Читать книгу: «#СОК. ГРАНАТОВЫЙ #сказка #длявзрослыхдевочек», страница 4

V

Кейтрини сидела перед мольбертом. Сегодня она собиралась лечь спать пораньше, но сна не было, и ей захотелось порисовать. Кейтрини быстро набросала эскиз картины в блокноте, и теперь наносила разметку уже на холст.

Неожиданно зажужжал звонок домофона, консьерж сообщил о доставке цветов для нее.

Наверное, от Руслана, – подумала Кейтрини, – вполне на него похоже. После сегодняшнего происшествия это так мило, прислать мне цветы в знак поддержки, – и она разрешила консьержу пропустить курьера.

Несколько минут спустя она отрыла дверь, чтобы забрать цветы.

Букет был красивым и нежным. Охапка кофейных кустовых розочек, как она любит. И ничего лишнего.

– Спасибо, я должна где-то расписаться за получение? – она подняла глаза на курьера и открыла рот. Ей потребовались секунды, чтобы прийти в себя.

– Вы?! – она попыталась плотнее запахнуть халатик на своей груди.

Седар довольно улыбнулся произведенному впечатлению:

– Я. И расписываться нигде не надо, ведь даритель уже убедился лично в получении.

Кейтрини чуть было не улыбнулась в ответ, но предпочла закусить губу. Ей не хотелось ничем поощрять его действия.

– Здесь вот еще что, – он протянул ей коробочку, – Сладкое без сахара. Как вы любите.

Она нахмурилась: – Откуда вы узнали?

Он пожал плечами:

– У нас с вами, оказалось, есть общие друзья. Но опасаясь вашего гнева на них, я вам не назову их имен, – шутливо сказал он.

– Мне не до шуток, – серьезно произнесла Кейтрини, – Мне показалось, что вчера я предельно ясно вам все пояснила. Зачем вы здесь снова?

Седар нахмурился:

– Так вы что… вы ничего…, – он осек сам себя. Значит, она ничего не видела и не в курсе. Он испытал облегчение.

– Я – что? – не поняла его Кейтрини.

– Ну.. вы ничего не передумали, – ляпнул он первое, что пришло ему в голову в продолжение уже начатой фразы.

– Нет. С чего бы? – резко ответила Кейтрини.

Ну и нахал. Он так уверен в своей неотразимости и исключительности, что она должна была передумать, по его мнению, и кинуться ему на шею после букета цветов и коробки сладостей! Возмущению Кейтрини не было предела. Давненько никто не вызывал у нее подобных эмоций.

– Держите, – она сунула букет и коробку ему обратно в руки, – И уходите. Я не хочу больше вас видеть и слышать.

Седар недоумевал. Что в его словах ее так разозлило? Он ожидал совсем другой реакции. А сейчас он не знал, как ему поступить. Он ехал поговорить с ней и объясниться, но теперь уже и сам он начинал злиться. Он не сделал ничего плохого намерено, чтобы заслужить такое обращение. Да кто она такая, чтобы вот так из-за нее переживать и унижаться. Неделю назад он вообще не знал о ее существовании.

Кейтрини увидела, как взгляд его снова стал колючим и тяжелым из-под сдвинутых черных бровей.

– Вот и хорошо! Хмурьтесь, злитесь, недоумевайте, сверлите своим колючим взглядом, да делайте вообще что хотите, но со мной и не здесь! – Кейтрини шагнула к нему и легонько толкнула его в грудь, заставляя уйти, – Уходите же, …уходите, – она продолжала толкать его.

Седар попятился. Руки его были заняты, и он не мог перехватить руки девушки, поэтому ему оставалось только отступать. При этом он уже не злился, отчего-то ему стало смешно, и он улыбнулся, глядя, как она пытается прогнать его.

Это еще больше разозлило Кейтрини, и она стала толкать его сильнее.

В этот момент она услышала, как захлопнулась дверь за ее спиной, и она резко обернулась.

– Нет, нет, нет! Только не это, – Кейтрини подбежала к двери и стала дергать за ручку, – Ну как так! А все из-за вас! – она сердито посмотрела на Седара.

– И вот что мне теперь делать? – она показала на себя.

