Читать книгу: «Когда затихнут злые грозы», страница 2

Вокруг них замыкается кольцо плотного черного леса. В нем много коварных оврагов, поваленных деревьев, которые приходится объезжать. В нем не спят зверьки, потревоженные надвигающейся бурей. Потревоженные грозой и недоброй энергией, испуганные машиной. Некоторые бросаются врассыпную, не раз Эверетту приходится резко тормозить. Их пикап действительно трясет, но даже ямы не мешают Санни уверенно заправлять фотоаппарат карточками², поглаживает царапины на камере.

Сколько таких выездов у них было? Сколько раз она мечтала, чтобы затихли злые грозы раз и навсегда? Сколько лет у нее эта камера? С самого детства? Или с тех пор, как она была подростком и нашла его на чердаке старого маминого дома?

Санни не успевает подумать обо всем на свете – над их головой звучит гром. Она смотрит наверх, проверяет зоны по бокам. Нигде нет молний – даже самых обычных. Вдали тоже отсутствуют. Над ними раскидывается только черное бесконечное небо. И только звук, который трудно с чем-либо спутать, повторяется.

Еще.

И еще.

Пробуждение злого духа может начаться в любой момент.

– Сколько еще ехать? – спрашивает Эверетт, доверив будущей жене свериться с дорожными и синоптическими картами.

– Две-три минуты. Следи за обстановкой. Видишь что-то оранжевое?

– Нет. На камере также?

Санни наводит камеру на дорогу перед собой. Прищуривается, делает снимок. Достает карточку и ждет пару секунд, пока проявится пейзаж. Она всматривается: в темноте виднеется ярко-оранжевый след, ведущий в два направления. Охотница громко чертыхается, но тут же берет себя в руки:

– Призрак не замечен, однако наблюдаю следы от молнии. Один ведет вниз, второй прямо. Так что езжай туда. Не меняй курс.

– Напомни, как нам сказали действовать?

– По стандарту. Если нужно – обезвреживаем, если нет – возвращаемся. Но, мне кажется, тебе придется поработать силой самую малость.

Еще один клубок змей-молний появляется вдали. Проходит секунда, торопится на ее место другая, но оранжевые разряды никак не исчезают с идеального ночного небосклона. Они устремляются вниз, зависают над лесной тропой, и все же не пропадают. Эверетт с Санни напрягается. Теперь точно призрак появится – застывшие молнии проявляют почти никому не видное тело, лишенное материи, и наполняют эфемерное создание силой разрушения.

Но, прежде чем оно станет настоящей угрозой, есть пару мгновений, когда орэйджи дезориентировано. Пару мгновений, зовущееся временем охоты на грозы и злых призраков. Пару мгновений, за которые решается судьба.

– Я вижу его, – всматриваясь в участок леса перед собой, говорит Эверетт. – Он только проявляется, так что у нас есть две минуты, чтобы напасть.

Для него, как для человека, в которого попала молния, впереди мельтешит оранжевый силуэт. Яркий, заметный, как и молнии, породившие-пробудившие его. Санни убеждается в присутствии яростного духа, щелкнув фотоаппаратом. Картинка проявляется за несколько мгновений – действительно орэйджи впереди.

Одновременно человеческий и нечеловеческий силуэт парит в нескольких футах над землей. На него словно накинут рваный плащ, но, если приглядеться, можно заметить страшное. Это не ткань. Это рваная кожа, отделенная от тела кусками. Конечно, за всю карьеру она видела и более безобразные смерти, которые остаются не исчезающим следом на призраках, но даже этот орэйджи вызывает немало мурашек и неприятных покалываний в сердце.

Температура в салоне падает на несколько градусов, отчего лишь сильнее ощущается присутствие злого духа.

– Я тоже его вижу, так что поняла задачу. Остановись, пожалуйста. Схожу за оружием.

