Читать книгу: «Бессмертие. Далекие земли», страница 2

Глава 16. Хрупкие, страшные женщины

Бег лошадей постепенно замедлялся; несколько слуг, стоящих во дворе, ожидали их приезда и низко поклонились при встрече, увели их лошадей. Этот дом был действительно большим.

Одна из служанок показала им дорогу; следуя за ней, уже одно показалось им странным – здесь практически не было мужчин. Служанка вывела их в просторную комнату; на стуле восседала молодая девушка необычайной красоты. Несмотря на то, что все здесь обладали диковатыми чертами, она имела светлую кожу. Миндальные глаза взирали на них с особой мягкостью, и весь ее облик источал женственность и нежность. Рядом с ней легко почувствовать себя неотесанным мужланом.

Поклонившись ей в знак приветствия, Хэ Янг, как самый разговорчивый среди них, начал первым:

– Госпожа Лин, мы пришли сопроводить вас на пир от имени наместника.

– Пожалуйста, зовите меня Лин Ланфэн, – улыбнулась она. Мягкие, подобно персику губы, раздвинулись в тонкой улыбке.

– Конечно, госпожа Лин.

Хэ Янг окинул взглядом двух стражников рядом с девушкой; на мгновение что-то смутило в их женственных лицах, и он подумал: «Разве они не говорили, что у них проблемы с мужчинами? Кто это тогда?», но эта мысль исчезла также быстро, как и появилась.

Заметив его взгляд, женщина легко рассмеялась, словно рассыпь лепестков:

– Ах, вас смущают их лица? Не берите в голову. Мы переодели нескольких служанок, чтобы создать видимость мужчин, и надеемся, что этого хватит, чтобы отпугнуть посторонних.

Хэ Янг бросил лукавый взгляд на рядом идущего Ян Си и улыбнулся:

– Значит ли это, что нам стоит замаскироваться под служанок?

Ян Си: «…»

Хэ Янг:

– Забудь, это просто шутка.

Окинув его странным взглядом, Ян Си коротко сказал:

– Ну, твои волосы такие длинные. Тебе и маскироваться не надо.

Хэ Янг: «…»

Лин Ланфэн пригласила их в общий зал, чтобы показать расположение комнат.

Проходя мимо, Хэ Янг остановился. Его внимание привлекли двое котов, сидящих на пуфе. Коты были среднего размера, но в этот момент они показались ему крохотными и маленькими. Несмотря на видимую беззащитность, у них имелись острые когти и зубы, которыми они могли ударить, но максимальный вред, который они могли причинить – это выколоть глаз. В то же время у человека остался бы второй глаз, которым он проследил бы за этими мелкими ублюдками и сжал бы их тонкую шею.

На мгновение Хэ Янгу захотелось поцеловать их в мягкие мокрые носы. Но, видя их беззащитность, он этого не сделал и просто прошел мимо, позволяя им сидеть гордыми и неприступными, словно уважая их личные границы и ограниченную силу.

Беззащитность вызывала у него трепет сердца. И хотя он не знал, что именно значит этот трепет, он старался игнорировать его всеми силами.

Показав им расположение комнат, Лин Ланфэн удалилась к подготовке к пиру. Так как их помощь пока что не требовалась, двое молодых людей вышли, чтобы осмотреть двор. До пира оставалось несколько часов, поэтому Ян Си присмотрел хорошее место, чтобы потренироваться. Заметив его намерения, Хэ Янг облокотился о стену дома и усмехнулся:

– Ни часа без передышки. Совсем не заботишься о своих костях?

Ян Си проигнорировал насмешку и сказал:

– Предпочитаю быть всегда готовым, а не прохлаждаться, – затем его взгляд скользнул назад. – …в отличие от тебя.

– О? – Хэ Янг приподнял брови. – По-твоему, я расслабляюсь?

Ян Си усмехнулся:

– Техника твоего боя слегка страдает.

Ощутив, как жесткая усмешка прошлась по его лицу, Хэ Янг искривил губы:

– Мастер, научите меня.

Бросив взгляд на палящее солнце, Ян Си рассчитал, сколько времени у них есть, и повернулся к Хэ Янгу с легкой самодовольной улыбкой:

– Этот мастер преподаст тебе урок. Начнем же спарринг.

***

Ян Си коротко взглянул на Хэ Янга:

– Почему не пользуешься защитой?