Седар еле сдерживался от смеха. Действительно, Кейтрини была босиком и в легком халате, накинутом, по все видимости, на пеньюар, – не слишком подходящий наряд для вечерней прогулки, далеко в таком виде не уйдешь.

Кейтрини, сдерживаясь, опять закусила губу, но через секунду уже смеялась в голос. Ситуация и правда, комичная. Нарочно не придумаешь.

Седар рассмеялся вместе с ней.

– Вот что, – сказал он, когда они успокоились, – Вы подождите меня здесь, а я схожу к консьержу и вызову работника, чтобы открыл дверь.

Когда Седар вернулся с рабочим, то застал Кейтрини, сидящей на полу у двери с цветами и початой коробкой сладостей.

Он остановился и невольно залюбовался ее длинными стройными ногами, чуть прикрытыми полами халата. Дальше его взгляд скользнул на изящные ступни с тонкими пальцами.

Неизвестно, сколько еще бы он так простоял, но ему пришлось отвлечься на рабочего, который нагло уставился на девушку, позабыв, зачем он сюда пришел.

Седар почувствовал укол ревности, словно сейчас кто-то позарился на что-то, принадлежащее только ему. Он быстро подошел к Кейтрини, протянул руку и одним движением поставил на ноги, а потом встал так, чтобы загородить ее от рабочего.

Кейтрини озябла и обняла себя руками, чтобы согреться. Девушка сверлила взглядом его затылок: этот здоровяк вместо того, чтобы беспардонно разглядывать ее ноги, мог бы догадаться предложить ей свою куртку.

Он спиной чувствовал ее. Черт, она же почти раздета и, наверное, замерзла. Седар снял куртку и повернулся к девушке.

Та стояла обалдевшая и притихшая, и смотрела на него снизу вверх своими оленьими глазами. Он что, затылком умеет читать мысли? Или у нее открылась способность мысленного внушения?

Тем временем, Седар подошел и накинул свою куртку ей на плечи.

– Так лучше? – спросил он, заглядывая ей в лицо.

Кейтрини, которая была все еще под впечатлением от странного совпадения, медленно кивнула.

Следуя внезапному порыву укрыть ее еще больше, Седар притянул ее к себе и обнял.

Она не сопротивлялась и, приподнявшись на цыпочки, прижалась к нему всем телом. Седар закрыл глаза и уткнулся носом в ее волосы, вдыхая запах.

Время остановилось. Мысли его тоже.

– Все, господин, готово, – услышал он голос рабочего словно издалека.

С сожалением вздохнув, Седар повернулся к нему, продолжая обнимать Кейтрини.

– Спасибо за работу. Вы можете идти.

Как только рабочий ушел, Кейтрини высвободилась из объятий Седара, и, подхватив цветы с пола, поспешила зайти домой.

А он остался стоять, раздумывая, как ему поступить.

– Ну же вы! Что вы там встали как вкопанный, – она выглянула в коридор, – Теперь вы мой спаситель, и я просто обязана напоить вас чаем. Заходите, – пригласила она, – И сладкое не забудьте, – показала на коробку, которая все еще лежала на полу возле двери.

Седар не стал заставлять ее повторять приглашение, и быстро вошел.

Кейтрини вела себя так, словно ничего не произошло. Словно это они не они стояли, слившись друг с другом в коридоре, каких-то пять минут назад.

Он смотрел, как она суетится на кухне, и пытался понять, о чем она думает сейчас.

А Кейтрини думала о том, как бы ни о чем не думать. То, что произошло в коридоре, было чем-то пугающим и одновременно очень желанным. О таких вещах вообще лучше не думать. Или подумать потом. И она боялась поднять глаза на Седара, потому что боялась, что он поймет, что она чувствует. Ей нужно немного времени, чтобы прийти в себя.

– Пока я готовлю, вы можете осмотреться, – предложила она, – И прошу прощения за беспорядок. Я скоро, наконец, переезжаю в свою квартиру, поэтому здесь повсюду коробки. А это квартира, предоставленная фирмой, – пояснила Кейтрини.

Седар с интересом начал осматриваться и увидел мольберт. Он подошел к нему.

