучал неожиданно.
– Не знаю, всегда хотел эту машину, а когда увидел в салоне, думал всего день.
– Я в первый раз узнала, что значит LC, наверное, 8 лет назад. Тогда я только-только устроилась на работу, и это был первый в моей рабочей жизни новогодний корпоратив. Мой бывший начальник моего бывшего начальника – Оля что-то вспомнила и улыбнулась воспоминаниям, Сергей внимательно слушал, – сделал широкий жест – подвез некоторых из коллег сам лично, среди них оказалась и я. Я и сейчас немного понимаю в машинах, а в то время тем более, но LC, кажется, Prado, стал моей любимой машиной. Одну из любимых.
– Вас привлекает сила и надежность?
– Да, именно эти ассоциации вызывает во мне Land Cruiser. До того, как устроиться в «Синергию», я пробовала много мест, была разная зарплата, но с каждой я откладывала, чтобы когда-нибудь позволить себе эту машину.
– И как? Успешно?
– Да, почти.
Он почувствовал, что она закрывается. Но как же здорово было слушать ее. Он отлично понимал, что она рассказала ему об этом в целом-то незначительном эпизоде из ее жизни не для того, чтобы польстить. Она действительно успокаивалась, ей было комфортно. А он понимал, что его настроение заметно улучшается. Она хотела тепла, уюта и стабильности. Как и он сам. Он посмотрел на нее в зеркало: задумалась, немного ушла в себя.
Что ж? А почему нет?
Оля, глубоко погрузившись в свои мысли, почувствовала, как они начали набирать скорость. Заметно, очень заметно. Пока на спидометре было 150. 200 с небольшим в стандартном варианте – но она сразу отметила, что машина Сергея не была обычной. Она вопросительно посмотрела на нее, а он вернул ей взгляд со словами: «Любите скорость?»
Оля любила скорость, но больше она ценила жизнь. И к играм на дорогах всегда относилась отрицательно. Но сейчас – что ее дернуло ответить утвердительно. Она соврала, неумело, даже не пытаясь это скрыть.
Сергей приподнял брови и сказал:
– Никогда бы не подумал такого про Вас, Ольга Владимировна.
Она посмотрела на него и как ни в чем не бывало, спросила:
–Аа что Вы подумали?
– Неожиданно. Вы производите впечатление уравновешенного человека, который имеет домашние привычки.
– Такие привычки, конечно, есть. Но есть и другие. Например, когда училась в университете, я увлекалась горным туризмом.
– Серьезно? Я тоже!
– Да?
Они смотрели друг на друга.
– А сейчас?
– Сейчас – нет.
– А я не бросил, в отпуск все же стараюсь выбираться с друзьями. Сейчас планируем.
Оля рассмеялась:
– Уже не терпится в отпуск?
– А то! У вас работа – сутки за трое.
– А Вы думали, в сказку попали?
Оля уже не стеснялась – шутила от души, а он возвращал ей улыбку.
– Какая Ваша максимальная скорость? – негромко спросила Оля и повернулась к нему.
– Неожиданный вопрос. Помню было как-то 300. Сергей быстро посмотрел на нее. А почему Вы спросили?
– Просто так. Моя – 280.
– Что? Сергей повернулся к ней всем корпусом. Если Вы шутите, то весьма неубедительно.
– Почему Вы так думаете?
– Да по всему. Вы вели мою машину в Москве. То, как Вы это делали, ни за что не убедит меня в том, что Вы знаете, что такое настоящая скорость.
– А что такое настоящая скорость?
Сергей улыбнулся ей, как ребенку, который еще верит в Деда Мороза:
– Настоящая скорость такая, когда о ней забываешь совсем.
– А я знаю, как это.
– Что – как?
– Совсем забыть. Вообще мозг отключить, и действовать на инстинктах. Хотя в этом состоянии даже не понимаешь, что происходит, ничего не контролируешь.
– Допустим, ощущения переданы вполне правильно, хотя и несколько общими словами.
Оля подобралась в кресле, сцепила руки на коленях и продолжила.
– Катя, моя сестра, всегда находила знакомых не из нашего круга. То есть, подруги, приятели – если так можно сказать – это была «золотая молодежь». А поскольку я училась в Москве, то она меня никогда не бросала. И так я попала в ее круг. Однажды вечером она позвонила и сказала, что ночью покажет мне что-то необычное. Мы приехали на Крымский мост.
Так я попала на гонки. Почему-то я стала своей в этой довольно пестрой компании – там были как мои ровесники, так и люди намного старше, студенты и известные актеры, и бизнесмены. Мы, то есть они, были очень разными, но всех объединяла жажда сильных ощущений. Я вспоминаю сейчас – для некоторых это стало настоящим наркотиком. Там я и научилась водить. Я тогда общалась с молодым человеком, ничего серьезного = мы подружились, а потом оказалось, что еще и учимся вместе. Он учил меня, совершенно не боясь того, что у меня нет прав. А там я как-то забывала о правилах. Так продолжалось почти три года. Я была там редко и не участвовала в настоящих гонках.
Летом 2008 у меня был выпускной, мы с группой праздновали почти неделю, а потом все как-то разъехались, пропали, и меня одолела такая тоска, что Катя не знала, что и делать. Как последнее средство она выбрала ночные гонки. С нашим участием. Катя сама не садилась за руль спорткара, она боялась. Но почему-то подумала, что мне это поможет, и уговорила.
Мы собрались, как обычно, на Воробьевых горах, а потом выехали в область. Кажется, тогда был какой-то особенный день. Было много незнакомых людей и машин, помню, как Катя говорила о том, сколько они стоят, когда мы проходили. Даже сейчас эти суммы для меня невообразимы. А тогда это был просто другой мир.
