Читать книгу: «Улыбка Фортуны»

© Ирина Чередниченко, 2016

© Н. Капустина, фотографии, 2016

Редактор С. Никогосов

Корректор О. Фурдей

ISBN 978-5-4483-2825-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1.
Неизведанная дорога

Прекрасная память иногда доставляла студенту Евгению Струкову большие неудобства. Он помнил все в мельчайших подробностях: хорошее и плохое, важное и не очень, но особенно то, что вызывало в нем обиду на себя.

Сейчас он страдал, что не сумел воспользоваться блестящим шансом, предоставленным ему улыбнувшейся Фортуной – богиней судьбы. Корил себя за свой позор, терзался из-за недоверия любимой девушки и подозрительности декана.

Это невыносимо ― быть предателем своей мечты и подвести тех, кто высоко оценил твои заслуги, накопленные таким большим трудом в течение многих лет.

Он мучился из-за своего несовершенства, лежа на диване и глядя в потолок. Воспоминания, как слайды, мелькали перед его мысленным взором, и не было никакой возможности от них избавиться.

Вернее, одна была, но он ее исчерпал: переэкзаменовка по психодиагностике, в которую Струков ушел как в запой. Три дня перечитывал конспекты, учебники, монографии, рылся в Интернете ― только чтобы не думать о том, что произошло. Заслуженная «пятерка» его не обрадовала.

А ведь три дня назад с утра все было прекрасно.

― В такую рань, ― сообщил жене вчера за ужином декан факультета психологии Владимир Терехов, ― никому в голову не придет заявиться в деканат. Я смогу поработать спокойно.

Водрузив массивные очки на нос, он просматривал данные компьютерной базы вуза и делал пометки в блокноте. Картина вырисовывалась обычная: кто-то учился лучше, кто-то хуже. Декан знал лично многих студентов и мог составить прогноз их итоговых оценок. Его взгляд пробегал строку за строкой, от одной фамилии к другой.

– Савченко ― «отлично», Скорикова ― «хорошо», Струков ― «не явился».

Терехов нахмурился и вновь проверил строку.

– Струков… ― «не явился». Странно.

Проверил дату экзамена ― вчерашняя.

Евгений был лучшим студентом на курсе. Он занимался спортивным ориентированием и редко болел. Терехов готов был поклясться, что позавчера видел струковскую белобрысую голову на кафедре возрастной психологии.

«Тем более странно, ― подумал он. ― Нужно вызвать Лену Новикову, старосту группы».

Пальцы декана быстро забегали по клавиатуре компьютера.

В коридоре послышались шаги и смолкли у двери деканата.

– Я подожду его здесь, ― убеждал кого-то юноша. ― Он скоро должен прийти.

– Но ведь только восемь часов! ― приятный мелодичный голос девушки декан узнал сразу: Новикова!

На ловца и зверь бежит.

– В такую рань никому не придет в голову заявиться в деканат, ― повторил юноша вчерашнюю речь декана перед супругой. ― И я смогу поговорить с ним спокойно.

– Новикова, кто там с вами? ― оклик декана заставил вздрогнуть девушку. – Заходите!

Вопреки правилам хорошего тона, первым в деканат ворвался легкий на помине Струков. Следом вошла высокая, стройная Лена.

– Владимир Яковлевич! ― резко выдохнув, начал Струков.

Декан снял очки и потер большим и указательным пальцами переносицу.

– А, это вы, Струков! Я уже было подумал, что наш университет вас больше не устраивает.

– Я все объясню. Возрастную психологию я учил и выучил. Даже на консультацию приходил ― Лена подтвердит.

Русоволосая красавица Лена кивнула.

– Почему же вы не изволили явиться на экзамен? ― нахмурил брови декан.

– Я явился.

Брови Терехова от удивления полезли вверх.

– Вернее, я хотел явиться. Уже почти дошел до университета, как вдруг со мной приключилась удивительная история.

– Которая не позволила вам дойти, ― продолжил за студента декан.

