Читать книгу: «Прикасаясь к сердцу», страница 6
21
В суматохе дней, когда по утрам она пропадала на практике в больнице, среди врачей и медсестер, занятых важными делами, а вечерами гуляла с друзьями из университета, со Светой или мамой, Ди ни на минуту не забывала о предстоящем событии. Подарок был уже давно куплен, а сердце все не желало успокаиваться. Когда, наконец, настал день вечеринки, Ди никак не могла отделаться от чувства нереальности происходящего, будто кто-то специально подстраивает все события в жизни девушки так, чтобы ей с трудом приходилось преодолевать их.
Еще утром Дина хотела написать смс с поздравлением Вадиму, но с долгими сомнениями смогла это сделать только к полудню, на что тут же в ответ получила от него: «Спасибо!».
Она не стала особо наряжаться. Вечер на природе предвещал наличие комаров, поэтому Дина выбрала джинсы, футболку и легкую ветровку.
Девушка вышла на остановке, зашла в ближайший магазин за пачками фруктового сока, которые обещала Свете купить. Дорога до реки была длинной, через новый комфортабельный район позади недавно открывшегося торгового центра и кинотеатра. На чистых, еще не поврежденных площадках играли припозднившиеся дети, родители уже устали звать их домой, и сидели на скамейках, в ожидании пока дети сами утомятся играть. Дина прошла мимо памятника, дошла до конца пятиэтажных домов и начала спускаться по лестнице к воде. Ступени были старые, дерево тут и там уже проваливалось. Эта ходьба с препятствиями отвлекла Дицентру, она улыбалась, пока не услышала вдалеке шум гуляющей компании.
В воздухе уже улавливался запах жареного мяса, вдоль ограды залива стояло несколько машин, из одной из них раздавался звук радио. Ди медленно подошла к беседке, стол был накрыт, Света и еще пару девушек резали овощи, парни столпились около костра.
Дина подошла сзади и закрыла глаза Свете, та угадала с первой попытки, начала со всеми знакомить. Вадим, который сидел около банки с мясом, хмуро вытер руки и подошел к столу.
– Поздравляю! – неловко поздравила его Дина, протягивая упакованную книгу.
Вадим с интересом взял сверсток и аккуратно освободил его от лишней бумаги.
– Ух ты, это что, Стивен Кинг? – один из парней, которого Света совсем недавно представила, с восхищением посмотрел на Ди. – Это одна из моих любимых книг, обожал ее в детстве!
Дицентра кивнула и улыбнулась. Вадим с интересом повертел книгу в руках, посмотрел на любителя книг Диму, потом на Дину, сухо поблагодарил и, под предлогом шашлыков, вновь отошел.
Вскоре, все уже сидели за столом. Дине было очень плохо на душе. Она решила не пить алкоголь, чтобы не терять контроль. Все поздравляли Вадима, Света сидела рядом с ним, держала его за руку, порой они обнимались, улыбались друг другу.
«Ладно хоть не целуются…» – про себя подумала Ди, допивая яблочный сок в своем стакане. Дима, который сидел рядом, тут же наполнил ей его вновь. Девушка на него даже не посмотрела, этот приставучий парень, постоянно рассказывающий о своих тренировках с «пацанами», уже начинал ее даже раздражать.
За столом было много парочек, от этого было еще хуже. Друзья Светы негласно уже распределили свободных девушек: один позвал Леру, высокую светловолосую одногруппницу Вадима, курить кальян, подруга Светы Оля пыталась не слишком громко смеяться над шутками двоюродного брата Вадима. Около Дины сидел с одной стороны Дима, который все еще не терял надежды вернуть ее внимание, с другой стороны парень, который все время сидел в телефоне, видимо переписываясь с кем-то более важным, чем собравшаяся здесь компания.
Света, узнав, что у одного из парней есть с собой пневмопистолет, предложила посоревноваться в стрельбе по пустым бутылкам. Идея всем понравилась, началось оживление, поиск места, заряжение и подготовка оружия. Под шумок Дина незаметно отошла в сторону реки, прошла вдоль ряда машин. Голова немного кружилась, да и в уже наступившей темноте было очень трудно идти по разломанному временем асфальту. Она подошла к ограде, положила ладони на уже остывающий бетон. Солнце почти скрылось за горизонтом, но это было и к лучшему. Дина любила закаты, особо красивые фотографировала.
