Читать книгу: «Когда затихнут злые грозы», страница 3

– Включить проигрыватель? – интересуется Санни. Эверетт уже лег на кровать и теперь соблазнительно похлопывает по месту под его боком, приглашая присоединиться к нему. Но она не может так просто расслабиться – ей хочется создать комфорт, настроить предпочитаемую ими атмосферу.

Море.

Бриз.

Непорочные желания о большем, чем они имеют…

– Давай, – кивает он. – Спасибо.

В комнате играет бессмертная классика рок-н-ролла, в сверкающей ткани балдахина переливаются солнечные лучи, за окном продолжается жизнь… Санни и Эверетт же лежат на кровати, переплетая руки.

– Слушай, я думаю, мне стоит снова покрасить волосы. Как насчет арктического?

– В цвет молний? – она заинтересованно приподнимается на локтях.

– Именно.

– Давай посмотрим, какие есть варианты. – Санни достает из-под подушки телефон и начинает искать подходящие идеи. – Мне кажется, тебе синее амбре.

– Согласен. Можно я еще посмотрю? – Эверетт открывает на своем устройстве запрос и продолжает искать. Вскоре он откладывает телефон и замирает, размеренно дыша. Дремлет.

Дневная жара так легко заставляет заснуть, и вскоре сама Санни засыпает, чувствуя себя самой счастливой. Такое часто с ней бывает, когда она дома. Именно здесь, а не где-то в отеле-мотеле, в машине или в палатке. Но стоит ей проснуться, то сказка развевается, подобно призраку орэйджи после уничтожения. Как всегда. С самого пробуждения Санни нервничает, кусая губы, и тревожится, собираясь на тренировку с манекенами.

Не без причин. Она отлично выполняет упражнения, отражая атаки «орэйджи». До боли в мышцах, до щемящего напряжения в теле она старается. Но делает так только Санни, даже Эверетт выкладывается не на все сто процентов, вызывая ее недовольство. Никто не трудится, хотя жара начинает спадать, никто не пытается освоить новые приемы, проработать парные комбинации. Тренер на ее замечания пожимает плечами, не видя в этом никакой проблемы.

В тихой злой ярости заканчивается тренировка. Санни покидает ее без прощаний и уходит в неизвестное направление. Остальные охотники сочувственно смотрят на Эверетта, мол, приходится терпеть такую… Но он понимает: ей нужно время, чтобы остыть. Может, она позвонит своим братьям и отругает их за безделье в учебном центре. Может, наберет родителям и попросит совета. Ей требуется разговор с родными для обретения контроля над эмоциями. И он не будет мешаться, несмотря на прекрасные отношения с семьей Пирс. Ей нужно перевести дыхание, а ему – решить пару вопросов их будущего.

Эверетт идет к главе базе, чтобы обсудить дальнейшую судьбу их союза с Санни. У охотников, конечно же, нет ограничений на отношения во время службы, но пока ты – он, то твое сердце уже занято грозами. Их опасной изящностью, с которой они рассекают небо на куски, масштабностью и поражающей силой. Но сейчас злых молний почти нет. Может, это то самое время? Задуматься о будущем. Начать планировать жизнь вне работы…

Он выходит из кабинета довольным. На улице стремительно темнеет – темно-синяя мгла вытесняет оставшийся солнечный свет. Темно-синяя темнота, почти ощутимая под кончиками пальцев, скользит по всей округе. Темно-синяя чернота несет прохладу, и Эверетт чувствует, как его кожу сковывают мурашки. Но насладиться ими он не успевает, ведь замечает почтовую машину и Санни рядом. Она болтает с почтальоном, попутно забирая большой пакет с отправлениями. Он направляется к ней, помогает донести тяжелую коробку до библиотеки и усаживается на кресло, ожидая, когда Санни решит, чем они будут заниматься дальше.

– Как думаешь, наше письмо уже пришло? – нетерпеливо осматривает стопку она, а после ловко перебирает конверт за конвертом. – Нет. Какая жалость.

