Читать книгу: «Шепот осени», страница 12
Он зашагал по ступенькам вниз, наблюдая за тем, как кожа на его руках приобретает жуткий красный оттенок. Запахло воском и ржавчиной. В звуки хорового пения вплелось тяжелое дыхание, похожее на стенание раненного быка. Это дыхание ему уже доводилось слышать раньше. В другом сне. В другом месте.
В самом подвале стены и потолок были исписаны пентаграммами и перевернутыми крестами. Пол был застелен человеческими и звериными черепами. В центре находился стол, около которого его ждала Катя Громова: черная от гари, мокрая от воды, грязная от земли и окутанная слабым вихрем из пепла. В подвале было светло от пламени свечей, но между рядами деревянных стеллажей сохранялась тьма. И из этой тьмы доносилось тяжелое дыхание Зверя. А еще плачь двух женщин. Дима догадался, кто это мог быть еще до того, как из мрака вылезли сестры Громовы, на чьих шеях были ошейники. Они с трудом передвигались на четвереньках, а тяжесть сдерживаемых цепей непреклонно тянула их к земле. Под их ногами лопались черепа, превращаясь в осколки. Зверь заревел, после чего цепи натянулись и дряхлые старушечьи тела, с криком, улетели обратно во тьму.
Дима не без труда отвел взгляд от стеллажей, переведя его на Катю Громову. Та кружилась вокруг своей оси, словно балерина в музыкальной шкатулке, напевая себе под нос и не обращая ни малейшего внимания на страдания своих сестер.
– Ну же, Дима, потанцуй со мной! – Екатерина быстро на носочках подбежала к мальчику и, взяв его за руки, закружила в танце.
Дима с превеликим удовольствием отпрянул бы от нее, но хватка у девочки была крепкой. Он с трудом удерживал равновесия во время этой смертельной пляски и старался изо всех сил не потерять сознание от сильного головокружения.
– Как долго я этого ждала! – пропела девочка в тональности выводимой ею ранее мелодии. – Скоро я снова обрету жизнь. И все это благодаря тебе, Дима. Разве это не прекрасно?
Дима не ответил. Даже если бы и хотел ей что-то сказать, у него бы ничего не получилось. Вероятнее всего он бы просто потерял свой ужин. Девочка продолжала его кружить, а спустя минуту резко отпустила. Дима не удержался на ногах, упав на пол. Пальцы его рук погрузились в пустые глазницы и рты черепов. Сами они захрустели под ним, но не раскололись. Поднявшись, он отряхнул ладони от пепла и влаги, оставшиеся после прикосновений Кати Громовой, коротко взглянув на надписи на запястьях. Они еле заметно святились – добрый знак.
Зверь в темноте заворчал и принялся биться о стеллажи, став окончательно похожим на быка, запертого в загоне. В отличие от девочки, он явно чувствовал что-то неладное. В это время Катя взяла со стола блюдце с темной жидкостью, поводила в ней ржавой ложкой, после чего сделала глоток. Затем она повернулась к Диме и протянула ему блюдце.
– Выпей это. Оно поможет объединить нас.
– Я не хочу, – покачал головой Дима, не без труда поднимаясь на ноги.
– Димка, Димка, Димка, – произнесла девочка, цокая языком. – Неужели ты хочешь снова поговорить о последствиях твоего отказа? Разве тебе не жалко прачки и ее мужа – учителя истории? А ведь у них есть дети. Ну, не заставляй меня злиться.
Она снова протянула блюдце, и в этот раз Дима взял его в руки. От стенок посуды исходила неприятная пульсация, болью отдающая в подушечках пальцев. Словно блюдце находилось под электрическим напряжением.
Дима поднес ко рту блюдце, глядя как клубится мрак в жидкости, которую ему предстояло выпить. Запах был терпким и отдавал мертвечиной. Так же пахло от бездомной кошки, которую переехала машина неподалеку от квартиры, где он жил с родителями. Дима поднял взгляд от емкости и увидел за спиной девочки Сашу, Эдика, Стаса и Гену. В отличие от остальных, тело Гены выглядело прозрачным, словно он был единственным среди них призраком.
– Пей! – настояла девочка.
– А что с Геной? Он уже умер?