Видимо, только начала новую картину. Интересно, что на ней будет, – подумал он, вглядываясь в еле заметные линии.

Дальше он подошел к окну и залюбовался красивым ночным видом города. Хорошее место, отметил он про себя. Он представил, как она стоит у этого окна ночами и смотрит вдаль. Было бы прекрасно вот так стоять здесь с ней рядом и смотреть на отражения ночного города в воде залива. Он тут же одернул себя: размечтался. Хватит уже на сегодня романтики. Да и необдуманных порывов тоже хватит. И вообще он приехал сюда с иной целью.

Кейтрини подошла к нему и протянула армуд с чаем. Седар поблагодарил ее, взяв стакан и поставил его рядом на стол. Затем он немного пододвинулся, молча приглашая Кейтрини занять место с ним рядом. Они так и простояли молча какое-то время, каждый думая о своем.

– Расскажи мне то, что хочешь рассказать, ты же за этим приехал, – тихо сказала она, глядя сквозь стекло куда-то далеко. Теперь можно и на «ты». Еще ей хотелось как-то отблагодарить этого мужчину за его заботливые проявления, и она решила его выслушать.

Седар задумчиво посмотрел на нее, затем отодвинул створку, открывая окно и впуская в квартиру порыв ветра.

Глядя вдаль, он начал говорить.

Сначала он рассказал о своем браке. Вернее, о его конце. У них с Нергис все было как в красивом кино, да, вобщем-то, на съемочной площадке и началось. Видимо, они так вжились в свои роли, что перенесли экранную любовь в жизнь. Их считали одной из самых красивых пар страны, их свадьба была самым ожидаемым событием, они всегда и везде были вместе, держась за руки. Он был счастлив и влюблен и любим, как ему казалось. Так продолжалось, пока Нергис не забеременела, что не входило в ее планы, так как только что был подписан контракт на съемки в проекте, обещавшим стать успешным. Для Седара тоже новость стала неожиданной. Но раз Аллах послал им ребенка, значит, так должно быть. Казалось, Нергис даже стала готовиться к материнству с радостью. В тот период он был занят в серьезном и крупном проекте, съемки которого происходили, в основном, в экспедициях. Но все свободное время он проводил с женой.

Седар перевел взгляд на Кейтрини – может это ей неинтересно и он говорит лишнее.

Но он увидел внимание в ее глазах и продолжал.

В очередной свой отъезд он получил сообщение, что Нергис в больнице, и срочно вернулся. Там он узнал, что произошел выкидыш из-за какого-то заболевания Нергис, не известного до беременности. Через какое-то время их жизнь вроде бы вернулась на круги своя. Они купили новый дом и готовились к переезду. Разбирая бумаги, он случайно наткнулся на копию выписки из больницы, где прочитал о том, что операция была плановая по инициативе пациентки. Он не сразу сообразил, что речь идет об аборте по желанию Нергис. Позднее Нергис созналась ему, когда он показал эту выписку, что она договорилась с врачом клиники обмануть Седара и выдать это все за выкидыш.

Седар вздохнул и посмотрел в небо:

– Я до сих пор не понимаю, как она могла так безответственно поступить, избавиться от нашего ребенка и солгать мне. Так меня ранить. Я же ей верил безгранично. Мы были больше, чем муж и жена – мы были одним целым, друзьями, партнерами, соратниками. Между нами не было непонимания и тайн.. ну так я думал, – с горечью сказал он.

Ну а после что-то в нем надломилось. Он словно прозрел. Все время он отдавал ей целиком себя без остатка, а ему она не давала ничего, кроме снисходительного позволения ее любить и исполнять ее желания. Он видел ее такой, какой он хотел ее видеть. Наделял ее качествами, которые хотел, чтобы в ней были. Качествами героинь, которых она играла в кино, и продолжала играть в жизни с ним. Еще через какое-то время он понял, что больше не влюблен в нее, жить так далее не может, и предложил развестись. Но Нергис не согласилась. Мотивируя отказ тем, что это навредит их карьере, и вызовет ненужный резонанс. В этом она была права. Их воспринимали как единое целое, и именно их союз был немаловажной причиной, из-за которой с ними были заключены многие контракты. Они были связаны обязательствами не только между собой. Тогда они договорились разъехаться и жить раздельно, появляясь вместе время от времени на светских мероприятиях, и играя роль влюбленной пары, по-прежнему крепко держащейся за руки и стойко преодолевающей все превратности судьбы.