– Ты каждую посылку, которую я отправлял тебе, так ждала? – Эверетт усмехается, наблюдая за ней из кресла.

– Не поверишь, но да. Каждый раз, когда очаровательный, галантный друг по переписке слал мне конверт, я считала часы до получения. С самого первого посткроссинга так было. И до сих пор это нетерпение сохраняется, когда мы продолжаем нашу традицию. Хочешь посмотрим на нашу переписку с самого ее начала?

– Она у тебя с собой?

– В комнате. Под кроватью.

– Тогда пойдем. Мне не терпится вспомнить истоки «нас».

Они возвращаются в спальню, включают свет, прогоняя ночь. Санни достает из-под постели стопку старых писем и, через пару минут, вытаскивает ящик с новыми отправлениями, которые они посылают себе после миссий. Эверетт с удивлением рассматривает бережно связанные конверты, ведь раньше они не говорили про начало их переписки. Ведь раньше и она не обсуждала свое коллекционирование…

Он берет самое первое письмо, которое написал когда-то сам, ведомый скукой на базе. Проводит рукой по бумаге, испачканной в каком-то соусе. Он смутно помнит тот день, но точно никогда не сможет забыть ту радость, когда ему пришел ответ от незнакомки с обворожительно сиятельным именем…

Внезапно Эвер начинает смеяться. Санни подозрительно косится в его сторону, не зная, что вызвало в старом послании такую бурную реакцию.

– Неужели я раньше так криво писал? – наигранно-негодующе спрашивает он.

– Ты и сейчас пишешь не лучше, родной.

– А это, между прочим, было обидно. Я стараюсь, сочиняю оды о том, как ты подобна солнечному свету или о том, как ты вошла в мою жизнь и стала неотъемлемой ее частью?

Он вновь смеется, обратно запечатывает конверт и смотрит на ящик. Неужели они так много работают, раз у них накопилось так много посланий друг другу?..

– Откроем что-нибудь из этого?

– Не сейчас. – Санни обратно задвигает коробку под кровать. – Сейчас все хорошо. Я берегу их на случай, если что-то плохое случится.

– Но зачем? Разве в радостные дни нельзя привнести еще больше позитивных эмоций?

– Не знаю, наверное, можно? Мне просто так спокойнее. Смотреть на коллекцию и повторять: «Сейчас все хорошо».

За исключением странным чувств, которые возникают в душе после насыщенного дня. Но и они пройдут, когда Санни и Эверетт лягут спать. Пару десятков минут проходят в попытке заснуть, когда она внезапно поворачивается к жениху лицом и шепчет ему:

– Я боюсь того, что ждет нас завтра. И послезавтра. И послепослезавтра.

– Что именно тебя пугает в этих днях?

– Неопределенность.

– Она и в правду есть в будущем. Но, с другой стороны, кое-что уже известно. Это мы. У нас есть и будем мы. Я говорил насчет брака. Начальство не против, но попросило все устроить зимой, чтобы не случилось вызовов на грозы и не было испорченного праздничного настроения.

– А потом что? Какие могут быть у нас перспективы?

Эверетт любуется Санни и ее умиротворенным видом, отражающим блеск тысяч ночных солнц. Он гладит свою невесту по щеке, понимая, как она бесценно красива. Как он бесконечно влюблен в нее. Как им повезло узнать друг друга и стать чем-то большим – «мы», которое крепнет с каждым мгновением, которое в объятиях душ теплится, которое живет и будет жить всегда.

– Какие хочешь, – отвечает он севшим голосом. – Можем продолжить работать в проверке, можем пойти в аналитики или навигаторы. Переучиться сейчас на новую профессию как никогда легко. Ты сегодня говорила про фундаментальные исследования орэйджи. Давай займемся этим. Можем переехать на базу к твоим родителям. Можем запланировать детей. Можем уехать жить на море. Можем уехать жить в горы рядом с горными духами. Нам никто не будет мешать. Ни другие, ни какие-то призраки.

