Читать книгу: «Сын Солнца», страница 4
– У тебя будет такой же. Пойдём! – повелел Лука, не разделяя моего энтузиазма.
Мы пришли в огромную лабораторию, гораздо больше чем та в которой держали меня. Несколько десятков менахелей в медицинских халатах и масках, словно пчелиный рой, носились с пробирками и шприцами. У дверей нас встретил мужчина, выдал нам такие же халаты и маски. Я подумал, что он собирается устроить нам здесь небольшую экскурсию. Но они с Лукой о чём-то поговорили в сторонке, и он оставил нас вдвоём.
– Это лаборатория по клонированию, – рассказывал Лука, ведя меня мимо стеллажей и столов полных всяких склянок и колб, – Здесь выводятся четаки и брюти.
– Так они клоны… А менахели?
– Менахели клонируются в другом здании.
– Значит, все кто нам попадался – клоны?
– Да!
– И Вы тоже?
– И я тоже. Пусть это не удивляет, в нашем мире это обычная практика.
– А чем же вам не угодил традиционный способ размножения?
– Много чем. Размножение половым путём – процесс долгий, болезненный, затратный и совсем не эффективный. К тому же рождаемость трудно контролировать. Плюс ещё огромные затраты времени, труда и ресурсов на то чтобы родившийся ребёнок стал полезной обществу рабочей единицей. Тогда как создание, выращивание и воспитание клона занимает всего от пяти до семи лет. Уже через пять лет брюти и четаки, зачатые сегодня, займут свои рабочие места. Такой подход сразу же избавляет от таких проблем как безработица, бедность, что в свою очередь порождает преступность. Для создания полноценно функционирующего менахеля требуется чуть больше, семь лет. Но и продолжительность жизни менахелей значительно больше. 70-90 лет против 15-20 лет жизни представителей рабочего класса. Поэтому клонирование низших рас требуется в гораздо большем объёме.
– И что вообще никто не рожает на Марсе?
– Клоны не способны к половому размножению.
– А как же отношения между мужчиной и женщиной?
– Клонам доступно занятие сексом, если ты об этом. Просто исключена вероятность зачатия.
Мы прошли в следующий зал. Тут стояли тысячи банок с зародышами. На каждую банку было накинуто что-то вроде наушников.
– Что это? – ужаснулся я.
Увиденное вселяло не только ужас, но и отвращение, мне захотелось поскорее покинуть это жуткое место.
– Нейролингвистическое программирование зародышей. Мы начинаем воспитание ещё на стадии создания.
Лука говорил спокойно чётко и хладнокровно, как будто читал лекцию студентам в аудитории. Его ничуть не смущала эта обстановка.
– А дальше что? – с трудом выдавил я из себя, сдерживая рвотный рефлекс.
– Дальше другие методы, сейчас всё увидишь.
– А можно не смотреть? Я вроде как уловил суть.
Лука посмотрел на моё перекошенное лицо. Представшая картина вызывала у меня омерзение и отвращение. Множество зародышей на разной стадии развития, помещённые в банки с жидким прозрачным раствором. К банкам по трубкам что-то поступало. Зловонье спирта вперемешку с химикатами усиливали неприятные ощущения. Я чувствовал, что если сейчас же не покину это помещение, то мой недавний обед вырвется наружу прямо здесь. По моему многострадальному лицу это понял и мой гид.
– Можно и не смотреть, – лаконично заключил Лука и вывел меня из этой кунсткамеры.
Немного отдышавшись и заставив себя забыть увиденный кошмар, я обратился к сверхчеловеку, который невозмутимо стоял рядом и наблюдал за моей реакцией.
– Зачем было показывать мне всё это безобразие?
– Человеческий вид был склонен к насилию, жестокости и самоуничтожению. Вы ставили жестокие опыты на людях и на животных. Не думал, что безобидные медицинские процедуры над зародышами клонов вызовут у тебя такую реакцию.
