Читать книгу: «Встретимся на нашем берегу», страница 4
Глава 5
Адем замолчал и налил в стаканы раки, мы молча выпили. Ночь была лунной, и на улице было светло. Акгюль встала и принесла ещё чаю. Спать не хотелось. Мы с Леной чувствовали, что детские воспоминания были приятны Адему. Похоже, что и Акгюль этого не знала, так как она тоже слушала очень внимательно. Выпили чаю, и Адем продолжил.
«Шёл 1972 год. Нам всем исполнилось по семнадцать лет. Джеки закончил школу и жил дома. Последнее время он ходил какой-то хмурый и неразговорчивый. Да и мне разговаривать было некогда. Работа по дому, на огороде. А в основном с овцами. Я со своей отарой стоял недалеко от дома, примерно час хода. Однажды вечером я разжёг костёр и кипятил чай. Вижу, кто-то идёт по дороге в мою сторону. Скоро я узнал Джеки, его походку не спутаешь ни с кем. Ходил он очень быстро и как бы подпрыгивал при этом. Минут через пятнадцать он дошёл до меня. Мы поздоровались, обнялись, и я предложил ему поужинать вместе со мной. У меня были лепёшки и овечий сыр, а также помидоры и зелень. Я все это разложил на дощатом столе, который постоянно носил с собой, когда нужно было перегонять овец на новое место. Джеки достал из кармана фляжку.
– Давай, Адем, выпьем, это виски, – предложил он.
– Нет, ты что, Джеки, мне нельзя, – отказался я.
– Ну тогда я один выпью, – и он отхлебнул из фляжки, закусил помидором и замолчал.
– Ты чего, Джеки, случилось что-то? – спросил я.
– Да, Адем. Мы уезжаем в Англию.
– Насовсем? Когда?
– Да, друг, насовсем. Через пять дней. Я специально пришёл к тебе попрощаться, а то ты перегонишь своих овец подальше и к тебе будет не дойти.
– Нет, Джеки, не перегоню.
Мы молчали и смотрели на огонь костра, который то начинал угасать, то вдруг вспыхивал с новой силой. Тишину ночи нарушало блеяние овец, которые толпились неподалёку, да стрёкот цикад. Над нами висели яркие кипрские звёзды.
– Джеки, тебе домой не пора?
– Нет, я переночую здесь, у тебя. Адем, представь себе, что мы можем больше никогда не увидеться.
– Представляю. Сколько лет мы с тобой вместе? Даже когда ты уезжал в город учиться, всё равно мы часто виделись. Это не было разлукой. А теперь ты уедешь, и у тебя не будет ни меня, ни Мелиссы.
– Я это понимаю, но ничего поделать не могу.
– Уговори Микки, чтобы тебя оставили. Будешь жить с нами. Будешь работать.
– Нет, Адем, это невозможно. Английская королева приказала всем своим подданным покинуть Кипр. Тем более что здесь скоро наступят непростые времена. На острове может начаться война, так говорит мой отец.
– Ты с ума сошёл, какая здесь может быть война?
– Адем, я не знаю, но папа так говорит. Нам нужно уехать. Я должен продолжить обучение в Англии.
– Ну и уезжай в свою Англию. А мы здесь все родились, здесь и будем жить. И Мелисса будет жить здесь. А ты живи один, без нас.
– Адем, не надо. Мне и так очень тяжело. Завтра я пойду попрощаться с Мелиссой. Пойдёшь со мной?
– Зачем я нужен? Ты боишься прощаться с ней? – я замолчал, а потом тихо добавил, – Джеки, мне кажется, Мелисса любит тебя.
– Я догадываюсь, хотя с ней об этом ни разу не говорил. Адем, пойдём со мной, я боюсь остаться с ней наедине.
– Нет, Джеки. Ты должен с ней поговорить именно наедине, иначе потом будешь всю жизнь сожалеть об этом. Тем более что я не могу оставить овец, – мы снова замолчали, затем я сказал: – Джеки, предложи Мелиссе поехать с тобой в Англию. Я думаю, она не откажется.
