Читать книгу: «Исповедь ангела. Каждый момент важен», страница 3

***

Когда Мэри исполнилось восемь лет, ее бабушка с дедушкой вернулись из Германии, и теперь они стали жить жили все вместе, правила поведения дома изменились. Мэри строго-настрого запрещалось входить в бабушкину комнату, и теперь ей приходилось слушаться сразу несколько человек, которые иногда не соглашались с друг другом в вопросах воспитания. Она уже закончила первый класс и казалась себе очень взрослой, хотя надо сказать, что впервые она почувствовала себя взрослой почему-то в четыре года. Ей тогда уже разрешали гулять одной во дворе, и она считала, что ей уже пять лет, и всем сообщала об этом. Вообще удивительно даже представить сейчас, что в четыре или пять лет можно отпускать свою дочку гулять одну! Время и люди тогда все же были немного другими.

В детстве Мэри было несколько страшных историй из серии «как мне повезло, что я осталась жива». То ли она не рассказывала это маме, то ли ее не воспринимали всерьез, об этом история умалчивает, но было страшно и было, как говорится, на волосок.

История первая:
Ангел-хранитель

Как обычно, в один из погожих летних дней Мэри отправилась гулять с подружкой. Они решили пойти в соседний двор проведать кошку, у которой недавно родились котята. Им очень хотелось отловить какого-нибудь котенка и потискать его. Мечтой, конечно, было притащить этого котенка домой, но это, к сожалению, было нельзя.

По дороге в соседний двор девочки увидели в кустах мужичка, который притаился там и справлял нужду. Они тихонько прошли мимо, как вдруг этот мужичок окликнул их: «Эй, девочки, подождите! Идите-ка сюда».

Родители всегда говорили Мэри, что нельзя разговаривать с незнакомцами, и в какой-то степени она частично была подготовлена к такому сюжету.

Схватившись за руки, дети ускорили шаг. Мужичок не отставал, продолжая окрикивать их позади. Волнение было на пределе: чего он пристал? Но еще сильнее подружки испугались, когда решили побежать, а он побежал за ними! Куда бежать? Где прятаться? Пустынный двор, и как на зло ни одного человека.

Дети вбежали в первый попавшийся подъезд, как котята, которых они гоняли по двору, и понеслись по лестнице вверх. А мужик не отставал, он несся за ними, тяжело пыхтя и бормоча что-то вроде: «Сейчас я поймаю вас, паразитки». И все это точно не предвещало ничего хорошего. Добежав до последнего этажа, Мэри в панике стала звонить в звонок неизвестной квартиры, молясь и надеясь, что все же кто-то окажется дома.

И девочкам повезло, реально повезло, потому что шансы были небольшие. Дверь открыли, на пороге стояла молодая женщина в домашней одежде и переднике. По детским перепуганным лицам было видно, что что-то случилось. Мэри стала тараторить: «Тетенька, пустите нас, за нами гонится какой-то мужик!». Девочки почти плакали и задыхались от того, что всю лестничную клетку снизу вверх буквально перепрыгивали через ступеньки.

Женщина впустила их и вышла на лестницу, крикнув, что вызывает милицию. Мужик решил убраться подобру-поздорову и побежал вниз. А дети остались у этой женщины в гостях, потому что были слишком напуганы и взволнованы произошедшим, чтобы сразу идти домой. У этой женщины была дочка, и она упражнялась на пианино, когда девочки ворвались в их размеренный день. Позже они подружились и иногда приходили к ней в гости. Там Мэри впервые разрешили нажимать на черно-белые клавиши и даже научили маленькому кусочку из «Элизы».

Эта женщина, скорее всего, спасла детей, ведь, Бог знает, что могло бы случиться, не окажись никого дома. Она была как ангел, вдруг ниоткуда появившаяся в жизни Мэри. И потом при таких же странных обстоятельствах исчезнувшая в один день.

В тот день, когда они со своей прекрасной семьей исчезли, Мэри решила пойти к ним в гости, пересекла соседний двор, зашла в подъезд и стала подниматься по лестнице наверх. Вдруг сверху навстречу ей сбежал парень лет семнадцати-восемнадцати. Он неожиданно налетел на нее и зажал в углу, в его руке был нож, он поднес его близко к лицу Мэри, и она, сама не зная почему, вдруг сказала: «Дурак, что ли?!»