– Сгорел, так сказать, за считаные дни. Он уже одной ногой в могиле. Когда ты выпьешь содержимое блюдца, он окончательно присоединится к нам.
Зверь замычал громче, деревянные полки затряслись, обертонное пение стало почти оглушающим.
Дима недолго думая, отбросил в сторону блюдце. Жидкость разлилась по полу, превращая в кашу те черепа, на которые она попала.
Поступок Димы заставил Екатерину Громову прийти в неистовую ярость. Ее лицо окончательно почернело, отчего внешность полностью потеряло очертание, став сплошным черным пятном с двумя ярко-горящими точками глаз. Ее волосы зашевелились как змеи на голове Горгоны. Кружащий над ней пепельный вихрь стал густым. Вода сменилась паром, который клубился, превращаясь в жуткие кричащие лица.
– Это ты зря сделал! Если ты не хочешь по-хорошему, будет тебе по-плохому!
Она вытянула руки и кинулась на него. Дима, не дожидаясь когда его схватят, прижал запястья друг к другу и…
Подвал заполнил яркий свет, очистив потолок и стены от дьявольских рисунков, а пол от черепов. Между стеллажами заискрился свет, прогоняя прочь всех, кто там ранее скрывался. На миг свет вырвал из тьмы Варвару и Евдокию Громовых, которые с благоговеньем вытянули руки вверх, а спустя мгновение растворились. Зверь успел покинуть подвал до очищающей вспышки.
Свет повлиял и на Катю Громову. Она – из черной жуткой твари – превратилась в простую девочку, в белом длинном платье и с приятными чертами лица. Прикрыв ладонью глаза, она с ужасом глядела на тех, кто стоял за спиной Димы. Но уже спустя мгновение, она оскалила зубы, вновь потеряв человеческие черты. Развернувшись спиной к Диме, она кинулась в сторону угла, до которого еще не дотянулись лучи яркого света, и слилась с темнотой.
Саша, Эдик, Стас и Гена тоже исчезли.
Молочно-белый свет окрасил все вокруг, и даже одежда Димы – джинсы, майка и рубашка в клетку – стала белого цвета. Он знал, кто стоял у него за спиной, а потому оборачиваясь, Дима испытывал и радость, и волнение, и трепет.
Перед ним стояли мама и папа, в таких же белых одеждах, как и он сейчас. Выглядели они так, словно сошли со старых фотографий: молодые, красивые, полные жизни. От них пахло морозной свежестью и солнечным днем. От их тел исходил свет. Дима слышал, что такое излучение еще называют «аурой».
Он кинулся вперед, утонув в родительских объятьях. Столько любви, покоя и теплоты он никогда еще не испытывал. Возможно, так же было и в материнской утробе, но об этом он никак не мог помнить. Он целовал их щеки, пытался впитать знакомые и горячо-любимые с детства запахи и плакал от захлестнувшей его радости.
– Как же я скучал! Я так рад, так рад!
Мать Димы с нежностью провела по его щеке ладонью и произнесла одними губами, что любит его. Отец улыбнулся и погладил его по голове. «Я горжусь тобой» тоже беззвучно произнес он, после чего приложил горячую ладонь к его груди. Сердце мальчика забилось чаще, наполняя его тело излечивающим душевные раны теплом.
Он бы простоял так целую вечность, обнимая родителей и говоря им о своей любви, но только всему было свое место и время. К тому же он знал, что отпустить их во второй раз будет гораздо легче, потому что теперь в нем не было страха или злости на весь белый свет. В его душе царил мир.
Елена Степина послала сыну воздушный поцелуй, а Сергей Степин – помахал рукой на прощание. По щекам мальчика текли слезы, но на губах оставалась улыбка.
Родители исчезли, хотя их спасительный свет продолжал держать тьму на безопасном расстоянии.
Дима думал, что остался один в подвале, но это было не так. Из-за его спины вышла девочка в красном платье. Катя Иванова. Он был удивлен ее приходу, но и рад.
– Привет, – поздоровался он.
– Это еще не конец, – нарушила девочка радость момента. – Она еще вернется.
– Не волнуйся, теперь я знаю, как себя защитить.
