Цитаты из книги «Игра в бисер», страница 3

Не там глубина мира и его тайн, где облачно и черно, глубина в прозрачно-веселом

Везде боролись, убивали, разрушали, и каждая сторона делала это с верой, что борется за бога и против дьявола.

Деятельность примиряет с любой ситуацией.

Поэтому музыка благоустроенного века спокойна и радостна, а правление ровно. Музыка неспокойного века взволнованна и яростна, а правление ошибочно. Музыка гибнущего государства сентиментальна и печальна, а его правительство в опасности.

Если музыка деградировала, то это бывало верным признаком гибели правления и государства.

Чтобы человек пожелал спасения и спасительной веры, чтобы он перестал радоваться мудрости и гармонии своих мыслей и взял на себя великую смелость поверить в чудо спасения, для этого надо сперва, чтобы ему пришлось плохо, очень плохо, чтобы он изведал горечь и отчаяние, оказался в безвыходном положении.

Пристанищ не искать, не приживаться,

Ступенька за ступенькой, без печали,

Шагать вперед, идти от дали к дали,

Все шире быть, все выше подниматься

"Тот мастер Игры или учитель, который пекся бы прежде всего о близости к "сокровенному смыслу", был бы очень плохим учителем. Я, например, признаться, за всю жизнь не сказал своим ученикам ни слова о "смысле" музыки; если он есть, то он во мне не нуждается. Зато я всегда придавал большое значение тому, чтобы мои ученики хорошенько считали восьмые и шестнадцатые. Будешь ли ты учителем, ученым или музыкантом, благоговей перед "смыслом", но не думай, что его можно преподать. Из-за своих потуг преподать "смысл" философы истории загубили половину мировой истории, положили начало фельетонной эпохе и половины в потоках пролитой крови. И если бы я должен был знакомить учеников, например, с Гомером или греческими трагиками, я не пытался бы внушать им, что поэзия - это проявление божественного начала, а постарался бы открыть им доступ к поэзии через тонкое знание ее языковых и ритмических средств. Дело учителя и ученого - изучать такие средства, беречь традиции, соблюдать чистоту методов, а не вырывать и форсировать те неописуемые ощущения, которые достаются в удел избранным, кстати сказать, страдальцам и жертвам".

Впрочем, мы ведь не знаем сокровенного и не должны забывать, что писание истории при всей трезвости и при всем желании быть объективным все-таки остается сочинительством и ее третье измерение – вымысел.

Итак, путь его шел по кругу, или по эллипсу, или по спирали, как угодно, только не по прямой, ибо прямолинейность была явно свойственна лишь геометрии, а не природе жизни