Читать книгу: «Свидание», страница 5
– Понимаешь, ему недолго осталось. Я стараюсь окружить его по возможности приятными эмоциями.
Что ж, ей тоже несложно будет окружить его приятными эмоциями, зная, что через полчаса все закончится. Если она не годится больше ни на что, то пусть послужит хоть здесь. Ведь это благое дело, и все такое прочее…
– А они не спросили, почему твоя гостья вдруг исчезла?
– Спросили, конечно. Они ведь уже приготовились заходить здороваться. И вдруг – на тебе. Но я им сказал, что тебе срочно понадобилось что-то купить в магазине, и ты взяла такси, а я следом поехал тебя забрать.
– А-а.
Они приехали. Теперь Надя разглядывала дом с любопытством. В первый раз фасад показался ей холодным и скучным. В минуту побега – страшным и уродливым. Сейчас она находила его даже симпатичным. Какие милые кипарисы… Вот и балкон, и лестницы. Как замечательно придумано! А вот и та дверь, в комнату родителей. Она с умилением посмотрела наверх, надеясь, что за стеклом покажутся старики. Те, ради которых она приехала. Доброе дело, да. Может, ее даже похвалят… кто-нибудь когда-нибудь. Они снова прошли через гараж, миновали прихожую и попали в гостиную, которую Валерий называл «залом». Кажется, так говорят на юге – в Ставрополье, на Кубани. Интересно, откуда они родом? Жаль, что она этого никогда не узнает, как и многого другого. У нее здесь только полчаса. Сделать доброе дело, и домой…
На столике перед камином и впрямь обнаружились прерванные приготовления к чаю: стояли чашки, вазочка с конфетами и тарелка с печеньем. Надо же, а она испугалась, когда Валерий вышел из комнаты! Он действительно хотел просто угостить ее…
На сей раз хозяин предложил ей снять куртку и разделся сам.
– Вот тапочки.
– Ой, да нет, не нужно. Мне же скоро уходить. – Надя многозначительно показала глазами наверх, на двери комнат.
Он замялся.
– Понимаешь, если ты будешь сидеть в ботинках, это будет как-то официально. Не похоже на женщину, с которой есть отношения.
– А, тогда ладно.
Валерий подбросил дров в камин и пошевелил кочергой. Огонь, прежде дремавший, сразу проснулся и поприветствовал хозяина яркими оранжевыми язычками.
– Тебе с сахаром? – Он уже разливал быстро вскипевший чай.
– Э-э… Ну давай.
– Если хочешь, сядь на пол. Шкура теплая. – Валерий заметил, что Надя неловко тянется за чашкой из кресла.
– Да как-то неудобно.
– Садись, я тоже сяду. – Он перелез на шкуру.
– А кто это? Неужели белый медведь? Они же краснокнижные…
– Не волнуйся, при изготовлении этой шкуры ни одно животное не пострадало, – усмехнулся он.
– Неужели искусственная? До чего ж техника дошла!
Мягкий белый мех, отблески огня на его лице, горячий чай, сладкие конфеты – все компоненты мечты о счастье были в сборе. Еще недавно она думала, что это невозможно. Ан вот – невозможно стало возможным. Ну и что, чувствует она себя счастливой? Нет. Потому что все это – не для нее, а для той «подруги», которую она здесь изображает.
– Может, ты поесть хочешь?
– Нет, точно нет.
Надя понимала, что и камин, и еда – неуклюжая плата Валерия за ее выступление перед родителями. Но ей ведь ничего этого не нужно. «Я приехала сделать доброе дело и уехать», твердила про себя она.
– Слушай, а они скоро придут… ну, здороваться?
– Думаю, да. Они обычно выходят не сразу – они же очень вежливые люди. Хотят, чтобы гостья сначала освоилась.
– Обычно? Значит, ты уже привозил им таких… якобы подруг?
– Иногда и настоящих привозил. Но вообще-то – Валерий замялся, – это было всего пару раз.