– Себя – да. А что станет с Петькой? Она поняла, что ты ей не по зубам. Поэтому, она полностью переключится на твоего друга. А у него нет столь сильных Ангелов-Хранителей.
– И как же нам быть? – отчаялся Дима из-за столь неутешительной вести.
– Я знаю, что нужно делать. Правда, этот план тебе не понравится. И все же, других вариантов нет. Либо ты остановишь Катю Громову, либо она завладеет телом Пети. И тогда, никому из нас не поздоровится.
– Я слушаю, – произнес Дима, хотя уже знал, что именно ему расскажет Катя Иванова. И даже больше: он был почти уверен, что это была его идея, а Катя являлась только путеводителем по закоулкам его сознания.
45.
Наступил обычный субботний день. Таким он казался большинству людей – один из двух выходных, которые бывают в каждую неделю. Но для Дима Степина это был особенный день. Он надеялся, что именно сегодня все закончится раз и навсегда. Да, он не был в восторге от предложенного Катей Ивановой плана, но другого выхода из столь сложной ситуации у него не было. К тому же, данный план мог не только закрыть дверь для Екатерины Громовой в Мир Живых, но и спасти жизнь его другу.
Во время завтрака Петя напомнил Диме об их вчерашнем уговоре. Они должны были пойти к новому заведующему приютом и попросить у него разрешение навестить Гену в больнице.
– Прости, но у меня сегодня очень много дел. Я не смогу пойти с тобой.
– И что это за дела такие?! – возмутился Петя, бросив ложку в почти пустую тарелку, отчего раздался громкий звон. – Разве они важнее Генки?
– Это – очень важно, – настоял на своем Дима.
– Как хочешь. Будь по-твоему. – Петя нервно пожал плечами, взялся снова за ложку, быстро зачерпнул остатки еды, и поспешил покинуть стол.
Артем все это время предпочитал молчать и не поднимать взгляда. Он до сих пор чувствовал себя некомфортно из-за произошедшего с Эдиком.
– Я не могу пойти к Гене, но к нему пойдешь ты, – обратился Дима к Артему.
Тот робко посмотрел на него, приподняв удивленно брови.
– Почему?
– Ты этого не хочешь?
– Хочу, да только я с Петей мало общаюсь в последнее время. Мне неловко, а он замкнулся в себе.
– Вот поэтому ты и должен пойти вместе с ним. Так будет правильно.
– Ладно, – кинул Артем, после почти минуты раздумий.
– Петя, скорее всего, прямо сейчас пойдет к заведующему, так что тебе лучше поторопиться и составить ему компанию.
Артем быстро доел завтрак, после чего тоже встал из-за стола.
– И еще кое-что, – остановил его Дима. – Я хочу, чтобы передал Гене пару слов от меня и чтобы ты кое-что принес.
– Что именно?
Дима ответил.
– Зачем это тебе? – захлопал ресницами Артем. – И как я это сделаю?
– Не знаю, но это очень важно, пусть это и звучит странно. Ты обещаешь выполнить мою просьбу?
– Я постараюсь, – пробурчал Артем и удалился.
Итак, начало плана было положено. Теперь все остальные действия были за ним.
***
Найти сторожа Василия Мельникова не составило Диме большого труда – он находился на улице у дверей котельной, наблюдая за полетом голубей в небе.
– Здравствуй, дядя Вася.
– Привет, малой. Чего надо?
– Хотел вам сделать небольшой подарок. – Дима убрал руки из-за спины и протянул сторожу небольшую бутылку с настойкой. Он «одолжил» ее у тети Маши. Повариха слегка приболела и лечилась настойкой эхинацеи со спиртом. Дима забрал ее, когда тетя Маша отлучилась в туалет.
– Че это? – спросил сторож, хватая бутылку. Сняв крышку, он принюхался. – Пахнет странно. А просто водки у тебя нет?
Мальчик промолчал и только хитро улыбнулся.
– Ладно. И чего ты хочешь взамен?
– Ничего.
– Не дури меня. Дядя Вася давно работает в приюте и вас, спиногрызов, знает как облупленных. Вы ничего не делаете за «просто так».
– У вас есть свечка и спички?
