Читать книгу: «Отступники Старого мира», страница 10

Когда он сделал паузу, Лассон снова наклонился ко мне и прошептал:

– Спроси, он это имел в виду, когда говорил, что там возникли сложности?

Я с удивлением посмотрел на Виктора, а он лишь кивнул головой на микрофон. Меня здорово трясло, и хотелось поскорей всё это закончить, но я спросил:

– Так это и есть те сложности, о которых… Вы упоминали?

– Что? – спросил Менаги.

Лассон снова быстро наклонился ко мне и прошептал: «Мы должны быть уверены, что больше нечего ожидать».

– Ашвар, повтори, пожалуйста, – донеслось из динамиков.

– Я спросил: это и есть те сложности, о которых Вы упоминали, когда мы звонили с «Айсберга»? Больше ничего не произойдёт?

Менаги молчал несколько мгновений, а потом произнёс:

– Да, об этом я и говорил. С бандитами покончено. К вам прорвалась последняя группа. Но мы понятия не имели, что они захватили заложников.

Я посмотрел на Лассона, но он никак не отреагировал на слова Менаги. Поэтому я продолжил разговор:

– Что нам теперь делать, господин Менаги?

– Оставайтесь там, – ответил он, – нам нужно разобраться со всем, что у вас произошло. Я пришлю к вам людей.

– Хорошо, господин Менаги, – сказал я.

– Вы – молодец, Ашвар. Вы всё сделали правильно. Вы слышите?

– Да?

– Гибель этих людей не на вашей совести. Мы не всегда можем контролировать то, что происходит, Ашвар.

– Спасибо, господин Менаги.

Он сказал «конец связи» и отключился. А я словно бы вернулся в тот лабиринт, из которого ненадолго вынырнул. Он вроде бы был прав, но быть невиновным всё равно оказалось недостаточно. Нужно было не принимать в этом участия. Впрочем, я не успел глубоко впасть в эти размышления, потому что Лассон вырвал меня из них, произнеся:

– Он лжёт.

Эти слова прозвучали как выстрел. После последних размышлений Лассона они не были такими уж неожиданными, но я всё равно вздрогнул.

– Что? – спросил я. – Почему?

– Ты помнишь свой разговор с ним на «Айсберге»?

– Кое-что… А как это связано?

– Ты поговорил с «Январём», тогда тебе и сказали, что там возникли «сложности». Собственно, с этими новостями ты пришёл в лазарет. Потом мы отправились в столовую, и тебя сразу же выдернули из-за стола новым звонком.

Меня поражало то, насколько точно Виктор Лассон всё это запомнил. После всего произошедшего мне было непросто восстановить в памяти даже тот факт, что я дважды выходил на связь с «Айсберга».

– И что? – спросил я.

– В лазарете ты мне говорил о том, что возникли «сложности». А меньше чем через полчаса мы уже грузились, чтобы отправиться в порт устраивать засаду, потому что зэки захватили вездеход.

– Получаса вполне достаточно, чтобы добраться из тюрьмы до «Источника».

– Это неважно, Ашвар, – Лассон смотрел на меня широко раскрытыми глазами, словно его озаряла какая-то догадка, которая была мне неизвестна, – откуда Менаги мог знать, что «сложности» с вездеходом возникли, если он в тот момент только от тебя и узнал, что «Источник» вообще захвачен?

Я был взволнован и не нашёл слов для ответа.

– Мы отправились на «Источник» и попали под обстрел, хотя за час до того нам сказали, что там всё в порядке. Менаги заявил, что узнал о захвате станции от тебя. При этом его отряд уже штурмовал «Источник», так получается? А теперь у нас тут четыре мёртвых работника оттуда, у которых не было шанса, потому что нам сказали устроить засаду и расстрелять вездеход.

Я окончательно был сбит с толку и спросил:

– И что это означает? Что он знал о заложниках и хотел… Что он хотел? Убить их нашими руками?

