Читать книгу: «Эксперимент», страница 16
Глава 33
Гулкая, влажная темнота сразу же навалилась на Якова со всех сторон. Даже свет от мгновенно сработавшего фонаря, был не в состоянии разогнать это липкую, густую мглу. Тонкий, как серебряная нить, луч света, едва выйдя из источника, тут же потонул в черных, извивающихся, словно живой змеиный клубок потоках чего-то черного. Джагенов явно раздражало присутствие постороннего. Вскоре все, имеющееся на роботе освещение, работало в полную силу. Это помогло разогнать мглу в радиусе метра. Яков начал осторожное перемещение по внутреннему периметру расщелины, не имея понятия о ее форме и размерах. В любую секунду, он ожидал атаки джагенов. Вряд ли их изощренная фантазия ограничивалась образом Горана. Тут, в темной пещере, он мог встретить кого угодно и что угодно. Массивный кулак киборга он держал на изготовке, а сам небольшими шажками обходил высокие, скалистые стены. Каким-то шестым чувством он ощущал чье-то враждебное присутствие. Вдруг, в динамики гермошлема просочился жалобный человеческий стон: «Помогите, умираю….». Мечущийся вдоль стен и пола луч фонаря, выхватил фигуру человека, лежащего на земляном полу. Человек был в скафандре и гермошлеме. Яков подошел ближе и ахнул. Сквозь разбитое стекло гермошлема на него смотрел белый, как полотно, Ринат Каримович. Сбоку от него образовалась небольшая лужица крови, вытекающая из рваного отверстия в скафандре.
– Ринат!!!!– разорвал тишину эфира Яков. Несколько, последующих за этим секунд молчания, показались Якову вечностью.
– Яков, что с тобой, тебе нужна помощь? – наконец пришел ответ.
– Показалось, отбой – Якова переполняла злоба.
Киборг опустил свою огромную металлическую ступню прямо на разбитый гермошлем. И опять, нога его прошла сквозь пустоту и ударилась о земляной пол пещеры. Дальше Яков обследовал пещеру, не обращая внимания на возникающие то тут, то там миражи. Чувствовалось, что джагены успели хорошо покопаться в его памяти, извлекая оттуда, как фокусник из шляпы, различных персонажей. Темнота неохотно отступала, отдавая ему пещеру часть за частью. Вскоре им были обследованы почти все закоулки этого закрытого в скалах пространства. Оставался только небольшой закуток. Казалось, в нем была сконцентрирована вся чернота вселенной. Ожидая чего угодно, да и готовый уже ко всему, Яков двинулся в тот угол. На полу лежало что-то темное и массивное. Подходя ближе, Яков заметил узкий серый хоботок, мелькнувший в луче света и тут же растворившийся в темноте.
Киборг подошел почти вплотную и остановился. Перед ним на полу лежал мертвый кангорианец. Небольшое толчок убедил Якова, что на этот раз это не иллюзия. Нужно было каким-то образом извлечь тело из расщелины. Недолго думая, робот обхватил двумя руками мертвого кангорианца за короткий, толстый хвост и, пятясь, двинулся к выходу. Это было достаточно сложно: удерживать мертвое скользкое, все еще покрытое тонким слоем слизи тело, и следить за тем, чтобы не оступиться по пути к выходу. Когда Яков наконец выволок тело на площадку , там уже сгустились сумерки.
– Эй Винс, я тут вытащил сочный кусок прямо из пасти джагенов, и они явно не в восторге. Что делать дальше?
– Нужно погрузить тело в грузовой отсек, на базе его исследуют.
Погрузка мертвого кангорианца в грузовой отсек оказалась значительно сложнее, чем предполагал Яков. Когда грузовая платформа, словно язык изо рта, выехала из отсека, и, киборг, обхватив мощное тело, постарался погрузить его на платформу, труп неожиданно начал распадаться на куски. К моменту прилета аппарата на базу, кангорианца можно было соскребать с платформы шпателем. Даже его кости превратились в подобие пудинга.
– Внешнее пищеварение, ну хоть что- то о них мы уже знаем – заявил Винс, получив изображение от Якова.
– Вот поэтому вы так и не обнаружили останки Горана – ответил Яков, проходя в жилой модуль.
Он долго и безуспешно пытался извлечь свое тело из скафандра. Его трясло крупной дрожью. За последнее время его достаточно устойчивая до сего дня психика проходила испытание за испытанием. А то, что произошло сегодня в расщелине, казалось, поставило жирную точку на его умении адекватно воспринимать действительность. Иллюзии, воссозданные джагенами в его мозгу, еще долго после этого преследовали его днем и ночью.