Эверетт не спорит, тормозя машину. Санни выпрыгивает из и подбегает к кузову, чтобы берет из-под брезента винтовку с солевыми пулями и со святой водой. Она тут же возвращается на место, передавая жениху оружие. Он принимает его и смотрит вперед, наблюдая за обстановкой. Выключает двигатель, гасит фары и показывает жестами – важно сохранять тишину.

– Орэйджи появился на расстоянии пяти метров от нас. Не двигайся, Санни. Я разберусь.

Эверетт, накинув на себя непромокаемый черный плащ, выходит из машины и осторожно прячется за деревьями, подбираясь все ближе призраку со спины. Скоро становится слышно злой шепот орэйджи, вторящий далеким ударам грома. Обещающий месть за несправедливую смерть, обещающий уничтожить все города мира до основания. Его голос сопровождается стуком тысяч камней, скрежетом тысяч ножей. Но это ничуть не пугает охотника, который тут же стреляет в привидение.

– Попал!

Орэйджи растворяется в немой пустоте леса. Не остается никаких следов его пребывания. Никаких оранжевых гроз. Ничего. Дышать тут же становится легче – нет угнетающей напряженности, холода от дождя, давящего неба. Все исчезает, как только на одно зло в мире становится меньше. Охотники выполнили свою работу.

Эверетт возвращается к машине, положив на место винтовку и поправив брезент. После – забирается на задние сидения, снимает дождевик, меняет обувь, испачканную в лесной грязи. Только потом он садится на место водителя, смотрит на возлюбленную и наконец-то выдыхает. Призрак обезврежен, все под контролем. Никто не пострадал. Никто не узнал, какого это – ощущать в себе от десятков миллионов до миллиарда вольт.

      Легко. В этот раз они легко отделываются, даже слишком.

– Я позвонила базе, – отчитывается Санни. – Это была единственная оранжевая гроза в округе, остались обычные синие и фиолетовые. Так что можем расслабиться. Утром вернемся на базу, но сначала заедем в ближайший город с почтой.

Эверетту не нужны никакие слова, чтобы понять, о чем говорит его невеста. Их ритуал состоится в любом случае, это не вопрос лишних километров, бензина в баке или часов, проведенных за рулем ночью после дождя. Есть мелочи, которые остаются по прошествии лет даже в самые тяжелые моменты жизни, когда она разваливается по частям…

– На базе сказали, кто это был? – Эвер откидывается на спинку сидения.

– Дровосек, загрызенный медведем пару лет назад. Удивительно, если честно. Обычно душам требуется десятки, а то и сотни лет, прежде чем вернуться на землю оранжевым облаком разрушений?

Санни и Эверетт доезжают до города в спокойном темпе под тихую классическую музыку, никуда не торопясь, обговаривая планы на ближайшие часы. Позвонить родителям, сказать, что все о’кей. Посмотреть график работы почты. Поесть в круглосуточном фаст-фуде. Немного отдохнуть, может, подремать…

– Я рассчитывал вернуться в учебный центр прежде, чем поедем на базу. – Эверетт ставит апельсиновый сок в подстаканник, пока Санни открывает коробки с их ночным перекусом: двумя сочными бургерами, картошкой и наггетсами. – Жаль, что не успели.

– Уже соскучился по моей семье? – она беззлобно усмехается, беря картофельную палочку и с удовольствием обмакивая ее в кисло-сладкий соус.

– Конечно. Они и мои родственники же, – ворчит ее жених таким тоном, что невольно верится – он говорит правду. – К тому же, еда у них гораздо вкуснее.

– С этим сложно не согласиться. А так, не хочу гадать, да и бессмысленно это —вернемся мы вовремя или нет. Главное, чтобы в принципе вернулись. Это же зависит от сложности того, что ждет нас завтра.

– Кстати, о завтра. Ты выбрала, какой фильм мы будем смотреть сейчас, пока ждем открытия почты?

– Да, что-то похожее на нашу любовь. К примеру, можно начать смотреть фильм про моду и любовь, а потом мечтать о другой жизни. О той, что никогда не будет нас доступна.

