Читать книгу: «Семь мелодий уходящей эпохи», страница 12
Автошапито
– Я записалась в автошколу, – жена выстрелила в меня с порога. – Ты рад?
Я не успел ответить, так как следом прозвучал контрольный выстрел в голову.
– Мы покупаем автомобиль!
Собственно, я знал, что все идет к этому. Автомобиль она хотела и раньше, но мне удавалось, как мне тогда казалось, умело прикрывать эту тему.
– Ты знаешь, что в автомобиле под ногами у водителя три педали и их надо постоянно мять ногами, которых у человека две, при этом дергать ручку скоростей, крутить руль, включать-выключать моргалки, следить за приборами, не упуская при этом из виду дорогу?
В другой раз, когда призрак автомобиля возник за семейным ужином, я живописал ей проблемы, сопряженные с человеческим фактором: пьяные водители, отчаянные пешеходы, коварные оборотни в погонах, алчные и криворукие работники автосервиса, прыщавые пионеры с гвоздями, хитроумные угонщики, завистливые соседи, наконец…
– Да, ты хорошо подготовился, – сказала мне жена с какой-то недоброй интонацией в голосе. Именно тогда я понял, что решение она уже приняла, и теперь для нас это вопрос времени.
– Зачем нам машина? У нас вот есть… кот, например. Зачем специально усложнять нелегкую, в общем-то, жизнь в мегаполисе?
– Все будет отлично! Научусь водить, потом и ты, наверняка, захочешь иметь права. Надо жить в ногу со временем, двадцать первый век на пороге!
Для обучения жена выбрала частную автошколу. На первом теоретическом уроке в классе она узнала, что в автомобиле есть поршень, какой-то вал и что-то, созвучное слову эпилятор – то ли вентилятор, то ли карбюратор, возможно и то и другое. Еще она узнала, что можно посещать только вождение, а правила дорожного движения для экзамена выучить самостоятельно по книжке. Это ее особенно обрадовало.
Машина инструктора – точь-в-точь как в фильме «Москва слезам не верит». Сколько раз жена смотрела этот фильм, столько раз завидовала героине Алентовой. Не ее замечательной карьере и обретенному огромному чувству – с чувством все понятно, у нее уже был я. Она завидовала белой завистью ее точным уверенным движениям, когда та заводила свою умопомрачительную «Ладу», завидовала тому, как женщина-директор недовольно качала головой, прислушиваясь к неправильным звукам, как она теперь понимает, поршня или вала.
Моя жена почти не помнит первый урок вождения. Не помнит и как садилась в машину. Помнит только, что завела ее, что-то нажала ногами, что-то отпустила, что-то дернула рукой… Автомобиль начала двигаться по безлюдной улице. Она была уверена, что через несколько метров инструктор остановит ее и они будут много работать над ошибками, но вместо этого они проехали улицу до конца и выехали на широкую дорогу с автобусами, другими машинами, светофорами, людьми, живущими в городе своей обычной жизнью. Инструктор Леха несуетливо поправлял ученице руль, задавая направление. В итоге, несколько раз обогнув район, они вернулись на место старта к автошколе.
– Что, сразу поехала? А скорости переключала? А инструктор не приставал?
Такой растерянной и ошарашенной ее видели на работе впервые. На все вопросы она отвечала «не знаю».
Второе занятие было более осмысленным. Пока инструктор Леха регулировал жене сидение, она присмотрелась к машине. Все правильно, машина как в любимом фильме, только в состоянии четвертой степени неоперабельной саркомы. Грязный в пятнах пластик высох от трудной жизни, местами был порван и оттуда смотрел отвратительный оранжевый прах поролона. Вместо оконных ручек торчали штыри, которые Леха вращал пассатижами, а стекла фиксировал отвертками, загоняя их внутрь дверей между стеклом и обшивкой. Правая дверь не открывалась совсем, и он пользовался водительской дверью. Спинка его сидения фиксировалась только под прямым углом. Это то немногое, на что жена обратила внимание, а как обстоят дела с поршнем и с валом – это вообще одному богу известно.