Вытерев кровь со лба, Хэ Янг коротко хмыкнул:

– Это бесполезно. Время, затраченное на блокировку, я мог бы потратить более успешно на удар.

– А если этим ударом проломят череп?

Хэ Янг взглянул на него в ответ:

– А если я сделаю это первым?

– Не факт. Тебе следовало бы научиться.

Немного подумав, Хэ Янг сказал:

– Ты хороший тактик. Заучиваешь движения врага, продумываешь каждый шаг, пути отступления; даже перо не сможет пролететь мимо тебя. Я так не могу. Только импровизирую. Возможно, я просто хороший боец, хотя..

Лицо Ян Си осталось неподвижным, но скептичность проскользнула в его глазах:

– Твои навыки боевых искусств оставляют желать лучшего. Слишком хаотично.

– Ну, – его кончики губ слегка раздвинулись, – для меня это скорее увлечение.

– Увлечение?

Смешок прорвался сквозь горло.

– Ну, знаешь. Находить зазнавшихся парней и лупить до потери пульса. Чем тебе не развлечение?

Ян Си хмыкнул, ничего не ответив.

Стилистка их боёв заметно отличалась.

Ян Си продумает каждую мелочь, составит поэтапный план действий и будет следовать ему, находя пути отступления на крайний случай. Даже его техника называется «..» Ему важен результат – вот, что стоит на первом месте. Пока не достигнет своей цели, он будет пробовать снова и снова, до тех пор, пока не одолеет даже самого грозного противника.

Хэ Янг отличался от него. Он наслаждается процессом, снося головы и перерезая шеи; поле битвы для него – как выплеск эмоций, танец, игра. Но нельзя назвать это полноценной игрой – в ней должна быть равная расстановка сил. Для него же это скорее загон для скота, где он реализует всё своё садистское удовольствие, насмехаясь над оппонентами. Это садистское удовольствие воплощается в смертельном и остром танце, где он позволяет хаотичным эмоциям взять над ним вверх. Он не трогает слабых соперников – его интересуют лидеры, именно их поражение приносит ему ни с чем несравнимое удовлетворение. Неудивительно, что при подобном раскладе он часто получает в лицо. Но Хэ Янг не может от этого отказаться. Желание выплеснуть превалирует над инстинктом самосохранения – он лучше падет с горы и утащит противника за собой, чем сделает шаг назад и пропустит возможность удара.

Неудивительно, что задача «взять врагов живыми» казалась Хэ Янгу непосильной – он просто не знал, как приложить достаточно силы, чтобы не убить или не ранить.

Резко поднятое в воздух, лезвие стремительно приблизилось к шее Хэ Янга, уткнувшись в кожу. Не успевший вовремя среагировать, Хэ Янг взглянул на него поверх. Потянувшись рукой к глефе, он едва успел увернуться от нового замаха и резко рубанул по лезвию, откидывая его в сторону; небольшой нож звякнул, оказываясь на земле.

– Слишком много грубой силы, – прокомментировал Ян Си. – Забавно. Ты осторожен в словах, но так неосторожен в бое. Что, если переусердствуешь и убьешь не того?

– Если кто-то направил на меня оружие – разве он не подписал себе разрешение на ответ?

– Ситуации бывают разные. Знаешь о языке клинков? Я научу тебя. Если однажды не сможешь сказать словами, покажешь мечом. Но сначала научись. Иначе тебя могут понять неправильно.

Конечно же, Хэ Янг знал об этом. Говорят, великие мастера не нуждаются в словах – им достаточно изменить положение меча, чтобы сообщить о своих намерениях.

Но Хэ Янг транслировал только одно желание – убивать.

Несмотря на то, что Ян Си обладал грубой и прямой манерой речи, его стиль боевых искусств был интеллектуальным – осторожным, парящим и правильным. За толстокожестью скрывалась тонко чувствующая манера битвы. Он мог перегнуть палку с силой, защищая себя словесно или тактильно, но язык его оружия был прямолинеен и аккуратен. Все его намерения были открыты и просты, понятны каждому.

В то же время Хэ Янг, изящно и мягко складывающий слог, обладал грубой и неотесанной стилистикой боя – он сохранил скрытые намерения во владении меча, но звериная натура просыпалась, стоило ему взять в руки меч.

Иронично, что в этом можно было проследить их истинную натуру.