Санни прикрывает глаза, почти за пару мгновений полностью съедая бургер. Соус стекает по рукам, но это так умопомрачительно вкусно. Приятно хрустит панировка у курицы, салат немного горчит, добавляя пикантности. То, что нужно после очередного приключения. Любимая еда, приятная усталость и дорогой человек рядом.

Она вытирает руки о салфетку и тянется за напитком, случайно касаясь руки Эвера, который тоже собирался взять стаканчик с апельсиновым соком. Он уступает ей, и она тихо благодарит его.

– Ты уверена, что нам подойдет столь романтичная история?

– Конечно. Мы обязаны отвлечься, даже если нас вызовут для следующей проверки на первых двадцати минутах первой сюжетной арки.

– Но вроде никаких гроз не должно быть.

– Я знаю. Это так, образно было сказано, что любое наше начинание может прерваться работой.

Эверетт озадаченно смотрит вперед. С ходом мыслей Санни он соглашается, но одновременно и поражается – слишком много негатива в них.

– Догадываюсь, о чем ты думаешь. Стала мрачной, угрюмой в последнее время. – Неприятная, как правда, пауза. – Но и грозы стали происходить чаще. Как не удариться в эту тьму, когда все на грани? Хорошо, если это будет призрак-одиночка. Если группа…

– Я понимаю. Нам тяжело, мы живем в постоянном напряжении. Но бывают и солнечные дни, когда ты озаряешь все вокруг светом, мое солнце. Когда на небе нет туч, обещающих устроить всюду хаос.

– Ты прав. Меня назвали солнечной, но кто бы мог подумать, что мне придется работать в те дни, когда солнце не светит. – Санни морщится. Порой она не любит свое имя только потому, что оно связано со светом, звездами и позитивом – всего этого ей часто не хватает в жизни. – Итак, через сколько откроется почта?

– Сейчас два часа ночи. Через… – Эверетт смотрит на дисплей приборной панели. – Пять часов³. Могли бы и раньше уехать из города, но здесь нет почтовых ящиков.

– Зато есть время на подбор слов, которые мы хотим сказать завтрашним нам.

Они выкидывают мусор и останавливаются на круглосуточной парковке, решив, что немного сна никому не помешает.

Когда открывается почтовое отделение, то они отдают письмо и уезжают из города на базу. Ночная тьма плавно сменяется горящим рассветом. Солнце раскрашивает все в оранжевые тона, но не холодно-безразличные, как у молний, а теплые, вызывающие ностальгию по тем временам, которых никогда не существовало для них.

Санни включает рок-н-ролл по радио и начинает подпевать знакомой до приятной боли песни. Эверетт ведет пикап, отбивая ритм о руль. Они едут домой, и это самое важное, что может быть сейчас или когда-либо.

Август

Жаркие душные дни возвращаются, как ни в чем не бывало. Вместе с ними вновь приходят и безжалостное солнце, и отсутствие перемен в погодных условиях, и редко начинающиеся грозы. Лишь некоторые из них имеют оранжевые молнии, лишь некоторые порождают орэйджи. Санни и Эверетт проводят большую часть времени в разъездах между пунктами вызовов и базой, но настоящих бурь, реальных опасностей и рисков не встречают. Все призраки, которых они ликвидировали, были слабыми одиночками, появившимися вдали от городов.

Ситуация затишья позволяет охотникам ненадолго расслабиться и пожить настоящим, однако их осаждают аналитики и ученые, вечно подозревающие что-то неладное, ненормальное… Обрели ли грозы некое подобие разумности? Управляет ли кто-то ими, чтобы нанести удар, когда никто не ожидает? Стоит ли радоваться этому или?..

Эти вопросы, заданные шепотом, звучат по всей базе. Кто-то прислушивается и ходит мрачнее злых туч, кто-то, как Санни и Эверетт, чувствует подвох, думая, что происходящее принимает слишком подозрительный оборот. Но каждый думает об этом, как об еще одном испытании. Тренируются, разрабатывают новые стратегии атак, прокладываются более быстрые и безопасные маршруты.

