Читать книгу: «Слышащий сердце. 1–2», страница 4

Глава 6. Кооператив с несчастливым номером

– Борис… Э-э?

– Борис Сергеевич.

– Да, Борис Сергеевич, вы всё правильно излагаете. Члены кооператива уплатили свои членские взносы, финансовый комитет в следующем месяце перечислит вашему ЖСК-1331, – чиновник сделал паузу, обратив внимание на очень несчастливое число кооператива, – компенсацию девальвированных из-за денежной реформы взносов.

– Значит, мэрия всё-таки достроит дом? – с надеждой спросил Борис Сергеевич Кузнецов, председатель недостроенного ЖСК.

– Мэрия компенсирует обесценение взносов, согласно действующему законодательству, – председатель комитета финансов Кудряшов устало откинулся на спинку кресла. – Миллион, и всё! У мэрии нет никаких обязательств перед пайщиками или застройщиками относительно завершения строительства.

Новые времена всех захватили врасплох перестройкой и государственным коллапсом. На таком фоне денежная реформа Павлова выглядела мелкой глупостью министра финансов. Председатель финансового комитета был морально измотан всей этой российской чехардой и сумятицей, а тут ещё выслушивай бесчисленных председателей недостроенных ЖСК. Один из них сейчас сидел перед ним и в растерянности мял в руках кроличью шапку. В открытом взгляде его умных глаз, раньше времени окружённых сеткой глубоких морщин, одновременно читались и просьба, и надежда, и непонимание, откуда вдруг возник этот бардак на всю страну. Но на последней фразе Кудряшова этот взгляд потух от осознания полной безнадёги. В создавшейся ситуации миллион рублей выглядел подаянием нищему на паперти.

«У тебя хотя бы есть дом под крышей, а у других только фундамент или яма или вообще голый устав ЖСК с типовым проектом. И нулевые шансы получить заработанное и оплаченное долгожданное жильё. Этих денег хватит от силы на унитазы в пару подъездов, но никак не на сдачу дома госкомиссии», – думал Кудряшов, молча глядя на Кузнецова.

– Короче, Борис… э-э… Сергеевич, вы же умный и опытный человек и всё должны понимать. Никто, кроме вас самих, этот дом не достроит.

– Но, Леонид Алексеевич, члены кооператива оплатили полноценными рублями ещё пять лет назад свои паи, и я не могу больше ничего требовать от них. Да и нет у людей таких денег.

– Ищите инвесторов, рассматривайте любые возможности получить финансирование со стороны. Вот вышел закон «Об инвестиционной деятельности». Со своей стороны я обещаю вам, что мэрия не будет препятствовать законной деятельности, направленной на завершение строительства дома. Это всё, чем я могу вам помочь. Думайте, ищите и помните, что у вас не самая трудная ситуация – ваш дом стоит под крышей, а у кого-то только котлован… в лучшем случае.

Председатель невезучего ЖСК вышел из здания комитета финансов на Вознесенский проспект и, идя к припаркованной за углом, на Казанской улице, старой жёлтой «трёшке», размышлял над словами Кудряшова о поисках финансирования. Пока он сидел в кабинете высокого чиновника, мартовская метель укутала автомобиль белым саваном по самую крышу. Борис, смахнув снег с машины, решил ехать к Паше Шильману и Серёге Грановскому, давним приятелям и компаньонам по совместному тюремному бизнесу.

Офис они снимали. По правде говоря, это был никакой не офис, а обыкновенный двухместный номер в гостинице «Москва». Администрация отеля от безысходности сдавала мелким предпринимателям пару этажей под офисы. Туда же должен был подъехать и старший сын Кузнецова, Евгений, который два года назад закончил юридический факультет ЛГУ и работал в финской адвокатской конторе «Эркки Пелтонен и ассоциаты». Евгений помогал отцу и его партнёрам юридическими советами.

Сегодня же их тюремный – как они называли между собой – бизнес должен был выйти на новый международный уровень, так как Грановский получил выгодное предложение из Франции, которое они и собирались обсудить. Евгения позвали, чтобы тот посоветовал, как лучше ответить на предложение и подготовить контракт.