Седар замолчал. Ему было больно.

Кейтрини сглотнула. Ей стало не по себе. Она очень хорошо знала, каково это – когда пропадает доверие, разбиваются иллюзии, в которых живешь годами, и ты потухаешь. Вокруг тоже становится темно. Сначала растерянность. Кажется, что всё – выхода нет, тупик. Под ногами нет опоры, да и идти никуда не хочется. Оказываешься в плену этой темноты, страхов, неуверенности, боли, ненависти, обид и цинизма. Потом ты начинаешь использовать это все как свою броню, которая, на самом деле, только разрушает тебя изнутри, заставляя еще больше погружаться в это темное болото.

– Я знаю, о чем ты… Потом ты решил закрыться, чтобы тебе больше не было больно..

Седар кивнул.

– Да, я решил для себя, что теперь романтические эмоции буду позволять себе только вживаясь в образы на съемочной площадке. В своей реальной жизни я не хотел испытывать более ничего подобного. Закрывался за нахмуренными бровями и частой злостью, – он снова нахмурился, – И ты знаешь, у меня это получалось до того самого дня, пока чуть не сбил тебя.

Он посмотрел в ее глаза:

– Ты что-то сделала там… тогда со мной. Вот здесь, – он показал пальцем на свою голову, – Вот здесь, – он положил ладонь на свою грудь, – И вот здесь, – он показал пальцем на свои губы, – С того самого момента, как ты сделала меня своим зеркалом, я хочу поцеловать тебя, и теперь злюсь уже из-за этого, – произнес он хриплым шепотом.

Кейтрини, замерев, смотрела ему в глаза. Но ему казалось, что она смотрит ему прямо в душу, чрез всю ту броню, что он выстроил.

Он подошел к ней почти вплотную и взял ее лицо в свои ладони, взглядом спрашивая разрешение поцеловать ее. Девушка раскрыла губы и потянулась навстречу его губам. Сперва он еле тронул ее губы своими, словно пробуя их на вкус, а потом жадно прильнул, как к самому вкусному, дано желанному, целительному источнику.

Кейтрини закрыла глаза и полностью отдалась ощущениям, позволяя мужчине изучать свои губы и лицо поцелуями. Она чувствовала его власть над собой и совсем не хотела сопротивляться этой власти. Он и его поцелуи – и больше ничего не существовало.

Ну, по крайне мере, пока.

Седар оторвался от ее губ, тяжело дыша. Он сожалением подумал о том, что должен остановиться, иначе, еще минута – и он просто не сможет это сделать. Он прислонился своим лбом к её, и заглянул ей в глаза. Ему казалось, что они словно забирают его в себя. От этого чувства у него по телу пробежала горячая волна, и чуть не задохнулся от желания. Большими пальцами он гладил ее лицо и продолжал тонуть в ее глазах.

Кейтрини перевела взгляд на его губы.

– Стой, – выдохнул он, слегка улыбаясь, когда ее губы почти коснулись его, – он поцеловал ее в кончик носа и отстранил от себя, качая головой, – Иначе я уже не смогу сдержаться, – он все еще слегка задыхался, – А я тебе еще не все рассказал, что хотел.

Кейтрини медленно выдохнула, и тронула нижнюю губу пальцами. Она была чуть припухшей.

– И так не делай, пожалуйста, – взмолился Седар.

Ему срочно надо переключиться с неё на что-то другое. Поискав глазами, он взял стакан с уже холодным чаем.

– Сегодня кое-что произошло, о чем ты должна знать, – он отхлебнул холодный напиток и поморщился.

Кейтрини насторожилась. Что-то ей подсказывало, что то, что она сейчас услышит, ей не понравится.

Она попыталась запахнуть халат и встала с другой стороны стола, напротив Седара, скрестив руки на груди.

– Вчера на приеме один из сопровождающих оказался журналистом, и он увидел многое из того, что не должен был. И сделал фотографии того, что увидел. Он также проследил за нами, а потом за тобой.