– Чего?! Ты что, паршивец, решил, что я дам малолетки спички? Спички детям не игрушка! – нравоучительно изрек сторож, подняв палец вверх, затем быстро добавил. – Зачем тебе это?
– Мне нравится читать по ночам. А без света тяжело этим заниматься.
– И ты решил спалить все к чертям собачьим?! Извини за мой деревенский диалект…
– Я аккуратно. Честное слово. Поставлю свечку в стакан, а стакан на тумбочку.
– Испортишь зрение с ранних лет. Да и читать днем надо.
– Выходит, вы мне не поможете? – уточнил Дима, скосившись на бутылку с зелено-коричневой жидкостью.
Сторож Василий сжал бутылку крепче, словно Диме вполне было по силам вырвать ее у него из рук.
– Ладно, – сдался сторож. – Дам я тебе одну свечку и коробок с одной спичкой.
– С двумя, – решил поторговаться Димка.
– Хорошо, – нервно выдавил из себя Василий Мельников. – С двумя спичками. Но ты должен мне пообещать, что будешь очень осторожен.
– Обещаю.
Сторож направился в свою коморку, что находилась в двух шагах от котельной, а спустя минуту вышел из нее, держа в руках огарок свечи и помятый коробок. Бутылки с настойкой при нем уже не было. Протянув их, он потребовал от мальчишки, чтобы тот убирался с его глаз долой. Дима так и поступил, счастливый, что у него вышло задуманное. Теперь нужно было подождать около часа и снова наведаться к сторожу в «гости».
***
– Опять ты?! Пойди прочь!
Василий Мельников, как и ранее, сидел на старом ящике у котельной и глядел в серое осеннее небо. Внешне сторож был таким же, как и час назад. Пьяным он не выглядел. Разве что щеки стали еще краснее, да и нос отливался синевой.
– Дядя Вася мне снова нужна ваша помощь.
– Я сказал – прочь! Уже помог раз. С чего мне помогать тебе снова? К тому же, твои руки в этот раз пусты.
– Давайте так: вы мне помогаете, а я не расскажу тете Маше, что вы выпили ее лекарство.
– Ах ты….Решил меня шантажировать?! Мельниковых еще никто и никогда не использовал по-черному, особенно сопляки, вроде тебя!
– То есть, вы больше не будете мне помогать? – переспросил Дима, лукаво сощурив глаза.
– Уже помог раз, а ты решил, что дядя Вася – слабохарактерный и ему можно на шею лезть.
– Тогда я пошел в столовку. Тетя Маша…
– Тетя Маша узнает, что это ты украл ее «отраву», – перебил его сторож. – Уж я ей все расскажу!
– Но ведь это от вас несет настойкой за версту, а не от меня. Думаете, она вам поверит? А поверит ли вам новый заведующий приютом?
Дима повернулся к сторожу спиной и сделал вид, что уходит, с трудом борясь с возбуждением, нахлынувшим на него.
– Погоди! – окликнул его дядя Вася, когда он успел сделать уже десять шагов и начал опасаться, что тот позволит ему уйти.
Дима обернулся.
– Так чего тебе еще надо от меня? – устало спросил сторож, подойдя к мальчику.
– Мне нужно, чтобы вы принесли мне дело Кати Ивановой из архива.
– Совсем ума лишился, наглец?! – возмутился сторож. Его широкие ноздри вздулись, а на скулах заиграли желваки. – Меня с работы выгонят за такие делишки!
– А за кражу настойки и алкоголизм?
Сторож хотел было схватить мальчишку, но тот вовремя отскочил назад. Мельников не стал гнаться за ним, понимая, что в любой момент их могут заметить. Или даже прямо сейчас кто-то наблюдал за ними в окно.
– Ты хочешь ее дело почитать при свете свечи? Что за глупости, сынок? Пойди-ка лучше в библиотеку и найди там сказочку или книжку приключений.
– Не волнуйтесь. Мне ее дело нужно только на секундочку. Я его верну вам, честное слово. Никто даже не заметит его отсутствия.
– Бред, да и только, – проворчал сторож.
Дима видел, что дядя Вася уже был готов сдаться. Ему было стыдно так поступать с взрослым мужчиной, который не сделал ему ничего плохого. Но у него не было выбора. Все это делалось не забавы ради, а во имя спасения человеческих жизней и даже душ.