– Не все люди одинаковые, – я злобно оскалился и повторил иронично, передразнивая его, – Безобидные…
– В этом и заключается слабость вашего вида. Сейчас мы работаем над созданием нового вида. Они будут обладать телепатией и коллективным разумом. Это будет следующая ступень эволюции.
– Ещё один сверхчеловек?
– Сверхменахель, я бы назвал.
– А давайте Вы мне просто расскажите про этих своих клонов где-нибудь в более приятном месте, где не воняет химикатами.
– Что бы ты хотел увидеть?
– Ну я рассчитывал увидеть достижения науки и техники, а не опыты над не родившимися существами.
– Хорошо. Вернёмся в квадрат Е1, тем более там у нас есть ещё несколько запланированных на сегодня дел.
Мы вернулись в столицу, где Айзек тут же поприветствовал нас дружелюбной улыбкой. Даже в такой толпе и суматохе ни что не могло проскользнуть мимо его внимания.
– Он отдыхает когда-нибудь? – спросил я у Луки шёпотом, хоть Айзек и находился от нас достаточно далеко, но мало ли как устроен слух у этого андроида.
– Конечно, отдыхает. Когда нет дел. И можно не шептать, он всё равно всё слышит.
Я почувствовал некую неловкость перед Айзеком и даже немного покраснел, бросив взгляд в его сторону.
– Айзек обладает высочайшим интеллектом. Он не может обидеться, рассердиться или проявлять какие-либо другие эмоции. Он всегда принимает логически верные решения.
Этот Лука словно читал мои мысли и это меня отчасти раздражало.
– Вы можете читать мои мысли? – поинтересовался я, когда мы поднимались на лифте.
– В данный момент нет. Просто ты не умеешь контролировать свои эмоции. Твой голос, жесты, микромимика выдают твои мысли.
– Зато у тебя хорошо получается, – неожиданно для себя я впервые обратился к нему на «ты», хотя сам Лука обращался ко мне исключительно только так.
– Не правильно обращаться к канцлеру на ты, тем более ты даже не менахель, – хладнокровно поправил он меня.
– Простите, – язвительно отреагировал я на его высокомерие, в тот же момент открылись двери лифта.
– Приехали, – констатировал Лука и вышел из лифта.
– Куда мы сейчас идём?
– Изначально, когда я повёл тебя в лабораторию клонирования, я проигнорировал тот факт, что ваш вид предпочитает здравому смыслу иллюзорные развлечения. У нас тоже имеются развлечения. Тем более тебе необходимо снять напряжение. Мы идём в кино.
Мы вошли в комнату где царил полумрак. Стены целиком являлись мониторами, которые показывали трейлеры различных фильмов. Нас встретил ещё один андроид, только на этот раз это была девушка.
– Какое кино предпочитаешь? – поинтересовался у меня Лука, взял из рук девушки-андроида планшет и стал листать список фильмов.
– Мы что тупо будем сидеть и смотреть фильм? – возмутился я.
– Не мы, я займусь другими делами.
– Да не хочу я смотреть кино, – продолжал я негодовать.
– Не просто смотреть, ты будешь в нём участвовать.
– Как это? – вот теперь я уже был заинтригован.
– Выбираешь фильм, героя и участвуешь в фильме в роли этого героя. Ты будешь видеть его глазами и чувствовать то же, что и он.
– То есть если моему герою будет больно, то и мне тоже.
– Совершенно верно.
– А если он умирает?
– Почувствуешь смерть, но с тобой ничего не случится.
– Хмм… – задумался я, – Но как я могу тогда выбрать фильм? Я даже не знаю о чём они.
– А в чём смысл выбирать фильм с сюжетом и событиями которого ты уже знаком?
– Ну хотелось бы хоть примерно знать, что меня ожидает. А вдруг меня там изнасилуют или будут пытать? Или вы включите какое-нибудь программирование, как для своих клонов. А у вас есть старые фильмы, которые я уже знаю?
– Например? – сухо поинтересовался Лука, видимо он ожидал от меня другой реакции.
– Давайте подумаем, – я стал судорожно перебирать в голове фильмы, где главному герою не придётся терпеть боль и унижения и тут мне в голову пришла сумасшедшая шутливая мысль, – А порно есть у вас?