– Мне нравятся твои идеи. Как насчет нескольких последних дел, прежде чем начнем подготовку к свадьбе? – Эверетт смотрит на нее непонятливым взглядом. – Планировать мероприятие нужно как можно раньше. Иначе все красивые места забронируют, и мы не сможем как следует разгуляться… И детей обсудим. Но, кажется, я готова. Изменить жизнь, посвятить себя другому. Отказаться от охотников, отдать камеру на исследования и доработки. Отпустить это все навсегда.

Санни зевает. Ей хочется спать, да и мысли в голове путаются, рвутся, как нити… Но интимность разговора не хочется рушить.

– Потом, когда дети подрастут, то сможем вернуться в ряды охотников, как учители. Наставники. Поступлю также, как моя семья.

– Или как моя. Не помню, рассказывал ли, но после моего вступления в ряды мама начала шить форму для охотников. Сейчас у нее свое производство по всему миру. Отец автопарком заведует для охотников, и именно благодаря нему у нас есть «Тундра»⁴. Младшая сестра стала ликвидатором, но сейчас она ушла на должность главы навигаторов из-за беременности… Хозяйство тоже нужно охотникам. Жаль, что с родными из-за этого редко удается увидеться.

Эверетт обнимает Санни и целует в макушку. После – ловит ее взгляд, смотрящий на него с таким трепетом, что он становится причиной сладкой боли в сердце. Взгляд, полный обожания. Всех слов о любви в мире. Всех песен, признаний и клятв… Эвер засыпает, но Санни еще долго не может уснуть. Она смотрит на ночник, на потолок, на окно, за которым открывается прекрасный космос.

Да. У них есть будущее, которое они создадут вместе.

Еще пара деньков проходит в неизменном жарком состоянии. Санни решает обновить маникюр, который сломала во время последней тренировки, а Эверетт читает книгу, лежа на кровати. Рядом с ним лежит ее телефон, поэтому, когда звонит мама, он берет трубку:

– Привет, мам!

– Эверетт? Вы на громкой связи?

– Так точно, – кричит через всю комнату Санни. – Что-то случилось?

– Нет, все в порядке. У нас завершились отборочные испытания, и начальство предлагает вам приехать на базу и помочь будущим охотникам погрузиться в профессию. Рассказать байки, показать пару приемов, не больше. Не знаю каким образом, но вы им понравились, и теперь нас донимают вопросами о той парочке, ушедшей за грозой во время теоретического тестирования. Побудете тут несколько дней, все равно сейчас нет оранжевых гроз.

Санни косо смотрит на Эверетта, подозревая, что именно из-за недавнего разговора с начальством их отправляют туда. Почти отстраняют от настоящего времени на грозы, почти наставляя на путь педагога. Конечно, она радуется этому, и все же… Ей не хочется быть долгое время рядом с матерью. Она ведь сначала была против охотничьей карьеры, но после того, как младшую дочь поддержали все братья и сестры, то мнение, конечно, изменилось. Только недовольства всем и волнения остались.

– Хорошо. – Эверетт прикрывает глаза. – Приедем сегодня вечером.

– Я подготовлю вам комнаты.

– Мам! Но мы же с Эвером почти в браке.

– Ничего не знаю, но пока вы будете здесь, то вы будете спать в разных помещениях!

Спустя пару часов они ужинают всей семьей на базе охотников. До этого устроились в комнатах и провели тренировку, после поделились лучшими байками с новичками. Те начинают обожать охотников, зачастивших в учебный центр – с ними не скучно, в отличие от профессоров, рассказывающих про основы физики… Эверетт весь вечер сидит с довольной ухмылкой и ест тушеные баклажаны с чесноком. У Санни, сидящей рядом, все время краснеет румянцем лицо и шея.

– Ты в порядке? – заботливо интересуется миссис Пирс.

– Жарко просто. – Санни пожимает плечами. – Да и после тренировки сладкий десерт съела, зря. Из-за сахара кровь к щекам прилила, вот поэтому и сижу красная.

– Может, тогда не стоит сейчас уминать так стремительно банан со сгущенным молоком?