В один прекрасный день Эверетт в одиночестве плавает в бассейне – именно здесь, когда никого нет, он может не стесняться тех следов, оставленных молнией в детстве. Шрамы рассекают его спину, плечи и частично ноги подобно молниям. Однако меньше восхищаться грозами он не стал – наоборот, нашел охотников, отучился на них и стал ликвидатором орэйджи, но после перешел в отряд проверки – после встречи с Санни.

После какой это случилось – сложно вспомнить. Сначала ведь их объединяла переписка на бумаге несмотря на то, что они жили на разных концах страны. С каждым письмом они становились все ближе и ближе, пока не встретились, даже не в онлайне, а в вполне реальных условиях.

Эверетт прислоняется к бортику, вспоминая свое первое свидание с Санни. До нее у него было две или три девушки, но между ними ничего серьезного. Те связи были скоротечными и почти такими же, как его стиль. У него тогда были темные волосы, которые он собирал в хвостик, и байкерская кожаная куртка, подходившая для всех случаев жизни. Самый настоящий охотник ликвидации, немного грубоватый и не знающий покоя.

Санни же предстала перед ним пай-девочкой. Клубничное платье, аккуратные локоны, шляпа с пионами. Но эта приторная милота была обманчива, ведь, на самом деле, из них двоих только она может задать жару. Он же будет смотреть и переживать, как бесподобная Санни показывает свое мастерство в дерзости.

Именно такой он ее представлял, когда читал ответы. Несущей свет. Умную, рассудительную. Способную не паниковать, но искренне переживать за свое дело. Способная признавать ошибки и пытаться их исправить. Особенно, когда они касались составления карт и маршрутов для охотников…

Общие интересы у Эверетта с Санни нашлись сразу. Постепенно они переросли в крепкие здоровые отношения, и еще чуть позже – в работу на одной базе. Сначала в разных должностях, но вскоре они стали напарниками. С тех пор многое изменилось, но не их союз. Он до сих пор нерушим, он до сих пор остается светлым островом в потоках всего хорошего и плохого в жизни.

Эверетт заканчивает плавать, принимает душ и думает – как они с невестой умудряются не пересекаться ранним утром? После пробуждения и до тренировок? Вроде бы и живут вместе, вроде бы совместные увлечения имеются, как и время для того, чтобы побыть с собой. Но все равно они могут не встречаться, даже если есть насущные вопросы для обсуждения.

Эвер расчесывает спутанные пряди, которые так забавно отрастают и топорщатся во все стороны. Обычно он предпочитает более короткие, но… Санни подбила на эксперимент с внешностью. Она сама не раз перекрашивала свои волосы, пробуя то зеленые, то красные оттенки.

Ему самому надо бы подстричься. Или возобновить окрашивание. Может, попробовать арктический синий цвет? В цвет молний, поразивших его кожу? Эвер поглаживает рубцы, которые не затронули его руки и голени. Иначе бы в такую жару он давным-давно сошел с ума.

– Ты не видел Санни? – спрашивает Эверетт коллегу, которого встречает при выходе из бассейна.

Безжалостный солнцепек не отпускает их округ уже которые уже сутки. Кондиционеры гоняют горячий воздух, не принося облегчения. Только вода успокаивает обожженную иссушенную кожу, а свежий воздух позволяет снять болезненный спазм между ребер. И все же он, Эверетт, любит все связанное с водой больше, чем прогулки на природе.

Он всегда любит море и жил возле него, пока не переехал на базу. Пока не обрел новое дело, не позволяющее лишний раз отдохнуть. Даже сейчас.

– Она либо на поле для гольфа, либо в тренажерном зале, – отвечает охотник. – Я ее еще сегодня не встречал.

– Спасибо.

В зале Эверетт никого не находит. Это и не удивительно – в такое знойное время удобнее всего заниматься на улице. Поэтому он идет к полям и почти сразу же замечает одинокую фигуру, загоняющую мяч для гольфа в лунку в виде маяка. Только один человек из всех владеет необходимым мастерством, чтобы тренировать там.