– Слушай, воспринимай как хочешь, но мне нужно выпить что- нибудь горячительное, а то я сам себе удивляюсь, как до сих пор не сошел с ума- отчаянно обратился он к Винсу.
– Хорошо, я понимаю тебя, дружище, панель D будет активна в течение часа.
Глава 34
После происшествия с Гораном звездолет сел на низкую орбиту над R455. Бетельгейзианцы рассчитывали завершить исследовательскую операцию на R454 и R455 с помощью землян в кратчайшие сроки, разумеется, с учетом всех биологических и связанных с этим поведенческих особенностей хозяев этих миров. Но присутствие землян на этих планетах затягивалось, а трагедия с Гораном и его безрезультатные поиски только увеличивали этот срок. По сути, нужно было проводить срочную эвакуацию людей. Но увы… В приоритете у бетельгейзианцев было изучение обитаемых миров системы R Зайца и землян они рассматривали как побочный инструмент для этих исследований. Гибель одного, двух, да хоть всех их была для бетельгейзианцев всего лишь технической издержкой. Но они понимали, что изловить хотя бы одного джагена живым ни своими аппаратными средствами, ни с помощью людей не смогут, и поэтому любую информацию они собирали жадно, по крупицам.
Несколько иначе обстояло дело с Куллой. Не смотря на то, что Винс был с ним достаточно скуп на общение и все происходящее в обоих мирах старик выцеживал из бетельгейзианца буквально по капле, он был достаточно хорошо осведомлен обо всем происходящем, вплоть до гибели Горана. Сейчас он сидел в своем кресле-каталке на верхней обзорной палубе звездолета, уставившись невидящим взглядом на медленно проплывающий под ними золотисто оранжевый диск Кангоры. Пожевывая по обыкновению свои тонкие стариковские губы, он с упорством дикаря искал способ помочь оказавшимся в заложниках людям.
– Да поймите вы, что с джагенами договориться не представляется возможным, потому что это полуразумные, лишенные каких- либо телепатических способностей животные. А лично вас они будут рассматривать всего лишь как старый кусок мяса - нарочито грубо и бесцеремонно отвечал ему Винс, пытаясь таким способом отбить у старика желание даже думать об этом.
На самом деле у него были свои планы на Куллу. Он считал, что старик выполнил свою миссию здесь и берег его для работы в последующих экспедициях. Ну где Винсу было знать, что для Куллы полет сюда был поездкой в один конец.
Бесшумно подкативший робот, приставленный ухаживать за стариком, аккуратно вложил ему в руку кружку зеленого чая. Кулле доставляло удовольствие такое вот тихое, ненавязчивое обхождение с ним бетельгейзианцев. Это отдаленно напоминало ему земную жизнь, когда соплеменники постоянной заботой и вниманием признавали его абсолютный авторитет, которому немало способствовал его более чем почтенный возраст. Кулла прекрасно понимал, что представляет для бетельгейзианцев некую ценность, но как- либо использовать ситуацию в свою пользу так и не смог. Винс был непреклонен во всем, что могло нести потенциальную угрозу жизни старика.
Глава 35
До рассвета оставалась пара часов. В этой части планеты местное солнце ненадолго уходило за горизонт, и тогда обширные луга, скалистые откосы и виднеющиеся вдалеке острые зубья гор, все то пространство, что окружало базу землян, ненадолго погружалось в густой, непроглядный мрак. В последнее время Марь Ванна спала мало и урывками. Как только она закрывала глаза и погружалась в беспокойный сон, ее начинали преследовать кошмары. То она в ужасе убегала от невидимых преследователей, то пряталась от них в лабиринте бесконечно завернутых коридоров. Если честно, она так и не поняла сути своего пребывания на этой планете. Изначально предполагалось, что они с Каримычем, как и пара Яков – Горан, будут изучать местное население, путем налаживания коммуникаций с лидерами местных сообществ. Но любые попытки наладить хотя бы какое- то подобие общения наталкивалось на стену холодного, вежливого отказа.
– С нас вполне хватает присутствия ваших механизмов у нас над головами и в наших пещерах, давайте этим и ограничим вмешательство в нашу жизнь – этой ответом местные племена напрочь отбивали желание продолжать с ними общение дальше.
