Читать книгу: «Ветер с Севера», страница 8
Мешать ему Ретта, конечно, не стала, а просто уселась рядом на корточки:
– На тему загадок.
Эр-князь заинтересованно обернулся:
– И?
– Понимаете, – принялась по возможности обстоятельно объяснять она, – у меня есть дар. Не самый полезный в жизни, но и не причиняющий особых хлопот. Я чувствую души людей – добро, зло.
– Та-а-ак, – протянул Аудмунд. – Я вас внимательно слушаю, Ретта.
Занятия он, впрочем, своего не прервал. Она хотела было поначалу обидеться на такое невнимание, но потом поняла, что не стоит давать солдатам повода заподозрить, что разговор был серьезным.
– Так вот, – продолжала она, – один из ваших воинов вызывает у меня беспокойство.
– Кто именно?
– Тот, неприметный. У костра сидит третьим справа.
Аудмунд быстро обернулся, приглядываясь, и вновь вернулся к процессу стирки.
– Он ничем не обращал на себя моего внимание в походе. Но вот в чем дело – в глубине его души я чувствую тьму. Остальные как на ладони, а он словно прячется. Однако когда я предложила убить магистра, всплеск тьмы последовал сильный.
Эр-князь тщательно отжал рубашку и расправил, приглядываясь, словно проверяя, хорошо ли отстирал.
– Благодарю вас за информацию, Ретта, – проговорил он тихо. – От всего сердца.
– Он маг? – с тревогой в голосе спросила она.
Но Аудмунд, к ее удивлению, отрицательно покачал головой:
– Совершенно точно нет – я бы знал. Оборотни чувствуют этих тварей. Однако это не значит, что он не может на них работать.
– А вдруг он только собирается предать?
– Может быть все что угодно, но я бы поставил на шпиона. Вотростенец, любящий магов, – явление совершенно немыслимое. Поймите, я не идеализирую сородичей – все дело в истории Вотростена. Однажды вы и сами это поймете, когда подробнее с ней ознакомитесь. Пока же могу заверить, что каждый вотростенец с молоком матери впитывает ненависть к колдунам. Поэтому… скорее всего, шпион. Но я разберусь, уж в этом можете быть уверены. Так что выбросьте всякие тревоги из своей хорошенькой головы.
– Я дочь герцога, а не безмозглая кукла! – возмущенно фыркнула Ретта.
Аудмунд вполголоса рассмеялся и примирительно поднял руки:
– Простите меня, признаю – сказал глупость. Как насчет того, чтобы завтра в качестве компенсации съездить посмотреть на водопад семи радуг?
Ретта, сложившая было демонстративно руки на груди, передумала обижаться и подняла взгляд на Аудмунда:
– А что это?
– О, это местная достопримечательность, – загадочно улыбнулся он. – Водопад, над которым одновременно может быть видно до семи радуг сразу. Говорят, что перед поездкой нужно загадать желание и посмотреть, сколько их для тебя зажжется. Чем больше, тем благоприятней ответ Таты.
– А, так водопад священный! – догадалась Ретта.
– Именно так.
– А если едут несколько человек?
– Не имеет значения. Каждый видит свое число радуг над водопадом, даже если глядят все одновременно.
– Тогда какие могут быть сомнения? – с энтузиазмом воскликнула она. – Конечно, мы поедем!
– Отлично! Крюк придется сделать совсем небольшой, всего в пару миль, так что в пути мы не сильно задержимся. И знаете, если вдруг вас кто спросит, о чем мы тут так долго беседовали, скажите, что вы просили научить вас стирать.
В глазах Аудмунда прыгали смешинки – это она заметила даже в темноте.
– Хорошо, – согласилась она послушно. – А чем в Вотростене стирают?
Оборотень, уже протянувший руку, чтобы помочь ей встать, в голос расхохотался:
– О боги, Ретта! Мылом, конечно, чем же еще!
Алеретт уронила лицо в колени и вслед за эр-князем захохотала.
Сидящие у костра стали заинтересованно оглядываться.
– Все в порядке, – успокоил их Аудмунд, – можете начинать загадывать желания.
– А-а-а, так мы едем к водопадам? – обрадовался Бенвальд.
– Именно.