«Надо будет намекнуть Паше и Сергею, что пора Евгения брать в долю или хотя бы на зарплату, – услуги, если контракт выгорит, будут нужны серьёзные». С этими мыслями Борис вошёл в гостиничное фойе.

Лифт с исцарапанными шпоновыми панелями остановился на восьмом этаже. Борис привычно направился налево по коридору. Старая вытертая ковровая дорожка заглушала его шаги, и, проходя мимо офисных дверей, он хорошо слышал, чем там бизнесмены занимаются.

Между делом мужики любили вызвать девочек, но не валютных из отельного бара внизу, а попроще. Вот и сейчас Борис улавливал доносившиеся из некоторых «кабинетов» знакомые звуки разгула.

Ну, вот и тёмно-зелёная дверь с табличкой «№8—404». Эту дверь он с компаньонами открывал, наверное, тысячу раз – руками, ногами и даже задницей, неся из бара поднос с бутербродами. Сейчас за ней было тихо. Похоже, Паша успел выпроводить свою фаворитку Ксюху. Борис постучал, и ему открыли. Все были в сборе, включая Евгения. Партнёры заняли почти всё небольшое пространство стандартного номера, расположившись кто на кровати, а кто в кресле. Шильман сидел на стуле за письменным столом. При виде Бориса Сергей Грановский встал и засуетился у чайника.

– Привет, Боря! Чай или кофе? – Сергей посмотрел на Кузнецова.

Грановский был маленького роста, немного суетливый, с не сходящей с лица улыбкой, всегда готовый рассказать какой-нибудь еврейский анекдот и первым же рассмеяться. Его дальнозоркие большие, навыкате серо-зелёные глаза за очками в массивной оправе, как под увеличительным стеклом, казались ещё больше, усиливая выражение вечного весёлого удивления. При взгляде на Сергея всегда казалось, что он вот-вот воскликнет «не может быть!» и тут же заржёт во весь голос.

– Давай чай, замёрз, дрожу как суслик! Но, как говорится, мороз – не понос, идти можно! – ответил Кузнецов.

– Да уж, марток! – подал голос Паша. – Отморозишь яйца без порток!

– Женя, здравствуй! Как дела на работе? – Борис в присутствии своих партнёров, и особенно сегодня, старался держать со своим сыном нейтральный деловой тон.

– Всё окей, пап, полная хюйвя¹! – не удержался от шутки Евгений.

– Мужики, уже восемь вечера, а дел ещё до хрена, – перешёл к повестке дня Шильман.

Паша Шильман – здоровый и высоченный, как Сабонис, еврей лет сорока с густыми рыжеватыми волосами и такой же рыжей плотной, как щётка, бородой. Густые брежневские брови отлично прятали хитрый прищур его карих глаз, но всё равно весь его вид выдавал в нём человека всегда готового к жульничеству. Поэтому он отвечал за финансы и бухгалтерию, а также за важную связь с начальником одного исправительного учреждения под Гатчиной.

Фирма Паши, Сергея и Бориса – ООО «Квентика» – занималась механическим производством, выпуская различные несложные изделия и размещая заказы на базе механических мастерских ИТУ-16. Начальнику тюрьмы повезло в тяжёлое время занять общественно полезным трудом зэков, давая им хоть какой-то заработок. Ну и сам он, конечно, регулярно получал от Паши различные бонусы. Фирме же было очень выгодно из-за низких издержек разместить там своё производство с высокой (на удивление) культурой труда и, как неожиданно открыли для себя приятели, отличной дисциплиной.

Действительно, напиться и прогулять смену невозможно. Весь день зэки проводили под надёжной вооружённой охраной и под присмотром местных авторитетов, которых Шильман предусмотрительно тоже баловал регулярными подарками. Борис, инженер-механик по образованию, отвечал за производственный и технологический процесс. Сергей осуществлял связь с клиентами и выполнял различные административные функции. Кроме того, он часто бывал по личным делам во Франции и обзавёлся там обширными связями, которые начали приносить плоды и для общего бизнеса. Павел на их встречах брал на себя роль председателя и вёл неформальные записи, под которыми, правда, всегда просил партнёров поставить подписи.