– Да, ты права.

Она отодвигает от себя тарелку с десертом под тихие смешки Эвера. Его игриво-шуточное настроение настораживает, отчего отец Санни задает вопрос:

– Что с ним?

– Новобранцы отвесили комплимент его физической форме. Теперь самомнение немного шалит, но ничего, как только я его прилюдно на лопатки уложу, то все наладится.

– Не сомневаюсь, моя сестра сильнее всех в этом училище. – Адам умело меняет тему разговора на практику охотников и учебный план.

Вскоре наступает ночь.

На базе все спят.

И никакая тревога не разбивает сознание, подобно грому.

Но хорошие дни имеют эффект эйфории. И на третью ночь действительно все идет крахом. Санни успевает проспать всего пару часов, прежде чем по всему учебному центру звучит тревога. В комнате падают вещи от вибрации сирен, стены вздрагивают и едва не ломаются пополам. Она просыпается дезориентированной и содроганием отвечает на звонок, мельком видя, что он от начальника их базы.

– Санни? Эверетт?

– Санни. Слушаю.

– У нас сразу несколько очагов оранжевых молний, и все они над одним населенным пунктом. Прогноз на нескольких орэйджи, поэтому вас просят срочно прибыть туда. Это недалеко отсюда, из-за чего в вашем учебном центре включили сирены, однако на границе округов. С соседнего региона назначили отряд ликвидации, однако они не справятся без вас – более опытных специалистов, которые выезжали на подобные вызовы.

– Поняла. Будем максимально скоро.

Лишь на несколько секунд Санни задумывается: зачем они им, если у них должны быть свои люди в проверке? Неужели их пару считают настолько лучшей, что посылают работать с другими ликвидаторами? Или все дело в опыте? Больше она об этом не успевает подумать, наскоро-наспех одевшись в неизменно черную униформу, хватая фотоаппарат и карточки, поддаваясь нехорошему предчувствию.

Когда она бежит будить Эвера, то ее начинает мутить от страха. Тревога размывает зрение, и у нее перед глазами все плывет. Вот она будит Эверетта, вот они в машина, заводят ее и выбирают самый короткий маршрут, а через секунду – уже на месте назначения. Частный жилой сектор, молнии замечены в лесу, растущем рядом. Пикап они бросают на главной дороге и, вооружившись всем необходимым, мчатся к месту концентрации злых гроз.

Под рукой мнутся охотники ликвидации, нуждаясь в помощи всем своим потерянным, неуверенным видом. Обычно их вызывают только на устранение призраков, поэтому им непривычно ждать. Непривычно полагаться на других, даже если они чуть лучше чувствуют орэйджи. Те, кто занимаются проверкой, чаще всего владеют особыми предчувствиями или особой техников. Но ликвидатором это все не нужно. Для работы им требуется только сила и оружие…

Но сегодня что-то пошло не так. Привычный план действий оказался перечеркнут, оторван и забыт.

– Где ваша проверка? – спрашивает Санни у охотников.

– Не знаю. – Один из них вздыхает. – Мы не работаем с ними. Поэтому послали вас.

Санни недоуменно кивает, и все же раздает приказы ликвидаторам, одновременно фотографирует пока что спокойный пейзаж. Эверетт всматривается и почти моментально замечает нужный оранжевый след.

– Один? – уточняет Санни, проверяя достоверность фотографии.

– Да. Вижу только одного.

– Это хорошо, – комментирует ликвидатор из соседнего округа. – Говорят, это местный отравитель. Убил большую часть население, а потом и сам умер. Правда, оставшиеся в живых так и не уехали отсюда, что так странно для меня.

– Когда это было? – с волнением уточняет Эверетт. Неужели его любовь предупреждала всех, говорила именно об этом?..

– Да не так давно… Года два или три назад. Может, раньше. Я не успел опросить народ до того, как вы приехали.