Она решила подольше постоять тут, дождаться, пока солнце полностью не уйдет в воду. Дина не подозревала, что Вадим уже минут пятнадцать не сводит с нее взгляда, и сердце его заполняется тревогой.
Уже закончили стрельбу, определили победителя – Вадима, вручили ему в приз бутылку виски, которую тут же открыли. Вокруг кальяна теперь стояли почти все, Света снова рассказывала очередную смешную историю, которая случилась с ней недавно. Все смеялись, расслаблено попивали виски, а Вадим все больше тревожился – Дина так и не вернулась. Он помешивал угли, то и дело оглядываясь на набережную, когда к нему подошла Света, на минуту покинув шумную компанию.
– Дина опять оторвалась от народа, можешь сходить проверить, что с ней?
– Конечно, – кивнул Вадим и тут же вскочил.
– Спасибо, – Света улыбнулась и радостно поцеловала его в щеку. – А я пойду развлекать всех дальше.
Она наигранно вздохнула, будто быть в центре внимания для нее было тяжким трудом, снова улыбнулась и кивнула вслед Вадиму.
«Это обычная девушка, ничего особенного» – говорил он себе. Но почему-то, чем ближе к Дине он подходил, тем больше становился его страх. Он боялся случайно огорчить, обидеть, и при этом безумно хотел быть рядом с ней.
Он подошел сзади, близко, даже слишком, так, что чувствовал запах ее волос – что-то свежее и сладкое одновременно. Ему хотелось прикоснуться кончиками пальцев к ее тонкому запястью, а губами – к белой и нежной коже ее шеи. Но он одернул себя, шагнул назад, под ногами хрустнула ветка, и Дина повернулась. Оба замерли.
Она была испугана его присутствием, потом за секунду взяла себя в руки, откуда-то набравшись смелости и уверенности. Почему-то не хотелось его обманывать или что-то утаивать от него.
– О, Вадим, хорошо, что ты подошел, – голос был немного хриплый и грустный. – Я, наверное, пойду. Что-то настроение пропало совсем.
Он удивленно поднял брови.
– Ты серьезно? Что случилось?
Она молчала, просто смотрела на него. И он, конечно, все понял.
– Дина… – он грустно выдохнул. – Как бы я хотел все исправить.
Но она никогда не винила его, она просто не могла.
– Нет. Ничего не нужно исправлять, ты что? – она шагнула к нему, протянув руку, но резко опустила ее, сделала два шага от него, прижалась к бетонной стене пристани, за которой беспрерывно накатывали речные волны.
Он тоже повернулся к реке спиной.
– Но все же, мы все испортили.
Они, молча, смотрели на веселую компанию на берегу. Костер почти догорал, музыка едва была слышна сквозь шум веселящихся людей. Солнце скрылось за лесом на другом берегу реки, и все вокруг медленно погружалось в сумрак.
– Я, конечно, не буду тебя держать, Дина. Просто прошу, еще раз, постарайся все забыть.
Его слова снова ранили ее, но она не подала виду.
– С Днем рождения тебя еще раз! – она старательно улыбнулась, специально немного сощурив глаза – слышала где-то, что так улыбка выглядит более искренне.
Потом были протянуты руки – теперь уже спокойно, и они обнялись на прощание, словно обычные друзья. «Вот бы так и выглядело со стороны» – устало думал он, впервые за вечер он действительно почувствовал себя хорошо – и прижал девушку к себе еще сильнее, прижавшись щекой к волосам. «Вот бы никто на нас сейчас не смотрел» – Дицентра не хотела отпускать его. Это объятие для каждого из них значило намного больше.
– Попрощайся вместо меня со Светой. Она вряд ли удивится моему уходу – знает, как я не люблю все эти компании.
Вадим тут же отпустил Дину и кивнул.
– Вызвать такси?
– Нет, лучше пойду на остановку, пока не слишком стемнело.
Он нахмурился, эта идея ему явно не нравилась.
– Напиши мне, когда будешь дома.
Дина удивилась, но ничего больше не сказала. Кивнула, развернулась и пошла вдоль набережной обратно к хрупкой лестнице, дальше наверх, в жилой комплекс, от которого до остановки было уже совсем недалеко.
22
Света устало выпустила дым от кальяна и передала трубку дальше. Глаза немного слезились от едкого воздуха, и это мешало девушке наблюдать за парочкой на берегу.