Он замолчал. Надя, в свою очередь, подумала, что не должна была об этом спрашивать. Его личная жизнь ее не касается. Она – функция. Для доброго дела. Все.
– А что, если они и не знают, что я – то есть якобы твоя подруга – здесь? Может, надо им сказать?
– Знают. Они видели на нас из окна. Скоро придут, я их знаю. Еще чаю?
В сравнении с тем, как Надя ощущала себя несколько часов назад, сейчас она почти расслабилась. Валерий был внимателен к ней. И пусть причина – не в ней самой, а в работе, которую она должна выполнить – это все равно приятно. Даже еще приятней, потому что сейчас она знает, за что ей все эти милости. Когда не знаешь, только нервничаешь, убеждала себя она. Они снова разговорились о родителях – это была самая безобидная и плодотворная тема. Валерий очень уважал отца. Тот, оказывается, еще в советское время был большим человеком. В хорошем смысле слова. Возглавлял какое-то конструкторское бюро, имел кучу патентов на изобретения. А когда Союз развалился, а все НИИ и КБ позакрывались, его контора – он, понятно, ее приватизировал – быстренько наладила контакты с заграницей и стала зарабатывать деньги. Мать работала в том же бюро лаборанткой. Она во всем поддерживала мужа, в институте перепечатывала его работы, потом была бухгалтером в его фирме, потом коммерческим директором. Параллельно вила семейное гнездо, воспитывала сына. Судя по всему, они являли собой редкий пример идеальной пары. Единомышленники во всем, никогда в жизни не расставались. Настоящая любовь! Надя снова представила себе двух морщинистых стариков за занавеской. Печально, что и любовь, и нелюбовь заканчиваются одним и тем же – некрасивой старостью у телевизора. Хотя, может, она чего-то не понимает. Да и откуда ей понимать – у нее ведь практически не было жизни с мужчиной. А тут пятьдесят лет вместе! Да, это стоит уважить. Даже если они окажутся страшными занудами, она справится с задачей! Будет улыбаться изо всех сил, поддакивать. Валерий потом непременно ее похвалит. Жаль, что не будет никакого потом…
– Наверное, это здорово, когда у тебя перед глазами с детства такой пример, – льстиво сказала она.
– Да, здорово. Особенно на фоне других, у кого отцы или пили, или валялись на диванах, а матери пахали. И еще где ругались непрерывно. Но с другой стороны,– он задумался, – это ставит перед тобой очень высокую планку. И в делах, и в жизни, и вообще. Трудно до нее дотянуться. Может, поэтому у меня и не получилось со своей семьей. Все, что у меня было, я сравнивал с родительским, и сравнение было не в мою пользу.
В любых других обстоятельствах эта фраза означала бы: «но я не оставил надежду попробовать еще раз, и именно тебе предоставляется шанс побороться с моей печальной судьбой». Но только не в случае Валерия. Надя смотрела на блики в его глазах, устремленных на огонь, и понимала: он думает только то, что говорит. Никаких задних мыслей. Увы.
– Да, но ведь сейчас ты продолжаешь отцовское дело. Ты ведешь его бизнес. И у тебя получается.
И в этом тоже не было «ты такой крутой, и тебе надо попробовать еще раз. Можно со мной». Ну разве что чуть-чуть.
– Это да. Но я отдаю себе отчет, что боюсь делать резкие шаги, рисковать. Стараюсь сохранить все так, как было у отца. Ничего нового. Может, это и неправильно. Не знаю. Но родители всегда очень интересуются делами, а я не могу врать. Вплоть до того, что не смею уволить пожилую секретаршу, которая при них еще работала. Они ее очень ценили. Хотя надо бы уволить, – он усмехнулся.
Надя случайно посмотрела на часы, висящие на стене. Пол-шестого. Она уже на двадцать минут пересидела уговоренные полчаса. Надо же, даже не заметила.
Валерий перехватил ее взгляд.