– Зато потом на иномарке легко будет!
Инструктор Леха поймал ее брезгливо-недоуменный взгляд и пошел в нападение.
– Тут ваш брат целый день мастерство оттачивает, а я потом думай, как на ней вечером домой в Отрадное из Тушина добираться буду.
«Сама дура», – сказала жена себе. «Сама пошла в частную школу».
Наверно инструктор Леха оценил ее терпимость, потому что вскоре без ее согласия перешел на «ты».
– Значит, так! Вчера я с тобой покатался для общего развития, и ты ничего не помнишь. Это как первый прыжок с парашютом. Страх и сомнения приходят позже. Поэтому начинаем напряженно трудиться.
Жена брала уроки через день на протяжении двух недель, и это действительно было трудно. Трудно было ездить по улицам, и если бы не педали под ногами инструктора Лехи и его уверенные замечания в нужный момент, было бы совсем плохо. Еще трудней было на площадке. Езда змейкой и развороты ей нравились и удавались, но парковка задом – это настоящая пытка. На площадке инструктор Леха обычно стоял с другими инструкторами, а машины с учениками самостоятельно, пытаясь не задеть друг друга, обреченно ползали по расчерченному асфальту.
Все инструкторы в этой странной частной школе достаточно молоды, а инструктору Лехе на вид вообще лет 18. Это странно, так как инструктор правильной автошколы должен иметь водительский стаж не менее пяти лет. Впрочем, раз уж приняты условия игры и жена осталась в этой мутной школе, то какое ее дело!
С утра она на вождении, а вечером после работы до глубокой ночи сидит в Интернете на авто-форуме и читает, читает, читает. Много нужного и неожиданного, что обязательно как ей кажется, пригодится в дальнейшей жизни на колесах. А еще очень много такого: «Женщина за рулем – как обезьяна с гранатой», «Женщина за рулем – звезда: ее все видят, а она нет».
– Ты запомни, встречаются иногда женщины, которые неплохо ездят, но при этом все женщины не умеют делать две вещи – ездить задом и парковать машину.
Так инструктор Леха пытался ее успокоить, после трех неудачных попыток запарковаться задом.
– А вы, юноша, шовинист! – сказала моя жена с нескрываемой досадой.
Наверное, со злости она очень чисто вписалась между двумя проволочными стойками, но инструктор Леха уже этого не видел: он выяснял у своих приятелей значение слова шовинист.
На следующий день он ждал ее на выезде с площадки на правом сидении. Когда она молча выруливала на Лодочную улицу, Леха откинул сломанную спинку сидения и принялся шуровать за водительским креслом. Спустя целую вечность он извлек откуда-то замызганную газетенку с кроссвордом и погрузился в его разгадывание. Процесс явно не ладился. Краем глаза ученица видела его сосредоточенное лицо.
– Ансамбль из трех музыкантов.
Вцепившись в руль, вся взмокшая, с невероятным напряжением жена подъезжала к улице Свободы.
– Трио.
– Верно. Направо. Втыкай вторую.
Инструктор Леха снова погрузился в кроссворд.
– Небольшая лодка. Четыре буквы.
– Ялик.
Он странно посмотрел на нее.
– Подходит. Газку подбавь, смелее. Передвижной цирк?
– Шапито.
«Мамочка родная, я еду практически сама в машине по городу и уже даже разговариваю за рулем», – осознала моя половина.
– Морская кокарда, – не унимался он.
– Краб.
Если боковое зрение ее не подводило, на Лехином лице появилась довольная ухмылка.
– А вот и нет. Если шапито, то получается «крыб».
– Как это? – не поняла жена.
– Ну как, если «шыпито», то вторая «ы», тогда получается «крыб».
– Шапито пишется через «а», – еле слышно сказала она.
Она абсолютно обессилела от нечеловеческого напряжения. Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой и брошенной на произвол судьбы.
– Роман Золя. Кто такая Золя? – ударение Леха искренне делал на букву о.
– Букв сколько?
– Много.