– Выслушайте меня, пожалуйста! ― Струков приложил руки к груди, чуть было не выронив при этом потрепанный кейс.

– Хорошо. Только короче.

Владимир Яковлевич откинулся на спинку стула и прикрыл глаза, приготовившись слушать студенческие байки, соперничать с которыми могли только рассказы рыбаков.

– Понимаете, ― торопливо заговорил Струков, ― иду я, значит, по улице. Про себя повторяю определение социальной ситуации развития…

Декан усмехнулся.

– Я серьезно. Определение такое запутанное…

– Короче.

– Значит, иду по улице. Я не сразу заметил этот мост…

– Евгений, поблизости нет ни единого моста, ― Терехов раздраженно забарабанил пальцами по столу. ― Вы мешаете мне работать. Исключительно ради ваших прошлых заслуг я подпишу вам направление на пересдачу. Возьмите бланк у секретаря и договоритесь с Маевой о дате экзамена.

– Вы мне не верите. Мне понятно, что вам непонятно, откуда взялся мост.

– Ну, что ж! Вы, вероятно, сообразительней меня. Идите куда-нибудь, там и жонглируйте словами… Лена, уберите его отсюда!

У Струкова от волнения вспотел нос. В лучах восходящего солнца эта выдающаяся часть струковской физиономии блестела как топаз.

– Неужели вам жалко уделить мне десять минут рабочего времени?

– Хорошо. Я выделю вам десять минут моей жизни, ― декан сделал ударение на последних двух словах. ― Но не секундой более. Продолжайте, пожалуйста, ваш бред. Я внимательно слушаю.

Явная усмешка в голосе декана не поколебала решимости Струкова продолжать рассказ.

– Я думал только об экзамене. Мои ноги, тысячу раз носившие меня в это здание, сами знали дорогу.

– Что ты мелешь? ― прошипела Лена. ― Какие ноги? Ты же будущий психолог!

– Это я фигурально выражаюсь, ― огрызнулся Струков. ― Не мешай.

– Осталось восемь с половиной минут, ― декан постучал пальцем по своим наручным часам.

– Мои ноги ступили на таинственный мост перенесший меня далеко не знаю куда исчезли люди появилась пустыня затем снег прилетели десять попугаев зеленого цвета потом взлетели на пальму я потерял сознание, ― на одном дыхании выпалил Струков.

Лена выдохнула тоже.

– Когда я пришел в себя, ― более размеренно продолжал Евгений, ― то увидел дворец в стиле барокко. Очень красивый. Перед дворцом был фонтан. Возле него стояли люди. Я подошел поближе и понял, что это совсем не люди. То есть, люди, но какие-то полупрозрачные. Например, одна дама повернулась ко мне спиной, но я продолжал видеть ее лицо.

– Красивое?

– Что?

– Лицо.

– Не знаю. Наверное, да. Но это неважно. Важно другое. Это был не наш мир. Параллельный, наверное. Вы представляете? А один человек, высокий такой, солидный, позвал меня. Иди, мол, Струков Евгений Алексеевич, сюда. Я подошел. Он сказал, что это королевство Логос. И я могу получить там любое знание. Напрямую. На каком хочу уровне. Хоть доктора наук. Этот тип назвался королем Псюхе Первым, он познакомил меня со своими подданными. Я всех не помню, но графиня Эмоция была так добра ко мне, как моя бабушка. Король сказал, что я усерден и умен, поэтому могу рассчитывать на глубинное Знание психических явлений. Так и сказал, правда! Потом предупредил, чтобы я об этом никому не говорил, и отпустил меня домой. Да, вот еще: «Если, ― говорит, ― тебе это Знание понадобится, ты почувствуешь, куда нужно ступить, чтобы попасть на мост». Приглашал в любое время!

На его лице расцвела довольная улыбка.

– Позвольте, но ведь с вас взяли слово о неразглашении тайны. А вы с такой легкостью его нарушили!