– Кажется, лимит исчерпан, – вздохнул он с улыбкой. – Что-то папа с мамой и вправду не торопятся выходить. Как жаль, что ты не можешь посидеть еще…
– Ну, давай еще пятнадцать минут, и пойду, – предложила Надя.
Ей было хорошо на душе, разговор тек плавно и ладно, и не хотелось его прерывать.
– Договорились. А может, кино включить?
Надя только успела задуматься, надо ли включить кино и зачем оно вообще, как на столике заурчал телефон Валерия.
– Я же просил сегодня не беспокоить… – Он с видимым неудовольствием поднес телефон к уху.
В трубке глухо забубнили.
– Чего-чего? А почему в Лядино? – Брови удивленно вскинулись. – …Машина сломалась? Вот черт. Сколько там у вас, какой объем? В мою поместится?
После каждой фразы Валерия трубка робко оправдывалась, но слов разобрать было нельзя.
– Ладно, стойте там, я сейчас подъеду. – Он нажал отбой и виновато посмотрел на Надю. – Слушай, мне надо будет отъехать на полчасика. Представляешь, заказал кое-что из мебели – должны были доставить домой. А сейчас курьер звонит и говорит, что машина у него в Лядино сломалась, стоит на трассе. Просит, мол, не мог бы я оттуда забрать, а то ему неустойку магазину платить.
– А, ну да, да, конечно, съезди! – По правде говоря, именно сейчас, когда воцарилась гармония, ей не хотелось расставаться с Валерием. Тем более что она сама определила срок в пятнадцать минут, и он скоро истекал. Но Надя решила, что надо проявить пролетарскую солидарность с курьером. Нехорошо, если из-за капризов какого-то капиталиста, который сидит тут перед камином с дамочкой, бедолага-курьер будет платить магазину за что-то там неустойку… – Слушай, а разве мебель поместится в твою машину?
– Это комод, его везут в разобранном виде. Получается плоская коробка размером примерно со стол. Ну и кое-что еще по мелочи. – С этими словами Валерий скрылся в дверях прихожей, и вернулся уже в пальто. – Я постараюсь максимально быстро. Ты уж извини, что так получилось. Если станет скучно, включи телевизор. – Он показал на пульт, лежащий в кресле.
– Да нет, что ты, все нормально. Буду чаем развлекаться! – Надя постаралась сделать веселое лицо. Ее тронуло, что Валерий проявил столько предупредительности. Он даже извинился! Да что ей, сложно подождать полчаса, в самом деле? А потом можно будет начать считать пятнадцать минут заново, хитро подумала она.
Хлопнула дверь в гараж. Через пару минут во дворе послышался шорох колес отъезжающей машины. Потом все стихло. Только потрескивали горящие дрова.
«Как хорошо! Даже еще лучше, чем с ним. Можно помечтать, что все это – дорогой дом, шкура, камин – для меня. А мой любимый ненадолго уехал, чтобы привезти мне новый комод». Надя ухмыльнулась. Никто ведь не узнает, о чем она тут размечталась! Она налила себе еще чаю – электрический чайник был горячим – и поудобнее устроилась на шкуре, облокотившись спиной о кресло. А почему бы и впрямь не глянуть в телевизор? Интересно, что люди в богатых домах смотрят? Она взяла пульт и огляделась в поисках экрана. Плазменная панель оказалась закамуфлирована среди полок с книгами и безделушками. Первым делом Надя попала на какой-то корейский сериал (фу, переключаем). Потом – тоже на сериал, только российский. Дальше были патриотическое ток-шоу, фигурное катание, фильм про слонов и телемагазин, где рекламировали средство от всех болезней. Прослистнув с десяток каналов, Надя установила, что в богатых домах смотрели ровно то же, что и в бедных: это был типичный телерепертуар ее мамы. Очевидно, программы были подобраны по вкусам родителей Валерия. Вряд ли он сам так развлекается. Хотя – кто знает. Она вздохнула. Скорей бы уж Валера вернулся! Ой, как странно, что она его так назвала. Пусть и мысленно. Ну да ладно – никто же не слышит…
Вдруг за спиной послышались шаги. Надя испуганно обернулась, но тут же постаралась сменить встревоженное выражение на любезное. В комнату входили родители Валерия. Первой шла мать – чуть сутулясь, шаркающей походкой, поддерживая равновесие слегка растопыренными руками. За ней, опираясь на трость, шел отец.
