Читать книгу: «Марионетка Тьмы 2. Танец с оборотнем», страница 3

– Сомневаюсь, чтобы остроухие позволили проводить над собой какие-то опыты, – пожала я плечами.

– Так и не позволяют, но в любом народе с отбитыми головами попадаются. Это наёмники, которые прошли добровольную мутацию. Боги только и ведают, чего с ними там понаделали. Может, по два перца в штаны попришили. Госпожа без них никуда. Болтают, будто в купальни, и то с ними.

Фривольное направление беседы быстро иссякло. К мужчине подбежали три девушки разного возраста. Одна повисла на горемычном папочке, две другие зашушукались чуть поодаль. Я же быстро проглотила завтрак, попрощалась с отцом “музыкального” семейства и пошла к выходу, всё же склоняясь к мысли о возможности культурной программы на вечер.

А снаружи царило восхищённое столпотворение. Валенсирцы собрались возле входа в трактир, перед вывешенным накануне оживающим плакатом. Для эльфийки госпожа Тэариэль обладала весьма… незаурядной внешностью. Среди писаных остроухих красавиц с их золотистыми кудрями, точёными носиками и сияющими голубыми очами с опахалами ресниц она была почти дурнушкой, темноволосой и не очень худой. Но что-то в ней такое было. Хитрая усмешка, затаённая в карих глазах, намекала, что не всё так просто. Да и потом, тот факт, что она намеревалась давать концерт здесь, а не бежать к родичам в Налиндил, уже добавлял сто очков к её притягательности. Пожалуй, можно было посмотреть на неё и в живую. Я растолкала охающих да ахающих разновозрастных дамочек и направилась по своим делам.

Ратуша возвышалась над Овьерро на целый этаж, крышу шалашиком с маленьким колоколом и часами, пробившими полдень. К управителю меня отвела юная блондинистая девушка с будто приклеенной к лицу улыбкой и холодным оценивающим взглядом синих глаз. Судя по гулкому эху от наших шагов, здание пустовало.

Сеньор Синья, как и полагалось в часы приёма, находился в своём кабинете и что-то под запись надиктовывал прыщавому пареньку с пером и бумагой. Меня внимательно выслушали, согласно кивая, однако в серых и о-очень добрых глазах управителя легко читалось беспокойство, вызванное моим пламенным желанием взяться за работу немедленно.

– Хм, что же, это самое, прекрасный у тебя диплом, да. – Он вернул мне свиток с печатью Ковена Травников, даже не черкнув себе номер документа для сверки с базой дипломов. – Только, это самое, как же это тебя к нам занесло, а?

Писарь перестал шкрябать пером по пергаменту и уставился на меня.

– Хочу совместить написание диссертации с практикой, – туманно ответила я. – В других Пещерах нет такого единения с природой, как здесь. Да и люди тут хорошие, добрые. А без травника им как же?

Управитель и паренёк переглянулись и синхронно повернули головы к оставшейся у порога блондиночке. Та кивнула. Интересно, что бы это значило? С какой это стати начальству искать расположения прислуги?

– Это самое, конечно, да, куда ж нам без травника. Нам, это самое, добрым, – сеньор Синья поперхнулся, – … людям, да. Ну, быть по сему. У нас, это самое, и дом уже имеется. От вашего коллеги остался, да. Как бишь его звали?

– Назар, – напомнил писец. – Пропал уже давно.

– Да-да, бывает такое, да, – закивал управитель. – . Дом его, это самое, в лесу. Заселяйтесь!

– Спасибо, но я бы предпочла пожить в городе. Возможно, есть пустующее помещение с торговой лавкой на первом этаже и жилыми комнатами на втором?

Управитель и писец опять обернулись на девушку, которая поливала цветок в горшочке на окне. Что-то в её оттопыренном заду подсказывало, что сейчас мне покажут фигуру из трёх пальцев, и не ошиблась.