– Тогда «Жерминаль».
В машине стало тихо – инструктор Леха старательно вбивал буквы в клетки. Мамочка родная – я не просто еду, я не просто разговариваю, я решаю кроссворд – жена радостно удивлялась обретенным способностям
– Есс! Есс! Есс! А вы кто? – вырвалось у него – Леха неожиданно перешел на «вы».
Она не успела ответить – машина медленно подъезжала к светофору. Красный сигнал сменился на короткий желтый, а когда загорелся зеленый, сзади немедленно раздался пронзительный гудок. В следующее мгновение машина жены заглохла.
– Козлина, – взорвался инструктор.
Рванув «убитую» правую дверь, он кинулся к стоящей за ними машине. Моя жена не оборачиваясь слушала, как он кричал, что за рулем хоть и женщина, но человек, которому гудящий в подметки не годится. Фраза «дави себе на глаз, шовинист» понравилась ей особо.
Когда Леха приладил свою дверь и они вернулись к автошколе, жена была ни жива, ни мертва от напряжения. Инструктор Леха не спешил выходить из машины – кроссворд, похоже, еще не был решен, несмотря на то, что с помощью моей жены они успешно справилась еще с десятком слов.
– Крытое строение для автомобиля, – произнес он. И быстро, не глядя на сильно умную ученицу, с триумфом, вызовом и знанием дела вывел: «ГАРАШ».
А моя жена не ошиблась. Ровно через три месяца я тоже записался на курсы вождения. Впрочем, это уже другая история.
Сон в летнюю ночь
С начала этого лета я стал плохо отражаться в зеркале. Жена сказала, что надо немедленно идти к психологу. Знакомого психолога у меня нет, поэтому, выйдя из дома, я направился к кожнику.
Кожник, постояв со мной у зеркала, сказал «гм» и посоветовал лечить болячку на левом локте. Одну мазь я должен купить в аптеке, а другую достать у ветеринаров, смешать обе и густо намазывать перед сном.
В аптеке на меня посмотрели с болью, объяснив, что ветеринарская мазь воняет так сильно и так гадко, что я сначала растеряю всех своих друзей, а потом и вовсе буду отторгнут социумом. И хотя друзей у меня нет, а социум я сам давно держу на расстоянии, лечить локоть я раздумал.
– Что сказал доктор? – жена начала пытать меня уже в коридоре.
– Это оттого, что я во время работы вожу локтем по столешнице. Производственная травма, – нашел я нужное определение.
– Сделаем так, – сказала решительно жена. – Ты не будешь сидеть за компьютером, а станешь бубнить тексты в диктофон, как Н.Островский или Гришковец, это можно делать даже лежа. Я же прямо сейчас брошу работу и буду все записывать.
Набубнивать тексты мне понравилось. Я уже замахнулся на большие полотна «Записки художника широкого свойства» и «Из прожитаго».
Теперь мы с женой работаем с утра до позднего вечера. Посуду раз в три дня приходит мыть соседка, телефон отключен за неуплату, в квартиру вернулись тараканы.
Это лето мы с большой долей вероятности проведем в России, потому что жена теперь тоже плохо отражается в зеркале, а сфотографироваться на новые загранпаспорта мы в таком состоянии не можем. Впрочем, это ерунда и пустяки, главное, чтобы литературный поток не прерывался.
Зубная фея
Приезд внучки – это примерно как вакуумный взрыв на отдельно взятой территории. В единое мгновение наработанный уклад монотонного предпенсионного дожития вытесняется из квартиры без остатка, немедленно уступая место бытию иного свойства, в котором бесполезно искать структуру, ритм, последовательность событий и вероятность их развития. На ближайшие десять дней в квартире воцаряется табор, ярмарка, балаган и пикник, а еще – бесконечные волны сладкой и последней в жизни любви, что обретают дед да баба в утешение перед неизбежностью дороги дальней.
