Читать книгу: «В погоне за химерой», страница 11
Глава 24
Что и говорить, Веру, конечно же, огорчил предстоящий отъезд подруги, но в общем и целом Вера признавала её правоту. Возможно, сама она поступила бы так же. И раз уж этот вопрос был уже решённый, Вера направила всю свою энергию на сбор документов и оббивание порогов различного рода инстанций. Благо, теперь у неё была путеводная звезда в лице Александра Григорьевича. И всё шло вроде бы неплохо, пока…
Вера была на работе, когда ей позвонил Соловьёв. Голос у него был очень обеспокоенный, и Вера внутренне вся сжалась, готовясь к чему-то недоброму.
– Вера, возникли непредвиденные обстоятельства. На опеку над мальчиком появились новые претенденты, – сообщил Александр Григорьевич.
– Что? – Такого поворота событий Вера не ожидала. – И кто же это?
– В том-то и заключается проблема… Это близкие родственники Павла. Двоюродный брат его отца с супругой заявили свои права на опеку.
– Двоюродный брат? – Вера находилась в полной растерянности. – Значит, у Павлика есть родственники, способные позаботиться о нём… – Вера испытывала разочарование, но в то же время стыд за себя. Разве плохо, что мальчик будет жить в собственной семье? – Может, это и к лучшему…
– Что значит «к лучшему»? – удивился Соловьёв. – Вы готовы отказаться от мальчика?
– А разве не эгоизм с моей стороны лишить Павлика родни? Всё-таки их связывают кровные узы. – Разом планы Веры на будущее превратились в прах, а цель потеряла свой смысл. Снова кромешная пустота внутри.
– Вера, вы меня не поняли. Я думаю, тут не всё так просто. Выяснилось, что Павлик должен вступить в права наследования.
– Я вас не понимаю. Я уже говорила вам, что у его матери ничего не было.
– У матери – нет. А вот у бабушки была отличная трёхкомнатная квартира в центре Питера. Она стоит целое состояние. И единственным наследником является ваш Павлик, – пояснил Александр Григорьевич.
Постепенно к Вере стало приходить понимание. И на смену смиренному отчаянию пришёл ужас.
– О Господи! Я, кажется, поняла, о ком идёт речь! Это жуткий тип! Ему нельзя отдавать Павлика! Я думаю, ни один суд в мире не сделает этого!
– Откуда вы знаете этого человека? – спросил Александр Григорьевич. – Вы ведь говорили, что у мальчика нет родных.
– Это племянник Самохиной старшей. Я познакомилась с ним, когда пыталась найти бабушку Павлика, он жил в её квартире. Я даже не придала значения их родству, – оправдывалась Вера. – Когда я пришла, он был пьян. И не проявил интереса к тому, что Павлика отправят в детский дом. Я вообще не понимаю, зачем ему Павлик.
– Да уж… Не проявлял интереса, пока не узнал, что Паша – единственный наследник квартиры Самохиной.
– Александр Григорьевич, мы должны что-то сделать, – взмолилась Вера. – Нельзя допустить, чтобы этого алкоголика назначили опекуном Павлика.
– Если всё так, как вы говорите, суд, несмотря на степень родства, рассмотрит дело в нашу пользу, но риск всё-таки есть. Будьте готовы… – он не договорил, к чему Вера должна быть готова, но всё было понятно без слов.
Рассмотрение дела об опекунстве было назначено через два месяца. По настроению Александра Григорьевича Вера чувствовала, что обнадёживаться не приходится.
Звонил Алексей, обещал приехать на слушание. Это значило, что даже он понимает сложность данного дела. Также он настоятельно рекомендовал не затягивать с заключением фиктивного брака. Значит, критический момент настал.
Вера решила не оттягивать и позвонить Сергею. Ни через день, ни через два и даже через месяц разговор не станет легче. У Веры промелькнула мысль, что он вообще может не снять трубку. Да и с какой стати он должен обрадоваться её звонку? Но Сергей всё же ответил. Вера сказала, что у неё важный разговор, и предложила встретиться. Сергей согласился. Вечером в назначенный час он пришёл в тот самый «GrizzlyBar», где они впервые встретились. Держался он спокойно и с достоинством, никоим образом не подавая виду, как сильно был обижен и оскорблён её внезапным исчезновением.