– Да зачем же в душном городе, это самое, сидеть? В лесу-то оно самое что ни на есть единение, да. Природа, травки, это самое. Всё под рукой.

– В лесу полно глодальщиков, – привела я последний аргумент. – И комаров.

– Так они к жилью близко не подходят, да. Но замок крепкий, это самое, прикупите, а то мало ли. А с комарами бороться не мне вас учить, да. В остальном, это самое, только попросите, всем миром поможем. Ну всё, это самое, как будете готовы… людей принимать, так вы ко мне кого-нибудь пришлите, я сразу объявление на площади вывешу, да. Так, мол, и так, пожалуйте на приём. Берите с жителей сколько посчитаете справедливым, но не загибайте. Да и…

– Это самое? – не удержалась я.

– Не забывайте в пользу администрации десятую часть дохода отчислять, ну и ковенские взносы само собой, да. – Сеньор Синья улыбнулся ещё шире, заканчивая аудиенцию.

– Я провожу. – Синеглазая отставила леечку и открыла передо мной дверь. Она довела меня до выхода, чтобы вежливо выставить, но тут в ратушу вошла невысокая женщина. В отличие от всех в этом городе, на её красивом смуглом лице не было и тени улыбки. Мы не были знакомы, но что-то во мне тогда дрогнуло. Словно в груди оборвалась туго натянутая струна.

– Я к управителю, – спокойно и с достоинством заявила она.

– Он занят. – Девушка улыбнулась, но в её голосе послышались отзвуки злобного раздражения. – Приходите в другой раз.

Я хотела поговорить с загадочной посетительницей, но блондиночка посмотрела на меня с немым вопросом и демонстративно открыла тяжёлую дубовую дверь. Пришлось откланяться, но когда я проходила мимо женщины, мы встретились взглядами. Её глаза вдруг удивлённо округлились, и небольшая рука, шершавая и сильная, удержала меня за плечо. Я была бы рада вырваться, но не могла сойти с места. Кажется, когда-то давно…

Нет, я всё-таки вылетела из ратуши и понеслась по улицам, не замечая никого. Залетела в трактир, раскидала по сторонам галдящее сборище тэариэлепоклонников и, едва не убившись об одного из охранников эльфийки, захлопнула дверь комнаты и рухнула на кровать. Провалялась так очень долго, а потом уснула и пропустила выступление эльфийки.

Странный тогда выдался день, но с тех пор миновало два месяца и мне было чем заняться и не мучиться лишними вопросами. Я обустраивалась в жилище Назара, привыкая к жизни без особых удобств, а ведь собиралась же просто исчезнуть. Мыться приходилось в бадье, а справлять нужду на заднем дворе. По началу меня здорово напрягало присутствие по углам паучьего племени, однако универсальный отпугивающий заговор, наложенное на дощатый домик с сердечком, спас меня от проблем.

Что касается хозяйского дома, то с ним мне даже повезло. Он был добротный, каменный. Толстые стены задрапированы мягкой темно-зеленой узорчатой тканью, у одной из них добротная кровать под расшитым золотом балдахином, у другой – каменный очаг и рабочий стол, у третьей – шкафы: двустворчатый платяной и застеклённый книжный. Выстеленный дубовыми досками пол покрывал богатый пестротканый ковёр коричневого цвета. В центре комнаты резной гарнитур красного дерева – круглый стол и три обитых красным шёлком стула, над ними свечная люстра из оленьих рогов, украшенная резьбой и серебром. На прикроватном столике серебряный ветвистый канделябр с изысканной эльфийской чеканкой. И на всё это богатство, подхихикивая розовыми губками, взирают дамочки разной степени одетости в резных золочёных рамах. В целом неплохой набор, ну, кроме, картин, которые я засунула на дно сундука под кроватью.