Две елки, цирк, детский музыкальный театр, Дед Мороз с девицей по вызову, а еще утренник в чужом детском саду, визит к прабабушке, походы в гости к детям приятелей нашей дочери, прием общих родственников и друзей с обязательным ежегодным отчетом–допросом на тему «За морем житье не худо?» и еще много магазинов и торговых центров на тему игрушек и одежды для внучки и дочери. В остальное время – прятки, догонялки, рисование, вырезание, прыганье по дивану, висение на люстре, настольные игры, карты, фокусы, розыгрыши, дурилки.
В этом году список мероприятий пополнился публичным исходом молочных зубов. Один резец пришлось удалять у моего знакомого врача, а выпадение второго зуба растянулось на несколько вечеров. Внучка домурыжила этот зуб сама, огласив окрестности долгим высокочастотным воплем, от которого строгие фужеры в шкафу покрылись холодным предсмертным потом. «Все замечательно, – сказала наша взрослая дочь, – вот только что делать с Зубной Феей?»
За трудные зубы Зубная Фея приносит детям не просто денежку, а достойные материальные подарки. Этот зуб тянул на конкретный мини-набор Лего с лошадкой и каретой.
Когда внучка сладко уснула, торопясь в следующее утро, мы на семейном совете решили, что Зубная Фея может оставить девочке письмо под подушкой, в котором объяснит ребенку, что было очень поздно и она обязательно придет завтра.
Дочь уединилась на кухне с макбуком и уже минут через десять принесла нужный текст:
«Здравствуй, Франка! В моей волшебной стране сегодня зазвенел колокольчик, и мои маленькие помощники подсказали мне, что у тебя выпал молочный зуб. И они были правы! У тебя выпал молочный зуб, и это значит, что ты растешь и впереди тебя ждет много приключений и удивительных открытий.
Прости меня, сегодня у меня был трудный день, я много детей посетила по всей земле, твой зубик выпал уже поздно вечером, и я к тебе не успела. Твой подарок я принесу тебе послезавтра.
Ты очень храбрая девочка, скоро у тебя вырастет новый зуб, а старый я забираю себе! Спасибо тебе за него! Он самый белый и чистый зуб из всех зубов, которые я забирала у деток на этой неделе!
Не забывай хорошо ухаживать за своими зубками каждый день, и ты всегда будешь радовать всех своей прекрасной улыбкой!
Зубная Фея».
– Дщерь моя, ты неожиданно радуешь меня!
Мне, действительно, очень понравился текст.
– Как говорится, дерево от яблоньки … Вот просто вижу руку дочери крупного писателя. Генетика не такая уж и продажная девка империализма.
– Папа, генетика очень продажная девка, я взяла текст из интернета, а от себя только приписала два предложения.
На письмо мы поставили рабочую печать жены, и дочь унесла его в спальню.
Утром ко мне в кабинет бесшумно проскользнула внучка в пижаме с письмом в руке и молча расположилсь у меня на коленях Я два раза прочитал ей текст, и ребенок сказал, что все нормально и один день она может потерпеть.
Зубная Фея не обманула дитя, и уже ранним утром дня следующего внучка что-то сладко напевала по-французски, пытаясь собрать гламурную конюшню.
Вечером в кровати она попросила бабушку взять бумагу и ручку, так как хочет написать Зубная Фея ответное письмо. Письмо должна с ее слов записать бабушка. Нам очень понравился ее порыв. Мы с дочерью притаились за дверью.
– Возможно, генетика не совсем продажная девка, и литературный дар прорвет себя в новом семени, – прошептал я дочери.
– Дорогая Зубная Фея, я прощаю тебя! – услышали мы сладкий уверенный голос из полуприкрытой двери.
– Она не писатель, она принцесса, – сказал я дочери, после того, как мы от смеха сползли на пол.
Десять дней закончились. Самолет с детьми уже приземлился в Копенгагене, а мы с женой ходим по квартире и молча наводим порядок, вынимая самое разное из возможных и невозможных мест. Порядок восстановлен к обеду, все как прежде – привычно, рационально и бесконечно бессмысленно, ибо пустота не может иметь
смысла…
Для оформления обложки использовалась художественная работа автора