Вот и сегодня он занял место за письменным столом и приготовил ручку и несколько листов бумаги.

– Сергей, что предложили твои французы? – начал рыжий Шильман.

– Они просят наладить выпуск металлических клеток для свиней. Прислали документацию, чертежи, техническое задание и требования к материалам. Я завтра закончу перевод, но, кажется, ничего особенного. Что скажешь, Боря? – Грановский передал ему общий эскиз клетки с её размерами.

– Да, можно будет сделать, – сказал Кузнецов, внимательно рассмотрев чертёж.

– Наши зэки точно смогут? А оборудование какое нужно? Ничего не придётся покупать? – уточнял детали Павел.

– Точно смогут, и оборудование у нас всё есть, – заверил Борис. – Нужно будет сказать Петровичу, чтобы нашёл среди своих сидельцев несколько хороших сварщиков.

– Мужики, контракт крупный, и оплата в валюте. Это сотни тысяч франков, часть можно оставлять во Франции. Я смогу договориться с Рене. Только вот по цене впишемся? Сейчас они покупают клетки где-то в Италии по полторы тысячи франков за штуку. А у нас какая будет себестоимость? – азартно тараторил Серёга, предвкушая удачную сделку и возможность не только заработать, но и вывести фирму на новый уровень.

– Нужно посмотреть ТЗ, материалы и прочее, но думаю, что за восемьсот франков сторгуемся. Согласен, Боря? – Шильман, тоже возбудившийся от возможной наживы, как всегда, когда волновался, почёсывал свою рыжую бороду над кадыком.

– А какие условия поставки? FOB или CIF? – подал голос Евгений, про которого все забыли.

– А что это такое? – уважительно спросил Паша и как-то по-новому посмотрел на молодого парня.

Женьку они знали давно. Выше среднего роста симпатичный брюнет спортивного телосложения. Ему было двадцать семь, но он выглядел моложе своих лет, что было необычно для человека, отслужившего срочную службу в спецназе в Афганистане. Немногие знавшие этот факт из биографии Евгения понимали, откуда у него прямой бесстрашный взгляд, который он никогда не отводил. Иногда казалось, что он смотрит на тебя через прицел. Простодушная, в отца, улыбка только усиливала этот эффект. От одной мысли, сколько раз Евгению приходилось нажимать курок именно с таким взглядом и, возможно, улыбкой, Паше стало нехорошо, и он поёжился, вспомнив, что тот ещё и мастер спорта по боевому самбо.

– Куда мы обязаны доставить товар за свой счёт и под собственную ответственность, ну логистика там, страховка, пошлины, – наслаждался вниманием взрослых бизнесменов молодой юрист, чувствуя свою значимость.

– А я щас скажу. Где-то я видел бумагу на эту тему, – копошился в документах Сергей. – Вот, нашёл! Порт Марселя.

– Значит, все расходы до Марселя на нас, – резюмировал Евгений.

– И какая тогда может быть цена? – спросил Борис.

– В восемьсот франков точно уложимся и наваримся ещё, но я завтра-послезавтра всё спокойно обсчитаю и буду точно знать возможную цену и прибыль. – Паша с довольным видом откинулся на спинку стула и закинул ноги на стол.

– Я так французам и напишу. Пара дней – это нормально. А ты, Женя, пока подготовь контракт на поставку, – произнёс Грановский.

– Мужики, но это большая работа, – поймал момент замолвить слово за сына Кузнецов-старший. – И за неё надо бы заплатить.

– Денег в кассе нет, да и не потянем мы расценки его адвокатского бюро, – с сомнением сказал Паша. – Но в долю, думаю, взять можно с учётом этой услуги и наших будущих проектов.

– Ну и отлично! – воскликнул Сергей. – Для начала пять процентов, а там посмотрим.

– То есть теперь у меня и Сергея будет по тридцать четыре. Боря, у тебя останется двадцать семь. Так и запишем! – Шильман первым быстренько поставил подпись под протоколом и передал его компаньонам.