– Адем, это невозможно. Я уже разговаривал со своими родителями. Понимаешь, одно дело дружба с девушкой из простой греческой семьи, здесь, на острове, где прошло всё наше детство. Другое – Англия, где есть определенные правила жизни. Есть установившееся положение нашей семьи в обществе, и я не могу вот так взять и жениться на девушке из колониальной страны. Общество этого не поймёт. Она будет там чужая, ей будет очень тяжело.
Мы замолчали. Внутри меня всё кипело. Я встал и начал ходить взад-вперёд перед костром.
– Колонизатор, вспомнил о своём месте в обществе? Какой же ты гад, Джеки. А мы с тобой были друзья. Если я приеду в твою Англию, то ты мне и руки не подашь? Как же, я тебе неровня. Ты богатенький англичанин, а я киприот из бедной семьи. Иди отсюда, живи в своём обществе, не хочу тебя видеть.
– Адем, прости. Но такова жизнь, детство кончилось, – тихо сказал Джеки.
Костёр уже почти погас. Я молча пошёл и подбросил сухих веток. Затем развернулся и залез в свой шалаш, вытащил лишний коврик и бросил его к ногам Джеки, а сам лёг в шалаше. Обида жгла меня. Как же так, мой лучший и единственный друг оказался таким, я даже слова не могу подобрать, каким. Я заплакал, так мне было обидно. «Ну ничего, мы проживём и без тебя. И Мелисса тоже», – думал я, размазывая слёзы по щекам. Я слышал, как Джеки ходил вокруг шалаша. «Ничего, поспит на улице, не позову в шалаш». Я вспомнил, как мы с Джеки не один раз оставались ночевать с отарой, как спали в шалаше, как вместе лежали у костра и смотрели на звёзды. Мне стало ещё обиднее, но вскоре я заснул.
Когда проснулся, Джеки уже не было. Он ушёл, наверное, очень рано, а может быть, даже ночью. Я спал и ничего не слышал. Правильно ли я поступил, высказав ему всё, что думаю? Может, не стоило так резко? Но что было, то было, назад не вернуть. Я вскипятил себе чаю, выпил, съел кусок сыра и пошёл к овцам. Им уже не терпелось отправиться на пастбище. На самом деле пасти овец совсем несложно. Они сами знают, что и как делать. Главное, чтобы вожак-козел был толковый. Он их перегонит на новое место и загонит вечером поближе к шалашу. Но естественно, смотреть за ними нужно. Чтобы не отбились от отары, чтобы не вытаптывали новое пастбище, а шли по нему рядком и ели сочную травку. Так я день за днём ходил с отарой по степи. А когда уже совсем начиналась жара и всё выгорало, уводил отару в предгорья, где меж отрогами хребта сохранялась свежая трава. Вот и после ухода Джеки я продолжал своё простое дело. Дело, которым занимались и мой отец с братьями, и мой дед, и много-много поколений моей семьи.
Дня через три приехал на машине Микки и сказал, чтобы я завтра пришёл в посёлок. Соберутся все жители, придут греки, чтобы проститься с Микки и его семьёй, так как они уезжают в Англию. Я забил хороший толстый кол в землю и привязал за него вожака-козла. Теперь вся отара будет ходить возле козла, и никто никуда не разбредётся. Этому научил меня мой аби Айташ. Способ верный. Надолго оставить нельзя, а дня на два можно.
На следующий день к обеду я пришёл домой. Во дворе Микки стояли столы, которые вынесли из дома. У очага, который тоже сложили в углу двора, трудились Анн, моя анне Дилара и Фанесса. Баба Ахмет колдовал возле мангала. Жарить мясо на открытом огне он очень любил и никому не доверял это дело. За столом уже сидели почти все жители нашего посёлка. Перед ними стояла большая бутылка раки и нарезанный в большие чашки салат из свежих овощей, печёные лепёшки и овечий сыр. Здесь же сидели и жители греческого посёлка, которые пришли сюда под предводительством Стелайоса. Они пили виноградное вино, разбавленное холодной свежей водой. Джеки помогал женщинам накрывать на стол. Я пошёл умылся и тоже начал помогать ему. Мы с ним не разговаривали. Я все смотрел и никак не мог найти, где же Мелисса. Меня остановила Фанесса, она, видимо, заметила, что я ищу Мелиссу, и сказала, что она не пошла, так как дома много дел. Улучив момент, когда мы оказались за пристройкой, я спросил Джеки, ходил ли он прощаться с Мелиссой. Джеки ответил, что не ходил.