Мягкий словесно, скрывающий намерения – но звериный и скользящий стиль боя.

Грубый и интеллектуальный словесно – но осторожный и продуманный стиль боя.

Как будто Ян Си был тем, кто думает постоянно.

Как будто Хэ Янг был тем, кто предпочел бы совсем не думать.

Вытащив меч из ножен, Ян Си крепче перехватил его рукой.

– Урок первый. Поднятый клинок – не исполняющаяся угроза.

Пребывая в медитации, эти хаотичные духи завлекали его в бесконечные разговоры. В результате, вместо впитывания энергии, он проводил дни за разговорами с ними. Естественно, он не был самым сильным бессмертным.

Среди прочего, когда дело доходило до драки, этот придурок предпочитал пользоваться не энергией, а своими голыми руками.

Он не был силен и у него не было развито ци. Он даже не прибегал к помощи духам. Вместо этого, он использовал свою агрессию, чтобы выиграть.

Мастер однажды ему сказал:

– Это один из ядов саньди¹. Гнев – не то, с помощью чего ты сможешь продвинуться.

Этот беспечный мужчина почесал подбородок и вскинул брови, когда сказал:

– Гнев? Я думал, мой яд – гордыня.

Мастер не нашел, что ответить на это глупое и беспечное заявление.

Ян Си был другим. Он предпочитал взращивать физическую силу и практиковать медитации, но на поле боя его сила была смешана с энергией ци. Он был воином, но по какой-то причине в битвах первым высвобождалась энергия. Как будто карта судьбы брала над ним вверх, и он не мог противиться этой судьбе.

Неудивительно, что, столкнувшись в бое, эти двое подняли головы и разделили одну мысль н двоих: почему ты пользуешься тем, что предназначено мне?

Казалось, сама судьба смеялась, сведя из вместе.

Он был молодым и сильным, но внутри него тлела старость и слабость. Он не мог похвастаться ни крепким телом, ни крепким здоровьем, однако, стоило кому-то появиться в поле его зрения, как он тут же набрасывал на себя накидку силы и выпрямлял спину. Он выглядел несокрушимой горой, однако внутри него все еще жил этот маленький старичок, который говорил ему: «Я устал. Господи, я не вынесу протий еще цунь. Почему бы тебе просто не помереть?»

Хэ Янг не был честным человеком. Он был змеей, и укутывал сладкими речами каждого, кто смел подойти хоть на шаг. Слова были его крепкой защитой, и он пользовался ими как мог.

В то же время Ян Си требовалось огромное количество времени, чтобы сказать что-то вроде: «Ты не такой идиот, как я думал». Язык не был его силой.

Но в те моменты, когда он говорил, Хэ Янг был зачарован этой глубокой искренностью, и это терзало его, как если бы он окунулся в чан с огнем.

«Пожалуйста, не говори так», хотелось сказать ему. «Твои слова так открыты, что я чувствую себя самым уродливым человеком на земле».

Вымученный осторожными движениями, Хэ Янг, наконец, убрал оружие:

– Это совсем не весело.

– А мы здесь и не веселимся.

– Очень хорошо, – недовольно сказал он. – Тогда, пока ты учишь меня языку клинков, я научу тебя «язык как клинок». Помнишь, я рекомендовал сходить тебе на уроки дружелюбия? Урок первый. Если что-то требуешь – говори «пожалуйста». У некоторых людей приказной тон вызывает желание повиноваться, но у других – сопротивление. Ты не получишь желаемое, если будешь командовать.

– Я не требую. И без того пересиливаю себя, если о чем-то прошу.

– Ян Си, – Хэ Янг сдавленно улыбнулся. – Я дам тебе даже два урока по цене одного. Если ты рекомендуешь что-то другим, будь готов к тому, что что-то будут рекомендовать тебе. Необязательно сразу уходить в отрицание – иногда ты можешь просто прислушаться. Если это вызывает у тебя сопротивление потому, что ты сразу считаешь себя плохим человеком и пытаешься таким образом защититься, ты не думаешь, что у других это также может вызывать сопротивление? Ты – не плохой человек. Просто мы живем в мире людей, иногда здесь приходится быть мягким.

– Я не отрицаю, а говорю правду.

Уловив взгляд Хэ Янга, Ян Си недовольно сверкнул глазами.

– Ладно.