– То есть вы по одному проценту сбрасываетесь, а с меня три – так, что ли, получается? – скорее для виду уточнил Борис, понимая, что одному спорить с двумя евреями ему не с руки.

– Получай свой золотой, Базилио! – подмигнул Евгению Грановский.

– Женя, зарегистрируешь изменения в устав, ладно? Это надо отметить – контракт с французами и новый партнёр! – Пашка уже доставал из шкафчика бутылку дагестанского коньяка.

Он всегда покупал его в фирменном магазине Ленинградского коньячного завода «Дагвино» на Староневском проспекте, 172. Коньячок отлично пошёл под кофе и чай с лимоном и шоколадными конфетами в коробке, которую Шильман заныкал наверняка для своих девчонок, но тут решил шикануть по такому поводу. Стрелки часов приближались к полуночи, но компаньоны не спешили расходиться. Паша достал вторую бутылку и заказал по телефону в баре бутерброды с сыром и копчёной колбасой. Он уже точно знал, что домой не поедет и останется ночевать здесь с Ксюхой, которая, кстати, уже заходила днём.

– А что, Борь, у тебя с твоим кооперативом? Наступает не только прогресс, но и задница, да?

– Был сегодня днём на приёме у Кудряшова. Он сказал, что в следующем месяце мэрия переведёт примерно миллион для компенсации паёв, и всё. Дальше, мол, сами. Ищите, сказал, инвесторов для достройки дома. Найдём – мешать не будут. А этот миллион на фига? Даже сантехнику не купишь! – разочарованно вспоминал свой разговор в комитете финансов Кузнецов. – И ещё про какой-то новый закон «Об инвестиционной деятельности» упомянул.

– Женька, ты что-то слышал про него?

– Ну да, типа инвесторы вправе вкладывать, а государство обязано гарантировать право на частную собственность и регистрировать новые объекты. Как-то так.

– Мужики! – рыжий Паша хитро прищурился и снова принялся чесать бороду. – Есть кошерная таки идея! Короче…

Никто из этой четвёрки не покинул офиса до утра, Ксюха осталась – как Павлу хотелось бы верить – без работы в эту ночь, но зато у них родился потрясающий по простоте и наглости и, следовательно, суливший удачу бизнес-план.

Первоначальный проект жилого дома «601-й серии», утверждённый жилищным комитетом горисполкома, предполагал две десятиэтажные секции и одну шестиэтажную. Вот предприниматели и посоветовали своему другу, председателю ЖСК, направить полученный миллион не на бесполезные унитазы, а на перепроектирование той самой шестиэтажной секции с целью достройки недостающих четырёх этажей. Официальное заявление с печатью кооператива предлагало также «привести внешний вид жилого дома в надлежащее состояние и устранить очевидные проектные недостатки, ухудшающие архитектурный облик Приморского района». Подровненные под крышу безликие индустриальные коробки из пенобетона – это то, чего не хватало недавно насыпанному на месте Финского залива спальному району. А образовавшиеся пока только на бумаге новые тридцать две квартиры можно будет предложить через знакомых и друзей по рыночной стоимости для финансирования строительства дома.

Директор СМУ, подрядчик проекта, аж подпрыгнул на стуле, когда Борис, через день проспавшись, объяснил, что от того требуется. А требовалось совсем немного: доработать и утвердить проект достройки дополнительных этажей через знакомый ему ГипроНИИ… и начать стройку. Аванс в полмиллиона рублей был готов.

– Дорогие вы мои, да как же вы додумались-то? Ай да молодцы! Вся страна лежит на боку и вот-вот задохнётся, а вы моему СМУ такой подарок сделали. Никаких проблем с проектом не будет! – гарантировал счастливый директор.

Не менее счастливый и довольный Борис уже обдумывал последующий план действий. Оставалось правильно оформить права инвесторов, приём которых шёл полным ходом и должен был завершиться через месяц.

«Хорошо, что у нас есть мотивированные предприимчивые головы и молодые юристы со связями, ну и, конечно, постоянно изменяющееся, противоречивое и бестолковое российское законодательство. Время такое мутное. В общем, всё будет абсолютно законно! – уверял сам себя Кузнецов. – А принципы иметь можно, если бы они не стоили столько денег».