Парень, немного опешив, отошел и ухмыльнулся: «Не испугалась, надо же!»

И с этими словами он побежал дальше по лестнице вниз.

У Мэри, похоже, был шок.

Как в прострации, она дошла до пятого этажа и позвонила в звонок знакомой двери. Открыл какой-то мужчина в возрасте и сказал, что друзья Мэри теперь здесь не живут, переехали. Это окончательно сбило ее с толку. И когда дверь закрылась, она еще долго сидела на ступеньках и смотрела на солнечный свет, который проникал через полуоткрытое окно, играл и мелькал на стенах лестничной клетки. Она вспоминала случай, который свел ее с этой семьей. Потом она просто встала и больше никогда не видела и не слышала ничего о своей новой подруге, которая как неожиданно появилась, так и неожиданно исчезла из ее жизни.

История вторая:
Эксгибиционист

Мэри было четыре года, была зима, и они с мамой и папой собирались в гости. Зимы в то время были не те, что сейчас, мороз стоял до трескотни, и снег сугробами заваливал весь двор. Особенно красиво было вечером, когда становилось темно и снег искрился яркими, переливающимися всеми цветами блестками, отражая свет фонарей. А на солнце от этого блеска слепило глаза. Так вот, одели Мэри тепло, укутав как многослойный пирожок: шапка-одуванчик, шарф поверх шубки, теплые рейтузы заправлены в валенки, две пары рукавиц на резинке, надетые одни на другие, и отправили ее ждать на улицу, пока соберутся родители, потому что дома во всем этом находиться было невозможно жарко.

Она спустилась по лестнице и встала рядом с подъездом, как и сказали родители. Мимо прошли соседи, поздоровались, спросили, чего стою. Тогда все жильцы подъезда были знакомы друг с другом и чаще всего даже были знакомы с людьми из соседних подъездов. Все здоровались и иногда даже болтали о жизни.

Вдруг из-за угла дома показался мужчина, странно одетый для такой холодной погоды. Он был в широкополой шляпе и длинном черном плаще, который он держал руками, как бы запахивая его. И вдруг этот человек подошел к Мэри и распахнул плащ. Ну, и, конечно же, он был гол как сокол, и его член был почему-то раздутым и синим, это весьма удивило девочку. Видимо, желаемой реакции она не выдала, поэтому мужик запахнул свой плащ и решил познакомиться. Предложил ей пойти с ним, поиграть в игрушки. Инструкцию на такой случай ей тоже дали родители, и она ответила, что с незнакомыми людьми не разговаривает, и что сейчас ее родители придут, и тогда ему не поздоровится. Так и вышло. В тот же момент из подъезда выбежал папа, словно заподозрив что-то неладное. Мужик отошел в сторонку, но уходить не спешил. Мэри, конечно же, сразу все рассказала папе, и он окрикнул его. Мужик вновь распахнул плащ, демонстрируя все красоты отцу, и метнулся, улепетывая куда-то вдаль. Папу это очень насмешило, и он хохотал так сильно, что долго не мог остановиться. Вскоре вышла мама, и они какое-то время обсуждали происшедшее, пока ехали в машине, а потом просто все забылось. Делайте вывод сами, мог ли этот извращенец навредить ребенку, одиноко стоявшему у подъезда?

История третья:
Подростки

Мэри было уже лет шесть или семь, они с подругой познакомились с мальчишками, которые учились в их школе и были немного старше. Некоторое время они дружили и вместе карабкались по гаражам во дворе, прыгали с них в снег, залезали на деревья, как обезьяны, и делали все, что полагается дворовой шантрапе. Однажды к их компании присоединился парень, который был явно сильно старше остальных, ему было лет двенадцать-тринадцать. Это был неблагополучный мальчик, бедно одетый, какой-то все время немытый и, по ощущению, очень опасный. Мэри с подружкой насторожились, а мальчишкам он, конечно, очень понравился, эдакий авторитет.