Санни, чертыхнувшись от души, чувствует, как противно ноет и дергается уголок губы. Ей требуется не так много времени, чтобы расставить все точки-факты над «и». Она смотрит на своего напарника и говорит тоном, не терпящим возражений:

– Еще одно дело такое же, как наше прошлое.

Больше они не успевают поговорить – призрак начинает проявляться. Некоторые охотники инстинктивно хватаются сильнее за стволы оружий, некоторые осматриваются, пытаясь найти источник неестественного напряжения и холода.

– Цельтесь. – Санни снова приказывает, ведь с ликвидаторами не послали толкового руководителя. Ей приходится брать все в свои руки. – Когда проявится, то сразу стреляйте. Те, кто многих убили, обычно сильные призраки. Но не сильнее святости воды и чистоты соли.

– Еще две минуты, – пожимают плечами те. – Успеем.

Мгновение, обманчиво долгое… Мгновение, обманчиво имеющиеся у них… Исходит одной оранжевой вспышкой. Призрак окончательно проявляется и исчезает гораздо раньше, чем планировали ликвидаторы. Теперь эти охотники паникуют, потерянно оглядываются по сторонам. Видели ведь орэйджи, но потеряли. Верх непрофессионализма!

– Он ушел! Что б вас! – Санни срывается на всех подчиненных, почти рычит от ярости. Как можно было допустить такую оплошность?! Она бессильно поворачивается к Эверетту. – Куда он делся?

– Я не вижу. Далеко не мог уйти, только если… Вы пороги и окна домов посыпали солью? Обереги внутри занесли?

– Н-н-нет, – запинаясь, отвечает один из ликвидаторов. Санни убивает взглядом каждого, пока придумывает план дальнейших действий. Территорию нужно прочесать в любом случае, чтобы исключить возможность одержимости.

– Поодиночке идите осматривайте здания, где есть жители. Заодно и осыпьте пороги солью. Я с вами пойду. Эверетт. Ты будешь руководить теми, кто останется возле леса. Будьте начеку.

– Понял. – Эвер кивает. – Возьми только солевых пулей побольше и устрой истинную охоту на грозы!

Санни нездорово ухмыляется, беря ружье для призраков и запас патронов. И пускай она ненавидит эту тяжесть в руках, и пускай она разумно опасается одержимых… Против них работает все те же методы. Только легче их использовать на абстрактном пятне, чем на еще дышащем теле, хотя человек уже мертв и лишен души. Все равно возникает мерзкое ощущение вины в его убийстве.

– Исправляйте свои оплошности, – приказывает Санни, отдавая пару толстых мешочков с солью. – Соберите свое самообладание! Надейтесь, что орэйджи не вселился, иначе вам придется иметь дело с теми, кто кажется людьми. Но это не так. Помните об этом и идите уже!

Сама она с невероятной скоростью осматривает дома на предмет оранжевого следа призрака, параллельно просыпая соль перед порогами. Рядом с ней ликвидаторы наконец-то начинают заниматься делом, кто-то даже обереги из рун наносит на стены, чтобы орэйджи не могло подлететь к нему. Но нигде не видно орэйджи. Ни следа, ни его злого присутствия.

Ничего.

Ничего.

Ничего.

– Осматривайте все здания как следует! Не дайте этому призраку вселиться или позвать других…

Яркое пятно огненного зарева вспыхивает вдали, охватывая какой-то пристрой. Столб искр заставляет тени пугливо разбежаться по сторонам. Орэйджи вселился в кого-то. Они опоздали до первых разрушений. До того, как проснется жажда крови.

– Пригнитесь! – кричит Санни, и не зря: тут же раздается потусторонний, поистине демонический гогот, перекликающийся с грохотом-треском-гулом грома. До них долетают обломки кирпичей, опасные искры, ядовитый химический дым. Кто-то из ликвидаторов получает ранения.

Из высоких языков пламени выплывает девушка, охваченная оранжевым светом. Ее одежда горит, но орэйджи, который заседает внутри нее, как паразит, все равно. Оболочка нужна ему только для уничтожения всего вокруг, и он способен менять ее постоянно, убивая бесчисленное количество душ.