Хэ Янг мог только беспомощно улыбнуться.

Громкий возглас будит его среди ночи, и Хэ Янг едва успевает накинуть верхнее ханьфу, прежде чем выбежать, и сталкивается с Ян Си. Громогласный шум и звон разбитого проносится по комнатам, прежде чем они слышат рычание.

Вытянутая огромная собака разъяренно кусает женщин, разнося уличный двор. Проходит несколько минут, прежде чем шуаньгоу разрезает пасть монстра, и он валится наземь. Но и это еще не все! Несколько точно таких же собак шумят во дворе, и вскоре они находят свое прибежище под острием ножа.

– Их заколдовали.

– Я знаю, – Ян Си выдергивает шуаньгоу из тела. – Проверь Лин Ланфэн.

Не успел он и шагу сделать, как Лин Ланфэн вылетела из своих покоев; едва поспевая, служанка бежала за ней.

– Они похитили Лин Луцао. Уверена, сейчас он у них. Собирайтесь, мы выдвигаемся прямо сейчас.

Хэ Янг: «…»

Ян Си: «…»

Девушка мгновенно ушла в свои покои.

– Мы и правда сейчас пойдем? – с тоской спросил Хэ Янг.

– Ну да. А ты что хотел?

– Эй, что за обращение?

Ян Си шумно вздохнул, как и каждый раз, когда ему нужно было объяснять очевидные вещи. Хэ Янг пошел на опережение и сказал со злостью:

– Я же просто спросил, я и сам знаю это.

Разница состояла в их манере речи. Хэ Янг говорил так, будто объясняет что-то, в то время как Ян Си считает, что человеку уже все известно.

Пожалуй, одно из их главных различий состояло в том, что Хэ Янг думал: «Как ты можешь об этом знать? Ты же тупой».

В то время как у Ян Си: «Как ты можешь об этом не знать? Ты что, тупой?»

Прошло не так много времени, прежде чем Лин Ланфэн вышла из своих покоев – и вышла совершенно другим человеком. Тяжелые доспехи всели на ней вместо легкого и воздушного платья, и Хэ Янг неосознанно округлил глаза, смотря на это.

В одно мгновение из нежной и хрупкой красавицы эта женщина превратилась в хладнокровного воина, движимого только одной целью – убивать. Это было сложно себе представить. Ее образ никак не вязался с тем, что он видел.

Возможно, это была великая женская сила, а возможно, это была великая женская сила, когда у нее отбирают любимого.

Это было страшно.

Пришпоривая лошадь, они бежали к восточной границе, набирая обороты. Ржание лошади перекрылось ответным шумом – на них надвигались воины. Выставив клинок в сторону, Лин Ланфэн набирала обороты и, оказавшись рядом с воином, беспощадно резанула его по груди; раненный воин, не успевший понять происходящее, свалился с лошади, пока она продолжала бежать дальше. Орудуя клинком, Лин Ланфэн ловко проскальзывала оружием между их мечами, сваливая воинов одного за другим.

Ее длинные светлые локоны развевались на ветру, а нежные розовые ткани, выглядывающие из-под доспехов, обагрялись кровью. Нежные миндальные глаза, еще недавно горевшие любовью, теперь воспламенялись слепой яростью и гневом. Крича, она стремилась вперед, прорезая себе путь клинком.

Позади нее двое скакали по обе от нее стороны, расходясь в разные стороны и вырезая людей. Хэ Янг не был так ловок с конями – выставив руки вперед, он позволил энергии соскользнуть с пальцем, ударной волной сбивая людей рядом с ним с коней. Спрыгнув с лошади, он вынул глефу из-за спины и принялся рубить людей на земле.

В то же время Ян Си, достав два оружия, по обе стороны резал противников.

Вскоре с конницей было покончено; те, кто остались живы – спрыгнули с лошадей до того, как были повержены. Последовав за ними, Лин Ланфэн крутанула клинок в руке и принялась драться самостоятельно.

Впереди стояли три хижины. Вероятно, шаманы-предводители прятались именно в них. Оставалось только надеяться, что Лин Луцао еще жив. Одна только мысль о его возможной кончине заставляла ее драться еще усерднее, прорывая себе путь вперед.

В то же время по правую сторону от нее Хэ Янг также направлялся туда. Разбежавшись, он прыгнул к ним на крышу и, полоснув глефой, вместе с потолком рухнул вниз, задыхаясь от пыли. Еще не успевший сообразить, в один момент он был окружен шаманами, которые сразу схватили его.