Их дружба закончилась быстро. После нескольких поджогов детских домиков на территории детского сада этот пацан перешел к пыткам котят из соседнего двора, которых дети так сильно любили. Этот садист повесил котенка на глазах у детей, а потом пытал его, поджигая. Так сильно Мэри никогда не рыдала, как в тот день! Ей хотелось убить его, по-настоящему убить! Она кидалась на него и кричала что есть мочи, но он был намного старше и сильнее, и подружка просто уволокла Мэри от него. Рыдая от несправедливости и собственной слабости, Мэри побежала домой, сыпля по дороге проклятьями. Но этим все не закончилось, этот урод догнал ее и подругу и стал сдирать с них юбки прямо на улице среди бела дня, как говорится, и при этом отвратительно ржал. Если бы не подружка и разбитое сердце, Мэри, наверное, могла бы и вправду убить этого гада в тот день, потому что один камень все же был брошен в него и угодил прямо в голову, разбив в кровь висок. После чего девочки убежали домой, пока он утирал свои сопли. После этого случая они больше никогда не общались и не виделись ни с кем, кто участвовал в этом кошмаре.

Так что… было ли время другим или просто были другими люди, судите сами. Но в любые времена долг каждого родителя – не допустить, чтобы у его ребенка были подобные воспоминания. Не стоит полагать, что с вами такое не может произойти. Дети – это ответственность без краев и границ.

***

На улице уже светало, я и не заметил, как за разговором пролетела ночь.

– Думаю, вам пора домой, – Мэри сонно зевнула и протянула мне руку, – вам нужно отдохнуть.

– Могу я услышать историю дальше? – спросил я.

Мне казалось, что в этот вечер я столкнулся с какой-то непостижимой для меня тайной. Словно становился причастным к чуду, которое вот-вот должно было произойти.

Она ответила не сразу.

– Вам придется потратить на меня много времени, если вы хотите получить что-то стоящее.

– Я готов, – слова сами выпрыгнули изо рта.

– Тогда до завтра, Роберт.

Как во сне, я добрался до дома. Мой пес укоризненно смотрел на меня, когда я открыл дверь.

– Я знаю, друг, прости меня! Но, кажется, мы с тобой будем писать книгу. Я так счастлив, я счастлив, и я дома.

Рухнув на кровать, я провалился в глубокий сон.

Вечером следующего дня я уже спешил на мое «литературное» свидание. Дверь террасы была открыта, и я, не решаясь, стоял на пороге. Мэри что-то рисовала на холсте.

– Я слышу вас, заходите, – крикнула она.

– Простите, я помешал?

– О, нет, что вы! Располагайтесь, и я расскажу вам историю дальше, – она не отрывалась от работы и даже не обернулась посмотреть.

Я послушно сел за стол и включил запись.

II

Превратность судьбы

В какой-то момент случилось так, что дядя Рома и его жена Раиса с маленьким братом Даней переехали на улицу Возрождения, к родителям Мэри, и стали жить все вместе. Квартиру, в которой они жили ранее, на Новоизмайловском проспекте, по закону тех лет отдали государству.

Брат Мэри был совсем крошечным. Счастливый отец, Роман, сидя с Мэри на маленькой кухоньке, пеленал Даню и говорил:

– Смотри, какой он сладкий, сейчас откушу от него кусочек! Хочешь тоже укусить? – он хитро подмигивал и целовал голую розовую попку малыша.

Мэри это казалось ужасным, она думала, что дядя хочет съесть ребенка!

Дядя Рома всегда нравился Мэри, он постоянно выдумывал всякие небылицы и был очень добрым. Однажды, когда она не хотела надевать шапку и возмущалась тем, что ему почему-то разрешается ходить без шапки, а ей нет, он рассказал, что его уши держатся на кнопках, и когда на улице мороз, он просто отстегивает их и кладет в карман, чтобы они не замерзли, поэтому ему можно ходить без шапки, а ей нет. После тщетных попыток отстегнуть свои уши, Мэри пришлось признать поражение и надеть шапку.

Раиса вызывала в ней всегда смешанные чувства. Она, как казалось девочке, была очень красива, и Мэри немного хотела быть похожей на нее, когда вырастет. Раиса была похожа на Лайму Вайкуле, с белой кожей, всегда была ухожена и с длинным хвостом белых волос, которые просто зачаровывали Мэри. Но Раиса никогда не вызывала у нее теплых чувств, она ей не доверяла и, больше того, ей не нравилось оставаться с ней наедине. Однажды они в чем-то провинились с братом, и их поставили на горох в угол: Мэри в один угол, а Даню в соседний рядом. Брат очень плакал, а Мэри нет, она злилась, у нее был уже большой опыт простаивания в углах на тот момент. Она успокаивала и смешила брата, а когда ей это удалось, они нашли очень забавным стоять на горохе.