Струков смутился:

– Но я только вам сказал и Лене…

Декан понимал, что далеко не каждый способен сохранить такой секрет. А если бы подобное счастье свалилось на голову не Струкову, а ему? Терехов не мог осуждать Женьку, тем более что серьезно тревожился за его рассудок. Способность хранить секреты, возможно, единственная, не развилась у талантливого Струкова в полной мере. Он был открыт, даже слишком. Его изощренный интеллект¹ отмахивался от осторожного житейского ума, взывающего прикусить язычок.

– Я думал об этом. Но ведь это же психологическая сенсация! ― Струков передал кейс Лене и замахал руками. ― Об этом непременно должны узнать! Вы мне поможете?

– Конечно, конечно, ― быстро согласился Терехов. ― А теперь идите домой, отдохните.

– Вы думаете, я ― псих? ― подозрительно спросил Струков.

– Избави Бог! Просто после такого… ― декан подыскивал уместное слово, ― происшествия нужно поразмыслить, все осознать.

– Правильно! Я был уверен, что вы меня поймете. Пойдем, Лена! ― он направился к двери.

– Я догоню тебя! ― Лена задержалась в деканате.

Когда ее друг вышел, девушка обратилась к Терехову:

– Что мне с ним делать?

– Жалко его, способный парень. Но к врачу он, наверное, не пойдет.

– Не пойдет, ― эхом отозвалась Лена.

– Пусть немного отдохнет.

– А экзамены?

Терехов в задумчивости потер виски.

– Ты ему внуши, что нельзя оглашать непроверенные факты. Как будущий ученый, он должен это понимать. И отвлеки его чем-нибудь. Сходите в картинную галерею, на концерт или в цирк, в конце концов! Потом потихоньку начинайте готовиться к экзамену. Пусть с собакой погуляет. У него есть собака?

– Есть, ризеншнауцер. Но с ним гуляет младший брат Жени.

– Вот как? Мне он о брате ничего не говорил. Но все равно, пусть побольше бывает на свежем воздухе. А экзамен мы перенесем.

– Спасибо, Владимир Яковлевич!

Лена вышла из кабинета и заметила Вениамина Растова, заместителя декана, который выходил из деканата, отделенного от кабинета Терехова тонкой перегородкой. Растов приветливо ей улыбнулся.

Стройный и красивый, с густой шевелюрой и темными выразительными глазами, Растов был любимцем всех девушек на факультете. Он всегда оказывался там, где был нужен, находил верные решения учебных и семейных головоломок, никогда не повышал голос, умел слушать и вставлять в речь собеседника толковые замечания. Лена вздохнула: как он отличался от Струкова, иногда бывавшего совершенно бестактным!

Глава 2.
Король Псюхе и его подданные

День на факультете прошел, как обычно, в суете и заботах. К четырем часам шум в университетских коридорах затих. Секретарь проверила кабинеты, заперла их на ключ и отправилась домой.

В деканате, над столом Растова, появилась крошечная золотистая точка. Она слегка пульсировала, а затем начала вращаться против часовой стрелки. Словно притягиваясь на тонких нитях, из всех книг и компьютеров потянулись сияющие золотом пылинки, крупицы знания, которые, налипая на вращающуюся точку, превратили ее в золотистый шарик. Он рос и постепенно заполнил пространство тесного кабинета. Стены комнаты расступились и исчезли. На смену им явился роскошный дворец.

– Его величество примет вас, граф! В вашем распоряжении двадцать минут.

Дверь, ведущая в рабочий кабинет короля, сопровождала раздающийся из динамика мелодичный женский голос сполохами изумрудно-зеленого цвета с белыми вкраплениями, перешедшими на второй фразе в требовательный желтый цвет и замершими на приветливом малиновом.