– Я не знаю, Ашвар. Но что-то здесь точно не так. Что если тот парень говорил правду о заговоре? Может быть, рабочие с «Источника» узнали о том, что никаких экспедиций нет. Их подставили под зэков, а потом под наши ружья.

– Ты хочешь сказать, что и бунт – дело рук Менаги? – спросил я.

– Я не знаю. Это как раз вряд ли. Слишком много пробелов было бы в таком плане. Но, вероятно, Менаги воспользовался ситуацией по-своему… Хотя это всё равно странно…

– Почему? – спросил я.

Но вместо того чтобы ответить на мой вопрос, Лассон задал свой:

– Менаги знает, сколько нас здесь?

– Да-а… Когда мы были на «Айсберге», я говорил ему, что нас осталось семеро. А что?

– Семеро? – переспросил Лассон, внимательно глядя на меня.

Я вдруг вспомнил тот разговор.

– Я забыл тебя упомянуть. Извини. Просто я был… расстроен… и вспомнил только о наших ребятах.

Лассон почему-то усмехнулся и сказал:

– Ничего, Ашвар, я не гордый. И кстати, насчёт этого. Я хотел бы попросить тебя и всех остальных ещё об одной услуге…

***

Снег снова перестал сыпать. Но небо всё ещё было затянуто облаками, когда я увидел на вершине склона обещанный вездеход с «Января». Виктор Лассон окончательно меня запутал, особенно своей таинственной последней просьбой. Поэтому я взирал на приближающихся гостей со смешанными чувствами. Из-за всех этих обвинений в сторону Менаги мне теперь все чужаки казались подозрительными. И вместе с тем во мне жила отчаянная надежда, что всё это – какое-то гигантское недоразумение. Что наши гости осмотрят здесь всё, и мы сможем наконец-то отправиться обратно на «Зарю». Я хотел, чтобы весь этот кошмар закончился.

С Маги и Мекатом мы наблюдали, как вездеход не спеша приближался. Когда он подъехал близко, мы вышли, чтобы открыть ворота. Миновав въезд, машина остановилась. Водитель открыл дверь и крикнул мне:

– Нам нужен Ашвар Шел-Тулия!

– Это я.

С пассажирского сидения на снег спрыгнул другой человек, а водитель захлопнул дверь и направил вездеход в гараж. Его спутник подошёл ко мне и произнёс:

– Здравствуйте! Я – Анж Самманч. Господин Менаги прислал нас, чтобы разобраться.

Я ответил на его приветствие и с любопытством взглянул на нашего гостя. Кажется, его упоминал Менаги на «Январе». «Уполномоченный по безопасности» – вроде так называлась его должность. Наше молодое государство всё ещё не обзавелось полноценной полицией. Да и до недавних событий в ней не было надобности. Самманч был высоким, крепким мужчиной в возрасте около сорока.

– Где ваши люди? – спросил он.

– Двое здесь, – ответил я, – остальные в главном здании.

– Соберите их, пожалуйста, вместе.

Я подал сигнал Мекату и Маги, которые закрывали ворота, и мы отправились в администрацию. По пути к нам присоединились ещё двое людей, прибывших вместе с Самманчем. Вместе мы вошли в вестибюль главного здания, где всё ещё сидели остальные лакшамы.

– Добрый день, – бросил им Самманч и оглядел помещение. Он не представил своих спутников, а сами они не проронили ни слова.

Самманч несколько секунд изучал вестибюль и людей, сидевших по всей комнате, а потом спросил:

– Это все?

– Да, господин Самманч, – ответил я.

– Где тела погибших?

– Мы оставили их на складе, рядом с воротами.

– Покажите мне.

Я подчинился и повёл троицу на склад. Мне ещё не довелось там побывать после того, как Лассон с рабочими перетащил тела внутрь, но искать долго не пришлось. Все убитые нами лежали в проходе между плотными рядами бочек с топливом, стоя́щими друг на друге. Тела были накрыты брезентом.