Санни, его милая и любимая невеста, с детства занимающаяся гольфом, прекрасно справляется и с более сложными фигурами, но их нет на базе, к несчастью. Сейчас она повторяет все движения, стойки и позы, чтобы не забыть основные навыки. Эверетт ждет, когда она закончит разминаться и только потом зовет ее:

– Санни!

Она оборачивается, и легкий ветерок проскальзывает по ее загоревшей коже. Укороченные шорты, футболка-поло, ретро-кепка. Светлые вьющиеся волосы светлым ореолом лежат на плечах. Красный блеск алеет на губах, белые перламутровые тени светятся на веках. И сама Санни словно излучает позитив…

– Привет.

Она рассматривает его, ухмыляясь. О, он прекрасно знает эту улыбку! Но не это беспокоит его, а темные мешки под глазами и бледное лицо, имеющее багрово-пурпурный румянец на щеках. Выглядит нездорово, устало. «Наверняка снова ночью не спала», – думает Эверетт, ощущая волнение за состояние своей возлюбленной.

– Ты сегодня такой обольстительный. – Санни пытается игриво облизать губы. Он понимает, о чем она говорит. После плавания он надел бриджи, подходящие ему на все «сто», по мнению невесты, накинул футболку на мокрое тело. Невысушенные волосы собрал в пучок на затылке, не боясь простыть.

Никакая болезнь не страшна, но Эверетт видит чувства Санни насквозь. Все тоскливое притворство, все обманчивое хорошее настроение, кокетливость. Все тревоги и печали, засевшие в глубине ее карих глазах непроглядной темнотой. Сейчас ему больше всего на свете хочется помочь ей выбраться оттуда.

– Специально для тебя, искусительница. – Он приобнимает ее. – Пойдем прогуляемся?

– А потом позавтракаем?

– Конечно.

Они проходят мимо искусственного пруда, разбитого в тени деревьев. Рядом тренируются бойцы отряда ликвидации, а аналитики занимаются йогой. Остальные охотники фотографируют безмятежные пейзажи для блогов, новостных лент или созваниваются по видеосвязи с родными. Кто-то лежит на пледах, лениво созерцая происходящее вокруг них. От этой идиллии Эверетту становится не по себе, и шепотом он начинает разговор с Санни:

– Мне это не нравится. – Лишь спустя минуту молчания она дает ответ, неоднозначно пожав плечами, будто прогоняя судорожное напряжение в них. – Не нравится все, что мы делаем. Тратим время без толку, если честно. Сидим на базах, как какие-то… Однако ты прав. Все подозрительно. Активность, ее отсутствие.

– Мы готовимся, – возражает Эверетт. – Делаем запасы соли, освящаем воду. Учим молодняк. Даже тренировка у нас состоится через три часа.

– Этого мало! Даже мой дедушка, когда потерял жену от орэйджи и те исчезли из округа на несколько лет, не сидел на месте, оплакивая потерю. Нет! Он изобретал всякие штуки, как мой фотоаппарат, чтобы бороться… Да, его семье казалось, что он сошел с ума. Однако, когда человек дни напролет шепчет про рай и источник проблемы, то все подумают о помутнении рассудка. Но, может, он просто пытался постичь что-то? По всему миру путешествовал, искал подобные случаи. Так и умер, оставив немногое. Дневники, камера. Больше ничего!

Ее дыхание постоянно сбивается, голос срывается, да и сама Санни замирает в странном напряжении. Уголок ее рта несколько раз дергается. С начала разговора она сжимала кулаки, но сейчас опускает руки. Подходит к Эверетту и обнимает его, прижимаясь головой к его плечу. Шепчет:

– Мне кажется… – Слишком неуверенно, слишком надрывно звучат слова Санни, словно она жалеет о той уверенности, с которой говорила только что. – Мне кажется, что стоит детальнее изучить наше последнее дело. Нужно исследовать место, узнать детали смерти. Кто-нибудь обсуждал это с другими базами? Почему последний призрак появился так рано? Надо сделать хоть что-то!