Ретта ухватилась за протянутую ладонь и легко поднялась на ноги. Вместе они пошли к костру, где солдаты уже начали строить планы на грядущий день. Бёрдбрандт чуть заметно ухмылялся себе под нос, и вид его в целом был весьма загадочен. Бенвальд сосредоточенно загибал пальцы, и можно было подумать, что вопросов к богине у него накопилось немало.
– Это хорошо, – пробормотал Айтольв и погладил короткую бороду. – Мне тоже есть о чем спросить.
– А бывает так, что ни одной радуги над водопадом не видно? – вдруг поинтересовалась Ретта.
– Конечно, – ответил ей Аудмунд.
– И что это значит?
Эр-князь пожал плечами:
– Тут уж каждый трактует, как ему хочется. Некоторые сразу отказываются от задуманной затеи, а кто-то, случается, возвращается к проблеме чуть позже. Иногда во второй раз радуга зажигается. Ну, а если Тата промолчала три раза, тут уж точно лучше выкинуть зловредную идею из головы – ничем хорошим она не кончится.
– Понятно, – ответила ему Ретта. – Благодарю за разъяснения.
– Да не за что.
И она принялась размышлять, какой вопрос ей задать Великой Матери. Понятно, конечно, что он должен, так или иначе, касаться Вотростена. Но что же ее интересует?
Пальцы слегка подрагивали от волнения, и Ретта подумала, глядя на звезды над головой:
«Кажется, ответ очевиден – хочу быть счастливой в браке. Вот о чем спросить надо».
Хотя, если вспомнить о кандидате в супруги… Какое уж тут можно ждать счастье? Однако она ведь может только гадать, будущее же в руках Таты. Вот она завтра и поинтересуется у богини, что та думает на сей счет.
– Наверное, стоит сегодня пораньше лечь спать, – высказался Бенвальд. – Чтоб завтрашний день поскорей наступил.
– Хорошая мысль, – поддержал его Аудмунд. – Ретта, ваша палатка готова.
– Спасибо. Добрых всем снов.
Воины нестройно загудели, и они с Берисой отправились отдыхать.
Поутру же первым делом она направилась готовить Астрагала к поездке. Почистила его, напоила, дала овса. Когда собственный завтрак, состоящий из жареной рыбы, сыра и хлеба, был съеден, вновь вернулась к коню. Теперь следовало с ним походить и поседлать, как объяснял Аудмунд.
– Проверьте, пожалуйста, все ли я правильно сделала, – попросила она в конце концов одного из солдат, что чаще других занимались лошадьми.
– Сейчас, госпожа, – с готовностью откликнулся тот.
А Ретта, уступив место, погладила Астрагала по шее и прошептала:
– Ну как, поедем смотреть, что нас ждет, дружище? Ты думаешь, день будет хорошим?
Конь в ответ закивал, словно пытался выразить согласие.
– Все в порядке, – объявил наконец ее невольный конюх.
– Благодарю вас.
Солнце с утра то пряталось за легкими облаками, то сияло ярче, чем в южный полдень. Ретта щурилась, закрывая глаза от света ладонью, и ждала, пока Аудмунд скомандует отправление.
Бериса тем временем укладывала последние вещи в повозку, солдаты приводили в порядок место стоянки. Всюду царили радостное оживление и суета.
– Ну что, Ретта, готовы? – поинтересовался оборотень, подходя к собственному коню.
– Вполне. Жду с нетерпением.
– Тогда вперед!
Из зарослей раздался негромкий рык рысей, и можно было предположить, что они тоже устали ждать отправления.
– А они не будут подходить ближе? – спросила Ретта, когда отряд уже ехал по лесной тропинке.
– Кто? – уточнил Аудмунд.
– Ваши сородичи.
– А вы очень хотели бы их увидеть? – приподнял он вопросительно брови.
В глубине глаз отчетливо плескалось лукавство. Она честно подумала над вопросом и покачала головой:
– Пожалуй что нет.
– Вот и ответ тогда на ваш вопрос.
«Должно быть, это и есть главная причина того, что мы поехали сушей. На корабле обеспечить защиту с помощью оборотней было бы не в пример труднее. А магия… она ведь еще ничего не значит. Кто захочет – найдет способ достичь цели. Особенно если его не связывают по рукам и ногам такие неудобные понятия, как честь и совесть».