Я просто избавила мебель от годичного слоя пыли и собрала личные вещи Назара в холщовый мешок, который затолкала на верхнюю полку шкафа. Всего несколько бархатных костюмов, щегольских плащей и шляп, женское крестьянское платье и три нижние юбки с воланами. Ещё мне досталась обширная коллекция общеизвестных любовных трактатов, из чего я заключила следующее: исчезнувший травник определённо имел представление о хорошей жизни и был тот ещё ходок, за что мог и поплатиться. Впрочем, дела мне до этого не было никакого. Мне требовался дом, и этот меня устраивал. А как пропавший оказался в Валенсире при таких-то исходных данных и вернётся ли он однажды, значения не имело. Меня вполне здесь уже могло и не быть.

На этой мысли я сладко потянулась и выбралась из постели. И первым делом распахнула ставни на окнах, чтобы впустить к себе тёплое солнышко. Несмотря на жару, в доме всегда было зябко. Словно в погребе. Или в склепе. И меня не оставляло чувство, что он пришёл сюда вслед за мной, как и то, что медленно уничтожало окрестную дубраву. Это немного пугало, но способа избавиться от него я не знала. Не лезет ко мне самой, и ладно, а лес как-нибудь восстановится, как только я отсюда уйду. Ну, наверное.

Я поплескала в лицо водой из таза, завернулась в тонкий шерстяной плед и разлила по пузырькам сваренное ещё ночью зелье. После сварила себе кофе и вышла на крыльцо, чтобы порадовать себя далёкими птичьими трелями и шелестом дубравы. Настроения на тренировку не было. Какое-то неясное предчувствие холодило кровь, и от этого было не по себе.

Я спустилась с крыльца, ступая босыми ногами по чёрной пожухлой траве, обвела взглядом лужайку перед домом и выглянула за калитку в ограде. На песчаной дорожке снова виднелись чёткие отпечатки лап, похожие на волчьи, но раза в три крупнее. Только это был не волк, а тварь, которая навещала меня по ночам по нескольку раз в месяц. Это был не глодальщик, стаю таких я разок наблюдала издалека. Существа размером с волка, на чересчур длинных задних лапах и в чёрной игольчатой шерсти. Мелькнули среди стволов и скрылись, стоило посильнее хлопнуть ставнями. Но подглядывало за мной нечто более опасное и разумное, с блестящими во тьме алыми глазами. И пока оно знакомиться не спешило, я отвечала ему взаимностью.

Возвращаясь в дом, я провела ладонью по опустевшей перевязи для Бони, за которым так никто и не явился. Недавно заметно отъевшийся и увеличившийся в росте Конёк ткнулся в мою ладонь твёрдым носом, разрешая потрепать себя по точёной зажившей шее, затем поклонился до земли и… растворился в воздухе. И больше я его не видела. Думала, скучать не буду, но за два месяца так привыкла к нему, что всё-таки заскучала. Да ничего не попишешь, я осталась одна.

– Сеньорита Виринея! – окликнул меня робкий девичий голосок.

День начался. Я отхлебнула кофе и не сразу разглядела за могучим почерневшим стволом юную дочь старосты из Лес-Оллас. Как раз вовремя, чтобы забрать очередную порцию припарок для отца, страдающего от периодических ревматических болей.

Вообще-то, местные, хотя и сперва обрадовались мне, вскоре стали откровенно побаиваться, отряжая за товаром самого нуждающегося. Что ж, их можно было понять. Когда я поселилась в доме Назара, здесь было пускай и запущено, но довольно живенько. Дубрава активно осваивала дворик крепкой зеленеющей порослью и птичьими гнёздами. С моим появлением всё изменилось. Лес отступил. Сам. Сомкнув вокруг ограды плотное кольцо чернеющих стволов. Пожухли и обуглились травы, словно что-то высасывало из них жизнь, распространяясь здесь огромной раковой опухолью.

Не сказать, что бы меня это напрягало. Никто ко мне лишний раз не лез, а я выбиралась в люди по крайней необходимости. Например, чтобы пополнить запас некоторых ингредиентов в лавочках Овьерро, с которым действительно что-то было не так. Такой милый городок, а зачем-то с последним солнечным лучом запирают все ворота. И тишина настаёт такая… Мёртвая. Нигде ни души, даже собаки или кошки нет. Или забулдыги какого. Аж мороз по коже. Неизвестно ещё, где страшнее – здесь или там.