Вообще-то это было прекрасное время. Мэри с братом были счастливыми детьми нищего Советского Союза, и казалось, что возможно абсолютно все. Они жили сказками и смешными историями, ничего не боялись, и любое время года было в радость. У них была большая любовь их родителей, такая большая, какую они только могли себе представить. Бог не жил в Советском Союзе, и они ничего не знали про веру, но все равно, несмотря на это, были счастливы.

Когда Мэри исполнилось десять лет, родители получили новую квартиру в современном районе и спешно переехали туда. Для Мэри это было сильнейшим ударом. Мир детства покачнулся и рухнул, она плакала день и ночь, ненавидела новую квартиру, новую школу и все, что было новым в этой новой жизни. Она не хотела новых друзей и очень сердилась на маму, потому что она приняла такое решение, не посоветовавшись с дочерью. Мэри казалось, что она какая-то вещь, которую переставляют с места на место в зависимости от желания владельца. Внутри нее происходила целая революция, и даже спустя годы, когда она уже обрела новых друзей и привыкла к новому месту, тот факт, что ей распорядились, не спросив, не давал покоя и вероятней всего являлся главной исходной точкой противостояния и конфликтов с мамой. Весь ее затянувший подростковый период был похож на войну с невидимым врагом.

Страна трещала по швам. Дефицит практически во всех отраслях ощущала даже Мэри в таком еще юном возрасте. Достать капроновые колготки было невероятной удачей для женщин, а детские туфли ей привозил папа из своих заграничных рейсов. Продукты покупали по талонам, правда, тогда Мэри думала, что деньги для таких покупок не нужны, что ты просто обмениваешь талон на еду. Наивно и невероятно сейчас поверить в то, что в десять лет Мэри понятия не имела о том, что вообще такое деньги и сколько их в ее семье. Точнее, она, конечно, знала о существовании денег, знала, что люди ходят на работу и зарабатывают там, но совершенно не понимала их значение в жизни и думала, что достаточно отстоять километровую очередь за талонами, а потом еще одну такую же, чтобы получить еду. Это просто невероятно, ведь сейчас дети уже в четыре года знают, что такое деньги, что за них приобретаются товары, а также что денег много не бывает.

Дети в те времена жили в волшебной стране, выдуманной родителями, и это была самая мощная и убедительная сказка из детства Мэри. Не хотелось бы добавлять в повествование много политической информации, но кое-что сказать придется, ведь именно это бесповоротно повлияло на миллионы жизней и судеб.

В 1991 году закончился Советский Союз, этому предшествовало множество закулисных интриг, забастовок и переворотов. Жертвами национальных столкновений становились массы людей, вынужденные спасать себя: они меняли места жительства, эмигрировали, проще говоря, бежали из одной части СССР в другую. Путчи и ГКЧП – эти слова, тогда еще почти ни о чем не говорящие Мэри, крепко засели в ее голове.

Летом, в августе месяце, Мэрии была на даче, жила там с бабушкой, и гул этого переворота докатился даже до нее, двенадцатилетней. Это ощущалось как что-то такое далекое и незнакомое, словно все эти события происходили в другой стране. Какие-то новые слова появились в детском лексиконе: путч, переворот, танки, захват власти, белый дом, ГКЧП… В итоге в конце августа 1991 года начался распад СССР, и в день рождения Мэри, 8 декабря 1991 года, был подписан договор «Соглашение о создании Содружества Независимых Государств», в котором говорилось, по сути, о том, что СССР перестает существовать. Вот так незаметно для себя дети прекрасной страны советов мигрировали в какую-то иную реальность.

Один кризис сменялся другим. Социалистический строй менялся на капиталистический. В стране происходил хаос, но в этом хаосе для Мэри был оазис мирного и безмятежного существования, со своей внутренней борьбой, которая казалась ей куда важнее всех этих взрослых забот. Только со временем она смогла поистине оценить, насколько сильной волей и железным характером нужно было обладать и сколько требовалось терпения и любви, чтобы ограждать свое неразумное уже подросшее чадо от всего того, что бушевало за пределами уютно созданного мамой и папой мира. Очень сложно представить, как им это удавалось.