– Не вставайте, не вставайте, сидите! – прозвучал скрипучий, а когда-то, наверное, мелодичный и вместе с тем властный голос.
Надя успела вскочить и хотела было пересесть в кресло, но, так как старики явно нацелились занять оба кресла у камина, ей пришлось остаться на ногах.
– Ну что же вы, садитесь! Нам неудобно, что мы вас побеспокоили, – повторила мать, медленно опуская негнущееся тело на сидение.
– Садитесь-садитесь, – поддакнул отец.
Надя, сгорая от стыда, кое-как снова села на пол. Теперь ей приходилось смотреть на стариков снизу вверх, да еще и поминутно поворачивать голову, чтобы видеть обоих. Это было неудобно, и усиливало смущение.
– Понимаете, я… я… – Она еще не придумала, в чем собирается оправдываться.
– Ничего страшного, – миролюбиво изрекла мать, но в глазах ее мелькнул змеиный огонек. – Мы же видим, как вы хорошо устроились. Не хотим вам мешать.
Воцарилось молчание. Надя нетвердо изобразила улыбку.
– Видите ли, меня пригласил Валерий… И вот это все – чай и все такое – это он принес…
«Зачем я это говорю? Понятно же, что я это не украла».
– Да-да, я знаю, – снисходительно перебила мать. Это прозвучало как «я знаю, Валерий любит приглашать сюда всяких». – Ну как, вам у нас понравилось?
– Д-да, очень…
Супруги выразительно переглянулись – мол, еще бы не понравилось!
– Вижу, вы тут устроились с комфортом, – мать скосила глаза на телевизор.
Надя схватила пульт и стала судорожно тыкать кнопки, пытаясь выключить экран.
– Уфф, как он выключается?.. Я хотела уже уехать, – бормотала она, – но Валерий попросил подождать. Там ему какую-то мебель привезли, в Лядино…
– Мебель? О, вы уже так глубоко интересуетесь нашей жизнью… Позвольте спросить – а вы с нашим сыном давно знакомы?
Надя, наконец, выключила телевизор. Но в тишине оказалось не легче.
– Мы? Ну, наверное… – Она мысленно сосчитала. – Дня три.
Родители снова переглянулись, на сей раз с грустными усмешками.
– Наверное, мы безнадежно старомодны. Видимо, так теперь принято – всего три дня, и вот… – Мать с укоризной взглянула даже не на гостью, а на ее заднюю часть, сидевшую на шкуре.
Надя не выдержала и поднялась.
– Мы, кажется, на третий день знакомства еще даже гулять вместе не начинали. – Старуха игриво посмотрела на мужа, который тут же согласно закивал. – Но поверьте, мы никого не осуждаем. Понятно, что сейчас иные времена!
Снова повисло молчание. Стариков оно, похоже, не смущало: казалось, они исполняют некий ритуал, в котором предусмотрены паузы. Надя лихорадочно соображала, что бы ей такое сказать, но первым заговорил отец.
– Ну что, девушка, вы чаю попили? Извините, что я так вас называю – по годам, конечно, вы уже не девушка, но для меня все вы молодые.
– Да, п-попила…
– Телевизор посмотрели?
– Да…
– Вы всем довольны?
Это точно был ритуал, но бедная Надя не понимала его смысла.
– Ну конечно!
– Тогда пора и честь знать, девушка. – Отец улыбался, но в этой улыбке Наде привиделись тигриные клыки.
Она растерянно переводила взгляд с одного на другого.