– Здравствуй, Аси! – махнула я приветливо. – Не бойся, подойди. У меня всё готово, но я ждала тебя только к обеду.

– Отцу снова хуже, – ответила та, выходя из укрытия, но не приближаясь.

– Дайка угадаю. Опять соревновался с твоими братьями при погрузке глины в карьере?

– А то, – улыбнулась девушка. – Домой к вечеру приехали, и началось, а припарки ваши волшебные закончились. Всю ночь мучился, и мы вместе с ним.

– А ведь я предупреждала, – покачала я головой. Вот же чудные эти валенсирцы. В получасе езды, в Роккете, есть прекрасно укомплектованная больница с современным оборудованием и приличными врачами. Так нет же, местные испытывали прямо-таки суеверный ужас перед фармацевтическим пилюлям и подтверждёнными диагнозами, архаически обращаясь за услугами к травникам. – Подожди, сейчас я переоденусь и пойду с тобой. Мне нужно прогуляться до Овьерро.

– Только я там, на полянке, побуду.

Я дождалась, пока стройная фигурка скроется за деревьями и ушла в дом. Тщательно умылась, переоделась и, прихватив сумку и пакет с припарками, отправилась вслед за ней. Дверь закрывать не стала. Местные не полезут, а не местных здесь не водилось.

Сегодня припекало, и вместо любимых удобных брюк и рубашки я надела лёгкий хлопковый сарафанчик в зелёную полоску, который сшила для меня портниха из Овьерро, и белую батистовую сорочку, которую завязала на талии. Волосы разметались по плечам прохладным ветерком из чащи, покачиваясь вдоль лица двумя косицами с вплетёнными в их концы кристаллами. Позвякивали браслеты на запястьях, тянуло замурлыкать песенку. И, если бы не холод предчувствия в груди, я бы так и сделала.

Аси, как и обещала, ждала меня на ближайшей, вполне себе зелёной полянке, помахивая сорванным цветком. Я отдала ей пакет с припарками, и дальше мы пошли мило болтая о погоде и новостях. Кто-то женился, кто-то родился, а в окрестностях Роккеты на прошлой неделе опять нашли искалеченное женское тело. По слухам, бедняжка жила в Леоньерес, в деревушке в десяти верстах от той опушки, где её нашли. Тихая, милая девочка, гордость матери с отцом. Никто не знает, как она оказалась так далеко от дома, да ещё ночью, но случай не единичный. Среди жителей окрестных поселений тихо, но неуклонно нарастали злоба и паника.

За беседой мы выбрались из рощи на дорогу прямо к шильде. Там и распрощались. Аси свернула к Лес-Оллас, а я – к Овьерро. К этому времени я успела проголодаться, поэтому сперва заглянула к сеньору Фиделу и уже позже посетила несколько лавочек, где наполнила сумку всем необходимым. Обратно мой путь лежал через площадь, и я не могла пройти мимо лотка с разнообразными фруктами.

– Сеньорита травница, доброго дня! Взгляните на знаменитые валенсирские апельсины! – улыбнулся торговец. – Не хотите апельсинов? Хм! А вишен? Опять нет? Яблочки наливные! Что не так?! Тогда специально для вас! Вчера только с плантаций в Фодирно привезли. Вот! Румяные персики! Сколько вам? Давайте три и по рукам? Всего полсеребрушки! Вот и ладушки!

Персики перекочевали на прилавок с моей стороны. Я полезла в кошелёк на поясе за монетой и… почувствовала взгляд, так и вонзившийся… в спину. Осторожно огляделась. Окружающие занимались своими делами. Тем не менее по телу пробежала волны горячей дрожи. Дыхание участилось, губы пересохли, а щёки вспыхнули огнём. Даже груди стало тесно в лифе сарафана, и она чувствительно уперлась в ткань.