Сосны тем временем все больше редели, постепенно сменяясь кедровым стлаником. Тучки окончательно рассеялись, и солнце щедро изливало на землю свои лучи.
Время от времени кусты поблизости начинали шевелиться, и если присмотреться, то можно было заметить мелькающий тут и там клок рыжей шерсти. Однако Ретта, естественно, предпочитала не разглядывать прячущихся рысей и, хотя ей было по-прежнему не по себе, уверенно глядела вперед, в сторону горизонта, где что-то отчетливо голубело.
– Мне кажется или там река? – наконец задала она вопрос Аудмунду.
– Вы абсолютно правы, – кивнул оборотень. – И нам предстоит ее преодолеть. А по другую сторону есть удобная, протоптанная тропа, ведущая как раз к водопадам.
Ретта задумалась. Вероятно, от того ответа, что ей скоро дадут, будет многое зависеть. Нетерпение в груди разгоралось, и она с трудом удерживалась от порыва перейти в галоп. Во-первых, на столь каменистой тропе это само по себе может быть опасно, а во-вторых, не хотелось доставлять нежданных проблем провожатым.
Астрагал тщательно выбирал, куда поставить ногу, и время от времени недовольно фыркал.
– Кажется, он предпочел бы почву помягче, – заметила Ретта вслух.
– Ничего, – отозвался ехавший впереди Аудмунд. – Когда доберемся до водопада, тропинка снова станет удобной. И да, на вашем месте я теперь не был бы столь внимателен.
«Значит, рыжие кошки будут переправляться на тот берег первыми», – поняла она.
Эр-князь подъехал, взял Астрагала под уздцы, и Ретта обратила глаза к небу.
В кустах с обеих сторон зашелестело, однако вскоре звуки стихли. Шуршал гравий, кони мерно пофыркивали. Прямо над головой летала птица, и Ретта не без удивления узнала ласточку. Значит, они тоже прилетают на север, чтобы вывести потомство.
– Удивительно, – пробормотала она.
Но ей никто ничего не ответил. Оглядевшись по сторонам, она поняла, что все готовятся к переправе. Аудмунд спешился и передал поводья своего коня Бёрдбрандту.
Река была отнюдь не широкая, но норовистая: справа и слева виднелись перекаты, да и сам брод оказался весьма каменистым.
– Держитесь крепче, – распорядился маршал и, дождавшись, пока Ретта обнимет Астрагала за шею, взял его под уздцы.
Вода с азартом плескалась, стремясь перелиться за край сапог, однако шаги оборотня были твердыми и уверенными. Конь, поначалу явно волновавшийся, успокоился, почувствовав сильную руку, и уже без страха ступил в воду.
Оказавшись на противоположной стороне, он радостно заржал и обернулся, словно хотел похвастаться перед сородичами достижением. Аудмунд погладил его и достал из кармана кусок яблока. Астрагал охотно забрал предложенное угощение.
Вскоре переправились и остальные члены отряда.
– Теперь куда? – спросила Ретта.
А впрочем, она и сама уже успела заметить широкую тропу, прорубленную в зарослях стланика, и ответ Аудмунда лишь подтвердил ее догадку:
– Именно туда.
Дорожка змеилась, постепенно забирая все выше и выше. По обеим сторонам голубели незнакомые цветы, и Ретта решилась, пользуясь случаем, уточнить:
– Что это?
– Северный лен, – отозвался Аудмунд. – Наши предки его вывели еще до катастрофы с прародиной и рассадили на полуострове. Он отлично прижился, а потом и сослужил хорошую службу. Во всяком случае, в тканях и канатах недостатка нет.
– Спасибо за разъяснения, – поблагодарила она.
Скоро стланик сменился елями. Поначалу тонкие, с каждой пройденной милей они становились все выше и толще.
– Стоять, – скомандовал Аудмунд и пояснил, обращаясь к Ретте: – Ну вот мы на месте.
– Но…
Ничего похожего на водопад поблизости не наблюдалось. Впрочем, прислушавшись, она вскоре уловила отдаленный шум.
Оборотень подошел и помог спешиться.
– Ну что, идемте? – спросил он Ретту, и на лице его светилось почти детское нетерпение.