– Почему?
– Я трус, наверное. Я боюсь с ней разговаривать. Я люблю её, и мне очень тяжело расставаться. Я не знаю, что мне делать. Я не знаю, что мне сказать ей. Я не могу остаться и не могу взять её с собой.
По его лицу текли слёзы. Я ни разу не видел, как Джеки плачет. Мне стало жалко его. Я подошёл к нему и обнял, а он уткнулся мне в плечо и заплакал навзрыд.
– Как я буду жить без вас, без тебя, Адем, и без Мелиссы? Ведь мы всю жизнь были вместе. Что я буду делать в Англии? Без этих добрых людей, – и он обвёл рукой наше застолье, – без этих степей и гор, без нашего моря?
– Джеки, не надо. Я верю, ты обязательно вернёшься сюда. Я буду ждать тебя. И Мелисса тоже. И вы поженитесь. А теперь тебе нужно ехать учиться. Ты выучишься и приедешь работать на Кипр.
– Да, Адем, я обязательно вернусь сюда. Вернусь на наш берег.
Помаленьку Джеки успокоился. Мы сходили умылись и вышли к людям. Застолье было в разгаре. Баба Ахмет приготовил чудесные кебабы. Все ели и нахваливали.
Встал Микки и сказал: «Друзья, мы вместе прожили немало лет. Я вас всех очень люблю. И семью Ахмета, и семью Стелайоса. Вы добрые и порядочные люди. Но пришло время нам покинуть Кипр. Я верю, что вы и без меня будете жить в труде и дружбе. Моим домом, Ахмет, можешь распорядиться по своему усмотрению. Только прошу не ломать его. Живите сами или продайте кому-нибудь, но не разрушайте. Машину оставляю тоже тебе, Ахмет. Но прошу не забывать своего соседа, Стелайоса. Вывози его рыбу к покупателю, ты знаешь его. Здоровья вам всем. Аминь», – Микки перекрестился и выпил почти полный стакан виски. Все встали, греки перекрестились, турки сложили руки и произнесли приветствие Аллаху. Затем выпили раки, а греки выпили вина».
Адем прервал свой рассказ и снова наполнил наши стаканы. Акгюль встала и сказала, что уже очень поздно и всем пора отдыхать, да и Адему нужно с утра ехать в магазин.
– Обо всём не расскажешь за один вечер, ты сам сказал, что это рассказ длиною в целую жизнь.
– Да, Акгюль, ты права. Извините меня за долгий рассказ, – Адем допил свою раки и поднялся, – я Вас довезу до комплекса.
– Нет, что Вы, Адем, не нужно. Мы с удовольствием прогуляемся пешком, тем более что так наелись, – запротестовала Лена.
– Да, конечно, Адем и Акгюль, большое вам спасибо за вечер, всё было очень вкусно и интересно. Не переживайте, мы дойдём пешком, – я встал, выпил свою раки и попрощался с ними за руку.
– Адем, а с Джеки Вы так больше и не виделись? – вдруг спросила Лена.
– Леночка, это удивительно. Лет пять назад я встретил Джеки. Он вернулся на Кипр. Его было не узнать, но видимо, моё сердце подсказало. Однажды я приехал из своего магазинчика домой днём. Вижу, стоит джип возле магазина в посёлке, а в нём сидит Джеки и в окно разглядывает его. Я бы никогда не узнал. Высокий, тощий, лысый, в очках. С ним в машине ещё сидело двое мужчин. Но это снова длинный рассказ. Давайте его оставим до следующего раза.