– Только не говори мне, пожалуйста, что эти фотографии опубликованы, – Кейтрини не могла в это поверить. Случилось именно то, чего она опасалась.

– Увы, – осторожно ответил Седар, – Если бы я знал, то не допустил бы их публикации. Но я узнал уже после того, как это случилось. И я чувствую себя виновным в том, что такое вообще произошло, и ты в этом оказалась замешана.

Кейтрини бросилась к ноутбуку. Экран загорелся, она быстро открыла поисковик и забила его имя. Картинки не заставили себя ждать.

Седар прикрыл глаза. Ему было неприятно. Он понимал, что Кейтрини сейчас испытает и никак не мог предотвратить этого, как бы сильно он того не желал.

Кейтрини открывала сайт за сайтом. Одни и те же снимки, но с разными комментариями. Неизменно одно – везде задавались вопросом, кто же она такая.

Она закрыла ноутбук и выпрямила спину. Так она просидела, задумавшись, еще несколько минут.

Седар все это время с беспокойством наблюдал за ней. Что она скажет? Как себя поведет? Обвинит ли его?

Кейтрини встала и направилась на кухню:

– Я хочу пить, ты будешь что-нибудь? – ровным голосом спросила она, не глядя на него.

Он попросил воды. Она вернулась и молча подала ему стакан. Так же молча они сделали несколько глотков.

Наконец, Кейтрини, посмотрела ему прямо в глаза и твердо произнесла:

– Я верю, что ты сделаешь все возможное, чтобы прекратить это. Иначе у меня могут возникнуть неприятности.

Он сглотнул. Как она это делает? Она произнесла сейчас именно то, что ему нужно было услышать. В висках у него застучало, и он шагнул к ней.

Взяв ее за руки, он заглянул ей в глаза:

– Да. Сделаю. Доверься мне.

Кейтрини высвободила руки:

– Хорошо, – она убрала прядь за ухо, – А теперь ты должен уйти, – она старалась говорить мягко.

Седар с сожалением кивнул:

– Да, должен…. Хоть я и не хочу уходить, правда…, – он положил ладонь ей на лицо и нежно провел по щеке большим пальцем, – Но я и не хочу давить на тебя… Я дождусь, когда ты сама меня пригласишь остаться, – он улыбнулся, – Но на ужине с тобой я все таки хочу настоять. Как насчет завтра?

– Это невозможно, – Кейтрини покачала головой, – Завтра днем я улетаю в Москву, и пока не знаю, когда вернусь, – она посмотрела на Седара, который снова нахмурился, и закатила глаза.

Снова эти сдвинутые брови! Парень, похоже, совсем не привык к отказам. Меньше всего сейчас ей хотелось потакать чьим-то желаниям. Даже своим. Надо включить голову. Самое правильное сейчас – это остаться одной, поэтому она настойчиво вежливо попрощалась с Седаром, который, казалось, ожидал более теплых и нежных прощаний, и закрыла за ним дверь.

Кейтрини облокотилась спиной на дверь и закрыла глаза.

И вот что это было? Во что же она себя отпустила сегодня на несколько мгновений? Правильно ли она поступила? Нужно ли ей это?

«Я дождусь, когда сама меня пригласишь остаться» – ну надо же, какой самонадеянный! Не приглашу. Исключено. Вряд ли. Нет. Ну, если только чудо произойдет. А вдруг произойдет?

Она вздохнула и провела пальцем по своим губам. Нет. Сегодня она точно не будет об этом думать.

Она подошла к окну и задумчиво подняла лицо к небу.

«Сейчас – есть – я?»

Она не услышала в этот момент отклика этих слов внутри себя. Она еще раз посмотрела небо с яркими звездами. Значит, еще не время.

Седар стоял внизу около своей машины и, задумавшись, смотрел в небо.

Он чувствовал себя виноватым, и от этого снова злился.

VI

– Кать, ау! Ну где ты витаешь?

Катерина услышала обиженный голос подруги, и виновато посмотрела на нее:

– Прости, Наташ.. это моя акклиматизация, наверное, – Катерина попыталась отшутиться.