Граф Воля не мог привыкнуть к этому новшеству: секретарю в виде говорящей двери. Ему был больше по душе начальник королевской стражи Дедукция² с непроницаемым лицом и спокойным басом, хотя граф признавал, что новый секретарь создавал хороший настрой для беседы. Здесь использовалось таинственное свойство ощущений ― синестезия, позволяющая чувствовать даже то, чего нет. В обычной жизни синестезия появляется как «совместное чувство», когда звук рождал образы. Например, слово «лимон» вызывает ощущение кислоты во рту, некоторые цвета обдают холодом, а другие согревают. Но здесь, в королевской двери, в цвет переводились и душевное состояние, и характер, и даже проблемы просителя.

Воля кивнул двери, как знакомой девушке, и прошел в кабинет.

Король сидел в кресле, спинка которого была выполнена в виде буквы «пси»³. Перед ним на круглом столике лежала стопка карт, напоминающих игральные. После церемонии приветствия он указал рукой на небольшую трибуну для доклада:

– Прошу вас, граф!

– Ваше величество! Мне было поручено найти подходящую кандидатуру для осуществления контакта между Чистым Знанием (которое олицетворяем мы) и носителями Знания (людьми). Эта кандидатура должна отвечать следующим требованиям. Во-первых, человек должен быть молодым, чтобы лучше усвоить новую информацию. Во-вторых, здоровым физически и психически. В-третьих, иметь хорошую обучаемость⁴. Но это не все. Позволяя человеку быть информированнее других, мы ставим его в более выгодные условия. Информация ― сильнейшее оружие в современном мире, его нельзя доверять безнравственному и слабому. Следовательно, наш кандидат должен быть честным, порядочным, трудолюбивым, оптимистически настроенным и экстравертированным.

Воля знал, что Псюхе скептически относится к последнему требованию. Никто не может быть ни чистым экстравертом, чья энергия направляется к внешнему миру, ни частым интровертом, стремящимся к познанию своего внутреннего мира. Но граф все-таки настоял, чтобы учитывали стремление экстраверта быть более социальным: желание заниматься не только своими проблемами, но чувствами и ожиданиями других.

– Вы отрицаете наличие порядочности у интровертов? ― Псюхе I были по душе натуры глубокие, разбирающиеся в причинах своих поступков и душевных волнений.

– Конечно, нет, ваше величество. Но экстраверту легче передавать полученные знания.

– Согласен. Продолжайте!

– Затребовав в Информационном поле данные о таких людях, мы выбрали студента-психолога Струкова Евгения.

– Почему же кандидатура оказалась такой… хм… неподходящей?

– Я упустил одну черту характера, оказавшуюся чрезвычайно важной.

– Какую же?

– Является человек победителем или неудачником.

– И не проверили Струкова.

– Да, ― вздохнул Воля.

Король долго молчал, и граф с тоской подумал, как бездарно уходят отпущенные на аудиенцию минуты. Наконец, Псюхе I промолвил:

– Он неудачник или не-победитель?

– Не-победитель.

– Уже лучше. В чем это выражается?

– Много болтает о преимуществах и скрывает от себя возможные неудачи.

– Но ведь не будешь же все время помнить о потенциальных неприятностях! ― возразил король. ― Так и до психиатрической лечебницы недалеко.

– Полностью с вами согласен, ваше величество! ― граф склонил голову, а потом поднял и посмотрел на короля. ― Помнить не обязательно, но гнать эту мысль от себя не следует. Струков восхищен собой, особенно после разговора с вами, а это уже признак слабой натуры. Он говорит о психологической сенсации. Но рискнет ли быть осмеянным и непонятным? Скорее, нет. Он этого боится. Он попадет в состояние завышенной мотивации и обязательно сделает глупость.

Воля подумал, как часто весьма достойные люди попадают в самые неприятные положения только потому, что очень хотели признания своих способностей. Блестящий оратор начинает заикаться, балерина теряет равновесие, а преподаватель допускает такую оговорку, из-за которой стыдно в следующий раз идти на лекцию. А все потому, что за стремлением выглядеть как можно лучше всегда кроется предательский страх: «А вдруг не получится?» И люди в белоснежных костюмах обливают себя красным вином, а знаменитого укротителя диких зверей кусает незлая, в общем-то, собачонка.