Глава 7. Скоро новоселье, товарищи кооператоры!

Кузнецов назначил общее собрание ЖСК на конец мая 1993 года. Облачившись в выходной костюм, он встречал на входе в ДК связи пайщиков кооператива. «Это я хорошо написал в пригласительной открытке о „торжественном моменте начала завершения строительства нашего дома по адресу улица Яхтенная“… – мысленно нахваливал себя за казавшуюся ему удачной канцелярскую фразу Борис, наблюдая за толпой радостно-возбуждённых людей. – И вроде бы ничего конкретно не обещал, но надежду дал!»

Не веря своему счастью, пайщики заявились на собрание в арендованный правлением кооператива Дом культуры в полном составе со всеми членами своих семей, включая бабушек, дедушек, детей, тёщ и свекровей. В общем, всех тех, кто с зощенковским нетерпением ждал либо прописки в новом доме, либо чьей-то долгожданной выписки из старого. Такого аншлага не было даже на учредительной конференции кооператива. Все с волнением ёрзали на стульях в ожидании доклада председателя. Кто-то заранее, не дожидаясь выступления ревизионной комиссии и получения ордеров и ключей, уже начал праздновать виртуальное новоселье.

Борис стоял на трибуне, в волнении теребя несколько страниц своего выступления, и не узнавал пайщиков. «Куда подевалась их обычная агрессивность, подозрительность и склочность?» – удивлялся он.

В битком набитом зале царили единение и приподнятое настроение, отдающее лёгким пивным ароматом. Борис рассматривал счастливых пайщиков, медленно обводя взглядом ряд за рядом. Впереди свободных мест не было. Все стремились поближе к сцене, словно боялись пропустить важную информацию. Пустыми оставались лишь самые задние ряды, где разместилась хмурая армянская пара. Их нерадостный вид резко контрастировал с общей эйфорией в зале.

Эдуард и Виолетта, сидевшие молча в полном одиночестве, похоже, ждали, что Борис обратит на них внимание. Борис снова подумал о том, как удачно он познакомился с Овсепянами в ресторане «Ковчег» на Петроградке и сумел продать им две квартиры в доме. Наконец их взгляды встретились, и Овсепян стал показывать знаками, что нужно переговорить. Борис так же знаками показал, что до начала собрания осталось всего пять минут, но всё-таки решил подойти и узнать, не случилось ли чего у них. «Может, передумали покупать?» – переживал Кузнецов, двигаясь по центральному проходу.

Каждый норовил его остановить, подержать за рукав и, заглядывая в глаза, переспросить, неужели правда дом построят. Борис не хотел раньше времени выдавать все секреты, но по его растянувшейся от уха до уха улыбке всё было ясно и так.

– Ну, а я что тебе говорил? – обращался лысый толстяк к своей не менее упитанной жене. – Борька во такой мужик, раз сказал – значит, сделает!

– Дай-то бог! – никого не стесняясь, крестилась жена. – Дай-то бог!

– Борис Сергеевич, неужели дождались? – Кузнецов почувствовал, как к нему прикоснулась ещё чья-та рука.

– Не спешите, всё узнаете, всё расскажу, скоро уже начинаем, – отвечал он, пробираясь сквозь возбуждённую толпу.

– А обои будут? А какие? А можно выбрать? – поинтересовалась женщина, фамилию которой Борис никак не мог вспомнить. – А то говорят, что дом сдают, а жить в нём нельзя: ни обоев, ни линолеума, ни сантехники!

– Ну ты, Гаврилова, как была дурой, так дурой и осталась! Всю жизнь мучился с тобой в коммуналке, и вот опять будем соседями по дому! – выдал реплику высокий худощавый мужчина со сморщенным лицом интеллигентного выпивохи.

– Вот-вот, – поддержал его сосед с таким же характерным для сухого закона лицом и клекочущей хрипотцой в голосе, – им палец в рот не клади! Только вчера все сидели в полной жопе в своих коммуналках, а теперь, видите ли, им обои не нравятся! Да я завтра со своим старым унитазом перееду, только дайте ключи!