– Ага, знаю я твою акклиматизацию: опять, поди, вместо того, что бы рассказать мне о своих чужеземных новостях, сидишь и мысленно составляешь расписание на ближайшие дни! – Наташка всплеснула руками, – Кать, ну неужели у тебя, прям, вот все идет четко по плану? Это же так скучно!

Катерина с улыбкой посмотрела на подругу. С Наташкой они дружны еще со школьной скамьи. Познакомились на каких-то межшкольных соревнованиях, да так и зацепились друг за друга. Обе были очень разными и очень похожими одновременно. Если Катерина была более спокойной и предпочитала обдумывать и планировать, то Наташка была очень эмоциональной и быстро принимала решения. Но обе одинаково стойко воспринимали все жизненные ситуации и относились к тому типу женщин, которые могут все, но предпочитали, чтобы мужчины в их жизни могли и делали больше, и часто шутили по этому поводу. У обоих были свои непростые жизненные кривые, приведшие их в Москву, где их дружба стала только крепче.

Прилетев сегодня, она первым делом позвонила Наташке: так сильно она соскучилась по ней. Катерине хотелось ее поскорее увидеть, обнять и поболтать с ней обо всем и ни о чем. И сейчас они сидели в любимом ресторанчике в центре Москвы.

– Не-а. Не прям вот все, – Катерина покачала головой, – И даже чаще вообще не по плану, – сказала она, загадочно улыбнувшись, и попросила:

– Расскажи, как идут дела у тебя в школе, – несколько лет назад Наташка открыла свою школу танцев, это была ее давняя мечта и еще один ребенок, но последнее время дела шли не очень, и подруга даже подумывала закрыть ее.

– Закрываем, – махнула рукой Наташка, – Матвей говорит, что нет лучшего дела для бизнеса, чем вовремя его свернуть, а я, ты знаешь, в этом вопросе ему всецело доверяю.

Катя улыбнулась. Наташке очень повезло с мужем. Матвей был влюблен в нее безоговорочно и обладал суперспособностью сдерживать Наташкины эмоциональные порывы, и даже направлять их в мирное русло. А еще он был успешным бизнес-аналитиком, к чьим советам прибегала нередко и сама Катерина.

– Ну а ты, – Наташка сделала глоток из бокала, – Когда собираешься вернуться сюда окончательно?

Вопрос заставил Катерину задуматься. Она не знала, собирается ли. До окончания реализации проекта, который курировала Катерина, еще два года. Что будет потом, она не знала. При всей ей любви к планам и порядку, так далеко она не загадывала и предпочитала полагаться на судьбу. Она просто верила, что в любом случае все сложится так, как это для нее надо. А сейчас, когда в ее жизни так все внезапно происходит, она вообще ничего не хотела планировать.

– Не знаю, Наташк. Может, я и не захочу сюда возвращаться насовсем. Ты же знаешь, я не чувствую себя в этом городе дома. Москва мне нравится, но… она кая-то чужая все равно мне, хотя я столько лет здесь и столько всего здесь пережила.

Наташка прекрасно понимала, о чем говорит Катерина. Москва, как истинная красавица, манит многих, влюбляет в себя, позволяет себя любить, вдохновляет, дарит возможности, испытывает, заставляет быть сильными, но впускает глубоко в свое сердце лишь тех, кто впускает её в свое. Для таких она становится родной. Катерине, чье детство прошло в постоянных переездах из города в город, так и не удалось полюбить и принять Москву так, как полюбила ее Наташка, чей переезд сюда был осознанным выбором, а не необходимостью.

– Ну а как там Сашка, жениться не собирается? – Наташка подмигнула подруге.

Та засмеялась:

– Что ты! Вот уж кто распланировал все лет на двадцать вперед, так это он. Женитьба в его планах значится лет через десять. Знаешь, я последнее время все чаще готова согласиться с поговоркой, что мы рожаем сыновей для чужих женщин. И это совсем не обязательно именно женщина, – Катерина рассмеялась, увидев, как Наташка чуть не поперхнулась, – Да не в том смысле! Я имею в виду учебу или работу, например. Дело, которому они посвящают жизнь. Вот Сашка, – он весь в своей учебе, проектах, исследованиях. Даже когда я к нему приезжаю, ну, максимум, день он снисходительно проведет со мной, а потом – все, мамуль, у меня дела, – Катерина вздохнула, улыбнувшись.