Это было время, когда многие теряли работу, и работать на государство, которого по факту уже и не было, становилось невыгодно и бесперспективно. И отец Мэри был в ряду тех, кто остался без работы, и, как и многие в то время, занялся предпринимательством. По сути, ничего не смыслив в бизнесе и продажах, люди вынуждены были быстро переучиваться и рисковать иногда всем, чтобы выживать, платить по счетам и кормить свои семьи.

Несмотря на сложности, это было успешное время, и семья Мэри вдруг начала жить хорошо. Дела у папы шли в гору, и настроение в семье стало приподнятое. В старинном серванте из красного дерева на полочке совершенно открыто всегда лежала пачка денег, и каждому разрешалось взять немного на свои нужды. Мэри, как самому младшему члену семьи, конечно, нужно было сообщать о своих расходах родителям, но это было несложно, и никто не напрягался. Таким образом неосознанно она училась разумно обращаться с деньгами и уже в школе умела рассчитывать свои ресурсы так, чтобы получать все желаемое и не влезать при этом в долги.

Жили дружно, Мэри ходила в школу напротив дома, вечером папа всегда помогал ей с уроками, они делали вместе все, что требовало логики и умения считать: математику, алгебру и геометрию. Мама проверяла сочинения и стихи. Мэри училась хорошо, но не слишком прилежно, потому что всегда была бунтаркой и по поведению имела устойчивый неуд. Это было действительно восхитительное время, когда ее детский внутренний и внешний мир находился в гармонии. Первая любовь и первые мечты о любви, такие детские и неоднозначные одновременно… Любовь тогда воспринималась только как желание обладать, детский подростковый эгоизм, это так мило. Мама рисовала школьные стенгазеты лучше всех на свете, и все думали, что это Мэри, и все время выдавали ей новые задания, а в школе считали, что она крутой художник. Но несмотря на то, что она действительно ходила в художественную школу, это ее никогда не зажигало так, чтобы она сама по собственной воле стала что-то рисовать. Ее художественная карьера была маминой мечтой, и Мэри наполовину даже воплотила ее. Было время, когда мама могла гордиться дочерью и через нее немножечко собой.

В школе большой отрезок времени, с пятого по восьмой класс, Мэри дружила с девчонками-хулиганками, которые вечно что-то придумывали и вели себя как маленькие бандитки. Несмотря на это, она продолжала прилежно учиться: не прогуливала школу и посещала художку по настоянию мамы. После уроков Мэри с подружками обязательно шла гулять и до вечера сидела на заборах, пела песни и играла с мальчишками в догонялки. Там же, во дворах, ее детский лексикон пополнился ненормативной лексикой, и жизнь потихоньку стала учить ее, где это применять можно, а где за такое можно и схлопотать. Пороки привлекают многих детей, особенно тех, кого сильно ограничивали в этих проявлениях раньше. Для Мэри это было похоже на какую-то игру во взрослую жизнь, как будто, проявляя себя таким образом, она становилась взрослее. С возрастом это уже стало казаться абсурдным, но тогда, в школьные годы, выглядело именно так.

В то время не было принято ходить в гости друг к другу, хотя в седьмом классе дети уже считали себя очень взрослыми. Однако родители не приветствовали домашних посиделок, и сходить в гости было сравнимо с праздником, возможно, потому что только на дни рождения детям разрешали собираться вместе в квартире. И вот однажды разбитная подружка Мэри нарушила родительский запрет и позвала ее к себе. Подружка жила со старшей сестрой, которая по тем меркам считалась очень крутой: она красила губы ярко-оранжевой помадой, а ресницы ее всегда были голубого цвета с засохшими комочками туши, она грубо разговаривала и носила много железа на руках и шее, и дети смотрели на нее, как на американскую звезду с экранов телевизора.