Вера же, напротив, очень нервничала и чувствовала себя как рыба, выброшенная на берег. Сергей, конечно же, это видел и наслаждался её потугами вести непринуждённую светскую беседу. Когда же все требуемые приличиями темы были обсуждены, Вера решилась ступить на зыбкую почву:
– Сергей, я признаю, что у тебя есть повод питать ко мне неприязнь… И при этом ты всё равно согласился встретиться со мной…
– Ты сказала, что у тебя серьёзный разговор. И я готов выслушать тебя.
– Да… Ты помнишь Павлика? Мальчика, который жил в одной коммуналке со мной?
Сергей нахмурился, то ли силясь вспомнить Павлика, то ли не понимая, какое он имеет к нему отношение.
– Да, помню, ты частенько сидела с ним.
– Да, верно. У него пару месяцев назад погибла мама.
– Соболезную. Жалко мальчонку, – сказал Сергей, в глазах которого явно читался невысказанный вопрос.
– Я решила усыновить его.
Сергей удивлённо вскинул брови и присвистнул:
– Неожиданно. И зачем это тебе?
Вера уже успела изрядно устать от этого вопроса и решила не вдаваться в происхождение движимых ею мотивов, а лаконично ответила:
– Я так решила.
Сочтя это за сносный аргумент, Сергей кивнул:
– Не понимаю, при чём здесь я. Или ты просто хочешь услышать моё мнение на сей счёт?
– Мне нужна твоя помощь. Чтобы увеличить шансы получить опекунство над Павликом, я должна состоять в браке. Предпочтение отдают полным семьям.
Во взгляде Сергея промелькнуло понимание, и он расплылся в ироничной улыбке:
– Ты хочешь предложить мне жениться на тебе?
– Это будет фиктивный брак. Сначала я получу опекунство, а затем смогу подать документы на усыновление. После того как всё будет решено, мы сможем развестись.
– Ну ты даёшь! – Сергей откинулся на спинку стула. – Наглости тебе, конечно, не занимать. – В его глазах плескались весёлые искорки. Он без малейшей тени стеснения потешался над абсурдностью сложившейся ситуации.
Плечи Веры опустились, глаза потупились, вся она съёжилась и словно постарела лет на десять. Сергей долго и пристально смотрел на неё, оттягивая момент оглашения приговора. А потом, должно быть, понял, что не наглость, а всеобъемлющее отчаяние толкнуло Веру на этот шаг. И неожиданно для себя самого согласился на авантюру.
Вера была вне себя от радости, ведь, если говорить откровенно, она была процентов на девяносто убеждена, что получит отказ. И только оставшиеся десять процентов поддерживали в ней слабую надежду на успех.
Вера сыпала словами благодарности, задыхаясь от восторга и признательности, на что Сергей лишь снисходительно улыбнулся.
Выйдя из бара, Вера тут же позвонила Соловьёву, чтобы сообщить хорошую новость. Времени до рассмотрения дела об опекунстве оставалось немного, нужно было срочно подавать заявление в ЗАГС.
По пути домой воодушевлённая Вера думала о том, как сильно она ошиблась в Сергее. И не без тени грусти мелькнула мысль, а не ошиблась ли она, закончив эти отношения. Может быть, они могли перерасти во что-то большее?