Адем повернулся и пошёл в дом, а мы с Леной вышли на дорогу, которая вела к нам в комплекс, и не спеша пошли по ней. Несмотря на то что луна уже зашла за горизонт, дорогу было хорошо видно. Звезды огромные, и их было так много что, казалось, они освещают нам путь. Такое количество звёзд на небе я не видел, кажется, никогда. Была уже глубокая ночь, стояла полная тишина. Только изредка где-то прокричит ночная птица, и снова всё замирает. Да ещё из придорожных кустов время от времени раздастся какой-то шорох – это мы спугиваем своими шагами то ли зверька, то ли птичку. Мы шли, взявшись за руки, и молчали. Воздух был наполнен ароматом степи. Жителям города этот запах незнаком. Рассказ Адема о его детстве, о жизни в посёлке навевал на нас какую-то грусть. Грусть была как бы тёплая, нежная. Грусть человека, вспомнившего своё детство. Ведь мы с Леной тоже были уже немолоды. И у нас было детство, которое осталось где-то далеко-далеко. Вскоре показались огни нашего комплекса, и мы быстренько дошли до него. Там тоже стояла тишина, и только несколько человек сидели в баре на берегу бассейна и о чём-то тихо разговаривали. Мы поднялись к себе в квартиру, спать совсем не хотелось. Сели на балконе, свет не включали и смотрели в ту сторону, где должно быть море. Но его видно не было, кругом было темно. Только тихо, очень тихо доносился плеск волн, который днём был неслышен.
– Андрей, знаешь, нам теперь нужно пригласить их к себе. Угостить и дослушать рассказ, ведь самое главное Адем ещё не рассказал.
– Обязательно. Только мне кажется, что у нас будет не очень удобно, тесновато, да и приготовить что-то вкусное вряд ли удастся. Может, в каком-нибудь ресторане на берегу моря?
– Может. Смотри сам. Однако пора спать.
Несколько раз мы пытались пригласить Адема с Акгюль на ужин. Но каждый раз у нас не получалось. Заходили по пути на пляж и с пляжа в его магазин, и каждый раз их там не было. На наши вопросы, где найти Адема, его племянница отвечала, что его сейчас нет, то он уехал на базар, то в город. Можно было, конечно, сходить к ним домой, но мы считали это неудобным. Как-то обидно и даже немножко стыдно, что мы так и не встретились. Решили завтра во что бы то ни стало найти Адема, даже если придётся просидеть у магазина целый день.
Но на следующее утро, подходя к магазину, мы увидели и Адема, и Акгюль. Они стояли у грузовой машины и командовали её разгрузкой. Мы подошли к ним, тепло, по-дружески поздоровались.
– Адем, как дела? Мы несколько раз заходили к тебе в магазин, – сказал я.
– Извини, Андрей, было очень много дел, но теперь я буду свободен и милости прошу.
– Адем и Акгюль, мы с Леной хотим пригласить вас на ужин.
– Спасибо, мы с радостью примем ваше приглашение. Давайте как-нибудь посидим, – ответил Адем.
– Нет, Адем, как-нибудь не получится, мы послезавтра улетаем, кончился наш отпуск. Давайте сегодня.
Адем о чём-то переговорил с Акгюль и, повернувшись к нам, огорчённо сказал, что ни сегодня, ни завтра они не смогут встретиться с нами.
– Андрей и Лена, извините нас, пожалуйста, но мы вечером уезжаем в город по делам и вернёмся только через три дня. Не переживайте, мы обязательно встретимся, когда вы в следующий раз прилетите на остров, – сказал Адем.
– Конечно, Адем, дела есть дела. Мы с вами ещё увидимся, – ответил я.