– Есть, но не в нашем кинотеатре. Такое смотрят только брюти и четаки.
– Хорошо, тогда давайте посмотрим что-нибудь про Марс или путешествия во времени… Точно! – внезапно осенило меня, – «Машина времени» у вас есть?
– Какая именно?
– Та что по роману Герберта Уэллса, его правнуком вроде снятая. Там, по-моему, не так сильно достаётся главному герою.
– Этот?
Лука показал мне планшет. Надписей я, конечно, не разобрал, но полистав картинки, понял, что это тот самый фильм, о котором я говорил.
– Да, это он. Мой герой пусть будет Александр Хартдеген.
Лука подтвердил выбор на планшете и передал его девушке-андроиду. Она улыбнулась и пригласила меня следовать за ней. Я проследовал за ней к двери в дальнем конце комнаты.
– Встретимся после фильма, – крикнул нам вслед Лука и удалился.
Девушка усадила меня в кресло внутри маленькой кабинки, положила мои руки на подлокотники, надела мне на голову шлем виртуальной реальности и, пожелав приятного времяпровождения, наглухо закрыла дверь кабинки. Я почувствовал, как мягкие ремни обвивают мои руки, ноги и туловище. Теперь я оказался прикованным к этому креслу. Заиграла энергичная музыка, перед глазами замелькали разноцветные круги, и я очутился в виртуальном мире. Пару минут я бродил по каким-то улицам, голос за кадром что-то весело рассказывал. Как я понял, это было вроде разминки перед просмотром. Затем начался сам фильм, и я уже в образе Александра Хартдегена стал выводить мелом на доске ничего не говорящие мне формулы. Так я погрузился в мир современного марсианского кино. Я прекрасно был знаком с сюжетом одного из любимых моих фильмов, поэтому не ждал каких-либо сюрпризов и подвохов. В сюжете их и не было. Но то что я испытал в этой ничем непримечательной с виду кабинке превзошло все мои ожидания. Я почувствовал вкус губ прекрасной Эммы, мне обожгло руку, когда я пытался удержать часы, вылетающие из машины. А когда началось землетрясение и из-за тряски Алекс ударяется головой и теряет сознание, то и я на какое-то время вырубился вместе с ним. Когда фильм закончился, администратор кинотеатра (та самая девушка-андроид) открыла дверцу кабинки и помогла мне снять шлем. Пару минут я не мог пошевелить руками и ногами, и только когда осознал, что я уже не в фильме, попытался встать. Пристёгивающие ремни незаметно для меня исчезли, но подняться с места всё равно оказалось сложно. Администратор помогла мне выйти из кабинки. У меня кружилась голова и я еле передвигал ноги, чтобы не упасть. Андроид под ручку вывела меня в коридор и усадила на диван. Тут меня уже поджидал Лука.
– Это с непривычки. Тем более ты не подготовлен к таким представлениям, – спокойно констатировал Лука.
Администратор принесла мне стакан с прозрачной жидкостью вроде воды.
– Выпейте, станет лучше – услышал я её приятный женский голос.
Не задавая лишних вопросов, я залпом опустошил стакан с солоноватой жидкостью. Через минуту стены уже не плыли, и я хоть и с трудом и ненадолго, но уже мог фокусировать взгляд.
– Посидим минут пять и всё вернётся в норму, – невозмутимо говорил Лука, девушки рядом с ним уже не было, – Ну как ощущения?
– Очень реалистично, я в восторге! – говорить пока ещё было сложновато, – Вот уж действительно впечатлило! Не меньше поезда.
– Каждому чего-то не хватает в жизни, а кино помогает заполнить этот пробел. Это важный инструмент для сохранения психического здоровья общества.
– Ну да, – согласился я, – Любые ощущения и без вреда для здоровья, – я бегло ощупывал свои руки и грудь, – Никаких травм! – с удивлением обнаружил я, – Хотя я чувствовал боль в груди, как ударился головой, – я резко схватился за голову, но не нашёл там даже крохотной шишки.