«А, черт. Какие быстрые ребята».

Кончик копья уперся ему прямо в горло. Переведя взгляд, он нашел то, что искал – Лин Луцао лежал в углу, а подле него стоял один из шаманов, карауля.

Шаман с барабаном наперевес, стоящий подле копья, усмехнулся:

– Пришел спасти его? Ты – один из племени Лин?

– Нет. Но да.

Копейщик и Главный шаман переглянулись, недоумевая, в каком порядке это стоит понимать.

– Я просто прогуливался мимо, когда увидел такую большую толпу и решил проверить, что тут вас за собрание.

– А ты все шутишь.

Кончик копья сильнее уперся ему в шею, царапая кожу.

Что с Лин Луцао? Они его вырубили? Он умер?

Заметив его взгляд, Великий Шаман усмехнулся; недобрая улыбка разошлась по швам.

– Жив он, жив. В каком-то роде.

Хэ Янг сощурил глаза, пристально глядя на шамана.

– Что вы с ним сделали?

– Ох.

Его чернозубая улыбка разошлась шире.

– Известно ли тебе о клане Мяо?

– Понятия не имею.

Извини, Великий Шаман, я прогуливал уроки истории, потому что не мог вынести бесчисленное количество дат.

Густые брови сошлись на переносице, выражая недовольство, но улыбка не покинула его губ:

– Не важно. Сейчас ты сам узнаешь, что значит техника разума клана Мяо.

Его маниакально широкие зрачки смотрели прямо в его душу; это не сулило ничего хорошего. Техника разума.. Хэ Янг слышал о чем-то подобном. Кажется, это используют для создания ложной памяти. Хэ Янг дернулся, пытаясь вырваться, но все было без толку; лезвие надавливало сильнее, грозясь прошить ему шею. Убиться здесь – было не страшно, просто это злило его. Он никак не мог понять, почему не может выбраться: вероятно, руки, держащие его, были пропитаны шаманской магией. В этой хижине разносился аромат трав и каких-то пряностей, и его слух уловил стук барабана. Мягко постукивая по нему, шаман сел напротив него на колени, продолжая смотреть в глаза. Чем больше было стуков, тем сильнее расслаблялось его тело, теряя силы к сопротивлению.

Вот оно что.

Это был транс.

Вхождение в разум было похоже на трансовое состояние; все это время кто-то из них бил в барабан, создавая предпосылки к гипнозу, но теперь это становилось только громче. Его голова постепенно стала склоняться, и все, что он мог видеть – это широкие зрачки напротив.

Чье-то сознание проникало в его.

Понятно…

Рука дернулась еще раз, но ослабла сама по себе.

Значит, вот так.

Прямо перед тем, как его сознание помутнилось, он ощутил, как против воли раздвигаются уголки его губ в улыбке; и его собственный низкий голос сказал:

– Хорошо.

«Проходите»…

…Внезапно у него перехватило дух. Словно его резко подняли в воздух и швырнули со всей дури на пол. Сильный удар, ломающий несколько ребер, выбил из него весь дух. Зловещее присутствие, подобное острому ужасу игл со всех сторон, пронзило его легкие и пришло кошмаром глаза.

«Ничтожество».

Что-то острое вонзилось в него глубоким чувством ужаса.

«Посмел..»

«Ты – никто».

[Присутствие] окружило его со всех сторон.

Как будто он был в людной комнате.

Шаман не успел проронить ни звука; его тело, словно безвольную куклу, швыряло во всем сторонам, словно он находился в крутящемся кубе. И куда бы он ни упал, куда бы ни приземлился – возле него всегда оказывалась нога, готовая его ударить.

«Я..»

Он даже не успел ничего сказать. Его голову резко дернули вверх и, боясь, что ее сейчас оторвут от шеи, он потянулся вверх – но вместо ожидаемого поднятия его со всей дури приложили о пол снова.

Ни на секунду не смолкающее избиение смешивалось с ощущением бесконтрольно наступающего ужаса; как будто он попал в кошмар, и его животный ужас, совладаемый с близостью смерти, горел в нем огнем.

Он ничего не понимал.

Даже не успевал.

Удары были настолько хаотичны, что он никак не мог их предугадать.