Самманч поочерёдно подошёл к каждому, откидывая край брезента с головы, разглядывая лица и скрывая их снова. Я старался не смотреть на них. Склеп, в который превратилось это помещение, и так вызывал у меня головокружение. Ожидая, пока Самманч закончит осмотр, я разглядывал бочки, дивясь такому количеству топлива здесь, в порту. Если экспедиции действительно шли, то мы должны были отгружать на продажу не так уж и много. Впрочем, я не имел представления о том, сколько топлива проходило через порт в более благополучные времена.

Наконец, Самманч оглядел последнего, повернулся ко мне и сказал:

– Так, то есть у нас здесь шесть заключённых и четыре рабочих с «Источника», верно?

Его голос был твёрдым, но каким-то будничным. Как будто, он наблюдал такие картины ежедневно. Я же, наоборот, с трудом мог говорить об этом.

– Да… Всё верно, господин Самманч, – ответил я.

– Поня-ятно… – протянул он и, посмотрев на меня, добавил, – Вы можете показать нам, где и как всё произошло?

– Хорошо.

Я вывел их обратно на улицу. Ноги еле держали меня. Пока Самманч заставлял меня снова погружаться в то, что произошло, мои ощущения становились всё острее. Каждый шаг отдавался где-то в голове, а тело слабело. Движения давались мне всё с бо́льшим трудом.

Мы вышли за ворота, и я повёл наших гостей к тому месту, где недавно стоял вездеход, на котором приехали бандиты. По пути я рассказывал Самманчу то, что он хотел от меня услышать:

– Господин Менаги посчитал, что лучшим способом остановить беглых заключённых будет засада. Я оставил своих людей на этом складе, – я указал на здание, из которого мы стреляли, – а сам отправился на маяк, чтобы не упустить бандитов, если они приедут с другой стороны…

– У вас есть опыт в подобных вещах? – вдруг спросил Самманч.

– Нет… – неуверенно ответил я, внезапно ощутив волнение. – Я просто пытался… всё предусмотреть. На самом деле, я сильно испугался, когда господин Менаги вообще поручил нам это задание. Мне казалось, я что-то могу упустить.

Кажется, это объяснение вполне подошло, потому что Самманч сказал:

– Прошу, продолжайте.

Тем временем мы подошли к месту, где стоял вездеход. Его было несложно найти по колее от гусениц.

– Когда я увидел, что вездеход приближается с востока, – рассказывал я, – то бросился вниз и забежал на склад… Мы подготовились, оставив одного из рабочих наблюдать за вездеходом… Когда машина была почти на этом месте… мы начали стрелять.

Мой голос дрожал не только от воспоминаний, которые вновь проносились в голове. Но Самманч и его спутники, кажется, не обратили на это внимания. Да это было и неудивительно. Перед ними стоял юнец, который в первый раз попал в какую-то жуткую историю. Неудивительно, что он так волновался.

– Один из заключённых выскочил из вездехода… но в него попали… вон там… – сказал я и махнул рукой в направлении, где недавно лежало тело.

– Как вы определили, что это заключённый? – вдруг спросил Самманч.

– Зелёная куртка. Оружие в руках.

– Там? – он ткнул пальцем туда, куда только что указывал я.

Мне не хотелось подходить к этому месту, да я и не был уверен, где точно это произошло. Я попытался отыскать следы в снегу, которые вели в сторону, но здесь кругом всё было истоптано. Наконец, один из людей Самманча крикнул:

– Кажется, это здесь.

Мы подошли ближе, и я увидел тёмно-красное пятно, припорошённое снегом. От этого меня мутило, но я держался. Самманч осмотрел пятно, потом вернулся к тому месту, где стоял вездеход, и, наконец, сказал:

– Давайте зайдём на склад.

Я провёл их в помещение, откуда мы недавно вели огонь. Здесь дрожь пробрала меня ещё сильнее. Стёкла были разбиты, и за то время, пока не прекратился снегопад, в комнату намело немного снега. Пол около окон был усыпан осколками и гильзами. Самманч осмотрелся здесь и спросил:

– Как вы думаете, господин Шел-Тулия, почему заключённые не выскочили из машины разом, как только вы начали стрелять?