– Это же очевидно. Тело не знает, что ему больно. Это знает только мозг, достаточно перехитрить его. На это и рассчитано кино. Ну что, продолжим экскурсию?
– Пожалуй. Я уже в полном порядке.
Мы пошли дальше по коридору. Не знаю, чем именно напоила меня девушка администратор, но это помогло, головокружение и дезориентацию как рукой сняло. Я перебирал в уме какие бы ещё фильмы посмотреть в их волшебном кинотеатре. Ведь теперь я мог стать хоть Нео, хоть магистром Йода и даже Гэндальфом! Я вообще готов был стать завсегдатаем их кинотеатра. Тем более и администратор там довольно милая девушка, хоть и андроид. По правде говоря, если бы не её серая форма, я бы никогда не догадался, что она не человек и возможно даже пригласил бы её на свидание.
– Андроиды тоже различаются по половым признакам? – задал я давно уже назревший вопрос.
– Андроиды созданы по нашему подобию. Соответственно есть мужчины и есть женщины. Отличаются они только внешними половыми признаками, внутри они практически идентичны и на их способностях эти отличия никак не отражаются. Правда, есть ещё отличие в пакете базовых программ, чтоб одни вели себя как мужчины, а другие как женщины. Не уверен, что от этого андроиды испытывают сексуальное влечение к противоположному полу своей особи. Скорее это сделано для наших сексуальных утех.
– То есть роботы друг с другом не спят, а вы с ними полным ходом?
– Мы пришли.
Лука отворил дверь, и мы попали в комнату похожую на приёмную кинотеатра, только здесь стены украшали анимированные картинки, которые довольно часто сменялись. Вот тигр подкрадывается к своей жертве, а вот уже медведь уплетает малину с куста, а вот дельфины выпрыгивают из воды…
– Насколько мне известно, андроиды практикуют секс между собой, хоть у них и нет природной потребности в соитии, – продолжил разговор Лука, – Но она есть у других жителей Марса. Четаки, брюти и даже некоторые менахели охотно вступают в половую связь с андроидами. И вообще робосексуализм у нас считается нормальным явлением.
– Робосексуализм?! – усмехнулся я, – Надо же, вы и название этому придумали. А я-то думал, что это мы поколение извращенцев. Да-а, многому мне ещё предстоит привыкнуть.
Сама мысль заняться сексом с роботом казалось мне дикой и противоестественной. Да, у людей XXI века тоже было не мало механических секс-игрушек и кукол. Мы даже придумали роботов-проституток, правда, они не обладали интеллектом как марсианские андроиды. Но я никак не ожидал услышать что-то подобное от марсианского канцлера. А ведь они ещё считают себя высшей развитой расой!
– В наших публичных домах так же работают и андроиды. Можешь попробовать попозже, – спокойно продолжал Лука.
– Нет уж, спасибо – улыбнулся я канцлеру, с трудом сдерживая смех, – А Вы уже пробовали? Ну и как?
– Снова теряешь субординацию, – сердито заметил канцлер.
Мне представилось, как он рассказывает о субординации и своей принадлежности к высшей расе проституткам-андроидам в процессе совокупления и не смог сдержать смеха. Я дико хохотал, согнувшись пополам. Лука терпеливо ждал окончания моего неконтролируемого приступа смеха. Я пытался остановиться, но от этого смех пробирал ещё сильнее. Минут через пять мне, наконец, удалось совладать собой.
– Извините, Лука, – всё ещё всхлипывая от припадка смеха, я вытер прослезившиеся глаза, – Давайте лучше на зверей посмотрим. Мы же в зоопарке, я правильно понял?
– Правильно. Что выберем?
Словно ничего и не было, лишенный эмоций сверхчеловек подошёл к небольшому монитору на стене.
– А что есть?
– Здесь представлена практически вся земная флора и фауна за всё известное нам время существования вашей планеты.
– Мы и динозавров можем посмотреть? – спросил я, заметив в углу экрана изображение динозавров.
– Конечно! Выбираем динозавров.