Она и сама ощущала, как в глубине души растет восторг. Ведь это самое настоящее чудо, о подобном она прежде слышала только в сказках!
– Иди, малышка, – отозвалась Бериса, заметив взгляд подопечной.
И тогда Ретта, вдохнув поглубже, двинулась следом за Аудмундом. Через несколько сотен шагов деревья расступились, и она не смогла сдержать восхищенный возглас.
На противоположном конце поляны, оказавшейся подножием высокого обрыва, в ярком свете стоящего в зените солнца блистал водопад. Справа и слева обрыв понижался, сбегая вниз полукругом наподобие дворцовой лестницы, вода каскадами прыгала, резво убегая в сторону моря, а на самом верху, там, где вздымались к небу вековые сосны, сверкали радуги.
– Семь, – прошептала Ретта, для верности еще раз пересчитав.
– Да, семь, – последовал тихий благоговейный ответ.
– Вы тоже столько видите? – обрадовалась она непонятно чему.
– Именно так, – подтвердил Аудмунд, и на лице его Ретта разглядела непонятное выражение – смесь восторга и решительности.
«Интересно, что же он такое загадал?»
Впрочем, было ясно, что ответа узнать пока, увы, не суждено. Разве только потом, когда пройдет время. Пока же…
Она прикрыла глаза, стремясь сохранить волшебное мгновение в сердце, и услышала тихие слова над самым ухом:
– Еще совсем чуть-чуть, и мы дома. Всего несколько дней. Вы готовы, герцогиня?
Ретта задержала дыхание, прислушалась к внутреннему голосу и сказала в конце концов:
– Да, готова.
Аудмунд кивнул, словно ничего другого не ждал, и ответил чуть слышно:
– Отлично.
И снова повисла всеобъемлющая, звенящая тишина. И можно было подумать, что само время остановилось в ожидании грядущего.
11. В доме кузнеца
Когда их маленький отряд выехал на равнину, солнце успело окрасить западную часть небосвода в густые оранжево-розовые оттенки. Темная полоска леса у горизонта тонула в туманной дымке, будто окутанная узорочной шалью, и от края до края, насколько хватало глаз, простирались волнующе прекрасные вересковые поля. Сиреневые, фиолетовые, розовые метелки цветов сливались в причудливый, многообразный узор. Полосы то закручивались в спирали, то собирались в сложный орнамент, то вдруг разбрызгивались далеко в стороны широким веером.
– Здесь явно приложил руку садовник, – высказала посетившую ее мысль Ретта.
Аудмунд кивнул:
– Вы почти угадали. Вереск – священный цветок Фейрмана, и создание по весне таких вот узоров – часть ежегодно проводимых обрядов.
– Как интересно, – с благоговением в голосе прошептала Ретта.
Осторожно посмотрев на Аудмунда, она заметила, что хмурые складки на его лице разгладились, в глубине глаз затеплилась нежность, и было совершенно очевидно, что он с трудом сдерживает порыв пустить коня в галоп.
На западе синела тоненькая, чуть заметная полоска моря, сливаясь с постепенно темнеющим небом, золотые блики играли на воде, и можно было подумать, что какой-то неведомый мастер щедро рассыпал целую пригоршню бриллиантов, желая украсить и без того совершенное художественное полотно.
Со стороны порта через поля тянулась широкая мощеная камнем дорога. Далеко на востоке вставали холмы, и она петляла лентой, то скрываясь из глаз, то вновь появляясь. На расстоянии нескольких миль начинались городские предместья, и если хорошенько приглядеться, то можно было посреди крыш различить высокие серые островерхие башни, судя по всему каменные.
– Это Асгволд, столица Вотростена, – пояснил Аудмунд. – Замок построен нашим первым князем и носит его имя. Позже название перекинулось на весь город.
Он достал из седельной сумки подзорную трубу и начал что-то сосредоточенно изучать. Наконец, опустив ее, нахмурился и покачал головой:
– Знамен я никаких не вижу – выходит, брат отсутствует.
Он передал трубу Ретте, и та в свою очередь смогла в подробностях различить высокие зубчатые стены с бойницами и металлические ворота.