Глава 6
Прилетев домой, мы сразу вспомнили, что уже осень. И не золотая, а поздняя. Выйдя из аэропорта, мы окунулись в серую мглу. В воздухе висел мелкий дождик, дул пронизывающий ветер, под ногами чавкали лужи. Несмотря на то что мы прилетели домой, настроение было не очень. Ещё вчера мы купались в море, которое сохранило тепло летнего зноя. А сегодня нужно надевать куртки. Затем наступила зима, но без снега и мороза. На улице была всё та же мерзкая погода. Над городом висел смог, который создали машины. Их было настолько много, что ездить было практически невозможно. Сразу вспоминался Кипр с его тёплой и сухой осенью. Отличные автомобильные дороги, синее-синее небо, а самое главное – море. Но всё плохое кончается, и начиналась светлая полоса в нашей жизни. Пришла весна, и мы вновь на своём любимом Кипре. Правда, удалось вырваться всего на одну неделю, но хоть так – и то хорошо. Жизнь в нашем комплексе шла своим чередом. С утра бассейн, это стало нашей хорошей традицией, затем завтрак на балконе. После чего мы шли по нашей тропинке на пляж, по пути заглядывая в магазин. К обеду, поджарившиеся на солнышке, которое уже начинало хорошенько припекать, возвращались домой. После обеда, когда жара уже чувствовалась даже дома, занимались домашними делами. Я просматривал почту и новости, Лена готовила ужин и обед на завтра. Вечером мы выходили прогуляться по тенистым аллеям комплекса. Гуляющих очень много. Появились у нас знакомые, с которыми мы останавливаемся, здороваемся и делимся дневными новостями. Воздух наполнен свежестью, исходящей от больших лужаек, где работают фонтанчики для полива. Запахи цветущих деревьев дополняют эти ароматы. Иногда мы выходим за пределы комплекса и прогуливаемся по набережной. Запахи меняются, в воздухе появляется сухость, и ощущается дыхание степи, которая за день нагрелась на солнце. Ближе к морю в воздухе появляются тонкие нотки, присущие только солёной морской воде.
На другой день после приезда мы зашли в магазин Адема. Он и Акгюль были на месте. Поздоровались, рассказали о наших домашних делах, что внук уже подрос и мы скоро сможем брать его с собой на Кипр. Я напомнил Адему о нашем предложении поужинать вместе. Адем о чём-то переговорил с Акгюль по-турецки и кивнул: «Хорошо, давайте сегодня вечером, но только не очень рано. Часов в восемь».
– Отлично. Адем, подскажи, пожалуйста, где здесь есть недалеко хороший ресторан, так, чтобы на берегу моря, на открытом воздухе.
– Понимаете, в квартире, как нам кажется, будет не очень удобно, – добавила Лена.
– Конечно, конечно, севимли баян, у моего друга есть отличный ресторан прямо на берегу. Вон видите, роща за дорогой, – он показал рукой, – там мы отлично посидим. У него очень хороший ашчи, – он улыбнулся и посмотрел на Лену.
– Повар? – заулыбалась Лена.
– Ты, Леночка, скоро будешь свободно говорить по-турецки.
– А Вы когда заговорите по-русски?
– Лена, я уже стар учить новые языки, но чувствую, придётся. Последнее время у меня очень много русских покупателей. Ладно, вы извините нас, много дел. Можете идти в ресторан, когда захотите, я позвоню своему другу. А мы с Акгюль придём чуть позже. Хорошего дня.
– Адем, мы будем ждать вас и Вашего рассказа, – сказала Лена.
– Обязательно.
Адем с Акгюль зашли в магазин, а мы пошли на пляж.
– Ну вот и отлично, сегодня вечером хорошо поужинаем и пообщаемся с интересными людьми, – сказал я.
– И дослушаем историю греческой деревни, – добавила Лена.
Дальше день прошёл как обычно. Вечером мы с Леной пошли в ресторан. Вышли из комплекса, дошли до набережной и повернули в сторону рощи, на которую нам указал Адем. Это было недалеко, километра полтора-два. Роща состояла из старых олив и кипарисов. Оливы были обработаны, видно, что за ними ухаживали. Прямо на берегу моря, на камнях, которые были здесь в изобилии, был сделан деревянный помост, на котором стояло несколько деревянных столов. Сам ресторан размещался в небольшом здании, где тоже стояли столики и была, по-видимому, кухня. Посетителей не было. Наверное, ещё рано для ужина. К нам навстречу вышел из-за стойки мужчина средних лет, который на чистом русском языке поздоровался с нами и спросил: «Извините, вы Андрей и Лена?» От неожиданности услышать русскую речь я просто кивнул в ответ.
– Отлично, мне звонил хозяин и предупредил о вашем приходе. Сейчас мы накроем для вас столик на веранде, это лучшее место в ресторане. Надеюсь, вам будет удобно.
– Да, спасибо. Нас будет четыре человека.