Глава 25
Как и любая девочка, Вера мечтала когда-то о собственной свадьбе. Представляла, какой она будет, какое платье наденет. Выбирала причёску и макияж. Всё, до малейшей детали, было продумано. По мере взросления атрибутика и фасон платья менялись. Чередовались воображаемые женихи: сначала это был одноклассник Дима, потом Славка из соседнего подъезда, затем брат её близкой подруги. Неизменным было одно: трепетное предвкушение чуда. Со временем и мечты о шикарной свадьбе поистрепались. Просто хотелось встретить человека, с которым будет легко и уютно планировать своё будущее. О чём Вера никогда не думала, так это о том, что её брак будет фиктивным. Да, так уж себе мечта, конечно…
Утром Вера позвонила Сергею, чтобы удостовериться, что его планы не изменились, и напомнить о брачном договоре, подготовленном его юристом. Всё вроде бы шло по намеченной траектории. Сергей заверил Веру, что будет в ЗАГСе в назначенное время. Вера же никак не могла сохранять спокойствие. Проснувшись ни свет ни заря, она наматывала круги по комнате. Продумывала все возможные варианты развития событий и то впадала в отчаяние от страха, что что-то пойдёт не так, то наполнялась тихой радостью в предвкушении скорого воссоединения с Павликом.
В ЗАГС Вера примчалась на сорок минут раньше оговоренного времени и ожидала на скамейке, нервно теребя в руках паспорт. Ей казалось, что часы на стене сломались, так медленно двигалась стрелка на циферблате.
Первым пришёл Александр Григорьевич. Он настоял на том, чтобы присутствовать при подписании брачного договора. Как всегда, он был немногословен. Присутствие Соловьёва успокаивало Веру.
Стрелки часов медленно, но верно двигались к назначенному часу, а Сергея всё ещё не было. Даже Александр Григорьевич начал с плохо скрываемым беспокойством поглядывать на часы.
– Должно быть, в городе пробки… – промямлила Вера. – Думаю, стоит позвонить ему, – предложил Соловьёв.
Вера набрала номер Сергея. Один гудок, второй, третий… Ответа не последовало. Тревога Веры нарастала. Дрожащими руками она повторно нажала кнопку вызова на телефоне. Костяшки пальцев на руке побелели, так судорожно она вцепилась в трубку. Секунда, две, пять, десять… Снова звонок остался без ответа. Вера подняла на Соловьёва испуганный взгляд.
– Он не придёт, да? – истеричные нотки отчётливо зазвучали в голосе Веры, глаза заволокла пелена слёз. Отчаянно пытаясь справиться с приступом тошноты, словно издалека Вера услышала своё имя.
– Сергей Калашников и Вера Игнатова здесь? – регистраторша ещё раз зачитала имена из списка.
– Здесь, – отозвался Соловьёв.
– Проходите, ваша очередь.
– Ещё пять минут, пожалуйста, – попросил Александр Григорьевич. – Побудь здесь, никуда не уходи, – обратился он к Вере, которая и без того не могла пошевелиться.
В сторону Веры уже начали бросать косые взгляды. Плачущая девушка на скамье выбивалась из общей атмосферы праздника, царившей во Дворце бракосочетаний. Люди по углам перешёптывались. Брошенная невеста у алтаря. Кто-то смотрел с жалостью, кто-то с любопытством гиены, учуявшей жертву. На лицах некоторых даже читалось осуждение за не в то время и не в том месте пролитые слёзы.
Через какое-то время вернулся Соловьёв, застав Веру всё в том же положении.
– Идём скорее, – поторопил он её.
– Куда? – безнадёжно спросила она.
– Ты пришла сюда, чтобы выйти замуж. Значит, так и будет.
Всё ещё ничего не понимающая Вера зашагала вслед за ним. Распахнув перед Верой дверь в зал бракосочетаний, Александр Григорьевич пропустил её впереёд. Глаза Веры озарились пониманием:
– Вы сделаете это для меня?
– Нет, для Павлика, – просто ответил Соловьёв.
Выйдя из ЗАГСа со свидетельством о браке в руках, Вера всё ещё не могла поверить в то, что произошло. Они молча спустились по ступенькам и так же молча направились в сторону парка. Вера посильнее закуталась в своё пальто. Её знобило то ли от пережитого стресса, то ли от резких порывов ветра. Жёлтые листья кружили в воздухе, исполняя одним лишь им известный танец, и беззвучно опускались на землю, чтобы вновь взмыть ввысь с новым порывом ветра.