– Значит, в самом деле – грядет буря? – спросила она, возвращая прибор маршалу, и сердце ее дрогнуло.
Тот сдержанно кивнул.
– Скоро, как вы думаете?
Долгую секунду Аудмунд молчал, а потом ответил:
– В самое ближайшее время.
Ретта вздрогнула: от этого зловещего, тихого шепота мороз пробежал у нее по коже. Оборотень с силой сжимал поводья, и на скулах у него играли желваки.
– Понимаете, герцогиня, – наконец вновь заговорил он, – я хорошо помню, как это было. Помню, как измученные, голодные, падающие от нечеловеческой усталости люди пришли в этот край. Кончалась осень, дни становились все холоднее, а ветра резче. Это было две тысячи лет назад.
– А вы…
Ретта заговорила, но, не закончив фразы, смолкла. Неужели память оборотней простирается столь глубоко? Ведь это же невообразимая бездна лет! А для разумных кошек все происходило словно вчера? От подобной мысли сделалось немного неуютно, и она поежилась, плотнее запахнувшись в плащ.
Аудмунд продолжал:
– У них не было ни еды, ни домов. Ничего, что помогло бы им пережить зиму, до которой оставались считаные дни.
Он поднял глаза, и Ретте почудилось, что в них блестят слезы, хотя голос эр-князя по-прежнему оставался спокойным и ровным.
– Мой предок был там – он командовал отрядом оборотней. Только не думайте, пожалуйста, что кошки просто стремились помочь, вовсе нет. Хотя, конечно, им было жаль тех, кто не по своей воле навеки потерял родной дом. О нет, у рысей был свой вполне корыстный интерес, и именно поэтому их повелитель послал своих лучших мастеров помочь беженцам. И, как видите, расчет оправдался – уже двадцать столетий мы живем по-соседству в добром мире и согласии.
Ретта слушала, затаив дыхание, не сводя с лица Аудмунда внимательных глаз. А тот продолжал:
– Я хорошо помню князя Асгволда – я видел его глазами моего предка-оборотня. Это был еще совсем молодой человек, не так давно женившийся, потомок императорского дома Далиры по женской линии, а точнее сын сестры императора. Он был благородный мужчина и замечательный ученый. Растерянный, уставший, как и все, но не сдавшийся. Люди-рыси помогли беженцам построить первые деревянные дома и запастись едой на зиму. Вы понимаете, Ретта, память оборотней такова, что мне кажется, будто я сам лично присутствовал там. И я не могу, никак не могу позволить погубить все это!
Теперь Аудмунд почти рычал. Глаза сверкали от гнева, но, странное дело, Ретте вовсе не было страшно. Напротив, она всей душой понимала мотив, что движет им, и чувствовала в сердце горячий отклик.
– Я не могу допустить, чтобы жизни их, жертвы их оказались напрасны. Я скорей умру, чем позволю магам одержать победу и заполучить Вотростен!
Голос оборотня звенел, он говорил, не скрываясь, и воины за их спинами благоговейно внимали искренней клятве брата князя.
– Когда-нибудь позже, – уже гораздо тише продолжил он, – я расскажу вам эту историю. Обязательно.
– Я буду ждать.
Аудмунд выдохнул и устало потер переносицу, постепенно приходя в себя и возвращаясь из дебрей прошлого в реальный мир. Воины тихонько загомонили, заржали кони. Ретта заметила, что по дороге через поле неспешно едет телега с укрытым тканью грузом.
– Я полагаю, вы хотели бы отдохнуть и привести себя в порядок, прежде чем въезжать в город? – спросил эр-князь.
Она скорбно оглядела себя. Платье измялось и покрылось пылью, голова давно не мыта, а в желудке бурчит. Хороша княгиня, нечего сказать – в самый раз ворон в поле отпугивать. Что подумает народ, увидев ее в таком виде? Нет, опозориться решительно невозможно!
– Да, вы правы, – согласилась она.
– В таком случае, предлагаю заехать в дом к кузнецу. Это здесь, неподалеку, за городской чертой, – предложил Аудмунд и, оглянувшись, позвал: – Бенвальд!
– Слушаю, повелитель!
Непривычного обращения оборотень то ли не заметил, то ли не подал вида.
– Езжай в замок и передай советникам, что завтра прямо с утра мы с госпожой Алеретт въедем в город.