– Петь, а Петь, ты случайно не знаешь, в каком подъезде эти два алконавта получат квартиры? – испуганно шептала чья-то жена, наклонившись к уху своего соседа. – Хоть бы не в нашем.

– Это ты себе мужа или свекровь будешь выбирать, а соседа… как бог пошлёт. Поняла, мать? – услышав реплику про алконавтов, обернулся один из них.

– Не ссы – в лифте чисто будет, мы что, не из культурной, блин, столицы, не понимаем, что ли! – присоединился к нему приятель. – Ну, если только форс-мажор не припрёт, но тут уж извиняйте – не донёс, так не донёс!

– Неужели и лифт сделают? – послышался чей-то голос с середины ряда.

– А как же! А собачкам нашим где прикажете? – хитро подмигнув, хором ответили алконавты.

– Ой, у них ещё и собаки будут жить! – совсем расстроилась их соседка. – А они большие у вас?

– Понял, Михалыч, сразу перешли на «вы», а то алкаши-алкаши! – Сморщенный тип толкнул в бок другого борца с сухим законом. – У меня дог, а у него алабай!

И оба сморчка-выпивохи заржали, довольные собой.

«Здорово, что Серёга с Пашей предложили проспонсировать местный буфет. Бесплатное пиво, чай и бутерброды создали атмосферу праздника», – думал Борис, подходя к Овсепянам.

– Эдуард, у вас что-то срочное? А то уже пора начинать собрание, – спросил, предчувствуя неприятный сюрприз, Кузнецов.

– Ничего особенного, Борис Сергеевич, – ответил Овсепян. – Мы с Виолеттой хотели бы пригласить вас к себе в ресторан отметить событие, если, конечно, всё пройдёт хорошо. Хотел предупредить заранее, чтобы вы никуда не уходили.

У Бориса отлегло.

– Спасибо за приглашение, но я не один здесь, с женой Татьяной и моей мамой. Кроме того, мы собирались после посидеть в семейном кругу с детьми.

– Так это здорово – приходите все вместе, и обязательно с детьми! – встрепенулась от последнего слова Виолетта, которая до сих пор оставалась безучастной к разговору мужа с председателем кооператива и ко всему тому, что происходило в зале.

Отказаться от приглашения Кузнецов, мягкий и податливый по натуре, не смог. Он вернулся в президиум, встал за трибуну, постучал пальцем по микрофону и откашлялся, готовясь начать речь. Кто-то не выдержал напряжения и захлопал в ладоши. Зал разразился шквалом аплодисментов.

«Похоже, что наш план будет утверждён, никому не известных инвесторов примут в члены кооператива, и никому в голову не придёт спросить, нуждаются ли они в улучшении жилищных условий», – в радостном предвкушении успеха думал Борис, ожидая, когда стихнут неожиданные овации.

Это был звёздный час председателя правления, подарившего долгожданную надежду паре сотен семей и ещё стольким же, совершенно отчаявшимся с ними наконец-таки разъехаться. Его предложение было незамысловатым. В стране полная задница, в городе – не лучше. Председатель финансового комитета на личном приёме обещал не мешать строительству дома, если пайщики сами найдут сторонних инвесторов.

– Таким образом, – развивал свою мысль Борис, – есть два варианта. Первый: объявить сбор дополнительных средств среди членов кооператива. Нужно собрать примерно пятьдесят миллионов рублей, или почти по полмиллиона с каждого…

– Уу-уу-уу! – загудел переполненный зал.

– Где нам взять такие деньжищи?!

– Зарплату не платят третий месяц!

– Ин-на… – (В женском имени Боря узнал знаменитый русский глагол.) – Давай второй вариант!

– Альтернатива: не платить ничего, но принять в члены кооператива инвесторов, которые готовы купить квартиры в нашем доме по рыночной стоимости.

– Какие такие квартиры?

– В доме нет свободных! Кого выселять будем?