– Ладно, – вздохнул сторож. – Ты победил. Но знай: это наш последний разговор и последняя твоя просьба ко мне. Если ты, наглец, посмеешь еще хоть что-то просить у меня, тогда я сам пойду к директору, признаюсь, что выпил настойку Марьи Петровны, но и расскажу, кто мне ее дал и за какую цену.
– Я вас понял, дядя Вася. Поверьте, это будет моя последняя просьба к вам.
– Хочется верить.
Сторож вернулся через полчаса, прижимая руки к животу и нервно оглядываясь по сторонам. Сравнявшись с Димой, он кивком головы позвал его за собой, после чего они скрылись в коморке сторожа. Там, дядя Вася достал из-под рубахи картонную папку и протянул ее мальчишке.
– Вот. У тебя ровно минута. Затем, я возвращаю дело обратно в архив.
Дима быстро развязал шнурок папки и открыл ее. На первой же странице он увидел то, что ему было нужно. Фотография белокурой девочки с вьющимися волосами и большими грустными глазами. Дима не мог сказать наверняка, была ли похожа настоящая Катя Иванова на Катю Иванову из его снов. Имя и фамилия под фотографией говорили, что это была нужная ему девочка.
Дима просунул ноготь под уголок фотографии и принялся ее выковыривать.
– Чего ты творишь?! – закричал сторож, но было уже поздно – Дима вырвал фотографию и сунул ее в карман, после чего протянул сторожу папку.
– Спасибо. Можете ее вернуть обратно.
– Совсем ума лишился?! Это ведь офицальной документ!
– Мне очень нужна это фотография?
– Зачем?! Влюбился что ли? А найти себе живую девчонку не пробовал?…Да и рано тебе еще влюбляться. Что за дети нынче пошли?
Дима не стал слушать разглагольствующего сторожа, а вышел из коморки и направился обратно в свою комнату. Самое сложно было позади. Оставалось дождаться возвращения Артема и наступления ночи.
***
Артем его не подвел. Он увел Диму под лестничный пролет, чтобы их никто не видел и протянул ему прядь волос.
– Держи. Мы с Петькой пришли к Гене как раз, когда его брили налысо. Медичка выбросила его волосы в мусорку, а я забрал немного.
– А зачем его брили? – осведомился Дима.
– Сегодня ему делают операцию.
– Так ведь говорили, что Гене уже ничего не поможет?
– Слушай больше этих старшеклассников. Им бы только все усложнить или приукрасить.
– Ты рассказал Гене про обереги?
– Да. Они с Петькой смотрели на меня, как на идиота. Но, когда я что-то напутал в объяснениях, Петя меня поправил.
Дима улыбнулся. Все-таки Петька хорошо запомнил их разговор.
– Ручки у него не было, но Гена сказал, что попросит ее у медсестры и сделает все, как мы ему сказали.
– А сам Генка-то как?
– Плохо. Он изменился. Я его даже не сразу узнал. Говорил еле-еле. Короче, нам не позволили долго побыть рядом с ним. Всего пару минут.
Они помолчали какое-то время, размышляя о тяжелой и незавидной участи Гены. Первым тишину нарушил Артем.
– Так зачем тебе волосы, может, расскажешь?
– Расскажу, но только не сейчас.
– Это как-то связано с тем вызовом духа? – догадался Артем.
Дима кивнул.
– Ты, думаешь, что сможешь спасти Гену?
Дима снова кивнул.
Артем одобрительно похлопал его по плечу, после чего вышел из-под лестницы и поспешил наверх, под веселые крики и споры малышни, заполнившие коридор.
Теперь у Димы было все для того, чтобы завершить ритуал, начатый более сотни лет назад.
***
Дима открыл глаза и не увидел ничего, кроме темноты. Даже за окном стояла непроглядная тьма. В тишине спальной комнаты раздавались с полдюжины посапываний и парочку невнятных бормотаний. Вставать из теплой постели совсем не хотелось, но отступать он не собирался.
Открыв тихо ящичек своей тумбочки, Дима взял огарок свечи и спички. Фотографию Кати Ивановой он достал из-под подушки. Прежде чем лечь спать он написал на запястьях имена своих Ангелов-Хранителей, а еще нарисовал пентаграмму на листке бумаги. Ее он держал в кармане своих штанишек, там же, где и прядь волос Гены.