Это было то самое забавное время, 1992 год, когда в Россию потекли товары и предложения из Америки, гуманитарная помощь многодетным семьям выдавалась громадными коробками: там была одежда и медикаменты, пищевые пайки с молоком, лапшой Ролтон, жевательными конфетами, жестяные банки с сосисками и прочий незначительный провиант. Взрослые относились подозрительно к помощи из-за рубежа и считали это пропагандистским мероприятием, но были и те, кто просто радовался всему, что прилетало на халяву, и еще умудрялся делать бизнес, перепродавая забугорные ништяки. Классовые враги скармливали детям социализма неликвидный товар и взращивали общество, которое поклонялось американским богам. Штаты были на пике популярности, и каждый второй мечтал если не уехать туда, то уж точно одеваться и выглядеть как американская рок- или поп-звезда. Надо сказать, что продуктовые наборы в то время пришлись ко двору, в голодные 90-е встречались примеры, когда целые семьи неделями сидели на одной гречке. Это был сложный, но интересный период в истории России: время пробивных людей и больших возможностей. С одной стороны, несовершенство законодательства стало причиной разгула бандитизма и рэкета, самозахвата земель и предприятий, но с другой, именно в это время в моду вошло предпринимательство – молодым и перспективным была везде открыта дорога.

Так вот. Поход Мэри в гости ознаменовался незабываемым событием для ее детской психики и интересным образом оставил отпечаток на ее восприятии романтизма.

Ни для кого не секрет, что двенадцать лет – возраст, когда дети начинают приоткрывать для себя завесу любовно-романтических чувств, и тема секса становится очень интересной и будоражащей юное воображение. От того, что наблюдал ребенок в детстве, от воспитания и окружения зависит, как будет развиваться его чувственная сторона.

День клонился к вечеру, учеба закончилась, и уроки были сделаны. Теплый майский день располагал к прогулке, но возможность сходить в гости была гораздо притягательней. Мэри вышла на улицу. Пахло сиренью и цветущей липой, запах был такой сильный, что кружилась голова. Подруга жила в доме напротив, и Мэри уверенным шагом направилась к ней. Обогнув школу, она пересекла двор и быстро нашла нужный подъезд. Внутри было прохладно, пахло пыльной лестничной клеткой, и блеклый свет пробивался через небольшое окошко, рассеивая полумрак. Почему она решила пойти пешком – неизвестно, обычно пользовалась лифтом. Но в тот день Мэри быстро побежала вверх по лестнице, как вдруг услышала странные звуки этажом выше.

Приглушенным голосом разговаривали парень и девушка, оба они возбужденно дышали и стонали. Мэри остановилась как вкопанная. Конечно, она понимала, что именно там делают эти двое, но не понимала, что теперь делать ей: пройти мимо или спуститься вниз и поехать на лифте? Любопытство некоторое время удерживало ее на лестничной клетке, ей было странно, что она стала свидетелем такого события прямо здесь, в неумытом подъезде, где в любой момент могут пройти люди. Размышляя об этом, она спустилась на этаж ниже и вызвала лифт.

Двери открылись на четвертом этаже, и перед Мэри предстала картина в полном свете. Любовники пыхтели прямо на мусорном баке напротив лифта, и ко всему прочему это была сестра подруги, которая, завидя Мэри, злобно прошипела:

– Я убью тебя, козявка.

Мэри юркнула в открытую квартиру и захлопнула за собой дверь. Ей почему-то стало ужасно смешно, ведь она искренне хотела не мешать им. Подружка была явно в курсе похождений сестры, и когда Мэри с круглыми глазами указала на дверь, она просто немного смущенно развела руками. Они больше не говорили об этом, это как бы стало их маленьким секретом, но для себя Мэри поняла, что романтика грязного мусорного бака – не для нее. Вскоре после этого случая дружба как-то сошла на нет, им словно неудобно было общаться дальше, да и Мэри совсем не хотелось видеть язвительную сестричку.

К тому же, вторая подруга Мэри всегда была рядом, они вместе ходили в художественную школу и с каждым днем становились все ближе и ближе. Ее звали Кати, она была отличницей и просто эталоном хорошего поведения, не в пример Мэри. Но они сошлись и как будто уравновесили друг друга: Мэри стала следить за языком, а Кати стала нарушать правила, из них получилась отличная команда. Они стали как сестры, не разлей вода, а впоследствии еще и родственниками, когда Мэри вышла замуж за ее младшего брата.

Рядом с Кати как-то незаметно для себя Мэри все время хотела стать лучше. Будто со стороны наблюдая, она удивлялась и восхищалась ее аккуратностью, внимательностью и тактом, ее способностью ладить с людьми. Так, можно сказать, началась ее внутренняя работа над собой. Вообще-то за тридцать лет знакомства они поссорились всего один раз, еще в школе, из-за того, что Мэри случайно, не со зла, как-то некорректно отозвалась о прическе мамы Кати, но сразу извинилась, и они быстро помирились, хотя было заметно, что это задело чувства подруги.