– Почему? – спросила Вера, наконец взглянув на Александра Григорьевича.
– Всё просто. В ЗАГСе работает моя старая знакомая. Она посодействовала, и моё имя внесли в список. Свидетельство о браке быстро перепечатали на моё имя. И всё.
– Я не об этом. Почему вы это сделали?
– Я решил, что так будет правильно, – уклончиво ответил Соловьёв.
– Но ведь вы вовсе не обязаны были!
– Я знаю. Но я ведь тоже человек.
Вера не нашлась, что ответить на этот аргумент, и решила не продолжать допрос.
– Спасибо! – и, остановившись, Вера неожиданно для себя самой повисла на шее Соловьёва.
– Не стоит благодарности! – Александр Григорьевич растерялся и, чтобы скрыть смущение, отстранившись от Веры, чуть быстрее зашагал по тропинке.
Глава 26
Александр Григорьевич сам не заметил, как вляпался в это дело об опекунстве по уши. За всё время юридической практики ему удавалось целенаправленно избегать подобных разбирательств. И на то была своя причина. Принятие решения об опекунстве – это не просто юридический вопрос. Это судьба ребёнка, за которого ведётся спор. Часто в этих делах всплывают факты, заставляющие задуматься об истинности человеческих мотивов. Допустить ошибку непростительно. Да, он просто боялся груза моральной ответственности и готов был в этом признаться.
Помочь Игнатовой он согласился с большой неохотой, исключительно из уважения к её брату. Все его сомнения окончательно развеялись, когда он стал свидетелем встречи Веры и Павлика в Адаптационном центре. Внутренний голос подсказывал Соловьёву, что Вера именно тот человек, который может не просто стать хорошим опекуном для мальчика, но и способен заменить мать. Была между этими двумя тонкая связь, которая словно красной нитью соединяла их и притягивала друг к другу. И он не мог позволить внешним факторам разорвать эту связь.
Соловьёв плеснул в бокал виски и поудобнее устроился в кресле у окна. Янтарный напиток в лучах заходящего солнца казался багряным. Оказавшись дома, мужчина почувствовал, как усталость накрыла его с головой.
Да, выкинул он сегодня финт, конечно. Женитьба, пусть и фиктивная, ещё утром не входила в его планы. Но всё произошло так спонтанно, решение возникло само собой, независимо от него. Как говорила его бабуля, порой мы выступаем орудием в руках Господа, и, когда это случается, мы не можем дать себе отчёт в своих поступках. Жалел ли он о том, что сделал? Нет, однозначно. Сейчас, имея возможность всё обдумать, он поступил бы так же.
На протяжении многих лет трактуя букву закона, он, как никто другой, понимал, как часто этот самый закон не учитывает интересы отдельных людей и ломает судьбы. Изменить годами строящуюся систему сложно, если ты одинокий воин на поле боя. Когда он сам стал жертвой юридической машины, попав под её жернова, он оказался раздавлен. Много лет прошло с тех пор, но раны так и не удалось залечить, они саднили и кровоточили. Судьба Павлика зеркально отражала события его собственного детства, именно поэтому он не смог остаться безучастным.
В возрасте девяти лет Соловьёв потерял маму. Сердечный приступ. Её можно было спасти, если бы кто-нибудь вызвал скорую. Но его отец, как всегда, был в пьяном угаре и не сделал ничего.
После смерти матери маленький Саша хотел остаться с бабушкой, но ей было уже семьдесят лет, и суд решил, что Саше лучше жить с отцом. Роковая ошибка правосудия. Всё детство Саши прошло рядом с отцом-алкоголиком. Дом – постоянный притон алкашей всех мастей. Пьяные проститутки. Драки. Пустой холодильник. Всё, что имело хоть какую-либо ценность в квартире, было либо распродано самим отцом за бутылку палёной водки, либо вынесено его дружками, пока отец находился в беспамятстве.