– Да, я… Да, я, конечно… Я ведь только подождать Валеру… Он сказал, что скоро вернется… Просил, чтобы я с вами поздоровалась, – закончила она совсем невпопад.
– Валера – вежливый мальчик, – отрезала мать. – Ему было просто неудобно попросить вас уйти. Но вы же воспитанная женщина. Вы должны понимать, что если пригласивший вас человек уходит из дома, то и вам неприлично оставаться. Не поверю, что родители в детстве вам такого не говорили!
Надя вспыхнула. Как она смеет упоминать ее родителей? Она же никогда их не видела. Хотелось заплакать, а еще лучше – немедленно одеться и бежать прочь. Но ведь тогда они никогда не узнают правды! Они будут плохо о ней думать, а это несправедливо!
– Я давно хотела уйти. Я его просила меня отпустить. Я и вообще ехать сюда не хотела! Но Валерий очень просил. Он говорил, что вы хотите… со мной познакомиться…
Глядя на два бесстрастных лица, обращенных на нее, Надя поняла, как глупо звучат ее слова.
– Вы так сильно не хотели сюда ехать, что за день побывали уже дважды. Я бы сказал, вы зачастили, – ехидно заметил отец. – А зачем вы в нашу комнату заглядывали? Туда вас тоже Валерий пригласил?
– Я пыталась убежать. И не знала, как, – выдавила Надя.
– Вы хоть сами понимаете, что говорите? – Мать скрипуче засмеялась, обнажив ровный ряд вставных зубов.
– Я поняла. Извините. Я ухожу.
Пока она непослушными пальцами зашнуровывала ботинки, за спиной на два голоса скрежетало «надеемся, вы без обид», «вы же сами все должны понимать» и «одно дело – прийти на чай, а другое дело – оставаться». Слова впивались в нее, как кинжалы. …Проклятые шнурки, ну быстрей же!! В этот момент в прихожей раздались шаги. Приоткрылась дверь. Надя подняла пунцовое от гнева и обиды лицо и встретилась глазами с Валерием. Секунду помедлив, она выпрямилась и рванула мимо него к выходу, едва не толкнув.
– Стой, погоди. – Валерий остановил ее движением руки. – Что случи…
Его взгляд упал на родителей, и он смолк. Брови нахмурились, как будто он обо всем догадался.
– Твои мама с папой велели мне уйти!.. – Голос Нади срывался.
Она попыталась пройти в дверь, но Валерий снова мягко остановил ее.
– Мы только сказали девушке, что если ты ушел надолго, то ей, наверное, не стоит тебя ждать, – ласково пропела мать. Но Надя отчетливо услышала металлические нотки.
– Прошу тебя, подожди меня, – тихо попросил Валерий и повернулся к родителям.
Надя быстро юркнула за дверь в прихожую. Первым желанием ее было немедленно бежать, невзирая на просьбу. Но, услышав голос Валерия, она помедлила.
– Мама, папа! Почему вы выгнали моего гостя… гостью?
Он говорил спокойно, однако чувствовалось, что внутри у него вскипает негодование.
– Сынок, ты же не предупредил нас, что оставишь ее здесь одну! – строптиво возразила мать. – Мы заходим – а она тут, на полу, в какой-то двусмысленной позе. И еще телевизор смотрит. Мы решили, что надо подсказать ей… ну, некоторые нормы приличия.
– Вы знали, что это я ее пригласил, – перебил Валерий. – Я ведь предупредил. И вы сами просили, чтобы я вас с ней познакомил!
Наде за дверью почудилось, что его губы дрожали.
– Вообще-то мы не просили знакомить именно с ней, – вступил отец. – Да, мы с мамой не раз выказывали желание познакомиться с твоей девушкой, но… ведь имелись в виду серьезные отношения, а не однодневка! При всем уважении к твоей… э-э… гостье…
– Мама, папа! Зачем вы позорите меня?! Зачем вы обидели человека, который ни в чем перед вами не виноват? – Сын почти кричал. – Я сам попросил ее остаться, и вы это прекрасно знаете. Я думал, что вы хоть раз в жизни будете вести себя по-человечески!..