– Слушаюсь! Не беспокойтесь, я непременно обо всем доложу! – И с этими словами солдат, подобрав поводья, рысью припустил в сторону Асгволда.
– А мы куда? – уточнил Бёрдбрандт, задумчиво глядя вслед посланцу.
– А вы с нами – завтра все вместе и въедем, – откликнулся Аудмунд и перевел вопросительный взгляд на друга. – Ты как будто бы приуныл? Что случилось?
Ретта не без удивления покосилась на Бёрди. Наверное, только тот, кто давно его знает, мог вот так сходу заметить перемены в настроении. На первый взгляд все как будто осталось по-прежнему, однако теперь она видела, что блеск в глазах потух и появилось выражение неуловимой печали.
– По отцу соскучился, – совершенно неожиданно для Ретты ответил на вопрос сын советника. – Больше года уже не видел.
Аудмунд и сам, явно задумавшись о чем-то, сник. Быть может, вспомнил, что собственного отца ему увидеть больше не суждено? Как бы то ни было, он подъехал к Бёрдбрандту и положил ладонь ему на плечо:
– Я бы вас всех отпустил, но ты же понимаешь, что мы не можем сегодня остаться без охраны? Еще всего одна, последняя, ночь, а завтра утром ты уже будешь дома.
А Ретта вдруг подумала, что все ее провожатые едва успели вернуться с войны и скучают кто по родителям, кто по женам с детьми. Ей поневоле стало неловко, что именно она явилась причиной задержки, но Аудмунд прав – что, если их неведомые враги, от которых ее столь усиленно охраняют, узнают, что стражи стало вдвое меньше? Они ведь тогда могут рискнуть напасть.
– Все в порядке, – отозвался Бёрди преувеличенно бодрым голосом. – Завтра наступит уже совсем скоро. Ты прав.
И они все начали забирать вправо, к виднеющемуся впереди на расстоянии пары миль хутору.
– Вы знаете, Аудмунд, – покаянным тоном заговорила Ретта, одновременно с искренним интересом разглядывая крепкий тын и виднеющиеся над частоколом крыши строений, – стыдно сказать, но я никогда прежде не видела деревенских домов, и мне теперь ужасно любопытно.
Эр-князь рассмеялся, негромко и добродушно, и заметил вслух, чуть пожав плечами:
– Я нисколько не удивлен. С какой бы стати дочь правителя начал кто-то водить в жилища крестьян? А в самой Эссе их, естественно, нет.
Перед глазами ее встала столица Месаины в лучшие свои годы, увитая виноградниками, осыпанная цветами и обласканная солнцем, и в душе бывшей герцогини шевельнулась тоска.
– Вы правы, – прошептала Ретта, усилием воли прогоняя непрошеные видения, – но ведь целительству меня обучали.
– Это все же другое, – заметил Аудмунд и уточнил, чуть приподняв брови: – А вы разбираетесь в искусстве лечения?
В голосе его легко читался искренний интерес, и она ответила не без гордости:
– Конечно, и очень неплохо. Меня учил лучший лекарь столицы.
Оборотень сощурился, зрачки его сузились, а ноздри вздрогнули, и Ретта вдруг испугалась, не сочтет ли он ее слова пустым бахвальством? Но Аудмунд вдруг широко улыбнулся и проговорил, совершенно по-кошачьи осклабившись:
– Так вы в самом деле ценное приобретение.
Алеретт чуть было не задохнулась от возмущения, но сил выяснять отношения в данный момент не было, а запустить в маршала чем-нибудь тяжелым не позволяло воспитание. Поэтому она просто выдохнула и, поразмыслив немного, рассмеялась вместе с ним легко и непринужденно.
– Эй, хозяин! – неожиданно заорал Айтольв во всю мощь легких, – открывай скорей, пока мы тебе ворота не подпалили!
Остервенело залаяла и почти сразу смолкла собака. Ретта удивленно оглянулась на Аудмунда, ожидая от него какой-нибудь резкой реакции, однако он, как оказалось, ничуть не рассердился, а просто сидел, упершись ладонями в колени, и ухмылялся.
«Ну ничего себе приветствие», – подумала удивленно Ретта.