Очень сомневаюсь, что причиной такого приступа страсти могли стать спелые персики, если только торговец не применял магии с целью увеличить продажи. Хотя нет, спокоен, улыбается открыто, терпеливо ждёт, пока я протяну плату и уступлю место сеньоре, прощупывающей сливы в соседнем лотке. Но тогда, будь я проклята, если это не были даурийские чары!

Я с трудом подавила первый здоровый позыв бежать, чтобы не привлекать излишнего внимания, и, едва справившись с ослабшими вдруг ногами, не сразу заметила, что любительница слив растворилась в толпе, а торговец чуть ли не бьётся лбом о землю, согнувшись в поклоне.

– Госпожа травница, неужели вы покинули свою одинокую обитель?

Я удержалась, чтобы не выругаться, выдохнула и только потом обернулась, сжав бёдра. Габриэль де Феррер смерил меня взглядом цвета горького шоколада и даже скупо улыбнулся. В коротком чёрном бархатном жилете, белоснежной рубашке и обтягивающих крепкие бёдра брюках, заправленных в высокие сапоги, сынок графа выглядел весьма недурно. В левом ухе у него покачивалась длинная серьга-подвеска с рубином, а на бедре красовались эффектные ножны с кинжалом. Час от часу не легче, а ведь по слухам, этот господин надолго укатил в столицу вместе со свитой.

– Дон Габриэль, – едва кивнула я. – Простите, но я должна расплатиться.

– Это необязательно. Ведь так, милейший? – Блондин даже не взглянул на торговца, а тот отчаянно замотал головой, словно болванчик.

– Благодарю, но я привыкла платить за товар. – Я демонстративно положила монетку на прилавок и развернулась, чтобы уйти, но меня не пропустили, заступив дорогу в одно плавное движение. – Извините, я спешу.

– Куда, если не секрет? – приподнял он брови.

– Что вы, какие у меня могут быть секреты, тем более от вас? – вскинула я подбородок. – Я возвращаюсь к себе, дабы продолжить профессиональную деятельность.

– На моей земле, – напомнил Габриэль, неприятно сузив глаза.

– А это имеет значение? Я всего лишь простая травница, которая честно исполняет свой долг. Или у вас имеются ко мне какие-то претензии?

Габриэль шагнул ко мне и схватил за правую косичку, мгновенно намотав её на руку вместе с прядью волос. Кожа на виске чувствительно натянулась. О боли я не думала, потому что была неприятно поражена скоростью, с какой это было проделано, а сиятельный сыночек ещё и приблизил своё лицо к моему, и его дыхание с ароматом фруктового вина скользнуло по моим губам.

– Похоже, первое впечатление меня обмануло, – сказал он, пристально меня рассматривая. – Никак не могу вас раскусить. В чём причина вашей дерзости – наглость или обычная глупость?

– А вы предпочли бы страх? – Я спокойно выдержала его взгляд. – Но тут и без меня достаточно трясущихся коленок.

– Моя семья считает делом чести оберегать покой этих земель, – шепнул он только для меня, при этом поглаживая большим пальцем мою скулу. – А вот вы похожи на смутьянку, которая забыла о границах дозволенного. С такими у меня разговор короткий.

О, вот и первый конфликт с властями нарисовался. Не так уж и умно с моей стороны, но терять мне было нечего. Моё пребывание в Валенсире подходило к концу. Антрацитового Паука я так и не встретила, а засиживаться здесь было чревато. Словом, пора было с Овьерро попрощаться. Так чем не причина?

– Не сомневаюсь. – Я попыталась высвободиться, но блондин притянул меня ещё ближе. На его лице сложилась дикая ухмылка, а в шоколадных глазах промелькнуло нечто такое, что заставило меня притихнуть.

– Позвольте дать вам маленький совет. Научитесь вовремя прикусывать язычок. Это помогает спать более спокойно. Даже там, куда не забредают другие.