Соловьёв до сих пор с замиранием сердца вспоминал, как собирал бутылки по мусоркам, чтобы сдать их и купить булку хлеба и пакет молока. А придя домой, частенько бывал избит пьяным отцом без какой-либо на то причины. При таком раскладе ему даже лучше было бы оказаться в приюте, но всем было всё равно. Абсолютно всем.
Этим вечером Вера тоже не могла не думать о событиях прошедшего дня. Домой она вернулась тихая, молчаливая, глубоко ушедшая в себя.
Что она почувствовала, когда поняла, что Сергей не придёт? Обиду? Разочарование? Злость? Нет, ничего подобного. Вера с каким-то особым смирением поняла, что получила то, что заслужила. Сергей был зол на неё, ей следовало догадаться. И он отомстил ей. Жестоко отомстил, ударив по больному. Ну что ж, может, после этого ему станет легче и он сможет простить Веру.
Стоит отметить, что сегодня Сергей не занимал ключевую роль в её размышлениях. Вера думала о Соловьёве и о возможных причинах, побудивших его помочь ей. Казалось, что Вера впервые обратила на него своё пристальное внимание. Всегда очень серьёзный, молчаливый, сдержанный на эмоции, незаметный, он вдруг предстал в совершенно новом свете, проявив простую человеческую отзывчивость. Интересен тот факт, что Веру не особо удивила подлость Сергея, но помощь Соловьёва впечатлила до глубины души.
Что происходит с этим миром? Мы готовы оправдать ложь, предательство, измену, трусость. Найти миллион причин, побудивших человека совершить нелицеприятный поступок. Прибегаем к помощи психологии, философии, чтобы найти корень проблемы. Но когда кто-либо вдруг, без всяких на то причин, без личной выгоды поступает как человек, мы впадаем в растерянность. Мы ищем подвох, не готовые принять за причину благородство, душевный порыв, веление совести. Наше подсознание ставит под сомнение само существование подобных материй. И это крайне прискорбно.
Да, Вера была в растерянности, но она точно знала одно: сегодня человек, случайно вошедший в её жизнь, подарил ей и Павлику шанс.
В суете событий Вера совсем упустила из виду предстоящий отъезд Ксюши. Её взгляд упал на груду коробок и чемоданов в углу комнаты, Вера смотрела на них с удивлением, словно не понимая, как они здесь оказались.
Возможно, Вера осознанно отодвигала мысль о скором отъезде Ксюши в дальний уголок своего сознания. Она не хотела думать о том, что совсем скоро останется одна в этой комнате, в этом городе. Веру страшили перемены.
И пока она не думала о них, для неё всё оставалось так, как есть. Конечно, Вера осознавала, что нежелание отпускать Ксюшу – чистой воды эгоизм. Ей вдруг, как никогда прежде, стало больно от осознания своего одиночества. Впервые в жизни она, столкнувшись с настоящей проблемой, не имела возможности с кем-то поговорить, ей было некому выплакаться, не у кого было спросить совета. А иногда бывает, что и не совет нам нужен, а просто чтоб кто-то выслушал. Возможность выговориться помогает нам самим систематизировать ту кашу, что в нашей голове, разложить всё по полочкам, выделить главное. Да и просто почувствовать, что ты не одинок.
Глава 27
Как бы Вера ни откладывала мысленно этот момент, день прощания всё же наступил. Подруги сидели в зале ожидания того же аэропорта, где, казалось,
ещё вчера Ксюша встречала Веру с охапкой воздушных шаров. Они почти не разговаривали. Если не считать нескольких вскользь обронённых фраз о скверной погоде. Ксюша отрешённо поглаживала живот, и неизвестно, где сейчас были её мысли. Думала ли она о предстоящем будущем или подводила итог последних нескольких лет – одной лишь ей ведомо.