Последних слов Надя не услышала, потому что еще на середине фразы выскочила из прихожей в гараж. Наверное, ворота на сей раз были открыты, потому что она даже не заметила, как миновала их. Опомнилась она уже на заднем дворе, перед калиткой. Слава Богу, не заперто! Ноги понесли ее привычной дорогой: вдоль заборов к шлагбауму. Сейчас она уже не думала, что скажет таджик в будке. Когда он, удивленный поспешностью дамы, вышел из своего укрытия и задумчиво посмотрел ей вслед, она даже не обернулось. Все, закрыто и забыто. И никогда больше! Ни-ког-да! Все перемешалось в голове. Перед глазами мелькали лица, в ушах – обрывки фраз. «Я бы сказал, вы зачастили» – и морщинистое лицо отца. «Вы хоть сами понимаете, что вы говорите?» – и злобный оскал вставных зубов матери. «Тогда пора и честь знать, девушка»… «пора и честь знать»… «девушка»… «пора»…
– Все, хватит!! – закричала Надя.
Она побежала так быстро, что дряхлые призраки не смогли ее догнать. Они отстали и мало-помалу растворились в воздухе. Тогда она пошла ровнее. Достала из сумки шапку и варежки – уже успело похолодать. Наступил вечер. Вдоль дороги в две стены стояли высокие черные ели, поддерживая макушками сапфировое небо.
«Как хорошо, что есть этот лес и этот воздух! Как хорошо, что есть я среди всего этого. Разве мне нужно что-то еще? – подумала она. – Нет. Я ведь и так счастлива. И я никогда-никогда больше не буду вспоминать то, что было в том доме. И этого Вале… Я даже не вспомню, как его звали». Словно надеясь стряхнуть воспоминания, она прибавила шагу. «Я сама во всем виновата. Это все мои глупые желания. Выйти заму… Нет, теперь нет никаких желаний, я свободна!» – перебила она себя. «Какой стыд, боже, боже. Какой позор», – твердила она, когда видения возвращались. «Хотя почему? Нет никакого позора, потому что ничего и не было», – спорила она. – «Не было никакого дома, и людей в нем не было, и никто мне ничего не говорил, и я туда не приезжала, потому что ничего не хотела и ни о чем не мечтала. У меня прекрасный сын, прекрасная мама и прекрасная жизнь. И мне ничего не нужно!»
Впереди желтыми звездочками завиднелись огни Лядино. Вот и длинный приземистый дом на несколько входов. Почти все окна горят. Где-то за шторами видны движущиеся тени, светится телевизор. За каждым окном живут люди, – думала Надя. – У них маленькие квартирки и огородики. У них нет роскошных домов с галереями и каминами. Может, у них даже, как и у меня, нет мужей. Может, там живут только женщины со своими мамами и детьми. Но все равно они счастливы! Сейчас, наверное, они проверяют у своих детей уроки, а их пенсионерки-матери смотрят по телевизору патриотические ток-шоу и сериалы. Потом они сядут ужинать, а после будут пить чай с рулетиками и конфетами. Они не страдают от того, что одиноки, что их никто не любит и никогда, может быть, не любил. У них есть дети, у которых нужно проверять уроки, которых нужно кормить завтраком, обедом и ужином. У них есть матери, которых нужно выслушивать, даже если они говорят глупости. Летом они копаются в своем крошечном огородике и ходят в лес, который пока еще, слава Богу, не вырубили под очередной коттеджный поселок для таких, как… Почему же она, Надя, так не может? У нее тоже есть огородик, и неподалеку есть лес, и есть мама с телевизором, и сын приезжает из города на выходные. Да нет же, она так может! И будет! Она больше никогда-никогда, и все будет хорошо-хорошо!