– Спокойно, товарищи пайщики, никого выселять не будем. Правление заключило с нашим СМУ договор на перепроектирование дома и достройку шестиэтажной секции до десяти этажей. Получится ещё тридцать две новые квартиры. Продав их инвесторам по рыночной стоимости, мы получим средства на достройку дома и погашение задолженности перед членами правления. Товарищи! Вы уже три года не платите нам зарплату! А это не три месяца! – председатель уверенно вёл собрание по намеченному сценарию.

Никаких ангажированных активистов или групп поддержки правлению не требовалось. Сама жизнь в девяностые и последняя надежда разъехаться с расплодившимися родственниками уже подготовили благоприятную почву для голосования по приёму новых богатых членов кооператива. Жилищная комиссия Ленгорисполкома к тому моменту почила в бозе, и теперь не нужно было никому доказывать потребность в отдельном жилье и стоять в неподвижной очереди на улучшение. Достаточно было предъявить наличные. Так этот конкретный жилищно-строительный кооператив ощутил на себе дыхание нового времени.

«Неплохо было бы понять…» – В голове Бориса вертелась мысль о сроке строительства.

– Так когда, ё-моё?..

– Да-да, когда, ёшкин кот?..

Аудитория тоже уловила самый главный момент, после того как был найден способ достроить дом.

«Хорошо, что ограничились пивом. А то Паша собирался водку выставить с утра в буфете!» – думал Борис, слушая нецензурные реплики с мест.

– Чего когда? – очнулся и переспросил он.

– Когда дом построим?

– Через год, если сегодня примем в кооператив новых членов. Правление уже заключило договор со СМУ на проектирование. Есть смета нового строительства, готово заключение ревизионной комиссии, – докладывал председатель.

– Да уж! Как-то слишком всё хорошо! – засомневался тип в первом ряду с недовольным выражением на лице. – Пусть кто-нибудь из инвесторов выступит перед нами с программой. Развернёт её перед нами во всей красе!

К такому повороту событий Кузнецов и его компаньоны, зная, что в любом советском коллективе найдётся злая совесть, были готовы.

Сначала вышел рыжий Паша и, монументально возвышаясь с трибуны, выступил как генеральный директор ООО «Квентика», пообещав выкупить не менее десяти квартир и спонсировать буфеты для всех последующих до новоселья собраний.

– Вот это да!

– Даёшь «Квентику»!

– Ура, бляха-муха! Я за вас и вашу маму!

– Ты, чёрт лысый, чью маму имеешь в виду?! – ткнула в бок хмельного мужика тётка во втором ряду под громкий хохот соседей.

– А мать она или твоя, или ё… – не успел договорить неприличное слово лохматый остряк в третьем ряду, но это уже было не нужно, так смысл фразы моментально дошёл до всех, и никто автора шутки не осуждал – все ржали как табун лошадей.

– Товарищи, давайте покультурнее, я, конечно, понимаю, радость и всё такое, но в зале есть дети! Слово предоставляется частному инвестору товарищу Грановскому. – Борис торопился объявить следующего кандидата, пока толпа поддатых и развеселившихся кооператоров окончательно не превратила собрание в пьяный балаган.

– У меня возможности скромные. Но я хотел бы напомнить, что старые члены кооператива, у которых квартиры на последнем этаже, могут при желании поменять их на более низкий этаж. Я же, как и все остальные частники, согласен купить трёхкомнатную квартиру на десятом этаже. И если меня сегодня примут в члены вашего кооператива, я торжественно обязуюсь не стучать по ночам по батареям и не заливать соседей внизу! – так Серёга остроумно подкупил нетрезвую, более восприимчивую к юмору часть собравшихся.

– Наш человек!

– Даёшь его к нам!

– Ему тоже бесплатного пива!

– Следующий инвестор… – начал было Борис.

– Да пошли они н-н-на…

– Сколько их там у тебя?

– Мы так целый день здесь просидим!

– Вот-вот, слушай эти долбаные доклады!

– Точно! Уже водки выпить хочется!

– Покороче давай!

– То есть? – опешил председатель.

– То есть голосуем полным списком, и пусть сразу канают в кассу с бабками!