Одевшись и обувшись, Дима покинул комнату и направился туда, где все началось для шестерых мальчишек, решивших сыграть в безобидную, на первый взгляд, игру. В коридоре было еще темнее, но дорогу к ванной он уже знал наизусть, а потому дойти до нее не составило большого труда. Нужно было просто идти вдоль коридора, водя ладонью по стене. Ему была нужда вторая дверь слева.
Дверь в ванную открылась с легким скрипом. Было страшно. Страшнее, чем в первый раз. Оно и понятно, ведь тогда он был не один. К тому же, полтора месяца назад он ничего не знал про историю данного здания и ему не снились кошмары о мертвой девочке, желающую заполучить его тело. Страх подгонял его и требовал поскорее зажечь свечу, чтобы хоть немного разглядеть то, что его окружало. Разум же твердил, что не стоило торопиться. Свеча должна была гореть все время ритуала, а она была совсем небольшой.
Первое, что он сделал – сел на корточки и принялся доставать из кармана все необходимое. И только когда все было выложено на полу, Дима зажег свечу и зажал ее кончик в коробке. Чтобы она не упала, предварительно сунув в него камешек, найденный на улице, для утяжеления.
В помещении стало светлее, хотя и более жутко, чем было. Дима был уверен, что ему удастся справиться с тревогой и страхом, ведь у него на запястьях были обереги. Они должны были спасти его от любой опасности.
В центр перевернутой пентаграммы Дима положил фотографию Кати Ивановой. И то, что еще недавно выглядело как обычный ничем непримечательный рисунок, превратилось в настоящую ритуальную атрибутику. По своим снам он знал, что сестры Громовы во время ритуала по воскрешению своей сестры упоминали только ее имя и, скорее всего, использовали какую-нибудь вещь: платье, носок, платок или гребень. Что угодно. Дима решил, что фотография будет иметь не меньший вес – а может и больший – для ритуала. К тому же он собирался упомянуть не только имя, но и фамилию той, кого предстояло воскресить.
Он поднес прядь волос Гены к свече и сморщил нос, стоило запаху паленых волос достичь его обоняния. Как только волосы загорелись, он отложил их неподалеку от Луча-Огня на рисунке.
– Прими это в качестве последней жертвы, – прошептал он. И не потому, чтобы Дима опасался говорить громче, чтобы его случайно никто не услышал, а потому что у него не хватало смелости напрячь сильнее голосовые связки. – Частичка Гены сожжена, а значит – Луч-Огня тоже занят. Остался лишь Луч-Духа для того, чтобы завершить ритуал. Заклинаю тебя, позволь переродиться Екатерине Ивановой в этом грешном мире. Даруй ей новую жизнь. Исцели Гену от болезни. И еще…Катя Громова, оставайся в аду и больше никогда не беспокой меня во сне.
После этих слов, Дима наклонился и задул свечу.
46.
Утро было солнечным. Таким, каким оно бывает в середине лета. Он разлепил вначале один глаз, затем открыл и второй. Кто-то еще крепко спал, кто-то ворочался под одеялом и громко зевал, а кто-то уже был на ногах.
Петя стоял у его ног. Схватившись за боковину, он ее сильно зашатал.
– Вставай, соня. Подъем!
Он снова выглядел таким же веселым мальчиком, каким Дима его увидел впервые. Но был ли перед ним настоящий Петя?
– Катя? – уточнил Дима, протирая сонные глаза кулаками.
– Чего? – хохотнул Петька. – Какая я тебе Катя? Ты че, еще не проснулся?
– Петя?
– Вот так-то лучше.
Дима поднялся с кровати и потянулся к своей одежде.
– Ты чего так рано проснулся? – спросил Дима, пытаясь лучше разглядеть приятеля и уловить в его движениях, мимике или во взгляде изменения. Но так ничего и не смог разглядеть.
– Я вчера говорил с заведующим, и он пообещал, что расскажет мне, как прошла операция Гены.
– И? – взволновано поинтересовался Степин младший.