Сашка, но себя он называл Алексом, был ее сыном, заканчивал один из европейских университетов и параллельно уже работал. Последние пару лет виделись они с ним крайне редко, по мнению Катерины, но вполне достаточно, по мнению Алекса. Катерина прекрасно понимала, что глупо пытаться участвовать в его жизни навязывая свои установки, да ей и не хотелось этого, поэтому она придерживалась совершенно простой линии воспитания – не мешать своему ребенку жить и познавать этот мир. Она предоставляла ему возможности, а уж дальше было его дело, как они ими воспользуется и воспользуется ли. Сашка рос вполне самостоятельным парнем, и то, как он распоряжался предоставленными матерью возможностями, заставляло ее радоваться и гордиться им. Но иногда ей так хотелось, чтобы он снова был маленьким мальчиком, который сам ласкался к маме и засыпал у нее на коленках.

– Он, кстати, обещал приехать ко мне на пару дней в конце ноября. Я его заманила под предлогом своего дня рождения и посмотреть, как я обустроюсь уже к тому времени в новой квартире… Ой, я ж забыла тебе рассказать, прости, – среагировала Катерина на вопросительный взгляд подруги, – Да, ремонт закончили, и, пока я здесь, мои вещи должны перевезти. Так что по приезду я уже буду жить в своей новой квартире, – весело сообщила Катерина.

Наташка искренне порадовалась за подругу. Он еще поболтали какое-то время, обсудив общих знакомых, последние новости и планы прошвырнуться по магазинам, пока Катерина здесь.

Когда они попросили счет, собираясь уже уходить, их ожидал сюрприз: официант сообщил, что их счет уже закрыт. Девушки переглянулись.

– Хм, – кашлянула Наташка, – ну и кого же нам надо благодарить за столь неожиданный реверанс? – спросила она официанта.

– Кажется, я догадываюсь, кого, – пробормотала Катерина.

– Тааак, – протянула обалдевшая Наташка, – похоже, мы еще никуда не уходим, и попросила официанта принести травяного чаю.

– Рассказывай! – и по ее тону Катерина поняла, что отвертеться не получится.

– Да было б что, – все-таки попыталась она. Но взгляд Наташки заставил ее вкратце рассказать о пролитом соке и дальнейших событиях.

Подруга сидела, подперев подбородок, и внимательно смотрела на Катерину. Когда та закончила, Наташка осторожно произнесла:

– Ты же знаешь, что я больше всего на свете желаю тебе влюбиться на всю голову, Кать. Хочу, что б ты наша, наконец, нормального мужика… но вот чтобы актер был нормальным мужиком.., – Наташка с сомнением вздохнула. Под определение «нормальных» у нее подходили серьезные мужчины, зарабатывающие, преимущественно, головой, и актеры, по ее мнению к таковым не относились.

– Не знаю, подруга, – продолжала Наташка, – они же живут в совсем другом мире: поклонницы, интервью, сьемки, избалованы вниманием, … и они ж целуются все время с другими женщинами! А если постельные сцены вообще?! Творческие личности, легко увлекающиеся… Им восхищаться нужно все время же.. И заботы у них иные: как бы выглядеть получше и подольше, да встать в выгодном ракурсе! – разошлась Наташка.

Катерина рассмеялась, и покачала головой:

– Я пока ничего такого не заметила. Мне показался он глубоким человеком и порядочным… Но, отчасти ты права, мы совсем из разных миров, и не только профессионально. У нас разное всё, начиная с языка. И я рада, что случилась эта поездка, если честно, – Кейтрини уже серьезно посмотрела на подругу, – Хоть в себя приду.

– А он и правда, прям такой бесподобный? – глаза Наташки загорелись любопытством.

– Ага, бессовестно даже! – улыбнулась Катерина, – хочешь посмотреть? – она, достав телефон, загрузила страничку Седара, и протянула его подруге.