– Может, попробуем ему помочь? ― у короля с утра было благожелательное настроение.

– Чем?

– Вы предлагаете снять его кандидатуру?

– Да, ваше величество.

– Спасибо. Можете идти.

Граф ушел, а король задумался о том, как сложно общаться с людьми. Вроде бы все о них знаешь, можешь объяснить любой их поступок, но как же трудно предугадать их поведение!

В разные годы и века он находил нужных ему ученых и открывал доступное им психологическое Знание. А они, словно увлеченные дети, тут же начинали играть с этим Знанием, помещая его в разные ситуации и применяя к разным явлениям. В итоге Знание искажалось, но и обогащалось тоже. Информационное поле было благодарно ему за эти игры и с радостью принимало все новое, что появлялось в умах людей. Дошло до того, что Псюхе I не всегда мог отличить свои гипотезы⁵ от выдвинутых людьми. Но это его не огорчало. Наоборот, делало еще более могущественным. Знание действительно есть сила. Жаль, что люди не всегда задумываются над этой расхожей фразой.

В кабинет вошла королева Личность⁶. В ее ведении были все тайники человеческой души, вскрытые психологами и ясновидящими писателями. Она часто давала толковые советы королю, мыслящему глобальными проблемами, а всю психологическую «мелочь» оставляющему без внимания. Королева хорошо знала, что мелочи порой бывают очень коварны и внимательно относилась к подданным короля и людям.

– Граф уже докладывал, ваше величество?

– Да, дорогая. Он, наверное, прав. Струков не подходит для контакта.

– А кто подходит? – королева дотронулась до карточек, лежащих перед королем. – Раскладываете пасьянс?

– Почти. Это мои требования к получателю Знания. Но их, вероятно, придется серьезно доработать.

– Вы позволите мне включиться в работу? – серо-зеленые глаза королевы излучали спокойную заинтересованность.

«Непостижимо, – подумал король, глядя на супругу. – Как ей удается быть заинтересованной и спокойной одновременно? Какой же я великий психолог, если не могу понять свою жену?»

– Ты и так очень занята. Впрочем, общественное мнение королевства узнать было бы совсем неплохо. Собери-ка под каким-либо благовидным предлогом наиболее влиятельных особ нашего королевства.

– Скоро день рождения Психологии как науки. Почти сто пятьдесят лет назад Вильгельм Вундт⁷ открыл в Лейпциге свою лабораторию экспериментальной психологии. Вы, вероятно, помните об этом…

Еще бы король не помнил! Псюхе I мысленно перенесся в девятнадцатый век, откуда вскоре был извлечен настойчивым вопросом королевы:

– Вы согласны, ваше величество?

– Да, конечно! А о чем ты говорила?

– Мы можем устроить бал.

– Великолепно. Мне тоже хочется повеселиться, лицезреть танцевальное искусство. Кстати, что сейчас танцуют?

– К этому нужно привыкнуть, ваше величество, – осторожно начала королева. – Без подготовки понять современный танец сложно…

После беседы с королевой Псюхе I задал себе вопрос: кто же все-таки подходит для получения Знания? – и ответить на него не смог.

Глава 3.
Подслушанный разговор

Яркая июньская зелень парка радовала всех, кто обращал на нее внимание в этот теплый день. Струков же был целиком поглощен личными проблемами и не замечал ничего вокруг. Только одну маленькую лазейку оставил он в окружающем мире, ею была все понимающая Лена. Больше никого и ничего он видеть и слышать не хотел.

Уже который день он не мог выйти на контакт с представителями королевства Логос.

– Ты понимаешь, – бормотал он, обращаясь к Лене, – сам король пообещал открыть Знание, когда оно мне понадобится. Говорил, что я почувствую первую ступеньку моста в Логос, достаточно только захотеть. Я очень хочу! Ты веришь мне?