– Врачи говорят, что шансы на выздоровления велики. Хотя он пока очень слаб и находится под постоянным присмотром.
– Это хорошая новость. – Эти слова произнес Артем, который тоже поднялся с кровати и натягивал на себя штаны. – У тебя получилось!
Последние слова уже были обращены к Диме.
– Что у него получилось? – спросил Петя, переведя внимание с Артема на Диму и обратно.
– Это заслуга врачей. Не моя, – ответил Дима, сам не понимая: так ли это или же его заслуга все же была.? Поразмыслив, Дима обратился к Пете. – Тебе что-то снилось этой ночью?
– Не помню, – пожал плечами тот. – Кошмары меня точно не мучили.
«Как и меня» добавил про себя Дима.
Петя улыбнулся и подмигнул ему. Затем повернулся и направился к выходу.
– Пойду, почищу зубы. А потом – в столовую. Сегодня у меня зверский аппетит.
Дима проследил за ним, задумчиво покусывая губу. И что значило это подмигивание? Просто дружеский жест или же что-то больше? Нечто подтверждающее, что они владели одним секретом на двоих? Дима никак не мог собраться с мыслями и прийти к правильному ответу.
Он решил пока повременить с размышлениями на эту тему. Впереди был еще целый день для этого. А сейчас нужно было прибрать кровать, умыться и пойти завтракать. У него, так же как и у Пети, разыгрался не на шутку аппетит. Сегодня он бы не отказался даже от манной каши с комочками.
***
За завтраком он непрерывно наблюдал за Петей. Вдруг тот как-то по-другому возьмет в руки ложку, или же заговорит на девчачью тему, или же выдаст себе еще как-нибудь. Но пока ничего странного за ним не наблюдалось. Петя даже сел первым за их стол и на свой постоянный стул.
За столом они в основном говорили о Гене. Пару раз Петя интересовался у Димы, почему он так пристально на него смотрит. В остальном Петя был таким, каким Дима его знал всегда.
На протяжении всего дня Дима продолжал свое «расследование». Он обращал внимание на каждое слова Пети, на проявленный им интерес к той или иной книге, когда они находились в библиотеке. Дима даже пытался поднять провокационные темы, связанные напрямую с братом Кати Ивановой и о причинах его перевода в другое место. Но Петя оставался невозмутим.
И как на это стоило реагировать? Неужели ритуал провалился? А может, все изначально было просто игрой его воображения, которое подпитывалось страхом и случайностями?
Когда Петька предложил им вместе с Артемом выйти на улицу и погонять мяч, Дима окончательно пришел к выводу, что телом Пети никто не завладел. Не было никакой Кати Ивановой, так же как и Кати Громовой. Они были просто частью темного прошлого усадьбы, а ныне приюта под номером 3. Оборачиваясь назад, Дима понимал, что за эти почти два месяца в его жизни не происходило ничего мистического, а все мракобесие обретало плоть лишь в его снах.
Но ведь был призрак девочки в красном! Он видел его своими глаза. И не только он. Разве это не доказывало, что все произошедшее с ним было правдой?
Дима отказался от предложения Пети поиграть в футбол. Ему хотелось вернуться в свою комнату и просто полежать на кровати. Так сказать: привести свои мысли в порядок.
В комнате было солнечно и тихо, так же как и в первый день пребывания в детдоме, только теперь ему все вокруг не казалось чуждым и недоброжелательным. Теперь это был его дом. Не идеальный, в чем-то холодный и бездушный. И все же, дом. Он присел на край постели, провел ладонями по аккуратно застеленным простыням, оглядел комнату сверху донизу и тяжело вздохнул.
В первый день он подошел к окну, где и увидел впервые призрак Кати Ивановой. В этот раз он поступил так же. И не потому, что желал увидеть ее вновь, а потому, что за окном бурлила реальная жизнь, из которой он выпал в последнее время, но так хотел вернуться обратно.
Его желания рухнули мгновенно, стоило ему вновь увидеть белокурую девочку в красной куртке. Она подняла голову вверх и, как уже делала однажды, помахала ему рукой.
Дима сорвался с места, выбежал из комнаты и кинулся к лестнице. В считанные секунды он преодолел лестничный пролет и побежал в сторону выхода, не слыша укоров в свой адрес от рабочего персонала детдома.