– Конечно, меня предупредили. Озгюр подойдёт чуть позже, это наш хозяин и старый друг Адема.
– Извините, а как Вас зовут? – спросила Лена.
– А я Яхзы, шеф-повар. Я приготовлю для вас самые лучшие блюда.
– Яхзы, а где Вы так хорошо научились говорить по-русски?
– Лена, я учился в Ташкенте и прожил там почти десять лет. Потом в Узбекистане начались трудные времена, и я вернулся на свою родину, на Кипр.
– А какое образование Вы получили?
– Я выучился на экономиста. Пока учился, работал в ташкентском ресторане поваром. Но на Северном Кипре экономистом устроиться сложно, поэтому так и остался поваром. Вы пока можете прогуляться, а наши девочки приготовят для вас столик.
– Хорошо, спасибо, – ответил я.
Мы с Леной вышли в рощу, но прогуляться там не смогли, так как начинался вечер и из кипарисов стали вылетать всякие мошки. Мы вернулись на веранду и, облокотившись на деревянные перила, смотрели на море. Вскоре к нам подошли два парня и принесли кресла, на которых мы разместились. С моря дул лёгкий бриз. Он нёс с собою запахи моря, водорослей, рыбы и ещё много чего, что и создавало тот неповторимый аромат Средиземного моря. Затем к этим запахам стал примешиваться запах кухни, на которой колдовал Яхзы, потихоньку возбуждая в нас аппетит. К нам подошла молодая официантка и спросила, что нам подать – воду, пиво, вино, кофе. Она тоже говорила по-русски. На традиционный Ленин вопрос, откуда она знает язык, девушка засмеялась и ответила, что она русская и учится в университете, а вечерами подрабатывает в ресторане и зовут её Оля. Я заказал себе кружечку холодного «Эфеса», а Лена – бокал вина. Вскоре между наших кресел появился маленький столик с запотевшей кружкой холодного пива и бокалом красного вина. Хорошо после жаркого дня выпить холодненького пива. Прямо перед нами простирается море. Оно спокойно, и только у самого берега заметно его неторопливое шевеление. Далеко, у горизонта, виден большой корабль. Тишина и покой. На душе какая-то умиротворённость. Только жаль, что послезавтра всё это закончится. Самолёты, аэропорт, ночной перелёт и снова в гущу рабочей суеты. Как счастливы те люди, которым не нужно никуда спешить, которые вот так могут наслаждаться лёгким ветерком с моря, пока ещё еле заметными звёздами на небе, тихим шумом волн, наползающих на песок. Наступал вечер.
Незаметно к нам сзади подошёл человек и вежливо покашлял. Мы обернулись. Он был смугл, высок, со стильной бородкой.
– Извините, что отрываю вас от созерцания, ваш столик готов, мы можем пройти к нему. Меня зовут Озгюр, – на отличном английском обратился он к нам.
Мы с Леной поднялись, представились и поздоровались за руку.
– Меня предупредил Адем, что будут его друзья. А как говорят турки, друг моего друга – мой друг, – он приветливо улыбнулся и показал рукой на столик, стоящий в углу веранды.
Мы подошли к нему, стол был накрыт белоснежной скатертью и хорошо сервирован. На столе в тарелке лежала различная зелень и россыпь маслин и оливок. В другой тарелке был нарезан достаточно толстыми ломтиками овечий сыр. Стояло два стакана с виски и бокал с вином. Мы подняли стаканы, Лена – бокал, стукнулись: «За знакомство», – сказал я по-русски. «За знакомство», – достаточно правильно повторил Озгюр. Мы выпили.
– А Вы хорошо говорите по-русски, – сказала Лена.
–К сожалению, я очень плохо разговариваю по-русски, – ответил Озгюр на английском, – и совсем не понимаю, когда говорят мне. Но я надеюсь освоить этот непростой язык. Вот если мы увидимся с вами через годик, тогда, я думаю, мы сможем поговорить по-русски.
– Конечно увидимся. Через год, а может быть, и раньше, мы непременно приедем на Кипр и обязательно зайдём в Ваш ресторан.
– Буду очень рад.
– Озгюр, а ведь Вы не киприот? – спросила Лена.