Лука ткнул пальцем на то самое изображение с динозаврами, которое бросилось мне в глаза.
– В чём подвох? – несколько засомневался я, – Это виртуальная симуляция? Или же по найденным останкам вы воспроизвели их по ДНК и сейчас они в клетках?
– Они в своей естественной среде обитания. Ну что, выбираем динозавров?
– Да, всё равно. Лишь бы они там не трахали роботов. Пусть будут динозавры.
Лука выбрал на экране Юрский период, и мы вошли в дверь, что находилась в дальнем углу приёмной. Только мы шагнули за порог, перед нами предстала густая растительность. Папоротники, хвощи, хвойные и лиственные деревья простирались вдаль до бесконечности. Некоторые из них были настолько высоченны, что, казалось, протыкают небо насквозь. Я сделал шаг и в густой пышной траве остался отпечаток моего ботинка. Раскрыв рот от изумления, я подставил лицо под палящие лучи яркого солнца. Но тут раздался пронзительный крик, и что-то огромное пролетело над головой, на секунду накрыв нас своей тенью.
– Что это? – от страха я присел, прикрыв голову обеими руками.
– Птеродактиль, – спокойно констатировал Лука, ничто не могло вывести его из равновесия, – А посмотри вон туда.
Я встал рядом с бесстрашным сверхчеловеком и посмотрел куда он указывал. Несколько нереально гигантских ящеров вытянув свои длиннющие шеи ели папоротник, а их огромный массивный хвост, словно геометрический луч, казалось, не имеет конца. Лука объяснил мне, что это диплодоки и они травоядны. Хотя их названия меня не особо волновали, я всё никак не мог прийти в себя от увиденного чуда. Несколько минут я неподвижно таращился на диплодоков. За это время над нами пролетели ещё пара птеродактилей. Но вот раздались тяжёлые шаги, я даже почувствовал, как от каждого шага трясётся земля под ногами. Я перестал дышать и, выпучив изумлённые глаза, смотрел в ту сторону откуда приближались шаги. Из-за деревьев выскочило огромное чудовище и, схватив кого-то гораздо меньших размеров, умчалось вдаль. По сравнению с меланхолично жующими листья диплодоками этот не казался таким уж большим, но всё равно был огромен. А как он был свиреп и проворен! Я даже не успел разглядеть его несчастную жертву. Острые, загнутые внутрь зубы несущегося на двух ногах чудовища вселяли первобытный ужас.
– А нам точно ничего не угрожает? – я с трудом выдавливал слова из пересохшего рта.
– Это очередная глупая шутка? Аллозавр не тронет нас, как и все остальные.
– Я конечно понимаю, что это какой-то фокус, просто иллюзия, но… – я зачерпнул немного воды из ручейка, что протекал рядышком – Смотри! Рука намокла, вода настоящая! – я протянул мокрую руку, демонстрируя чудеса иллюзии своему гиду, – Согласен, вы величайшие фокусники. Я впечатлён! Но может хватит уже на сегодня экскурсий?
Я резко развернулся в ту сторону откуда как мне казалось мы вошли в Юрский период. Но вместо двери я увидел метрах в пяти от себя длинного ящера из спины которого торчали здоровенные острые камни, а из хвоста острые шипы. Он лениво жевал траву, не обращая на нас никакого внимания.
– А вот и стегозавр. Прекрасен, не правда ли?
– Очень, – ответил я с сарказмом.
– Выключить голограмму, – скомандовал Лука.
В тот же миг всё исчезло, и мы остались стоять посреди пустой комнаты.
– Голограмма, конечно же! – наконец дошло до меня, – Но какая она правдоподобная!
– На Марсе нет животных, – как всегда спокойно и доходчиво объяснял Лука, – Это не эффективно и проблематично. Но каждый может завести себе абсолютно любого голографического питомца или приходить вот в такие зоопарки.
– Завораживает! – не скрывал я своего изумления и восхищения, – То есть как домашнего питомца можно завести голографическое животное?
– Да, но оно будет жить только в пределах голографической комнаты.
– Получается, можно завести себе даже ручного динозавра?