– Мы этим занимаемся, Санни, – успокаивает ее Эвер, сопереживающе поглаживая по волосам. – Охотники постоянно на связи друг с другом. Такая ситуация – во всех пограничных с нами областях. Просто никто не выезжает в «поле», потому что жарко. Согласись, работать над чем-то сложным в такую погоду гораздо лучше в холодных комнатах, чем в лесу.

– Да, здесь лучше, но… Я считаю, что этого мало. С удовольствием помогла бы чем-нибудь, занимайся я чем-то, кроме проверки. Исследованием происхождения орэйджи, разработкой материалов для их поимки, а не уничтожения! Сейчас такое очень пригодилось бы в затишье.

– Я понимаю. Но мы уже выбрали другую судьбу – заняться фундаментальными науками сможем только на пенсии, которая наступит неизвестно когда.

Они еще немного гуляют возле спасающего от жары озера, а после направляются в столовую базы. Шведский стол радует изобилием блюд разных народов мира, творческих экспериментов шеф-повара. Но, предсказуемо, вокруг почти никого нет, кроме персонала и пары охотников. Остальные на пикниках трапезничают или предпочитают вообще не есть – так легче перенести утомляющую духоту и порывы раскаленных ветров.

Настроение Санни чуть улучшается, и сама она переключается с их разговора уже на что-то другое. Эверетт пытается это понять, всматриваясь в ее черты, жесты. Ничего. Может, она действительно отпустила ситуацию хоть на какое-то время? Но надолго ли? Насколько хватит в ней солнечного света, чтобы светить и отгонять мрак?..

– Что у нас на завтрак? – Его любовь с интересом осматривает меню. – О, бургеры. Я возьму их с белым чаем.

– Есть ли смысл есть эти булки, если ты потом так устаешь на тренировках? – спрашивает он, беря на свой поднос исключительно вегетарианские блюда – запах и вкус мяса не переносит с детства с тех пор, как его настигла молния в полях.

– Что поделать, если я люблю и то, и то, – бурчит Санни едва разборчиво. Но его такой ответ не устраивает.

– Я тебя не услышал. Подойди ближе, пожалуйста, чтобы лучше тебя слышать.

Она делает пару шагов навстречу Эверетту и неожиданно получает поцелуй в кончик носа. Легкий, едва ощутимый, но самый сладкий и желаемый. Внезапный порыв – и вот она уже целует его в губы, отдавая себя головокружительным ощущениям. Учащенное сердцебиение, постоянно замирающее дыхание от восторга, тепло прикосновения ладони к затылку и рук на талии. Любовь, наполняющая каждую частичку без остатка… Они отстраняются и смеются, поддаваясь ребяческому настроение.

Пусть забудут обо всем плохом на миг.

Пусть забудут обо всем, что тревожит, лишь на пару секунд безмятежности.

– И еще от этого не толстею. – Санни победно улыбается. – Так что могу себе позволить раз в несколько дней побаловать себя. Это не повлияет ни на работу, ни на наши отношения – ты будешь любить меня всякой.

– Как и ты меня.

И Санни, и Эверетт знают, о чем говорят – обо всех шрамах, увечьях и недостатках, которые у них есть. Которые они не осуждают. Которые они безмерно уважают и помнят – у всего есть своя история. Иногда ее не расскажешь вслух, но это молчание не значит, что она не имеет смысла, значения и не хранит боли прошлого, настоящего и будущего.

После сытного завтрака они идут в свою спальню, чтобы отдохнуть перед тренировкой. Комната встречает их прохладой и десятками полутонами морского бирюзового в мебели и декоре. Широкая кровать с воздушным полупрозрачным балдахином, двухместный рабочий стол, сделанный из ракушек и эпоксидной смолы разных оттенков, мягкий коврик, словно сплетенный из течений, люстра, напоминающая осьминога. Его самый любимый цвет. Ее лучший дизайнерский проект. Его воплощение мечты. Ее подарок на все годовщины – и грядущие тоже – их встреч, знакомства и помолвки.