Надо же, такого она точно не ожидала. Ее план, сначала спонтанный и сумбурный – попытаться свести робкую подругу с простым вдумчивым парнем – так быстро и без особых усилий осуществился, что она была очень удивлена. Она смотрела, как неловко Ди стоит рядом с Вадимом, как боится случайно коснуться – она точно влюблена, Света знала это, потому что уже видела до этого, как подруга реагирует на симпатичных ей парней.
А вот Вадим? О его чувствах Свете было догадаться тяжелее. Несмотря на его внешнюю открытость, он был скрытен и закрыт с ней с самой первой их встречи. И потому она не могла понять, что ему нужно от них? Он так и не узнал Свету или лишь очень убедительно сделал вид? Общался с ней бережно, менял себя и свои привычки ради нее. Но что-то ее все же напрягало. Да они даже не целовались как следует ни разу, он лишь повсюду сопровождал ее, обсуждал отвлеченные темы, обнимал при встрече и сухо целовал в губы на прощание. А она не понимала, чего он хочет, и как ей самой добиться того, чего она бы так хотела. Услышать хотя бы слово о нем. Человеке, о котором она запретила себе думать уже много лет назад, голос которого, лишь стоит случайно его где-то услышать, заставляет гореть щеки.
Когда она впервые услышала его по радио, по дороге на учебу, то просто не поверила. Но это был он. Такой родной, пленительный и такой далекий. Навсегда потерянный.
Она старательно избегала его, вполне успешно вначале. Правда иногда ночью, тайком, словно от самой себя, она все равно включала песни его группы, чаще это была концертная запись песни «Прекрасный день», и плакала от того, что человек с таким родным голосом навсегда ушел из ее жизни.
В последние годы не слышать о нем стало намного сложнее. Их слушали многие, знали об их группе почти все, и его популярность начала ее пугать своими масштабами.
И этот тур по России. В их город. Его лицо на афише на одной из остановок – его сложно было не узнать. DarkLight. Да, она всегда знала, что он добьется своего, но никогда не искала его специально, а когда случайно нашла – не слушала и не смотрела видео с ним.
На афише его лицо было в центре, у него была модная прическа, с темными прядями, обрамляющими лицо. Черты лица изменились, стали более крепкими и мужественными. Ярко выделялись глаза – колючие, холодные, отстраненные… В ее памяти он был совсем другим. Но ведь и сама она за эти годы изменилась.
Света вспомнила недавний сон и почувствовала вновь слезы на щеках. Незаметно вытерла их тылом руки и снова передала кальян дальше по кругу, сделав вид, что увлеченно слушает друзей. Вадим с Диной обнялись. И Света вдруг поняла, увидела – насколько они дороги друг другу. Она смотрела на них, а видела себя и его. Просто в другое время, в другом месте. Миллионы историй о любви теперь казались одной, лишь повторенной разными устами много раз.
А об этой парочке тем летом говорили многие. Они были такими разными, и при этом всегда вместе. В один день они могли убежать без спроса за пределы лагеря – их даже однажды поймали на этом и потом звонили их родителям, в другой – вдвоем ходили на кружок творчества, где послушно сидели и делали оригами. Во время тихого часа она сбегала с ним к пианино, играла для него, и он пел для нее. Их осуждали, кто-то им завидовал, а кто-то посмеивался над их наивностью.
Они же не смотрели ни на кого. Только друг на друга, на яркое небо, далекие звезды. Она знала, что он мечтает о музыкальной карьере, и это восхищало ее. Она тогда еще и не подозревала, что человек может так красиво петь и писать стихи одновременно. Женя умел быть веселым и отзывчивым, и в то же время порой жестоким и замкнутым. Часто был безрассудным. Он сочетал в себе удивительно переплетающиеся качества, совсем как она. Неудивительно, что они всегда понимали друг друга.
Он обожал Свету за четкий ум – она могла решить любую, даже самую сложную задачу, могла заметить деталь, которую не замечал никто, могла легко рассуждать о хрупкости человеческой жизни и о бесконечности космоса, об одиночестве душ и вкусном ужине. В ней совершенно отсутствовало самолюбование, она была спокойной и скромной с виду, и полной энергии внутри. А ее голос, тонкий, но способный передать множество эмоций, вызывал у него мурашки, когда она даже в полголоса напевала его стихи, чтобы разучить сложную часть на пианино.