По началу, Марь Ванна интересовалась лежащими за пределами базы землями. Как только наступал световой день, они с Ринатом выезжали с базы, выбирая все время разное направление. Любовались обильным и повсеместным цветением кангорианской флоры, и вообще пытались придать хоть какой – то смысл своему присутствию здесь. Но с наступлением тепла, все луга, примыкающие к базе, были заняты находящимися в разных стадиях ухаживаний кангорианцами. Получив от них прозрачный намек на то, что поездки в это время нежелательны, люди были вынуждены проводить круглые сутки безвылазно на базе. Им оставалось только наблюдать из окна базы за оргиями местных племен. Но с каждым новым днем к Марь Ванне и Ринату приходило осознание бессмысленности их присутствия тут, а после случая с Гораном, и горькая убежденность в их обреченности, особенно учитывая то, что бетельгейзианцы не рвались их спасать, а скорее рассматривали землян как приманку, на которую надеялись поймать джагенов. Пессимизм никогда не был превалирующей чертой характера Марь Ванны. Она не унывала даже в очень непростые времена своей жизни. Но все, что произошло с их группой за последнее время, окончательно подкосило ее веру в личное светлое будущее. А однажды, бесцельно блуждая по базе, она с ужасом осознала, что хочет уже прекратить свое бессмысленное существование. Лучше сделать это самой, чем ждать, когда за ними придут джагены.
Конечно же, Ринат тоже был подавлен сложившейся ситуацией, хотя вряд ли его посещали мысли о суициде. Он был не столь эмоционален, во всяком случае, спал он гораздо лучше Марь Ванны. Вот и сейчас он лежал рядом, дышал глубоко и спокойно, и наверняка ему снилось что- то приятное из полузабытой земной жизни.
Окончательно замученная кошмарами, Марь Ванна дернулась и проснулась. Повернувшись на бок, она различила черный профиль спящего Рината на фоне осветительных приборов у изголовья их кровати.
– Это ж какие нервы надо иметь – буркнула она себе под нос, тяжело поднялась и поплелась на кухню.
Больше всего ее убивала эта оглушающая тишина и стерильная чистота. Белые шкафчики с посудой, белый столик с двумя стульями, идеально белая панель с символами, обозначающими различные блюда. В противовес этому белому кухонному царству, прямо напротив входа зловеще зиял черный квадрат иллюминатора. Через час взойдет солнце, и через него они будут наблюдать большой кангорианский праздник жизни, подсвеченный кроваво-красным светилом. Марь Ванна обвела убранство кухни тяжелым взглядом. Как же не хватало сейчас кувалды разнести все это к чертям собачьим. Она уселась на жалобно скрипнувший под ней стул и обхватила тяжелую голову руками, упершись локтями о стол.
Неожиданно, боковым зрением она заметила мелькнувшую за окном белую тень. Повернула голову – никого. Это не испугало и не удивило ее, потому что с началом брачного сезона кангорианцы подходили к базе достаточно близко. И все же она поднялась и подошла к иллюминатору. Освещение, идущее из кухни, высветило небольшой участок земли. Она стояла и наблюдала через стекло, как лишайники, попавшие в круг света, зазмеились, вытягивая ростки в сторону источника. Марь Ванна апатично наблюдала эту бесконечную игру на выживание, когда в поле ее зрения оказался коричневый ботинок. Медленно подняв глаза, она встретилась взглядом с Яковом. Он смотрел на нее сквозь шлем скафандра с озорным прищуром, приветливая улыбка едва тронула уголки его губ. Время шло, а она все смотрела сквозь иллюминатор, не веря свои глазам. Медленно и тягуче ползли ее мысли: "Яков здесь, возле их базы, а должен сейчас находиться в нескольких тысячах километров от них… Как так? … ". Наконец открылся рот, и она механически произнесла: "Яков, ты что здесь делаешь? Как ты попал сюда?". В ответ лицо Якова растянулось в еще более приветливой улыбке, и он помахал ей, указывая на входной шлюз. Но она стояла, замерев у окна и никуда не спешила. Яков повторил свой жест с просьбой открыть входной шлюз, и тут за его спиной мелькнула еще одна фигура в скафандре. Тот, второй, лишь на миг попал в круг света, но этого было достаточно, чтобы Марь Ванная наконец вынырнула из своей апатии.
– Яша, ты что тут делаешь? почему не сообщил, что направляешься к нам? Ты согласовал это с Винсом?
Ответ пришел с небольшой задержкой, буквально в пару секунд:
– Марь Ванна, я никуда не выезжал…
Все это время Марь Ванна не сводила глаз с фигуры за окном, буквально утонув в этом бездонном голубом взгляде. Краем уха она слышала, как за спиной, что-то сонно бубня себе под нос, прошаркал Ринат. Когда наконец пришло понимание ситуации и ужас, как разрушительное цунами, навалился на нее, было уже поздно.