Вера же усилием воли пыталась заставить себя отвлечься от происходящего. Её взгляд рассеянно блуждал по залу, безрезультатно стараясь сконцентрироваться на незнакомых лицах. В голове назойливо свербила мысль: «Кого-то мы провожаем навсегда, а с кем-то нам ещё предстоит встретиться вновь…» Все планы, мечты, которые они строили вместе с Ксюшей, ушли в никуда. Так сложно расставаться с иллюзиями… Пути разошлись, пересекутся ли они вновь? Конечно, Вера не сомневалась, что они с Ксюшей снова встретятся, ведь она не улетает в другую Галактику. Но, вероятнее всего, это будут уже не они прежние, а какие-то другие Вера и Ксюша. Теперь они будут переживать духовные трансформации независимо друг от друга. И останется ли от них прежних хоть чтото связывающее подруг?
Голос в динамиках объявил о посадке на рейс. Ксюша засуетилась, проверяя билеты и документы. Она дважды достала и убрала в сумку паспорт.
– Ну вот и всё, – начала дрожащим голосом Ксюша.
Вера с чрезмерным усердием расправляла складки её шарфа, стараясь при этом не смотреть в глаза подруги.
– Как доберусь до дома, сразу же тебе напишу.
Наконец, Вера подняла взгляд на Ксюшу, и сдерживаемые всё это время эмоции выплеснулись потоком слёз. Девушки обняли друг друга, задыхаясь от беззвучных рыданий, не в силах вымолвить ни слова. Переломный момент в их судьбах… И для каждой намечен свой путь. Мысленно подруги благословляли друг друга на счастливое завершение этого пути.
Ксюша улетела, а Вера осталась одна и неспешным шагом направилась к выходу. Никаких дел, никаких планов на сегодня. Вере не хотелось возвращаться в коммуналку, не хотелось одной сидеть в пустой комнате, не хотелось общаться с соседями. И Вера направилась в одно из немногих мест, где ей было уютно и спокойно. Екатерининский парк в Царском селе.
Дорога в Пушкин была нескорой, но Веру это даже радовало. Под мерный перестук колёс электрички она расслабилась и обрела некое подобие умиротворения. Вера просто отрешилась от будоражащих её мыслей и созерцала сменяющие одна другую картины за окном. Мозговой штиль…
Пушкин – маленький спокойный городок под Питером, богатый своей неповторимой историей. Летом здесь полным-полно туристов. Сейчас же, когда на улицах выпал первый лёгкий снежок, городок выглядел погружённым в зимнюю спячку. Редкие прохожие удивляли своим нежданным появлением и так же торопливо исчезали из виду.
Вера не была уверена, что в это время года парк открыт для посетителей, она бывала здесь только летом. Но ей повезло, парк работал круглый год. Заплатив за билет, по заснеженным тропинкам парка Вера зашагала в сторону Зеркального пруда и Камероновой галереи. В разные времена года атмосфера парка кардинально отличается. Летом всё вокруг живёт, дышит, зимой же словно замирает в ожидании тепла. Деревья стоят голые, унылые, обескровленные. Поверхность водоёмов покрывает тонкая корка льда, скрывающая под собой притаившуюся до весны жизнь. Утки покинули своё летнее пристанище, не слышен более их крик. Даже немногочисленные гости парка переговариваются меж собой едва слышно, словно из уважения к дремлющей природе.
Вера наконец-то облегчённо вздохнула полной грудью. Это место обладало удивительной энергетикой. Оно будто бы забирало всю тяжесть и усталость, все проблемы, непосильным грузом лежащие на сердце, очищало разум и душу. Здесь не хотелось думать ни о чём плохом, дабы не разрушить гармонию.
Вера поднялась по изогнутой лестнице галереи наверх и, облокотившись на одну из колон, созерцала открывшийся как на ладони вид парка. Какая одухотворённая красота! Какой баланс природного начала и творения рук человеческих! Вера подумала о том, как ей несказанно повезло видеть всё это своими глазами, иметь возможность быть здесь.