На родительский день они в итоге выступали вместе. Она сидела за пианино, а он в центре сцены на стуле. Они почти всю песню переглядывались, а в конце он подошел к ней, нежно обнял и сказал на ухо тихо: «Спасибо». Она смущенно улыбнулась, стесняясь показывать свои эмоции большому количеству людей. Зрители хлопали, пока пара спускалась со сцены обратно в зал, хотя и сложно было назвать залом ряды скамеек, расставленных на деревянном полу под открытым небом. Их окружали густые деревья, за которыми вдали виднелась поляна, и начиналось болото.
В зале Женя сел рядом с Вадимом, который недобрым взглядом проводил Свету – она пошла к подругам, то и дело оглядываясь, в попытке увидеть родителей, смотревших концерт с задних рядов. Разглядеть их у нее не получилось, с утра из-за подготовки к выступлению они так и не встретились, а она очень по ним соскучилась. Конечно, после концерта до тихого часа еще будет время вдоволь пообщаться, но она так и не решила, рассказывать маме о Жене или нет, хотя сердцем чувствовала, что это начало чего-то доброго, светлого, бесконечного. Жаль она и не догадалась тогда, что то, что она приняла за начало, окажется концом.
После концерта Света еле нашла в толпе своих родителей.
– Мама, папа!– она радостно подбежалак ним, обняла, что было довольно затруднительно – они стояли примерно в метре друг от друга, и никто не сделал шага навстречу. Но девочка этого не заметила.
Мать улыбалась, глаза ее были блестящие от слез, как Свете тогда показалось, слез радости.
– Тут недалеко есть беседки, пойдемте туда?
Все вокруг обнимались, исследовали пакеты с вещами и вкусностями от родителей. Света посмотрела на улыбку мамы снова – и она вдруг показалась ей нервной, на папу – который был напряжен и неестественно выпрямлен. И их напряжение вдруг передалось и ей.
– Мы разводимся, – почти стальным голосом сказала мама Светы, когда они, наконец, нашли свободную беседку и сели за небольшой столик на деревянную скамейку.
У девочки округлились глаза. Она замерла с открытым ртом, все нерассказанные истории о лагере замерли в ее горле, застряли где-то в глубине и так и остались там навсегда.
– Маша, неужели нельзя было мягче…– устало начал отец Светы, Виктор Андреевич.
– Замолчи,– снова со сталью в голосе прервала его Мария Львовна. Она пыталась выглядеть решительно, но глаза все еще были влажными, а тонкие пальцы дрожали.
Света натужено закашляла, ей вдруг стало холодно, она впервые видела родителей такими. Маму, которая пытается держать лицо, но все-таки сломанную изнутри, папу, с устало опустившимися плечами, с пустыми глазами.
– Это решено, Света, – продолжила Мария Львовна. – Сегодня я уезжаю обратно в родной город, для начала к родителям. Твой отец остается в Москве. Ты должна решить, с кем останешься.
Света заплакала, слезы, которые так долго не шли, теперь душили ее. Она закрыла глаза – смотреть на родителей было больно. Как они могли так с ней поступить? Почему? Что случилось между самыми родными ей людьми? Одно лишь она знала точно – им наплевать на нее, она для них не причина, не гордость, не важный человек – пустое место, предмет. Они даже не попытались как-то объяснить, спросить ее мнения. И уж тем более все равно им было, как она прожила эти недели в лагере.
Девочка встала, все еще плача и беспрерывно вытирая глаза, будто пытаясь стереть с них изображение родителей, сидящих напротив, словно злейшие враги.
– Мне… мне нужно подумать, – она тоже попыталась сделать сильный голос, как у мамы – но у нее это получилось намного хуже.
– Решай скорее, – устало поправила волосы в прическе Мария Львовна. – И если ты со мной, то можешь собирать вещи, мы уезжаем сегодня же. Если ты с… ним, – и в голосе ее было столько отвращения, что Виктор Андреевич озлоблено на нее посмотрел, – то я уеду одна. Заберет тебя из лагеря через неделю, в конце смены, он один.
– Света, – мягко начал мужчина, но его снова перебили, на этот раз дочь.
– Мне нужно подумать. Я сейчас вернусь.
Девочка резко вскочила, всхлипывая. И побежала прочь. Она не знала, куда бежит, главное подальше от этих, внезапно ставших чужими, людей. Она бежала вдоль других беседок, скамеек, от которых раздавались счастливые голоса и взрывы смеха, почти выдохлась, но не могла найти причину остановиться. И вдруг поняла, что есть человек, которого она бы хотела увидеть сейчас. Женя тоже должен был быть здесь. Он упоминал, что его мать весь день будет на работе, но отец приедет посмотреть его выступление, а потом они тоже собирались посидеть в какой-нибудь беседке.