Однако еще сильней она поразилась, когда в ответ на столь нелюбезную реплику с той стороны тына донесся вполне дружелюбный утробный бас:
– Вот сразу видно, что это свои приехали. От врагов такого точно не услышишь – колдуны б, они сразу двери выносить начали, а не молоть языками.
Воины в ответ дружно расхохотались. Во дворе послышались торопливые шаги, засовы натужно скрипнули, створки распахнулись, и навстречу отряду вышел здоровенный кряжистый детина со стянутыми налобной лентой волосами и испачканным сажей лицом.
– Ну здравствуй, Аудмунд, с возвращением. Очень рад видеть тебя и эти вот похабные рожи, – мужик широким жестом обвел явно наслаждающихся пикировкой солдат и спросил: – А ко мне какими судьбами? Неужто дело есть?
– Я тоже рад тебя видеть, Холварс, – приветливо улыбнулся ему в ответ оборотень. – Ты не будешь возражать, если мы до утра воспользуемся твоим гостеприимством? Мы привезли в Асгволд невесту князя, и если наши покрытые пылью и копотью физиономии вряд ли кого-то сильно шокируют, то даме просто жизненно необходимо передохнуть и привести себя в порядок.
Подобные слова из уст оборотня, умывавшегося минимум дважды в день, звучали как слишком явное преувеличение, но Ретта уже успела понять, что пикировка носит исключительно дружеский характер, а потому пропустила все ехидные слова мимо ушей.
Хозяин же, услышав столь необычное заявление, переменился в лице:
– Невесту князя? Что ж вы молчите! Конечно, тут даже разговору никакого не может быть! Добро пожаловать, госпожа! Сейчас, моя жена вам все приготовит. Эй, Дэгрид, иди сюда!
Кузнец заметался, а потом махнул рукой и поспешил в сторону дома, по-видимому распоряжаться. Эр-князь, спешившись, привычно подошел к Ретте и подставил руки.
– Спасибо вам, – поблагодарила она, легко спрыгивая в траву. – Скажите, это ведь был хозяин дома? Я угадала?
– Все верно, – кивнул Аудмунд, ласково поглаживая по носу Астрагала. – Он живет здесь со своей семьей – женой, дочерью и двумя сыновьями. Парни уже взрослые и помогают отцу в кузнице.
Ретта кивнула, давая понять, что слушает со всем возможным вниманием, и огляделась по сторонам. Наверное, именно таким она и ожидала увидеть простое жилье: широкий двор с непонятными одноэтажными строениями без окон, будка, из которой выглядывал недружелюбно зыркавший в сторону гостей кобель, несколько куриц, блеющая где-то в отдалении коза.
Дом, однако ж, был крепкий и довольно большой, в два этажа.
– Должно быть, кузнец – человек зажиточный, – предположила она.
– Само собой, – подтвердил Аудмунд.
Солдаты занялись лошадьми, а высокопоставленную гостью с маршалом выбежавший хозяин пригласил внутрь:
– Проходите, проходите, – приговаривал он, – у нас и комната как раз для госпожи найдется. Только, Аудмунд, уж прости – тебя придется уложить на лавке.
– Тоже мне проблема, – отмахнулся тот, – я в случае чего и у камина на коврике поспать могу.
Ретта так и не поняла – шутит он или говорит всерьез.
Они миновали длинные полутемные сени и прошли в горницу. Камин, о котором только что говорил Аудмунд, оказался знатный, с полукруглым, облицованным серым камнем зевом. Прямо над ним под потолком висели пучки засушенных трав, вдоль стен протянулись широкие лавки, укрытые длинными и узкими узорчатыми коврами, у двери справа высился деревянный шкаф с резным растительным орнаментом на дверцах. В центре комнаты размещался стол с затертой практически до зеркального блеска столешницей. Ретта пригляделась. Блестящие медные светильники, витые чугунные ручки, кувшины на полке, у поставца кочерга с лопатой. В переднем углу у окна расположилась божница с вырезанной из дерева женской фигурой.
«Должно быть, Тата», – догадалась она.
Над огнем свистел, гордо пыхая дымом, важный пузатый чайник. Остро тянуло ароматом трав. Хотелось скинуть с плеч груз забот и тревог, растянуться на лавке поближе к теплу и тихонько блаженствовать, ни о чем не думая, задумчиво глядя на язычки пламени.