– Даёшь новоселье!

– Ура! Прощай, любимая тёща! – полез обниматься к своей жене мужичок во втором ряду.

– Не радуйся, сучий сын, я к тебе каждое воскресенье приезжать буду! – обрадовала того бабка сзади, ткнув в спину.

– Так что, голосуем списком? – пытался перекричать толпу председатель.

– Принято единогласно!

 
                                          * * *
 

– Женя, слышал, что у жилищного комитета полномочия по регистрации уставов ЖСК отобрали? Говорят, что создали новую регистрационную палату при мэрии, которая теперь регистрирует новые юридические лица, – делился последними новостями Борис.

Паша с Сергеем напряглись, так как любая новость в те дни, как правило, ничего хорошего не сулила, а сейчас они ещё впряглись в стройку собственными деньгами и привлекли других людей, перед которыми можно было конкретно ответить, если что. Таких новостей из разряда «ответишь, если что» приходило по нескольку в день. Все привыкли к высокому уровню адреналина, но всё равно было стрёмно.

– Конечно слышал. Всё будет полная хюйвя! – отвечал отцу Евгений. – Мы в своей конторе уже наладили нужные связи и нашли подходы. У одного моего друга, который тоже вступил в наш ЖСК, жена теперь там работает. Комитет по внешним связям больше не регистрирует совместные предприятия, и всех юристов оттуда перевели в регистрационную палату.

– Смотри, Женя, как бы твоя финская хюйвя не превратилась в нашу русскую… фигню! – съязвил Паша.

– А что с правами на квартиры? Как мы будем их регистрировать и передавать инвесторам? – спросил Сергей, подливая себе горячий чай.

– Буду захаживать в жилищный комитет для поддержания отношений, но они останутся в теме ненадолго. Пока дом строится, всё ещё десять раз поменяется. Для нас чем больше путаницы и чехарды с компетенциями органов власти, тем спокойнее. Чем дальше мы от жилищного комитета с его очередью нуждающихся, тем лучше. Вот устав ЖСК мы уже регистрируем не у них, а в регпалате, и никаких проблем с новым списком пайщиков. Приняли на общем собрании – и ол райт! Пока пусть инвесторы формально оплатят паи по советским официальным ставкам, чтобы всё было чисто и по старым правилам, а по новым мы что-нибудь придумаем.

– А «формально» – это сколько будет? – переполошился Паша.

– Да фигня вопрос. Тысяча за однокомнатную, две – за двухкомнатную и три тыщи за трёшку, – успокоил всех Борис.

– А слышали, что Стрельчук сказал о едином городском реестре недвижимости?

– Конечно. У меня однокурсник устроился в юридический комитет и рассказывал, что хотят создать контору специально для ведения этого реестра и регистрации прав на недвижимость. Так что скоро жилищный комитет точно никому не будет нужен. Тамошние юристы уже включили свои связи, чтобы перейти на хлебное место. Эти нюхом чуют, когда и куда потекут взятки.

– Окей, понятно. Сидим и ждём. Главное – дом достроить.

– И все документы на него оформить.

– Проект утверждён, изменения в устав ЖСК официально зарегистрированы, госприёмку начальник СМУ гарантирует, с БТИ договоримся. Да всё будет ништяк!

В номере 8—404 отеля «Москва» шло обычное вечернее совещание, на котором компаньоны ООО «Квентика» подводили итоги прошедшего дня и намечали план дальнейших действий. Работы было много. С французами по цене быстро договорились, контракт с Марселем успешно подписали, аванс в валюте получили. Оставалось подготовить техническую документацию, изготовить пробную партию поросячьих клеток и запустить производство. За это отвечал Борис.

Сергей Грановский с Евгением продолжали поддерживать отношения с заказчиками и время от времени мотались во Францию, встречаясь с ними то в Марселе, то в Париже и обсуждая контрактные дела. И вот теперь французы вознамерились приехать в Санкт-Петербург – познакомиться со своими деловыми партнёрами и проинспектировать производство на месте. С этими новостями Сергей вернулся из последней заграничной поездки.