Теперь Света пошла дальше не спеша, оглядываясь по сторонам в поисках Жени. Постепенно успокаивая дыхание и всхлипы, вытирая щеки, обмахивая ладонями раскрасневшиеся глаза. Она издалека увидела Вадима, он сидел в одной из крытых беседок неподалеку и, молча, наблюдал за разговором своих собеседников. Их было видно плохо – из-за кустов шиповника.
Света пошла к Вадиму в надежде узнать у него, где Женя, она смотрела на парня, и в какой-то момент он посмотрел на нее в ответ. Их взгляды пересеклись, и девушке показалось, что Вадим неожиданно напрягся и даже словно испугался. Она снова заплакала и, пытаясь успокоиться, замедлила шаг. Медленно дойдя до цветущих ярко-розовыми цветами кустов, она увидела затылок сидящего напротив Вадима Жени. На секунду Света улыбнулась от радости, замерла, вытерла торопливо слезы – до него оставалась всего пара шагов. Она вновь посмотрела на Вадима и тут же замерла от его тяжелого, напряженного взгляда. Именно из-за этого она и услышала вдруг то, что никогда не должна была услышать.
Мужчина рядом с Вадимом был недоволен, его голос, неожиданно красивый и глубокий, сквозил злостью.
– Я не понимаю, ты чего добиваешься? – его ноги под столом, в начищенных до блеска ботинках, нервно стучали по полу. – Я уже все наперед рассчитал, а ты решил сломать все мои планы? Может, ты теперь пойдешь на простую работу, грузчиком или водителем? Или еще какой-нибудь бесполезной фигней будешь всю жизнь заниматься? Что ж, могу тебе это устроить. Мне все эти проблемы ни к чему! Можешь забыть и о карьере, и о своей пресловутой «мечте»!
От каждого нового слова Женя всей спиной вздрагивал, как от удара, и Света в испуге закрыла ладонями рот. Она пыталась понять, что здесь происходит, кто этот недовольный человек и что его так разозлило. Тут заговорил Женя. Он был холоден и равнодушен. Снова этот холод, от которого невозможно укрыться, и Света устало закрыла глаза.
– Перестань, пап, ты ничего не понял, – и в его голосе неожиданно появилась усмешка. – Это же просто выступление, образ, постановка. Уж кому, как не тебе в этом разбираться. То, что тебе звонила директор лагеря – всего лишь попытка вжиться в роль, да и просто валяние дурака. Сам бы пожил хоть денек в этом скучном лагере, тут и не на такое пойдешь от безделья. Самое важное для меня – конечно карьера. А эта Света мне просто никто. Очередное развлечение.
Он сказал это так уверенно, что Света покачнулась. Слезы потекли вновь, беззвучно, они затекали в рот, капали на нарядное, надетое специально для выступления, платье. Вадим так же пристально смотрел на девушку, хмурился еще сильнее, но был неподвижен. Он пытался подыгрывать Жене, главное, чтобы его отец, крупный музыкальный продюсер, поверил, что юноша одинок и свободен, что ничто не отвлекает его от карьеры. Вадим знал, как тяжело даются другу эти лживые слова, видел, как Женя опускает взгляд, старательно пытаясь обмануть отца, спрятать в глазах надежду сберечь свое счастье и в то же время карьеру.
Дмитрий Александрович после выступления сына был в ужасном настроении. Там, где Вадим видел всего лишь раздражающую наивную тихоню, мимолетное увлечение друга, отец Жени почему-то видел угрозу. Конечно, возможно все дело было в большем жизненном опыте, ведь парень даже не представлял, какая опасность может быть от какой-то девчонки. Зато Женя прекрасно понимал, чего отец боится, а потому всеми силами пытался его успокоить, неважно какими словами – главное хотя бы ненадолго усыпить его бдительность.
Это Вадим понял. Поэтому он не стал идти за Светой, когда она вдруг развернулась и побежала обратно в сторону лагеря – сейчас было, по его мнению, важнее сидеть и поддакивать Жене. А какая-то часть его даже считала, что это правильно – пусть эта девчонка хоть ненадолго поймет, что лишь мешает своими чувствами его другу. И не все в мире Жени вертится вокруг нее – есть дела и важнее.