Зажмурив глаза, шаман попробовал выстроить вокруг себя ментальную защиту; но, еще не успев сформироваться, она лопнула и разлетелась в щепки; нещадное давление обрушилось на его тело и голову, прижимая к земле, и ему захотелось закричать.

«Ничтожество, сволочь, как только посмел».

«Вторгаться???»

Раздался смех со всех сторон.

Жажда крови и насилия сдавила его со всех сторон, и он почти задохнулся от этого; это было настолько ужасно и настолько пугающе, что он всерьез опасался остаться здесь всмятку.

Отброшенный к стене, он ощутил давление чужого присутствия к своей душе. Надрывное и тяжелое дыхание, полное усмешек, выдохнуло прямо в его легкие:

«Рискни еще раз».

В следующее мгновение его глаза широко распахнулись, и шаман, вскричав, упал на задницу, отползая назад. Его сердце бешено колотилось, и он ожидал очередного удара – но ничего не происходило; приоткрыв глаза, он обнаружил себя в хижине, и его помощники окружили его, помогая подняться.

Хэ Янг рухнул вниз, но стянутые руки за его спиной не позволили ему это сделать; несколько прядей упали ему на лицо, частично закрывая глаза, и среди волос темные глаза взглянули на шамана. С уголка его губ стекала кровь – пробудившись, шаман случайно заехал ему по лицу. Приподняв уголок губ в усмешке, он спросил низким голосом:

– В чем дело?

Круглые глаза шамана – не от маниакальности, на этот раз, это было непонимание и глубокий страх – блуждали по хижине, остановившись на нем. Несколько раз он взмахнул рукой, его губы дрожали, силясь что-то сказать, но в итоге он просто махнул рукой:

– Бросьте его здесь и заберите заложника. Уходим.

Недоумевающие помощники переглянулись, но послушно исполнили указание. Когда его руки опустили, что-то тяжелое прилетело ему по голове, и на некоторое время Хэ Янг потерял сознание.

Выйдя из хижины, шаман с помощниками двинулись в противоположную сторону к лесу, но внезапно один из его помощников коротко вскрикнул и упал замертво; резко остановившись, он повернулся вперед.

Перед ним стояла девушка с мечом.

Недолго думая, он схватил Лин Луцао и положил руку ему на голову, сжимая череп.

– Только двинься – и я вспорю ему мозг.

Лин Ланфэн посмотрела прямо на шамана. Ее нежное и светлое лицо прорезалось слепой яростью.

Каждый раз что-то идет не так.

Обагренная кровью, эта нежная орхидея встала с колен.

Сколько можно?

Я просто пытаюсь быть милой девушкой, сколько можно трепать мое терпение?

Ее «поступь легких облаков» обрушилась тяжестью под ее ногами, когда она ступала вперед. Кончик меча угрожающе засверкал.

– Милая дева, хочешь рискнуть?

«Милая дева» беспощадно ступала вперед.

Посреди крови и лепестков, грязи и украшений, они шла вперед; кончили миндальных глаз покраснели, а слезы смешались с пылью на лице. Мягкие губы исказились оскалом, когда она сказала:

– Оставь моего мужа в покое.

Я хочу быть счастлива в браке, а ты мне хочешь помешать?!

Шаман угрожающе сжал пальцы на голове Лин Луцао; до него наконец стало медленно доходить, что это были не пустые угрозы.

Но это ее уже не волновало.

Нежная орхидея неумолимо двигалась вперед, пока не остановилась. Единственное, что заставляло ее сдерживаться – это чужие руки на голове мужа. Даже не чувствуя свою усталость, не чувствуя измученность и ломоту костей, все это было не так важно для нее, как жизнь мужа.

Помощник шамана рассмеялся, глядя на ее лицо:

– Торг неуместен. Предложи сокровища или дом – этого не хватит, чтобы отплатить.

Нежная орхидея взмахнула крепким мечом.

– Размечтался. Ты тронул моего мужа – не жди теперь даже одной монетки. Я уничтожу тебя прямо здесь.

– Еще шаг, и я поврежу его разум.

Стрела в одной из хижин шевельнулась; Ян Си зачистил хижину слева и теперь прицеливался, чтобы убить шамана, но у него чесались руки вдарить и его помощнику. Где был этот паршивец Хэ Янг? Ян Си не уверен, что успеет спасти и Лин Луцао. А этого, боюсь, Лин Лифэн им не простит..