– А Вы уже хорошо разбираетесь в людях. Да, я турок. Родился в Аксарае, это центральная Анатолия.
– Озгюр, извините, мы плохо знаем Турцию, – сказала Лена.
– Это в самом центре страны, недалеко от Анкары.
– А как попали на Кипр? – глаза Лены разгорались любопытством.
– Я был солдатом, когда началась война на Кипре. Нас послали освобождать турок от греков. Кончилась война, я демобилизовался и вернулся на Кипр.
– Так Вы воевали на Кипре? – Лена чуть не подпрыгнула на стуле, – расскажите, пожалуйста.
– Это будет неинтересно, да и не люблю я вспоминать те времена. Давайте лучше выпьем за мир, за счастье.
Мы выпили. Вижу, Лене не сидится, так ей хочется узнать побольше, но я толкнул её под столом, чтобы она не торопилась. Озгюр поднялся из-за стола: «Извините, я отойду покурю». Он подошёл к креслам, которые нам приносили, сел в одно из них и закурил.
– Леночка, не нужно давить на человека, он может замкнуться и ничего вообще не рассказать.
– Да, да. Я понимаю. Ему не хочется вспоминать прошлое.
Подошла Оля, долила нам с Озгюром виски в стаканы, поставила на стол кружку со льдом. Лене подлила вина. Вернулся Озгюр: «А что вы ничего не едите? Рекомендую сыр, очень свежий и очень вкусный. Может, вам подать горячее?».
– Нет, нет, спасибо. Подождём Адема с Акгюль. У Вас очень хороший виски.
– И вино замечательное.
– Спасибо. Вино анатолийское, очень хорошее, ну а виски в Турции не делают, так что приходится пить шотландский, – и он засмеялся.
Выпили, закусили. Сыр в самом деле был изумительный. Очень белый, в меру кисловат. С привкусом каких-то трав. Вообще мы с Леной очень пристрастились к овечьему сыру, он у нас постоянно был на столе. А завтрак, собственно, и состоял из сыра и кофе.
– Озгюр, а когда Вы познакомились с Адемом? – не удержалась от вопроса Лена.
– Да тогда и познакомились, когда я был солдатом. Я помог ему бежать из трудового лагеря.
– Адем сидел в тюрьме? – выдохнула Лена.
– Нет, это был трудовой лагерь, куда на перевоспитание забирали турок-киприотов. Они строили дорогу в горах.
– Как, почему он оказался в лагере?
– А это, Лена, не моя история, и я не могу её рассказывать. Спросите у Адема, может, он захочет рассказать, а может, и нет. А сейчас прошу прощения, мне нужно сходить на кухню.
Озгюр поднялся и вышел. Мы с Леной молчали. Я смотрел на море, которое уже почти не проглядывалось из-за темноты. Звёзды тоже были практически не видны, мешал яркий свет лампы. Мы поднялись и не сговариваясь прошли на неосвещённую часть веранды. Теперь звезды были видны во всей своей красе. Одни были большие и яркие, они мерцали, как будто подавали какие-то сигналы. Другие – очень маленькие, как пыль. Млечный путь выглядел так, словно Создатель нечаянно просыпал муку из своей руки и широкой белой полосой она застыла на небе на миллиарды лет. Таких звёзд я не видел уже очень давно, наверное, с самого детства. Море было тёмным, но над ним вставала полная луна, часть её уже была над морем, а часть ещё за горизонтом. От луны, лежащей над морем, к нам тянулась лунная дорожка. Она была зыбка, готовая вот-вот рассыпаться на миллионы маленьких искорок. Но луна неумолимо выползала из-за горизонта, вместе с ней ширилась и её дорожка. Мы с Леной как зачарованные смотрели на это чудо.
– Это очень красиво, правда? – мы оглянулись. Адем и Акгюль стояли около нас, – мы тоже часто выходим на берег и любуемся этим морем, этими звёздами, луной.
– Да, это прелесть как хорошо, – ответила Лена.
Адем был одет в элегантный белый костюм, Акгюль была в вечернем платье цвета ночи. Оно искрилось в свете лампы и в самом деле было похоже на звёздную ночь. К нам подошёл Озгюр. Они обнялись с Адемом, затем Озгюр галантно поцеловал руку Акгюль.