Струков сидел рядом с Леной на парковой скамейке в позе ямщика: широко расставив обтянутые джинсами колени, опираясь на них локтями. Только в руках он не держал вожжи и кнут, а поддерживал ими свою понурую голову, запустив длинные тонкие пальцы в густую светло-русую шевелюру.

– Верю, Жень! – Лена погладила Струкова по плечу.

– Но я ничего не чувствую! Я даже пытался нащупать этот мост ногами. Прохожие принимали меня за ненормального. Один мальчуган поинтересовался: «Скажите, дяденька, вы танцуете или болеете?» Меня такое зло взяло!

– Прости его. Со стороны не всегда можно понять человека, – успокаивала девушка.

– Самое обидное, что я все рассказал Терехову. Что он обо мне подумает? Что я трепач?

– Владимир Яковлевич – серьезный ученый. Он не станет отмахиваться от фактов, которые ты ему сообщил. Кстати, может, в этом и разгадка?

– В чем? – Струков оторвал голову от рук и уставился на Лену.

Прядь волос на его макушке смешно торчала вверх и колыхалась от легкого ветра.

– Ты дал слово не разглашать тайну.

– Терехов мог все разболтать?

– Он наверняка никому не скажет. Но вдруг король узнал о твоем разговоре с деканом?

– Как он мог узнать? Подслушивал, что ли? – усмехнулся Струков.

– Я не знаю – как. Но это самое правдоподобное объяснение. Ты его…

– Предал, хочешь сказать? – в голосе юноши зазвенела металлическая нотка.

– Нет, нет! Подвел, понимаешь? Он хотел открыть Знание только тебе, чтобы ты потом передал его людям.

– Боже, какой я идиот! Раз в жизни мне необыкновенно, грандиозно повезло, и я все испортил!

Молодые люди, поглощенные разговором, не заметили, как, пренебрегая асфальтированными дорожками, через не очень ухоженные газоны к ним приближался стройный паренек в джинсовых шортах и свободно болтающейся белой футболке. За ним семенил черный как смоль ризеншнауцер. Пес держал в зубах подобранную где-то веточку.

Не дойдя до скамейки метров пять, паренек велел собаке лежать, а сам незаметно подошел к Струкову и Лене и уселся на траву за их спинами. Пес внимательно следил за юным хозяином, но встать не решался. Паренек достал из кармана футбольный свисток и только набрал побольше воздуха в легкие, чтобы оглушить брата и его девушку, как услышал такое, что на несколько секунд забыл выдохнуть.

– Я не говорю, что ты был прав, рассказывая о посещении королевства. К тому же это было так необычно, что трудно поверить, – тихо говорила Лена.

– Но ты же мне поверила? – Струков вглядывался в глаза девушки.

– Да, – покривила душой Лена. – Но ты не должен был говорить об этом даже мне!

– Это невозможно было скрыть. Я места себе не находил, чуть инсульт⁸ не заработал – так у меня голова пухла! Меня словно кто-то подталкивал. Иногда мне казалось, что язык во рту не помещается, а рвется все рассказать. Я со всех сторон только и слышал о грядущей революции в науке, отовсюду на меня смотрели плакаты со словом «информация». Рядом с университетом расположился научный центр «Логос». И так далее. Я задыхался от того, что на меня навалилось.

– Понимаю. Я бы тоже не смогла держать все в себе. Может быть, они поймут, что требовали невозможного, и выйдут на контакт через несколько дней?

Вдруг почти рядом раздался тихий смех, похожий на покашливание. Лена и Струков-старший завертели головами, но не заметили даже пса, лежащего за кустом, и стоящего рядом Егора.

– Ты слышал? – спросила Лена. – Смеялся кто-то.

– Слышал. Но, кажется, это ветер? Или вон тот старичок, что осуждающе на нас смотрит?