– Это грузовой вездеход, он закрывается снаружи… – я продолжал сдерживать дрожь в голосе, но получалось не особенно хорошо. – Они придумали, как закрыть его изнутри… с помощью проволоки… И кажется, у них не сразу получилось открыть дверь… поэтому выбрался только… один…

– А как насчёт водителя и пассажиров?

– Я не знаю… Мы стреляли по лобовому стеклу… Наверно… они сразу погибли…

Дыхание у меня было совсем беспорядочным. Приходилось прилагать усилия, чтобы выталкивать нужные слова наружу. Голова шла кругом. Я хотел, чтобы эта пытка допросом закончилась и мы вернулись в главное здание.

– С вами всё в порядке? – спросил Самманч, и в его голосе впервые появились хоть какие-то тёплые нотки.

– Да… – ответил я, – просто… всё это…

Я не знал, как закончить, поэтому Самманч сказал:

– Я понимаю, господин Шел-Тулия. Вам сегодня многое пришлось пережить. Только ещё один момент. Мы бы хотели взглянуть на этот вездеход. Вы сможете нас к нему отвести?

Я согласился, лишь бы поскорее убраться с этого склада. Мы вошли в гараж, где рядом с нашими вездеходами стояла изрешечённая пулями машина бандитов. Самманч и его спутники обошли её и заглянули внутрь. Я всё это время стоял поодаль. Они осмотрели салон и кузов, после чего захлопнули дверцы. Здесь было мало света, и никому, похоже, не бросились в глаза отверстия в крыше кузова.

– Что ж, – вежливым тоном произнёс Самманч, – я думаю, мы можем вернуться в администрацию.

Как только мы вошли в вестибюль, я первым делом нашёл себе стул, чтобы присесть и расслабить подгибающиеся колени. Рабочие уставились на нас. Самманч снова окинул взглядом помещение и спросил у меня:

– А где оружие, с которым приехали заключённые?

Я указал в угол, где Лассон вместе с рабочими грудой свалили винтовки бандитов. Самманч бросил взгляд на неё, а после этого громко обратился к рабочим:

– Господа, пожалуйста, сложите своё оружие у той стены, – он указал на место чуть поодаль.

Рабочие недоверчиво посмотрели на него, а потом на меня. Я кивнул им, и они начали перетаскивать винтовки к стене. Ни у кого из них никакого оружия уже, в общем-то, и не было. Оно беспорядочно валялось по всему вестибюлю. Пока рабочие выполняли указание, Самманч проверил прилегающие комнаты, а потом остановился у одной из дверей. Когда все ружья оказались у стены, он произнёс:

– А теперь, пожалуйста, пройдите в это помещение, мне нужно задать вам несколько вопросов.

Рабочие послушно прошли в соседнюю комнату, а Самманч всё это время стоял у двери. Когда все зашли, он жестом пригласил и меня. Я зашёл внутрь. Это был какой-то большой кабинет, уставленный стульями. На стене у двери висела меловая доска, а рядом стоял небольшой столик. Следом за нами вошёл Самманч и его спутники, остановившись у выхода. Других дверей здесь не было. Самманч включил свет, потому что пасмурная погода за окнами оставляла зал в полумраке, и сказал:

– Займите места.

Мы расселись по стульям, стоявшим в нескольких метрах от доски. Сам Самманч остался около неё. Я вдруг почувствовал себя как в университете в Лакчами. Вся эта картина оживляла во мне воспоминание о том, как к нам приходила полиция. Тогда мы так же сидели в аудитории, а инспектор с двумя полицейскими пониже рангом так же стоял у доски. В тот день двое тоже остались у выхода, и все студенты были напуганы. Хотя, скорее всего, никто из них не испытывал тогда того же страха, что и я. Может быть поэтому, а может, от общей атмосферы сейчас я ощущал невероятное напряжение. Мне почему-то казалось, что Самманч подозревает нас в преднамеренном убийстве заложников. Я понимал, что обвинение абсурдно, но эта мысль всё равно пугала.