– Хорош, нечего сказать!.. – в голосе Наташки слышалось восхищение. Она пролистывала фото одну за одной, – И жена ему под стать, красавица… – она подняла глаза на Катерину, – Ты ему веришь? Ну, про то, что это игра только с ней? По фотографиям так не скажешь…

Катерина пожала плечом:

– Не знаю. Хочу верить, наверное. Хотя я бы предпочла, чтобы мне было все равно, – она снова улыбнулась, – Но ты же видишь, – она показала на счет, – Он и здесь напоминает о себе.

– Кстати, да! Как он умудрился-то? – удивилась Наташка.

– А.. это-то как раз понятно…. ну теперь понятно, – ухмыльнулась Катерина, и рассказала, что по прилету он ей позвонил и помимо вопросов о полете поинтересовался еще ее планами на вечер, и она, совершенно не догадываясь, зачем ему это, поделилась ожиданием предстоящей встречи с подругой в любимом ресторане, на автомате назвав его.

– Знаешь, Катюш, может оно и пусть.. ну идет, как оно идет. Если мужик желает сделать тебе приятное и делает это – так пусть делает, ну пока тебе это приятно, канеш, – подмигнула Наташка, – Может, он окажется нормальным человеком в итоге.

Катерина согласно кивнула и улыбнулась:

– Да пусть, конечно, – ведь она и сама не любила, когда кто-то мешал осуществлению ее желаний, и старалась никому не мешать в реализации их собственных, – А насчет нормальных…, – Катерина засмеялась, – Мне кажется, что как раз их вокруг меня слишком много всегда, и поэтому меня на них не тянет.

– На таких, как Руслан? – Наташка стала серьезной, – Как он, кстати?

– Наташ, ну опять ты за свое! Нормально он. И мы друзья, пойми. Ничего такого между нами не было, нет и быть не может! Он мне как брат, ну сколько можно говорить об этом!

– Ага, только ты для него вряд ли как сестра. Я же видела, как он на тебя смотрит, – подруга затянула свою «старую песню о главном». Она давно считала, что Руслан не ровно дышит к Катерине, и пыталась той на сей факт раскрыть глаза. Катерина не любила эту тему, поэтому, спохватившись, что уже довольно таки поздно, побыстрее свернула разговор, и они распрощались.

Седар ужинал у родителей, когда его телефон мигнул сообщением:

«Спасибо! Это был приятный сюрприз. У меня в планах еще штук пять-шесть ужинов с друзьями, четыре обеда и столько же дружеских завтраков. Могу сразу прислать даты, время и адреса»

Она догадалась, умница! Он рассмеялся и написал:

«Я готов. Пиши. Хотя я не люблю повторяться в сюрпризах»

Экран снова мигнул:

«Тогда тебе придется придумать что-нибудь, что действительно сможет удивить меня. Доброй ночи», и невинный смайл-улыбка.

Что ж, вызов принят.

Седар расплылся в улыбке и с огромным аппетитом начал уплетать плов.

Его отец с матерью переглянулись и тихонечко заулыбались.

Их сын, похоже, возвращается, хвала небесам!

Кейтрини убрала телефон и положила голову на подголовник. Такси двигалось медленно по московским пробкам, и она задумчиво глядела в окно.

Сегодня в самолете она снова просмотрела опубликованные фотографии и пришла к выводу, что ей не стоит сильно беспокоиться по этому поводу. Узнать ее на этих снимках было под силу только самым близким людям (а они не следили за светской хроникой чужой страны), поскольку остальные, преимущественно, видели и знали ее выглядящей иначе. Имени и фамилии ее в публикациях не упоминалось, поэтому вряд ли кто-то из ее знакомых сассоциирует девушку на фотографиях с ней, если вдруг увидят эти снимки.

Эти публикации сейчас больше вредят (а вредят ли) репутации Седара, чем ее.

Так что можно на время эту тему отпустить из головы, и спокойно заниматься более важными делами. К тому же, она отчего-то была уверена в том, что Седар позаботится об этом.

Седар смотрел на отражение ночного города в воде через окно.

Надо лечь спать, чтобы поскорей наступил завтрашний день. А завтра снова лечь пораньше, и послезавтра, – вспомнил он, как они с братом в детстве так старались приблизить ожидаемые дни рождения или новый год. Он ухмыльнулся. Ах, ели бы это работало.