От одного ее вида у его мурашки по коже.

Лин Лифэн сощурила глаза.

– Вы напали один раз – я отпустила вас. Вы напали второй – и я снова пощадила вас. Теперь вы напали в третий и даже забрали моего мужа. Не надоело?

– Ничему уроки не учат, – просвистел помощник шамана. – Твой муженек натворил немало бед, как мы можем отпустить его? Никогда тебе не жить в покое.

Ее тонкие брови сошлись на переносице.

«Ах значит так».

Нежные глаза, еще несколько часов назад переполненные любовью, теперь горели ненавистью.

– Самое драгоценное в жизни любой женщины – быть любимой. Не позволяешь мне этого? Хочешь отнять мое? Да пошел ты нахуй, гребанный шаман, я убью всех твоих предков до седьмого колена и заберу свой счастливый брак!

Ян Си: «…»

Небеса, да тут спасать шаманов надо.

Внезапно его внимание привлек шорох дерева, под которым стояли шаманы; восприняв это как сигнал, Ян Си отпустил тетиву, и стрела помчалась вперед, пронзая лицо помощника насквозь. Не успел шаман и двинуть пальцем – как в тот же момент ему прилетело что-то с дерева по затылку, откидывая назад, и Лин Луцао выскользнул из его рук. Спрыгнув с дерева вниз, Хэ Янг перехватил заложника и оттащил в сторону.

И Лин Лифэн рванула вперед.

Но не к мужу.

Ее острое лезвие вонзилось в грудь шамана, пронзая насквозь. А потом еще. Еще и еще. Она била и ударяла, ругаясь и пиная. Не по себе даже стало Хэ Янгу. Пнув его еще несколько раз, она выдохнула и поправила выбившуюся прядь за ухом; а затем подбежала к своему любимому, мягко гладя его на землю.

Внезапно ее голос снова стал мягким и плавным, подобно текучей воде.

– Дорогой, проснись. Все в порядке, любимый..

Ян Си: «…»

Хэ Янг: «…»

– Эти женщины..

– Я знаю, я тоже в ужасе.

Ох уж эти хрупкие, страшные женщины.

Пока она трепетала с ним, Ян Си повернулся к товарищу:

– Ты в порядке? У тебя кровь.

– Хм?

Уголок губ немного саднило, но вместо того, чтобы вытереть его, он ткнул на Ян Си:

– Посмотри на себя, ты сам потрепан.

Мужчина в руках женщины стал постепенно приходить в себя. Приоткрыв глаза, он бессмысленным взглядом смотрел в пространство, пока, наконец, осознанность не вернулась к нему; перехватив руку своей женщины, он поднес ее к своей щеке: «Милая..»

Что же, по крайне мере, Лин Луцао был спасен.

Пока двое были заняты друг другом, запыхавшиеся и уставшие, они прислонились к толстому валуну, соскользнув спинами вниз и сев на землю; Ян Си пытался отдышаться после боя склонив голову, Хэ Янг – прислонив ее к валуну. Их грудь вздымалась так тяжело, что, казалось, они сражались день и ночь без усталости, и вот теперь эта тяжесть их догнала.

Хэ Янг вытащил из рукава трубку и сделал пару затяжек, прежде чем она была наглым образом отобрана; Ян Си продолжил также.

Бой не выволок из него всю злость и, прослушав некоторое время речи собеседника, Хэ Янг спросил:

– Я много ною?

Ян Си ответил незамедлительно:

– Нет. Знаешь, эти ублюдки и меня раздражают, немудрено, что ты так злишься.

Измотанность заставляла Хэ Янга говорить открыто. Казалось, только сильная агрессия и глубокая усталость могли заставить его содрать с лица все маски и убрать сладость из уст; оставшись без защиты, он сам обрастал непробивной стеной, и только тогда сквозь ее щели могли вылетать острые стрелы, поражая собеседников своей прямотой и честностью. Поэтому он сказал:

– Я про вчера. Знаешь, ты немного меня разозлил. Нет, я был в бешенстве.

Поток речей Ян Си был прерван, и он ненадолго замолчал; не было понятно – говорил ли он про "тех ублюдков" специально или действительно думал, что дело в этом.