Вадим ведь и не подозревал, что Света так запросто может поверить в слова Жени, во лжи увидеть правду, а правду, хрупкую, несмело сказанную в тишине наедине – приравнять к игре и притворству. Он не знал, что в один день Света вдруг потеряла всех близких людей. И теперь она бежала от боли. И была готова бежать как угодно долго и далеко.
Вадим сидел в беседке, в то время как она, в спешке, в пустой палате, собирала вещи, давясь слезами, звонила маме, чтобы вместе зайти попрощаться к вожатой и проставить необходимые подписи в документах. Он не знал, что Виктор Андреевич, расстроенный после звонка дочери не ему, сразу же уехал из лагеря, а Света с матерью, через полчаса дойдя до трассы, сели на следующую в противоположном направлении маршрутку. Через пару часов в маленьком незнакомом городишке, на вокзале, они пересели на другой автобус, и ехали еще около пяти часов – их след окончательно затерялся. Всю поездку, да и в ближайшие несколько дней Света молчала – но этого Вадим уже точно не узнал бы никогда.
Он узнал об ее отъезде лишь вечером, когда уже даже самые задержавшиеся родители разъехались, и Женя, обеспокоенный отсутствием Светы, пустился на ее поиски. Он пошел в ее палату, увидел пустую тумбочку и кровать, не подав вида перед подругами Светы, зашел в вожатскую, где узнал, что девочка, вся заплаканная, ни с кем из отряда не попрощавшись, уехала еще до обеда.
После этого неожиданного поступка Светы Женя сильно замкнулся. Он долго звонил и писал ей, но перестал, когда понял, что связь с ней утеряна. По его нерадостному виду все предположили, что парочка рассталась – с лагерными романами в реальной жизни это случалось довольно часто. Вначале ему было стыдно перед другими – ведь Света своим скорым отъездом показала всем, что отношения с Женей для нее ничего не значили. Когда молчание от глупых расспросов не помогало, он пытался отшучиваться – но попытки эти были такими жалкими, что вызывали лишь усмешку у тех, кто изначально недолюбливал эту парочку. Многие конечно жалели парня, девчонки продолжали с любопытством поглядывать на него – безрезультатно.
Женя практически перестал есть, в компании почти всегда молчал, не участвовал ни в каких лагерных мероприятиях. Под конец смены он стал совершенно равнодушен ко всему вокруг, и многие забыли и о нем, и о его со Светой недолгой истории.
В королевскую ночь они с Вадимом пробрались в кабинет секретаря и выкрали адрес Светы – это был полный безрассудства и безысходности поступок. Вернувшись с лагеря в Москву, Женя в первый же вечер уговорил друга поехать на поиски девушки. Однако сколько бы они не звонили в дверь квартиры – никто им не открыл. Участливая соседка по лестничной площадке, выйдя в магазин, обмолвилась, что владельцы съехали, а куда – никто в доме не знает, так как они ни с кем особо не общались.
Несколько месяцев Женя пытался найти Свету в интернете, но результатов так и не добился. Он перестал писать стихи, петь, но, не создавая что-либо, он разрушал сам себя. И в один день Вадим не выдержал и сознался вконец сломленному другу, что видел Свету тогда, около беседки, в лагере.
– Возможно, она услышала твой разговор с отцом, потому что убежала заплаканная, – в голосе Вадима было раскаяние. – Может, поэтому мы и не можем ее найти – она сама этого не хочет…
Женя не сразу понял, о чем говорит друг, но потом в памяти начали всплывать те фразы, которыми он пытался спасти свою будущую карьеру от разгневанного отца: «Она мне просто никто». Если Света это слышала, если плакала из-за его слов… Ужас пробежал по спине, и Женя набросился на Вадима с кулаками.
Они сцепились крепко. Вадим был зол. Женя – полон ярости.
–Ты виноват сам, никто не заставлял тебя говорить те слова, – хрипел в лицо другу Вадим.
–А ты… сидел и смотрел, как она страдает, и ничего не сделал! Ты подставил меня!
После того разговора они несколько недель проходили с синяками, а потом, когда ушибы прошли, прошла и их дружба – они перестали общаться на долгие годы.
Даже когда внешние раны затягиваются, боль и обида внутри нас остаются навсегда. Рубцами, порой довольно грубыми. Со временем память скрывает их в паутине новых дней, и мы, наконец, привыкаем жить с ними и с былой болью.