На лавочке наискосок сидел худой невысокий старичок в светлом хлопчатобумажном костюме и летней шляпе с множеством дырочек. Судя по осанке, это был отставной военный: спину он держал ровно, колени расставлены не шире, чем допускалось военным этикетом. Он строго смотрел в пустоту перед собой.

– Вряд ли. Хоть он и не производит впечатления безобидного.

– Да, хихиканье было неприятным, – согласился Женька. – Наверное, я на тебя плохо действую и у нас обоих слуховая галлюцинация⁹.

– У меня галлюцинаций не бывает, – улыбнулась Лена. – Это, вероятно, было что-то похожее на смех, который мы сейчас боялись услышать.

– С чего это ты взяла, что я чего-то боялся?

– Все боятся быть осмеянными, особенно когда они знают такое, о чем другие и не догадываются.

Струков-младший за скамейкой весь обратился в слух.

– Ты найдешь этот мост. Кажется, он появляется, когда не ждешь, – Лена пригладила хохолок на голове юноши. – Я тебя очень люблю. И не отдам никаким потусторонним королевам и их потомкам.

– Фу, какое слово выбрала: «потусторонним»! Нет, это чистое Знание! Они копируют нас, но слишком много знают. А это вредно. Главное – не владеть фактами, а уметь с ними работать.

– Как это делаешь ты, – заметила Лена.

– Как это делаю я, – расцвел довольной улыбкой Струков.

– Гав! – ризеншнауцеру надоело лежать, тем более что струковский младший брат о нем, похоже, позабыл.

Пес подскочил к опешившим Евгению и Лене. Пока он пытался от радости облизать им носы, Струков-младший выскользнул из-за скамейки и сделал вид, что только что подошел.

– Норд, фу!

– Егор? И давно ты здесь? – во взгляде Женьки сквозила настороженность.

Когда-то давно, развлекаясь в одной из интеллектуальных игр, Женька дал определение братьям: «Младший брат – человек, имеющий тех же отца и мать, что и ты, но значительно младше тебя по возрасту и являющийся карикатурой на твои достоинства, к тому же обладающий массой не присущих тебе недостатков. Старший брат – сын тех же родителей, что и ты, но немного старше по возрасту, с огромным самомнением и большей свободой действий».

– Только что подошел. Здравствуй, Лена! («Так я и расскажу о нечаянно подслушанном разговоре!»)

– Здравствуй, Егор, – улыбнулась Женькина спутница.

– Что тебе нужно? («Вечно этот братишка шпионит за мной!»)

– Ничего. С Нордом гуляю. («Очень мне нужно за вами шпионить»).

– Гуляй дальше.

– Понял. Пока, Леночка.

– Всего доброго.

– «Пока, Леночка», – передразнил брата Струков. – С чего это он так фамильярно с тобой разговаривает?

– Ты его брат, вот и научи его почтительности, – парировала Лена. – Он не всегда умеет держать дистанцию в общении.

– Да, он немного агрессивен. Всегда стремится попасть туда, куда не просят. Или подойдет так близко, что отступать приходится, или ведет себя со старшим (мной, например), и с очаровательными девушками (тобой, разумеется) как равный. Иногда даже школьному начальству дерзит.

Егор же, гуляя по парку, обдумывал услышанное и отказывался верить сам себе. Но все-таки затем он пришел к следующим выводам:

1) Женька, похоже, вляпался в какую-то непонятную историю;

2) в этой истории замешаны не совсем обычные люди;

3) эти не совсем обычные люди что-то обещали брату, но по какой-то причине не выполняют;

4) речь в разговоре шла о «Чистом Знании» – значит, обещана потрясающая информация;

5) соединяет их с нашим миром невидимый мост, умеющий перемещаться;

6) Женька верит во все это, а Лена – нет, хотя делает вид, что верит.

Егор чуял необыкновенное приключение. Вот бы спросить Женьку! Но об этом не может быть и речи. Ничего, он обойдется без расспросов и сам найдет таинственный мост, если у брата мозгов не хватает.