На улице он столкнулся с мужчиной, в котором не сразу узнал Николая Александровича Верникова – учителя истории.
– Привет, Димка!
– Здравствуйте, – рассеяно отозвался мальчишка. При других обстоятельствах, его приветствие было куда более ярким, возможно он даже бы обнял учителя. Сейчас же, его внимание было полностью сконцентрировано на девочке, что стояла в десяти шагах от них, наблюдая за мальчишками, играющими в футбол.
– Кого ты там увидел? – удивился учитель, заметив столь озабоченный вид мальчика.
Дима указал пальцем на девочку.
– Привидение.
– Хм, ты о девочке в красной куртке? – уточнил Николай Александрович.
– Вы ее тоже видите? – Дима был поражен.
Учитель повернул голову в сторону девочки и произнес:
– Вика, подойди сюда, пожалуйста.
Девочка отвлеклась от мальчишеской игры и послушно подошла к ним. Остановив взгляд на Диме, она улыбнулась ему и помахала уже второй раз за сегодняшний день рукой.
– Привет.
– Разве вы знакомы? – спросил учитель истории у девочки, которая выглядела на пару лет младше Димы.
– Я его сегодня видела в том окне, – ответила девочка, указывая в сторону второго этажа здания приюта. – И не только сегодня. А…
– В начале сентября, – закончил за нее Дима.
Девочка улыбнулась еще шире и кивнула.
– Ну, раз вы знакомы, тогда не стоит уточнять, что Вика – моя дочь.
– Правда?
– А что тебя удивляет?
На самом деле? Что его удивляло? Девочку звали Викой, а не Катей. И она явно была таким же живым человеком, как и он сам, как и учитель истории, как и мальчишки гоняющие мяч на поле. Все они были живыми.
Вскоре к ним подошла и Ирина – мать Вики и жена Николая.
– А вот и моя семья! – радостно заметила она, после чего поцеловала мужа в щеку и прижала к себе дочь.
– А мы тут с Дмитрием общаемся, – добавил Николай Александрович. – Оказывается, Вика с ним уже давно знакома.
– Да? – протянула Ирина, словно с недоверием. – И давно вы дружите?
– С сентября, – в унисон ответили дети, после чего дружно рассмеялись. Душа Димы наполнилась чувством легкости и тепла. Он чувствовал, что оказался в кругу не просто приятных ему людей – а настоящей семьи. И он здесь был отнюдь не лишним.
Игра в футбол закончилась, и дети побрели обратно в приют. Проходя мимо них, Петя взглянул на Диму и снова подмигнул ему. Что это должно было значить: намек на общий секрет или же одобрение со стороны друга? Дима не знал, да и не хотел знать. Для него это стало уже не так важно. Важен был момент, который он переживал именно здесь, именно сейчас. А все остальное уже в прошлом.
47.
В последний день осени Дима опять покидал стены детского дома под номером 3. На этот раз он был уверен, что больше сюда не вернется в качестве постоянного жителя, а только в гости к своим друзьям: Пети, Артему и Гене. Да, и Гене, который быстро пошел на поправку и уже мог передвигаться самостоятельно по коридорам приюта. Врачи обещали, что еще через пару месяцев он сможет даже бегать за мячом по полю, если только все не заметет снегом.
Дима продолжил наблюдать за поведением Пети. С каждым днем его подозрительность в адрес друга становилась все более хрупкой, пока полностью не рассыпалась в прах. Петя так и не дал повода убедиться, что в нем жил дух другого человека, а именно – дух Кати Ивановой, умершей от аллергического шока шесть лет назад.
Помимо этого Диме больше не снились кошмары. А это радовала его больше всего. Теперь ему если и снились сны, то в них он был занят приятными вещами, которые доставляли ему радость. Однажды ему приснились родители. Он вместе с ними ехал на дачу. Было лето. Дима был здоров, а потому не остался дома один. Машина работала исправно, и они добрались до дачи без происшествий. Там семейство Степиных провело незабываемые выходные. А к концу дня, Сергей и Елена подошли к сыну и пообещали, что будут следить за ним сверху и оберегать от всяких невзгод. Они обняли сына, после чего Дима проснулся.