– Атакуйте, кто может!

Санни целится в призрака, но тот постоянно перемещается по крышам домов. Пули уходят в воздух или попадают в черепицу. Орэйджи вновь смеется, а за его спиной начинают мелькать оранжевые молнии. Еще одни призраки грозятся появиться там, куда охотники не успели дойти.

– Еще орэйджи? – недоверчиво спрашивает ликвидатор, но Санни устает беситься из-за неопытных и просто говорит:

– Огонь по всем!

Секунда, и в разных частях деревни разносится злой гогот разных интонаций. Детский-насмешливый, басистый-рассерженный, рычащий-кричащий… Еще три призрака обретают тела мужчины, взрослой женщины и совсем маленького ребенка. Они выходят из пламени и кидаются на зевак, желая убить. Растерзать. Оставить лишь окровавленные ошметки и поломанные кости на утеху другим. Ответить за то, что подпитывало ярость многие годы.

– Это семья… – шепчет кто-то поблизости. Они стали одержимыми. По ним тоже того?..

– Да. Защищайте людей! Не останавливайтесь! Очертите круг из соли вокруг этой площади!

Сердце Санни замирает, и сбитый пульс нарушается еще сильнее. Ей становится страшно, как никогда раньше. Они окружены огнем, с ней неопытные охотники, орэйджи меняют на ходу манеру нападения… И они оказываются рядом с ней.

Почти касаются холодными мантиями кожи, почти задевают темной энергией светлые пряди волос, собранных в хвост. Санни стреляет, как может, но орэйджи мельтешат перед глазами. Вновь мимо, едва не попав в ликвидатора, который заканчивал круг из соли. Теперь и призраки заперты внутри.

Где-то рядом разрушается одно здание.

Второе полыхает, обагряя своим огнем ночное небо.

Скоро от деревушки останутся лишь руины, если не остановить призраков. Черт!

Вдруг один из одержимых падает на землю, покрываясь оранжевым светом изгнанного призрака, пока Санни держит на прицеле второго и… Ее палец срывается, нажимая на курок. Она впервые попадает в орэйджи по чистой случайности. Остается еще двое. Они кричат на смертных не то в ужасе, не то в дикой всепоглощающей злости. Она бы вздрогнула от страха, но сзади к ней подходит Эверетт. Он кладет ей руку на плечо, уравновешенного говоря:

– Не мельтеши. Да, в протоколах такой модели противника не было. Но ты охотник, а всякий охотник должен обладать терпением. Подожди. Их движения повторяются. Здания все те же. Легче подстрелить, когда он совершает перемещение.

Она едва заметно кивает и прислушивается к совету своего напарника, выбирает жертвой самого первого призрака, который появился. Наблюдает за его движениями и находит некоторые закономерности. Они перемещаются по диагонали, поймать тот самый момент не составит труда…

Через мгновение орэйджи падает на землю вместе с захваченным телом. Оранжевая рябь проходит по нему почти незаметно и тут же гаснет, вспыхнув на прощание особенно ярко.

Где-то поблизости раздается последний гром – ликвидаторы обливают оставшегося призрака святой водой, внезапно вспомнив про старинный рабочий метод. Они смотрят на тело, будто не веря своим глазам. Не веря всему тому, что случилось всего мгновение назад.

Наконец-то Санни может выдохнуть, стерев пот со лба и посмотрев на Эверетта. Он почти в порядке, не считая бледности от усталости и рассеченной губы.

– Где губу разбил?

Вместо ответа он слизывает кровь.

– Об ветку зацепил, скорее всего. Лучше?

– Кровь стер. Порез обработаю в машине, когда выберемся из этого театра абсурда.

Они между собой обсуждают собственные ошибки, делают разбор полетов и приходят к выводу, что каждый из них виноват в равной степени. Растерялись, не подготовились… Эверетт собирает их оружие и уносит в пикап, планируя не задерживаться в этом месте. Слишком много плохо здесь случилось для них… Слишком они устали…