Ох, да это был намёк на воспитательный визит в обитель травницы, не иначе.

– А если я не последую вашему совету?

Он передёрнул плечами, но я как-то сразу поняла, что ответ у него на этот вопрос есть, и мне он не понравится.

– Постарайтесь оказаться достаточно дальновидной, чтобы сберечь собственный покой. В противном случае, вы узнаете, что такое жестокий учитель.

– И тогда я, как хорошая девочка, буду играть по вашим правилам? – подняла я брови, продолжая нарываться. – Что же мне тогда сделать, чтобы вы, дон Габриэль, были удовлетворены моим поведением? Хотите исполню книксен?

Висок повторно опалило болью. Эдак, он мне и скальп снимет.

– Не можете иначе? – Красавчик задумчиво рассматривал мои губы. – Ищете того, кому по силам стреножить ваше тщеславие?

– Таковой ещё не родился, – хмыкнула я.

– Я бы поспорил с этим утверждением. – Он вдруг отпустил мои волосы и отступил назад. – Вы настолько невыносимы, что уже кажетесь забавной. Пожалуй, я не стану лишать наших гостей возможности насладиться вашим обществом. Сегодня вечером в замке де Феррер состоится бал. Вы приглашены.

– Спасибо за честь, но я не осмелюсь осквернить ваш замок своим нетитулованным присутствием. – Я поправила пряди, убедившись в отсутствии проплешин.

– Разве я спрашивал вашего согласия? Вы будете у нас этим вечером и наденете платье, которое я сам для вас выберу.

– Впервые слышу, чтобы цирковые обезьянки выступали в вечерних нарядах, но так уж и быть, – пообещала я, внезапно совершенно успокаиваясь. Похоже, Валенсир я покину всё-таки позже. Вот не хотела я этого, но приглашение на бал пришлось как нельзя кстати, ведь меня давно интересовали владения семьи де Феррер, а именно их замок на озере.

Попасть туда было непросто. Мешали голые отвесные скалы, на которых он был возведён. Если и существовал тайный проход в толще камня, то его отлично замаскировали. Конечно, со временем я бы всё равно на него наткнулась, однако замок слишком надёжно охраняли, даже для родового дворянского гнезда. И не только магией. Раз в две минуты прибрежный лес и пляж обходили до зубов вооружённые патрули с теми собачками, что повстречались нам с сеньором Ёсиком в день моего приезда. Засекли меня сразу, да я и не пряталась. Проверяла на бдительность. И сдавалось мне, что не зря. Ведь не бывает дыма без огня, а дела без тела.

Вот его я и хотела найти. Не зря же валенсирцы упорно твердили, что все беды, сиречь разбросанные окрест изуродованные трупы, дело рук обитателей замка. Собственно, здесь и назревал очередной вопрос: а на фига мне оное было надо? Но интуиция настойчиво твердила, что именно туда-то мне и нужно. Зачем – не знаю, но скучно не буде точно.

– Кстати, вам гораздо более к лицу наряды наших женщин, чем то подобие платья, которое было на вас в нашу прошлую встречу. Впрочем, была в вас некая прелесть. Эдакая дикарка с большой дороги. – Габриэль склонил голову набок, и его взгляд задержался на юбке моего сарафана. Солнце предательски светило в спину, наверняка просвечивая тонкую ткань насквозь. И белья на мне, как обычно, не было. – Вы всегда так вольно трактуете требования к туалету, или вам нравится подобное мужское внимание?

– Я одеваюсь так, как мне удобно. – Я забрала покупку с прилавка, отступая в тень от прилавка. Хорошенького помаленьку, но… Где-то не очень глубоко в душе мной владело бесстыдное желание остаться на месте и приподнять подол повыше, чтобы показать себя во всей красе. И стоявший напротив мужчина что-то такое, кажется, уловил. Его ноздри хищно расширились, шоколадные глаза почернели, а брови удивленно приподнялись. Только вот это всё предназначалось не ему, а то, что было сейчас внутри меня и хотело именно этого красавчика, принадлежала кому-то чужому. Меня-то Габриэль де Феррер скорее пугал. Нет, нужно было взять себя в руки! Нам ещё на балу танцевать, а тут такое! – Могу я теперь идти или будут ещё советы?