– Конечно, абсолютно любое животное, даже мифическое или созданное своим воображением.
– Ты говорил, что люди ставили иллюзорные развлечения на первый план, но вы достигли в этом компоненте просто невообразимого уровня!
– По-моему, это вполне логично. Твой разум никак не может принять один простой факт. Как бы это тебе объяснить помягче и в то же время доходчиво, – начал рассуждать Лука и умолк, видимо, подбирая нужные слова.
В это время мы вернулись в комнату с анимированными картинками на стенах. Здоровый рыжий орангутанг грыз то ли ветку, то ли кору дерева.
– Вот обезьяна! Ваш эволюционный предок, – картинка подсказала ему как лучше донести до меня мысль, – Ты же понимаешь, что ты и этот «лесной человек» это совершенно разные ступени эволюции. Ну вот и между нами примерно такая же разница.
– Ах, да! Я и позабыл, что я всего лишь канат между орангутангом и тобой.
– Сарказм и ирония здесь ни к чему. Это просто очевидный факт. Предлагаю сейчас поужинать, обсудить вопросы, которые у тебя наверняка за сегодня накопились.
На самом верхнем этаже здания столицы располагался красавец ресторан. Безусловно, это был самый роскошный, самый элегантный, самый богатый и самый люксовый ресторан из всех которые я когда-либо видел. Как я узнал позже, это был самый элитный ресторан в южном полушарии и носил гордое название «Белый король». Стены ресторана были стеклянные, чтобы посетители могли наслаждаться не только изысканными блюдами, но и великолепным видом на планету. А ещё это было единственное место на Марсе где мне удалось увидеть Марсианское небо, а не потолок. Для нас был забронирован столик. Едва мы заняли свои места, официанты-андроиды забегали как трудолюбивые муравьи, заставляя стол разными марсианскими яствами. Но я не обращал внимания на стол и разнообразие блюд, меня завораживала картина за окном. Планета и вправду казалась отсюда красной, даже небо было красновато-розового цвета. А вот вблизи Солнца оно переливалось от голубого до фиолетового, словно бы я смотрел на земной закат, но в точности наоборот.
– Столица – лучший город южного полушария, – в своей привычной властной, но в то же время спокойной манере заговорил Лука за столом, – Этот ресторан лучшее место в столице, здесь бывают только менахели. И то не все. А наш столик – это лучшее место в этом ресторане. Отсюда самый красивый вид из окна. Почти каждый день здесь ужинаю, наслаждаясь умиротворяющим видом из окна.
– Привилегия канцлера! – попытался я его подколоть, но канцлер никак не отреагировал.
Сейчас под лучами заходящего Солнца, он действительно был похож на сверхчеловека. Умный, сильный, властный, уверенный в себе… Но он совсем не казался мне счастливым. Может поэтому я до сих пор не воспринимал его как сверхчеловека.
– Посмотри в окно, – Лука мечтательно вглядывался вдаль, я последовал его примеру, – Видишь башню слева, чуть пониже нашей. Это второй город менахелей. На его крыше тоже расположен похожий ресторан, только называется он «Белая королева». Прямо перед нами один из городов-заводов. А вон внизу тянется бесконечная белая полоса. Это променад. Мы сейчас находимся на самой высокой башне в государстве. Прекрасное место!
– И название такое не скромное. «Белый король»! Мой друг Михаил назвал бы наверно «Король на белом коне», – воспоминания о лучшем друге и его любимой легендарной панк-группе заставили меня улыбнутся.
– Белые кони справа и слева от нас.
– В смысле? – не понял я сверхчеловеческого юмора.
– Я уже говорил, что поверхность Марса разделена на 64 условных квадрата. Как шахматная доска. Такая вот архитектурная задумка. Южное полушарие – это белые фигуры. Каждый город символизирует одну из шахматных фигур. Мы находимся в квадрате Е1 – место белого короля.
– А Северное государство, получается, точно такое же. Так сказать, чёрные фигуры.