Впервые Вера посетила Екатерининский дворец вместе с родителями, когда ей было лет восемь. Это был их первый совместный отпуск вне дома. Санкт-Петербург Вере поначалу не понравился, в силу своего возраста она не смогла оценить его величие и красоту. Всё было таким чужим, пугающим. Да и погода не была к ним благосклонна: постоянно моросил мелкий дождь, тучи затянули всё небо. Маленькой Вере было очень грустно и безумно хотелось домой. Мама же не была настроена из-за непогоды бесцельно растратить дни отпуска. И вот снова с самого утра Верочка в резиновых сапожках хлюпает по лужам… Она помнит, как обречённо плелась за родителями по маленьким улочкам Пушкина. Она очень устала от этих прогулок, желудок жалобно поскуливал от голода. Вера с тоской думала о том, что могла бы сейчас лежать на пляже на берегу Иртыша и греться на солнышке. И как только они подошли к Екатерининскому дворцу, изза серых туч показался слабый лучик солнца, должно быть, первый за семь дней. Ещё мгновение, и тучки разбежались в стороны, пропуская отдохнувшее светило. В лучах солнца всё вокруг заиграло новыми красками, и дворец предстал пред Верой во всём своём лазурном великолепии. Нерешительно войдя в покои дворца, Вера окончательно была сражена наповал. Золотая отделка залов переливалась и играла весёлыми бликами от солнечного света, струящегося в окна. Всё вокруг казалось таким сказочным, таким волшебным. Верочка осторожно ступала по паркету, прислушиваясь к звуку шагов, эхом разносящихся по залу, и представляла, что когда-то в стенах этого дворца звучали музыка и звонкий смех. Ей казалось, что она ощущает незримое присутствие былых обитателей этого дворца, словно их души отказались покидать своё пристанище. От этих мыслей маленькой Вере не было страшно, напротив, они наполняли её особым детским восторгом. Вот таким было первое знакомство. И с тех пор для Веры практически ничего не изменилось.
Вера улыбнулась своим детским воспоминаниям. Лёгкий морозец пощипывал щёки, руки и ноги начали неметь, и, чтобы немного разогнать кровь по венам, Вера возобновила прогулку по парку. Постепенно её мысли от прошлого стали возвращаться в настоящее. Вера и сама не поняла, как вдруг вся её жизнь перевернулась с ног на голову. Когда именно это произошло? Казалось, ещё вчера единственной серьёзной проблемой в её жизни были дела амурные. Да, конечно, корень проблемы находился намного глубже, но всё же… Сейчас всё это было таким мелочным, таким незначительным. Но также Вера понимала, что именно эгоистичное желание любить и быть любимой привело её в этот город, в эту коммуналку, к Павлику. Пути Господни неисповедимы, и вот таким длинным и тернистым путём он вёл Веру к её предназначению, готовил к выполнению возложенной на неё миссии. Ведь если бы жизнь Веры сложилась иначе, чуть счастливее, если бы у неё был муж, дети и дом с камином, то она никогда бы не встретила Павлика. А может, и встретила бы, приехав, например, в гости к Ксюше. Ей стало бы жаль мальчонку, она даже обронила бы скупую слезу, но место в её сердце уже было бы занято. Всё случилось так, как должно было.
Мысли Веры обратились к высшим духовным материям. Судьба. Что это? Заведомо намеченная кем-то траектория нашего пути? Мы движемся по ней, плывём по течению, а если вдруг предпринимаем попытку сменить курс, то нас возвращают назад, бьют по больному, восстанавливая нужный маршрут движения. Вера всё чаще склонялась к этой теории. Порой мы не осознаём причины своих неудач, кажется, что весь мир ополчился против нас. Что бы мы ни делали, всё не приносит ни удовольствия, ни результатов. А может, это просто знак, которого мы ждём от жизни, но при этом упорно не хотим замечать. И пока мы не поймём, что именно делаем не так, где пропустили нужный поворот в жизни, нас будут продолжать больно бить обухом по голове. А самое обидное, когда тебе начинает казаться, что ты нашёл свой путь, и ты вступаешь на него с воодушевлением и новыми надеждами, но вопреки ожиданиям снова получаешь удар. Очередная ошибка. Ложная цель. И нужно всё начинать заново. Должно быть, в этом и состоит смысл жизни – в извечном поиске себя и своего пути. Иначе, знай мы всё заранее, было бы слишком скучно жить.