– Дружище, у нас с Акгюль с утра зёрнышка макового во рту не было, давай к столу.
– Конечно, сейчас подадут мясо, – Озгюр махнул рукой кому-то в зале.
Я огляделся. Народ прибывал. В зале уже практически не было свободных столиков, на веранде тоже несколько столов были заняты. Как я понял, они предназначались для друзей Озгюра. Мы подошли и сели за свой стол. Оля подлила мне и Озгюру виски, принесла стакан с раки Адему, женщинам налила красного вина. Выпили за здоровье, закусили сыром и зеленью. Буквально через пару минут Яхзы принёс большой разнос с мясом. Оно лежало кусками и издавало немыслимое благоухание. Яхзы что-то говорил по-турецки, раскладывая мясо по нашим тарелкам, затем сказал нам с Леной: «Кушайте на здоровье, это клефтико, тушеное мясо молодого ягнёнка. Надеюсь, вам понравится».
– Яхзы, мне уже нравится, большое Вам спасибо, – ответила Лена.
– Лена, хочу Вас предупредить, это не всё. Ещё будут кебабы и рыба. Имейте в виду.
Подошла Оля. Она принесла большую чашку с нарезанными свежими овощами и блюдо с отварным картофелем.
Мы все дружно ели мясо, нахваливая мастерство ашчи. Озгюр махнул рукой, к столу подошла Оля, и он что-то сказал ей по-турецки.
– А что, Оля знает турецкий язык? – спросила удивлённо Лена.
– А как же. Она здесь учится и работает. Без английского и турецкого никак нельзя. Я попросил её пригласить к нам Яхзы.
Через несколько минут подошёл Яхзы, Оля принесла ещё один прибор. Яхзы пододвинул себе свободный стул и сел. От виски он отказался, сказав, что ему ещё работать почти до утра, так как гостей очень много и они будут подходить и подходить. Он налил себе бокал красного вина и сказал, что хочет выпить за новых друзей Озгюра. Выпили. Мясо, на удивление, съели всё, и Оля убрала за нами посуду. Акгюль встала из-за стола и позвала с собой Лену. Они вышли. Мужчины остались за столом одни, достали сигареты и закурили. Меж них началась неспешная беседа, правда, по-турецки, и я, извинившись, вышел из-за стола и решил немного прогуляться. В зале играла музыка, вернее, музыкант. Он был один и классно пел старые английские баллады, аккомпанируя себе на гитаре. Как я обратил внимание, было много англичан, которые ему подпевали. Я вышел в сад. Мошки уже не было, но было достаточно темно, так что гулять в нём я не захотел. Вернулся в ресторан. Музыкант, оставив свою гитару на стуле, куда-то вышел. Играла инструментальная музыка, несколько пар танцевали в центре зала. Все столики были заняты. Я прошёл на веранду. Адем сидел один, он был задумчив и держал в руках стакан с раки. Я сел, взял свой стакан с виски, и мы с ним молча стукнулись и выпили. Я хотел у него что-то спросить, но тут подошли Акгюль и Лена. Я видел, что Лене не терпелось начать расспрашивать Адема. Мы снова налили. Лена, выбрав момент, спрашивает: «А с Джеки Вы общаетесь?»
– Конечно. Мы с ним частенько встречаемся, он ведь живёт в вашем комплексе.
– Вот как? – вырвалось у меня.
– Вернее, не он живёт, а вы живёте в его комплексе. Он его хозяин, построил за свои деньги. На самом деле Джеки живёт теперь в Израиле. Когда умерли его родители, он перебрался туда. Но сейчас больше времени проводит на Кипре. Занимается строительством. Кстати, я его приглашал сегодня с нами на ужин, но он отказался, сказав, что не любит вспоминать старое. Когда я ему рассказал, что Мелисса погибла, он очень переживал. Ведь он любил её.
На глаза Адема навернулись слёзы. Он налил себе в стакан раки, но Акгюль положила свою руку на его руки, и он пить не стал, а извинился и вышел из-за стола.