– Да, вот так вот всё просто. Разумеется, это разделение весьма условно. Все квадраты разного размера и сверху это совсем не похоже на шахматную доску. Да и города не выстроены точно в ряд как фигуры на доске. Это вполне логично, места под города выбирались исходя из оптимального расчёта. А вот формы городов действительно напоминают шахматные фигуры.
Так в любезной непринуждённой беседе проходил наш ужин. Хотя, говоря по правде, в основном мы молчали, любуясь из окна видом ночного Марса. Желудок переваривал пищу, а ум информацию, полученную за сегодняшний весьма насыщенный день.
– Да, здорово у вас тут, – нарушил я затянувшееся молчание уже доедая десерт, – Сверхскоростные поезда, голограммы, искусственный интеллект, вживлённые телефоны, виртуальное кино… Всё о чём только могли мечтать наши фантасты. Роботов трахаете! Это тоже, наверно, в какой-то степени показатель прогресса. Всё это очень интересно, но, видимо, даже сверхчеловек не лишен пороков.
– О каких пороках ты говоришь? – Лука продолжал смотреть в пустоту ночи, попивая чай.
– Взять к примеру этот ресторан. Почему четаки не могут здесь поужинать? – я решил больше не поднимать вопрос их половой жизни и обратил внимание на другое.
– Это низшая раса, им не место среди менахелей, – холодно отвечал канцлер.
– Получается это ваши рабы. Вы клонируете себе рабов и при этом считаете себя высокоразвитой расой.
– На Марсе нет рабов. Каждый брюти, каждый четака, каждый менахель и даже андроид прекрасно понимают своё предназначение в жизни с самого своего появления на этот свет. Мы не тратим пол жизни на поиски себя, не впадаем из-за этого в депрессию. Все граждане нашего общества довольствуются своим положением и все счастливы.
– Они довольны своим положением лишь потому, что вы их так запрограммировали ещё до их рождения.
– В этом и заключается суть порядка. Если каждый захочет быть канцлером, то кто же тогда будет работать на заводах? В отличие от вашей демократии, где каждый занят не своим делом, у нас все на своих местах. Врач занят медициной, инженер технологиями, а канцлер управлением страной. У нас самое справедливое общество! Каждый получает работу, соответствующую его квалификации и способностям. Каждый задействован там, где может принести максимум пользы.
– И как вы это определяете?
– Мы не определяем, а делаем. Например, мы знаем, что через пять лет нам потребуется 200 шахтёров. Мы просто берём и выводим чуть более двухсот шахтёров, учитывая процент брака и повреждённых.
– То есть вы зомбируете клонов быть шахтёрами. У них даже нет выбора!
– Зато у вас был выбор, и все знают к чему это привело. Полное вымирание вида и непригодность планеты для жизни. Правом выбора должны обладать только те, кто может предвидеть последствия своего выбора. Опасно предоставлять выбор неразумным существам. И даже иллюзия выбора, как это было в вашем обществе, не может обеспечить стабильность на длительное время. Мы учли ошибки людей.
– По сути четаки – это всего лишь биологические механизмы, созданные для конкретной работы.
– И брюти тоже.
Лука так спокойно говорил об этом, словно это в порядке вещей, что приводило меня в бешенство.
– Почему тебя это так беспокоит? Большинство людей в ваше время жили точно так же. Только они не были счастливы, поэтому эмоциональные вспышки приводили к неприемлемым последствиям. Власти прошлого пытались с этим бороться, придумывали всяческие способы поддержания эмоциональной стабильности в народных массах. Мы же просто искоренили эту проблему. Лучший способ решения проблемы – это не создавать её. Не делай поспешных выводов, у тебя будет возможность поближе познакомиться с устройством нашего общества.
– Допустим, – неохотно согласился я, – А что вы делаете с повреждёнными? И вообще, что это значит повреждённые? Не все клоны поддаются зомбированию?
– У некоторых клонов наблюдаются отклонения. Если отклонения выявляются на стадии зародыша, то его просто уничтожают. Но бывает, что отклонения начинают проявляться уже у взрослой особи. Такие случаи очень редки, в последние годы нам удалось свести процент повреждённых практически к нулю. И всё же он есть, поиском и выявлением таких особей занимаются органы правопорядка.