Девочки поступили в разные вузы, а позже Кати вообще уехала в другую страну, но дружба не обрывалась ни на секунду. Хоть линии судьбы и тянули их в разные стороны, они словно всегда были связаны невидимыми ниточками и, где бы ни находились, поддерживали эту связь.

Пока они учились в школе, их дома стояли напротив, через дорогу, и перед сном они негласно смотрели в окна друг друга, проверяя, горит ли еще свет. И если у одной из них свет в комнате выключался, то вторая тоже спешила поскорее лечь спать. Вот такой милый подростковый романтизм.

Дерзкий пубертат полностью отработал свою программу в лице Мэри: мальчики, девочки, сигареты, алкоголь, секс, наркотики, ночные крыши больших городов, клубы, бары, бессонные ночи, волосы всех возможных цветов, под мальчика и до пояса, сквоты, песни под гитару всю ночь до утра, костры, закрытые вечеринки, open air… Как можно было вместить столько всего в жизнь в период учебы, даже сложно представить.

Закончив школу, Мэри поступала в академию художеств имени Штиглица и провалила свои первые экзамены. Однако для нее это не стало ударом, потому что она видела, что ее уровень художественного мастерства явно не дотягивает до тех, кто поступал вместе с ней на курс. Больше ее беспокоило, как к этому отнесутся родители. Но, на удивление, они восприняли это спокойно, и решено было отправить Мэри на годовые курсы по подготовке к поступлению. Она должна была посещать живопись, рисунок и композицию пять раз в неделю по несколько часов в день. Занятия проходили по вечерам, и целый день был свободен, это был просто прекрасный год свободы от школы и родителей в том числе. Мама в то время была целыми днями занята своей частной школой, а папа пропадал на работе, поднимая с колен свой бизнес.

Иногда, если Мэри становилось скучно, она приезжала на работу к маме и пыталась ей с чем-нибудь помочь там. Ей очень нравилось видеть маму в роли директора частной школы, она была невероятно красива, и Мэри училась у нее вести дела.

И вот в один из таких дней Мэри встретила ЕГО – свою, можно сказать, первую влюбленность.

Это было эпичное знакомство на улице, перешедшее в какую-то придорожную забегаловку. По невероятному стечению обстоятельств оказалось, что Саша живет в соседнем доме и, как и Мэри, приглашен на день рождения друга в тот же день. Саша не был красавцем, но был чертовски сексуальным, хотя, возможно, в юном возрасте все казались таковыми. Как вскоре выяснилось, начали они с вранья: он обманул, сообщив, что старше, хотя на самом деле был сильно младше и еще учился в десятом классе школы. На тот момент Мэри еще не знала, что все знаковые мужчины в ее жизни будут младше, и даже не на три года, а поболее, и это ее немного смутило. Но все сомнения были отброшены прочь, когда случился первый поцелуй, он был таким же эпичным, как и все знакомство, потому что они оба упали с табуреток в тот момент, когда коснулись друг друга губами. Подобного в жизни Мэри больше не повторялось. Этот мальчик целовался как бог! Может, это чудеса восприятия, гормоны, подростковый максимализм, первая влюбленность, но, когда он целовал Мэри, она улетала в космос. И, видимо, не она одна, потому что на том дне рождения, пока Мэри летала в космосе, другая девушка чуть не вылетела из окна.

Отношения не были долгими, они продлились всего пару месяцев, но оставили свой след. Романтизм как-то сам собой пропал, но некоторое время Мэри хотелось вернуть его назад, и она очень переживала по этому поводу. Как-то раз она с подругой даже организовала слежку за Сашей, но очень быстро поняла, насколько глупо выглядит, и забросила это дело. Примерно через год Саша вдруг внезапно нагрянул в ее жизнь и снова со своими чертовскими поцелуями чуть не запудрил ей голову, но тут в процесс вмешалась мама, и встречи прекратились. Вообще Мэри никогда не позволяла маме что-то решать за нее, но в тот момент почему-то отступила. Видимо, поняла, что это не имеет никакого смысла.

Через год она поступила в академию художеств, и ее жизнь кардинальным образом изменилась.