Дед Фелиции рассказывал внучке, что кукла не принадлежит к миру живых, но и к миру мертвых – тоже. Промежуток, грань, обоюдоострый нож. Поэтому кукле разрешено делать то, что запретно и для людей, и для вещей. Выходить за пределы ограничений, положенных материи. Объединять возможное с невозможным. Каким образом? – зависит от мастерства кукольника.
Необъятная Ойкумена, тысячи обитаемых планет, расы, способные двигать космические корабли своей внутренней энергией, расы, использующие для этого же рабов или гематрицы - маленькие самоклеящиеся полоски, которые могут как оживить двигатель мобиля, так и вдохнуть жизнь в голема... Просто люди. Как будто просто люди, с кучей проблем, радостей, комплексов, надежд... Люди как люди и люди как звери...
Почему трехлапая собака вызывает больше сочувствия, чем одноногий человек? Вид больной обезьяны терзает душу сильней, чем нищая старуха, ковыляющая в магазин за буханкой хлеба. И ведь нельзя сказать, что животных мы любим, а людей – не слишком. Себя-то уж наверняка любим больше всех собак и обезьян, сколько их ни есть. Ребенок смотрит сериал «Никки», рыдает, видя раненого дельфина, из последних сил рвущегося на свободу. Спустя полчаса этот же ребенок лупит своего сверстника – завалил на землю, уселся сверху и тычет кулачками в замурзанную физиономию побежденного. Мы нервные, как бешеные голуби. Скандальные, как зайцы весной. Хрюкаем, ржем, рычим. Мы видим в зверях – людей, вот и сочувствуем. А в людях мы чаще всего людей не видим. Разве что в зеркале.
Все происшествия предыдущих двух частей "кукольной" трилогии, входящей в состав грандиозной "Ойкумены", получают здесь развитие, объяснение и финал. Кстати, очень любопытное рассуждение о финалах:
Мы – я имею в виду человечество – категорически не умеем адекватно воспринимать финалы. Счастливый? – нежизненно, скажем мы. Так не бывает. Ужасный? – оскорблены в лучших чувствах, мы браним автора за то, что лишил нас надежды. Дай, сукин сын, хоть парус на горизонте! Двусмыслица? – о, кипя от гнева, мы готовы убить мерзавца, который поставил нас перед выбором. Выбирать – проклятие рода людского, и да минует нас оно! Открытый? – мы и вовсе лишим эту закавыку гордого имени: «финал». Думать самостоятельно – пытка. А если в конце повествования стоит жирная точка, всем сестрам выдано по серьгам, а всякому кулику по болоту – честное слово, мы никогда не простим создателю, умело связавшему концы с концами, одного-единственного, зато смертного греха. Он же лишил нас возможности продолжения, не так ли?! Финалы – не наш конек. Они оскорбляют человеческое подсознание самим фактом своего существования. Не в этом ли залог нашей чудовищной жизнеспособности?
Но до последней сцены - куда только не занесёт читателя вместе с персонажами! В прошлое, где перед нашими глазами совершится грандиозное предательство: вехдены собственноручно превратят своего лидер-антиса в безмозглого овоща; на съёмки нового многосерийного арт-транса, основанного на реальных событиях; в слетевшую с орбиты и с катушек тюрьму "Шеол" под командованием религиозной фнатички, которая даже не человек, а киноид-модификант; на забытую всеми богами Вселенной планетку Борго, где хлопочет тётушка Фелиция, старая кукольница, объяснявшая в детстве правила работы с вагой своему озорному племяннику Лючано, хлопочет в ожидании дорогих гостей. А гости прибудут не на космолёте... Им больше не нужны средства передвижения: определённое сочетание рас, как выяснилось эмпирическим путём, вызывает появление коллективного антиса, иначе - колланта. Во всяком случае - у помпилианцев, у которых никогда не было своих антисов, и считалось, что это невозможно, мечта сбылась. Стало ли проще общение между расами, стали ли все ближе и понятнее друг другу? Как сказать...
Человеку, лишенному музыкального слуха, не объяснишь, почему тебя корежит, когда вторая скрипка берет чистое фа вместо фа-диез. Ну, диез. Жалкие полтона. И кроме второй скрипки, в оркестре полно других инструментов – хороших, правильных. И музыка приятная. Тирьям-пам-пам. Иди отсюда, зануда.
Отзывы на книгу «Кукольных дел мастер», страница 2