– И что их тоже уничтожают?
– Продолжительность жизни повреждённых особей, как правило, гораздо короче, уничтожать их нет необходимости. Когда таковые выявляются, мы изолируем их от общества, изучаем, пытаемся исправить ошибки.
– А если отклонения выявляются у менахеля? Их тоже изолируют органы правопорядка?
– Органы правопорядка занимаются повреждёнными среди брюти и четаков. Менахели не в компетенции низших рас. Процент отклонений среди менахелей ничтожно мал, таких случаев практически не бывает. Но если даже случаются повреждения у взрослых менахелей, это обнаружить крайне сложно, так как они могут это весьма умело скрывать. Повреждённый не значит ущербный, внешне зачастую это никак не отражается. Если и случаются отклонения у взрослых клонов, то это умственные либо психические. Выявлением повреждённых менахелей мы занимаемся сами.
– Даже не буду спрашивать, что вы с ними делаете.
– Ничего особенного, – едва заметно улыбнулся Лука.
Мы допили чай и молча смотрели в окно. Я пытался разглядеть другие города, но видел лишь их слабые огоньки вдалеке.
– Уже поздно, а у нас остались ещё кое-какие дела, – выдохнув, отвлёкся от ночного вида канцлер.
Лука не спеша приподнялся со своего места и направился к выходу, я поспешил последовать за ним.
– А платить за ужин канцлеру не надо? – прошептал я ему под ухо, догоняя сзади.
– Платить? – Лука, видимо, не сразу понял о чём я, – Ах, ты про денежный расчёт! – дошло до него, – У нас не используются деньги. Нам они не нужны, нам нужны ресурсы.
– Ресурсы… – повторил я за ним, не совсем понимая, что он имеет в виду.
Но канцлер не стал дальше объяснять, наверно, посчитав, что дал исчерпывающий ответ, а я не стал дальше допытываться. После ресторана мы спустились на лифте. Теперь я точно знал, что мы спускаемся, ведь выше было уже некуда. Но мне никак не удавалось определить количество этажей. На сколько этажей мы поднимаемся, опускаемся, даже само движение лифта было не ощутимым.
– Это будет твоей комнатой на какое-то время.
Лука привёл меня в небольшую, но достаточно уютную комнату. На минимальной площади в моём новом жилище располагалось всё самое необходимое: кровать, маленький письменный столик, стул и тумбочка.
– Здесь ты можешь отдохнуть. Дверь справа, – Лука прикоснулся к еле заметной на фоне стены дверце, которую я до этого даже не заметил, и она бесшумно ушла внутрь стены, – Это гигиеническая комната. Там на столике каждое утро будет лежать чистая одежда и обувь, грязную бросай в урну под столиком.
Я проследовал в гигиеническую комнату. Вот столик, о котором говорит Лука, вот урна под ним, вот душевая кабинка, а вот унитаз… Всё достаточно понятно, легко разобраться. Я вернулся в спальную комнату. Канцлер стоял возле кровати и в руках держал металлический пистолет с тонкой острой иглой на конце.
– Садись на кровать и сними верх, не бойся, – повелел канцлер.
Естественно, в подобной ситуации мной овладели сомнения и даже страх, но сопротивляться в данном случае было бы бесполезно и глупо. Поэтому я собрал всю свою волю в кулак. Стараясь казаться спокойным, я снял рубашку и сел на краешек кровати. Своим шприцом-пистолетом он больно уколол меня в правое плечо.
– Немного больно, – констатировал Лука, вытаскивая иглу из моей руки, – Я ввёл сразу два чипа. Коммуникационный и кодированный нейрочип. Коммуникационный чип это то, что ты назвал вживлённым телефоном. А кодированный нейрочип поможет тебе передвигаться по Марсу. Этот код определяет доступные тебе ресурсы. Не буду рассказывать, как это всё работает, завтра сам разберёшься. Сейчас я хотел бы заняться другими, более важными делами.