Самманч расстегнул куртку. Я обратил внимание, что его люди также стояли в распахнутой одежде, застыв с опущенными руками. Хотя вся эта картина сильно напоминала мне события прошлого, в этот раз я не испытывал чувства дежа вю. Рабочие смотрели на своих посетителей, ожидая вопросов.

Самманч окинул зал взглядом, кажется, пересчитывая нас, переглянулся со своими спутниками и произнёс:

– Хорошо…

Продолжения фразы не последовало. Вместо этого он вдруг выхватил из-под куртки револьвер. Чуть позже среагировав, оружие начали доставать и его люди. У меня всё внутри обледенело за долю секунды, когда я увидел, как Самманч направляет револьвер на меня. Грохнул выстрел, от которого я, кажется, подпрыгнул прямо на стуле. И прежде чем я успел хоть что-то осознать, раздался ещё один. Следом, с минимальной задержкой, прозвучали ещё три. Я оцепенел и не мог пошевелиться от неожиданности и тусклой мысли, где-то на краю сознания, что в меня стреляли. Что сейчас я повалюсь со стула и умру раньше, чем коснусь пола. Совсем как тот бандит, выскочивший из вездехода. Я безвольно наблюдал за происходящим несколько мгновений, пока не заметил, как один из спутников Самманча выпрыгнул из зала, а другой сполз по дверному косяку, оставив на стене тёмно-красную кляксу. Мне казалось, что моё сердце остановилось, а голова совершенно пуста. Есть лишь звон в ушах от прогремевших выстрелов. Всё происходило с невероятной скоростью, и я не мог это осмыслить. Мог лишь продолжать наблюдать, как Самманч неуклюже заваливается набок, а на светло-сером свитере с лакшамскими узорами, под его курткой, прямо у меня на глазах вырисовывается тёмный рисунок. Это выглядело невозможным и каким-то магическим. Пятно проявлялось из ниоткуда, а сверху к нему спускались такие же тёмные линии.

Лишь когда он упал, я заметил бьющую из его шеи кровь. Когда до меня начало доходить, что произошло, мне показалось, я наблюдаю всё это на экране, который находится в конце длинного-длинного туннеля. Всё это вдруг стало невероятно далёким от меня, даже мои собственные действия. У меня было такое ощущение, что я не произвожу их, а лишь вижу. Это было похоже на тот день, когда друзья затащили меня в кинотеатр, чтобы хотя бы ненадолго оторвать от подготовки к экзамену. Тогда я не спал целую ночь, а днём мы пошли в кино. Там я начал засыпать прямо в середине фильма. Я ловил себя на происходящем время от времени, понимая, что сижу в кресле и всё это время передо мной что-то происходит. Иногда мне казалось, что кроме экрана ничего нет, а иногда его оттесняли бессвязные образы сновидения. Моментами я возвращался обратно в реальность и словно припоминал, что на самом деле я сижу в кинотеатре, а не нахожусь внутри фильма. Это повторялось и повторялось по кругу, пока сеанс неожиданно не закончился.