– Это было навеяно состоянием. Возможно, я разозлился, потому что сам не могу слышать внутреннего себя; злость это или зависть – хотя я и не испытываю этого чувства, возможно, дело в том, что я просто не могу сказать этого сам. Если я позволю себе, если признаю это – я просто не смогу жить.

Усталость опустошала разум, и в этот короткий момент Хэ Янг не раздумывал над словами:

– Это сильно меня задело, вот, почему я спросил. Я рад, что ты сказал это.

– Я не хотел. И сегодня не хотел, я собирался сгладить ситуацию, но что-то пошло не так. Юн Гунь сказал, что меня.. как это.. триггернуло. Я не ощущаю злости и усталости. То есть, да: конечности ослабли, мысли где-то не здесь, но я не ощущаю этих эмоций.

– Понимаю, – Хэ Янг расфокусировано посмотрел вперед. – Вот такое у меня случается, когда переклинивает. Юн Гунь сказал мне то же самое.

Хэ Янг не видел его лица, но слышал улыбку в голосе:

– Вот как. Юн Гунь помог разобраться нам.

Будучи отрешенным, Хэ Янг слабо понял причину его улыбки, но не мог не согласиться. Сделав еще затяжку, он сказал:

– Иногда.. Хм. Как бы это выразить. Погоди, речевой аппарат настраивается.

Ян Си сказал ему просто говорить, и Хэ Янг решил упростить слова:

– Проще говоря, возьмем два слово: «добрый» и «злой». Иногда я думаю: я злой снаружи и добрый внутри, или я злой внутри, но добрый снаружи? Я понял, что это зависит от обстоятельств. Иногда я сглаживаю ситуацию как могу, но внутри перебираю весь поток ругательств; а иногда даже мой внутренний голос говорит «стой, погоди, все нормально», и я с ним соглашаюсь, но изо рта вылетает совершенно другое, – Ян Си хотел продолжить, но Хэ Янг его оборвал. – Вчера тоже самое. Под вечер, поговорив с Юн Гунем, я был более спокойным и решил, что все это – ерунда. Но сегодня, проснувшись и наткнувшись на этих ублюдков.. В конце концов, я продолжал злиться и не стал говорить с тобой, чтобы не усугублять.

– Я понимаю, – кивнул Ян Си. – Люди не могут быть черно-белыми. Нельзя про одного сказать, что он только добрый снаружи и только злой внутри. Это так не работает…

Ян Си говорил что-то еще, но Хэ Янгу трудно было уловить его суть; отстраненно он думал: «Я знаю. Я думал об этом уже. Причем тут это?»

– …то, что ты злишься, это просто эмоция. Меня озарило, что мы были просто уставшими и злыми, поэтому так случилось. Но эмоция не определяет тебя. Когда ты ее отвергаешь, тебе сложно смириться с тем, что это твое. Я тоже подавлял злость долгое время. Скорее, это злобность, – здесь Хэ Янг согласился с ним. – И твоя злость обоснована, тебя бросили… – здесь Хэ Янг его прервал. – …но это просто часть наших эмоций, ее надо пережить. Она не делает тебя сволочью. И она отнимает столько сил.

Хэ Янг думал: «У нас разные понятия на этот счет. Для меня агрессия – это хорошо. Она придает мне силы. Я не отвергаю ее, она моя. И почему ты говоришь об этом?»

Но сказал он короче:

– Я не отвергаю злость. Всю свою жизнь я ни разу не проявлял ее, и начал только несколько лет назад. Я не стану сволочью, если проявлю ее; конечно, это плохо, если это мешает взаимоотношениям близким. Я стану сволочью, если буду вести себя как сука; конечно, некоторые ублюдки вполне заслуженно нарываются, чтобы их приложили об стену.

Ян Си посмеялся, согласившись.

– Иногда даже меня пугают твои слова. Когда ты что-то говоришь агрессивное, меня пробирает.

Хэ Янг не помнил, какие слова следовали дальше, и очнулся он на следующем:

– …мои желания. Я думаю об этом больше, чем говорю, – Хэ Янг не сдержал удивленного возгласа. – У меня так много желаний, самых разных. Но я будто боюсь их выпускать, сблизиться с человеком. Будто если я позволю им выйти и сближусь – это убьет меня в конце. Поэтому, когда что-то проявляется, крышка «не позволю себе этого» захлопывается. Но иногда, если оно долго копится, то прорывается наружу.