Блондин вдруг заметно побледнел, поводя шеей. Его плечи напряглись, а рука вцепилась в рукоять кинжала. Выглядело это, прямо скажем, устрашающе. Он завертел головой, и мне даже показалось, что его уши задвигались, улавливая какие-то звуки. Впрочем, длилось оное недолго. Красавчик довольно усмехнулся-оскалился и горделиво выпрямился.

– Я пришлю за вами карету, – хрипло сказал он, – так что потрудитесь остаться в Овьерро до вечера. – Он коротко поклонился и быстро растворился в толпе.

Я повертела головой, но никого не высмотрела и ушла с торговой площади на дрожащих ногах. Только что у меня знатно прибавилось проблем. Во-первых, где-то рядом объявился дэ Аншэри со своими хозяйскими чарами, а во-вторых, то, что с некоторых пор пряталось глубоко во мне ещё с Бьёрсгарда, наконец громко заявило о себе, выбрав Габриэля де Феррер в любовники, и тот, вероятно, ответил. И что мне совсем этим делать?! Бежать?! Что-то мне подсказывало, что не поможет и этой ночью многое изменится. Сдамся ли я обстоятельствам? Ещё чего!

Сеньор Фидел встретил меня дежурной улыбкой, но радостью здесь и не пахло. Он безыскусно спроваживал меня из города под предлогом неимения свободных мест. Я оборвала его вежливое блеяние пятью золотыми аргументами и уверенно поднялась на второй этаж, в свою прежнюю комнату. Время перевалило за третий час, а ведь мне ещё требовалось подготовиться.

Я скептически осмотрела себя в напольном зеркале. Стиль деревенской травницы меня устраивал. Лёгкий загар, румянец на щеках, растрепавшиеся волосы, простая одежда. Что и говорить, свежа, словно роза, но вид не светский. Для бала не гожусь. М-да, проблемка.

Стук в дверь прервал мои невесёлые думы.

– Сеньорита Виринея? – донёсся голосок горничной. – У меня для вас посылка от дона Габриэля!

Быстро же он справился. Я открыла дверь в узкий коридор рывком и втянула Мартиту в комнату. В руках та держала большую белую прямоугольную картонную коробку, перевязанную чёрной шёлковой лентой.

– Отнеси на кровать! – сказала я, и девушка прошествовала мимо, неся свою ношу с такой осторожностью, будто та была блюдом с драконьим навозом. Она положила её на покрывало, заинтересованно поглядывая на меня из-под ресниц. Сейчас узнаем, есть ли у красавчика вкус. Я распустила роскошный бант и сняла крышку с тиснёной золотой надписью "Кристо де Ребьен". Платье от именитого дизайнера для "невоспитанной" дикарки. Многообещающее начало. – Вели согреть воды, да поживее, и принеси ледяного розового вина в запечатанной бутылке!

Горничная присела и разочарованно выбежала из комнаты, а я развернула полупрозрачную бумагу в традициях дорогих столичных магазинов, желая увидеть содержимое посылки исключительно в одиночестве, и… невольно вздохнула от восхищения. Алый шёлк невесомо проскользнул сквозь пальцы, открывая уложенные на дно бархатные, в тон платью туфли на умопомрачительной серебряной шпильке. Хм, ладно. Вот вымоюсь и примерю.