Вдруг дверь в противоположном конце комнаты отворилась, и невысокая, худощавая, вся словно бы высушенная временем и северными ветрами женщина, торопливо вбежав, остановилась и неловко склонилась перед гостями:
– Спальня для госпожи готова.
– Это хорошо, – пробормотала Бериса, неслышной тенью возникшая за плечом.
Ретта обернулась и посмотрела на няню. Оказывается, пока суть да дело, та успела достать из сундука и приготовить все необходимые им вещи: смену белья, разные мелочи и купальные принадлежности, новое платье и даже шкатулку с украшениями. Герцогиня было сделала движение, чтобы забрать хотя бы часть груза, но Бериса только дернула плечом:
– Иди уже.
Поняв, что настаивать бессмысленно, Ретта вернулась к хозяевам.
– Как вас зовут? – спросила она женщину.
– Дэгрид, госпожа.
– А меня Ретта.
Жена кузнеца подняла голову, и большие карие глаза ее сверкнули так ярко, что на миг показалось – от их блеска можно ослепнуть.
– Моя дочь уже занимается ужином, – сказала она. – Пойдемте, госпожа, я провожу вас в комнату.
Ретта вопросительно поглядела на Аудмунда, и тот кивнул:
– Идите, отдыхайте и ни о чем не думайте. Когда будет готов ужин, за вами пришлют.
– Хорошо, эр-князь.
И, подобрав юбки, поспешила следом за провожатой.
Хозяйка сняла со стены один из светильников и стала подниматься по узкой деревянной лестнице. Ступени чуть слышно поскрипывали, и от этого звука на душе делалось уютно и как-то мирно. Сквозь распахнутое окно доносилось кудахтанье куриц и громкий смех солдат.
– Сюда, госпожа, – пригласила Дэгрид, распахивая перед гостьей дверь.
Ретта вошла и с облегчением выдохнула. Отдых. То, чего ей, несмотря на всю заботу и предупредительность провожатых, так не хватало в последние дни: настоящая кровать с чистым, тщательно накрахмаленным бельем и мягкая даже на первый взгляд перина.
– Воду для купания вам сейчас принесут.
Хозяйка глядела с некоторым беспокойством, словно опасаясь, что может чем-нибудь не угодить невесте князя. Мысленно отметив про себя этот весьма важный, по мнению Ретты, факт, она поспешила успокоить:
– Все просто чудесно. Спасибо вам за заботу.
– Не стоит благодарности, госпожа, – сразу же расплылась в улыбке Дэгрид. – С вашего позволения, я пойду распоряжусь.
– Конечно, ступайте.
Дверь тихонько закрылась, и Бериса, внимательно оглядевшись по сторонам, принялась хозяйничать. Проверила постель, развесила на спинке стула одежду, осмотрела стоящий у стены сундук.
– Кажется, комната эта принадлежит одному из сыновей Холварса, – заметила вслух няня. – Дочь его явно не стала бы держать у себя в спальне молоток, обломок старой подковы и кусок цепи. Зачем ему этот хлам, хотела бы я знать? Надеется когда-нибудь в будущем переплавить?
– Почему бы и нет? – пожала плечами Ретта и подошла к окну.
Солнце уже успело почти полностью скрыться за горизонтом. Небо налилось густой синевой, и кое-где постепенно начинали проклевываться первые звезды, и лишь пара или тройка факелов во дворе разгоняли тени.
Вновь, уже в который раз, послышался взрыв хохота, и она пригляделась внимательней к происходящему. Двое воинов из числа ее провожатых кормили лошадей, а Холварс стоял рядом, что-то им говорил и выразительно водил руками в воздухе, описывая то круги, то волнистые изгибы, то прямые линии. От нечего делать она попыталась поугадывать, о чем идет речь, но не преуспела и оставила это пустое занятие.
– Скажи, а прежняя княгиня была действительно скверная женщина? – спросила она у няни.
– Кадиа-то? – встрепенулась Бериса, оставив в покое холщовую сумку, в которой только что сосредоточенно копалась. – Да второй такой стервы нарочно будешь искать – не найдешь. А ты почему интересуешься?