Сейчас было что-то подобное, только фильмом была реальность. Я поймал себя на том, как поднялся со стула, а суматоха вокруг и крики рабочих ворвались в моё сознание, чтобы полностью раствориться в абсолютно спокойной и бесстрастной мысли о том, что я, кажется, падаю в обморок. Эта мысль заполнила собой весь мир, а потом появилось что-то, что словно бы пыталось перекричать её. Я мог лишь наблюдать, что здесь есть что-то ещё, пока не понял, что это всё те же крики рабочих. Тогда я увидел, что уже иду через вестибюль и вижу свои ноги всё через тот же невероятно длинный туннель. Мой взор поднялся как бы сам собой. Я чувствовал, что одновременно владею своим телом и нет. Как будто здесь был кто-то ещё, кто постоянно перехватывал управление. Я увидел окно рядом с входом в здание, около которого кто-то сидел. У него в руках была винтовка. Снаружи удалялся какой-то силуэт. Что-то сверкнуло там за окном, но я будто бы не увидел это, а лишь вспомнил, что только что видел. Как будто моё сознание отставало от настоящего момента. Оно бороздило память, чтобы восстановить, что произошло секунду назад. И в памяти пронёсся хлопок, долетевший снаружи. «Это тот человек!» – вспыхнуло в моей голове, и, кроме этой мысли, снова ничего не было. Она затмила собой всё происходящее. Следом за ней пришло осознание, что что-то происходит, а я даже не вижу, не чувствую себя. И это осознание было снова абсолютно равнодушным, будто Ашвар Шел-Тулия – это какой-то другой человек, который не имеет никакого значения. Не было вообще никого. Не было ничего, только мысль: «Нужно прийти в себя!» Кому она была адресована и кем – невозможно было разобрать. Вдруг новый страшный грохот выбросил эту мысль вон, вернув туннель, в конце которого человек сидел у окна. И вновь была память, картинка, как он стреляет по силуэту снаружи. В стекле образовалась маленькая дырка, а человек за окном упал на снег. Совсем как тот бандит. И я уже не видел ни вестибюля, ни человека с ружьём, а только бандита, который летит на снег совсем не как в кино. А потом была снежная лавина, вырывающаяся из Туннеля. И лабиринт. Он перекрыл все видения и висел среди черноты, горя своими жёлтыми стенами. Он был передо мной целиком. Я знал, что где-то здесь выход, но он сильно размывался. Когда я пытался присмотреться к отдельным частям лабиринта, остальные растворялись и исчезали. А когда прекращал сосредоточиваться, он всплывал весь, но я не мог понять, каким маршрутом нужно пройти, чтобы выбраться из него к свету, а не в черноту, которая вдруг превращалась в снежную лавину. Из которой вдруг проявилась фотография нескольких висельников, напечатанная в газете. Что-то было на моём плече. Память сказала, что это там уже давно. Это была рука. И вновь явился туннель, в конце которого я видел свои ноги и чьи-то ещё, шагающие рядом. Я не видел, что у меня на плече, но знал, что это чья-то рука. Она поворачивала меня, она управляла моим телом, пока я снова не оказался на стуле. Я поднял голову, или она поднялась сама. В конце туннеля было лицо. А потом была чернота, в которой раздавались какие-то звуки. Это был чей-то голос. И что-то странное. Как будто резкий запах под носом, но его нельзя было описать. Не было никакого запаха, но что-то ударило в нос, и туннель вдруг стал быстро сокращаться. Я снова увидел чьё-то лицо, но уже другое, хотя всего мгновение назад его не было. Оно резко приближалось, одновременно оставаясь на месте. Экран так и не пропал, я всё ещё был не там, где был он, но расстояние до этого экрана стало коротким, и мне больше не нужно было вспоминать. Всё происходило сейчас. Я мог уместить больше, чем только видение или только мысль. Я начал замечать всё одновременно.

Я сидел на стуле в зале, в самом углу. Здесь находились рабочие, они осматривали тела, лежащие на полу. Здесь был Лассон, который недавно попросил всех нас не говорить людям с «Января», что он находится с нами. Он придумал историю о том, что произошло в порту. Она не слишком отличалась от реальных событий, и поэтому её было несложно рассказать. Я передал всё Самманчу, который лежал здесь же, в большой луже крови. Я всё вспомнил. Я не был ранен. Никто из них не успел сделать ни одного выстрела здесь. Лассон с момента их появления следовал по пятам. Он следил из-за угла склада, как Самманч и его люди заезжали в порт. Прятался за бочками, наблюдая, как я рассказывал историю столкновения. Он стоял за окном, когда нас вводили в этот зал. Всё это время он держал оружие наготове. Виктор не сказал, чего именно он ожидал от людей с «Января». Но Лассон был готов ко всему и опередил их. А последнего подстрелил Вайша, когда тот пытался убежать. Всё это я узнал немного позже, когда окончательно пришёл в себя. А пока что я сидел и наблюдал за Лассоном, который что-то оживлённо обсуждал с Мекатом. В опущенной правой руке Виктора покоился револьвер Катана Оши.