Минут через пять двое молодцов наполнили купальную бадью парующей водой, а Мартита поставила на стол поднос с вином и фруктами. Я откупорила запотевшую бутылку, плеснула себе вина и отправила девушку в парфюмерную лавочку с запиской для хозяина. Сама же забралась в бадью, попивая из бокала и щедро натираясь мылом с ароматом магнолии. Подумать было о чём, однако не думалось вовсе. Предстоящее мероприятие меня вообще никак не заботило, ибо планировать, не ведая броду, было бесполезно. Но и идти на поводу у Габриэля де Феррер, чтобы он там себе ни придумал после последней встречи, я так легко не собиралась. Танцы танцами, а по замку я всё равно прогуляюсь.

К возвращению горничной я была чиста, аки младенец, почти весела и даже чуть-чуть подшофе, что только укрепило мою веру в правильность того, что я должна была сделать. Пока я вкушала персик, девушка ловко соорудила на моей голове нечто элегантное из из локонов и кос. После я оделась, обулась и повернулась к зеркалу под её смущённое оханье.

Платье было "голое", несмотря на глухой ворот и длинные рукава с высокими манжетами с двумя рядами рубиновых пуговиц каждая. Алый шёлк струился по телу, подчёркивая всё, что можно было выставить напоказ, а белья я под него не надела, ибо подходящего “невидимого” в городских лавках просто не нашлось. Налюбовавшись собой спереди, я повернулась к зеркалу спиной и не тихо выругалась. Вырез на ней едва прикрывал крестец. Так вот как я выглядела глазами Габриэля де Феррер! Хороша обезьянка, ничего не скажешь! Впрочем, если бы блондин не желал привнести в этот вечер элемент неожиданности, разве бы стал тогда присылать наряд с эмпатической трансформацией?

Подёрнувшись лёгкой дымкой, платье превратилось в нечто совсем иное. Я снова осмотрела себя в зеркале. Да, вот так было гораздо лучше. Цвет остался прежним, но вот шёлк обернулся пышной кружевной юбкой со шлейфом и корсетом, расшитым сверкающими камнями. На плечах мягко замерцала ажурная накидка с длинными узкими рукавами и высоким жёстким воротником, напоминающим ошейник с шипами. Немного туши, несколько лёгких мазков красной помады в тон, колючие брызги духов на пульс…

Под окном загрохотали колёса, и Мартита, перестав восхищённо охать, выглянула в окно, впустив в комнату последний закатный луч. Как же быстро пролетело время…

– Внизу карета с графским гербом! – взволнованно сообщила она.

Ну что ж, игра началась!

Я бросила последний взгляд в зеркало и покинула комнату. Спустилась вниз, вдыхая томно-сладкий аромат спелых валенсирских слив, вполуха выслушала поток "искренних" комплиментов от сеньора Фидела и вышла на улицу. Карета, запряжённая нетерпеливо приплясывающей четвёркой изящных вороных коней, ждала у входа. Ко мне тут же подскочил худенький паренёк в красной бархатной ливрее. Он открыл передо мной дверцу с графским гербом – чёрным дубом на красном щите под золотым венцом с жемчугом, и помог забраться внутрь, аккуратно уложив шлейф платья на полу. Дверца захлопнулась, и мы плавно покатилась по пустынному Овьерро. Когда мы миновали городские ворота, вдоль дороги потянулся наполненный сумерками лес.

А на соседнем сидении меня ждал новый сюрприз. Небольшой прямоугольный футляр из полированного дерева. Я отщёлкнула изящный серебряный замочек и откинула крышку. На кремовой атласной подушечке лежала изумительная “коломбина”. Маска была маленьким произведением ювелирного искусства – тончайшей ажурной вязью белого золота, усыпанной чёрными рубинами. Я насмотрелась на мерцание камней и переливы шелковистых завязок им в тон и положила её обратно до заветного часа.

Итак, Габриэль де Феррер продолжал украшать свою обезьянку. Только для чего, если не считать возникшей между нами утром “симпатии”? Пока всё было более чем странно.

Я откинулась на сиденье, наслаждаясь покоем и мерным покачиванием кареты, изредка улыбаясь некоторым мыслям. Это было затишье перед бурей.