– Ринат, не открывай дверь!!! – только и успела крикнуть Марь Ванна.
Странным и удивительным образом устроена человеческая память. Самые острые, несущие в себе максимальный смысл и содержание моменты своей жизни, люди запоминают как череду сменяющих друг друга фотоснимков. Вот такие вот немые, лишенные динамики картинки. Вот и Марь Ванна все последующее запомнила как кадры в диафильме. Картина первая: она в коридоре, ведущем к шлюзу под гулкие удары сердца, находящегося кажется где-то в гортани, наблюдает за тем, как медленно, но неотвратимо расползаются створки шлюза, и фигура в скафандре заполняет все пространство перед Ринатом. Картина вторая: она кричит Ринату, чтобы бежал и прятался где-нибудь, лицо Рината, полуобернувшегося к ней с выражением недоумения. Картина третья: через двери шлюза проникают еще несколько фигур, некоторые из них без скафандра и вообще без одежды. У кого-то внешность Горана, у остальных – Якова. Следующая картина: Марь Ванна видит тонкую полоску коридора сквозь закрывающуюся дверь спальни. В этой полоске видно лежащего на полу Рината со склонившимися над ним подобиями Якова и Горана, двое из них бегут к ней, в попытке помешать закрыть дверь....
Она все-таки успела захлопнуть дверь и навалиться на нее спиной, чувствуя мощные удары с другой стороны. Это были последние минуты ее жизни. Теперь она понимала это с умопомрачительной ясностью. Упершись ногами в пол и подперев спиной дверь, она сполна ощущала силу, которую джагены обрушивали на хлипкую перегородку, отделяющую их о жертвы. Сквозь грохот ударов до нее доносились полные ужаса крики Рината, но через минуту они стихли. Она понимала, что дверь продержится в лучшем случае еще пару минут.
– Марь Ванна, ну что там у вас!? - каким-то непостижимым образом сумела она уловить Якова в этом аду.
– Умираем… – это было даже не отчаяние, а обреченное спокойствие.
– Вы что, открыли им дверь?!!!!
Она не ответила Якову, а просто ждала, когда джагены сломают дверь и доберутся до нее. Но внезапно грохот ударов прекратился, никто больше не ломился к ней, наступила тишина. И в этой тягостной тишине только голос Якова, словно маяк из другой реальности продолжал звать ее. Марь Ванна понимала, что это Ринат, ценой своей жизни дал ей небольшую отсрочку, но минуты шли, а она оставалась запертой в спальне, с одним лишь выходом в коридор, занятый джагенами. Враг это тоже понимал, и поэтому никуда не спешил, ожидая пока тело несчастного Рината будет готово для переваривания. Мысли выплясывали в голове адский танец, а выхода из ситуации она так и не видела. И только одно заключение лейтмотивом проходило по этому хаосу: "Пройдет совсем немного времени, и они придут за мной".
– Маша, сейф, они сквозь него не проникнут! – пытался достучаться до нее Яков.
– А какой от него толк, если они легко проникнут через дверь спальни и доберутся до меня? – наконец ответила Марь Ванна.
Яков понял положение дел и тут же связался с Винсом. Тот подтвердил, что на северной базе было зафиксировано нарушение герметизации в жилом модуле, но проблема уже устранена.
– Если вы планируете ловить джагенов, то сейчас самое время, Винс, хватит приносить нас в жертву!!!! Там еще жива Марь Ванна, помоги ей, слышишь? – отчаянно взывал Яков к бетельгейзианцу.
– Роботы уже спешат в жилой модуль – заверил Винс
– Быстрее, она загнали ее в спальню, а Рината убили!
"Итак, я умру не сию минуту, а скажем, через полчаса, что это мне дает? С точки зрения жертвы, если конечно я приняла этот статус и смирилась с ним, то не более чем разницу во времени. А если нет, если желание жить выше и сильнее обстоятельств, что тогда? Тогда мне надо собраться и найти выход из ситуации. Какой выход, пока не знаю, но буду искать…"– никогда еще Марь Ванна не соображала с такой холодной рассудительностью. В минуту смертельной опасности в ней словно проснулась другая личность, которая все это время дремала и ждала своего часа. Умная, спокойная, здравомыслящая, а еще жесткая и беспощадная.
– Винс, почему молчишь? Как там обстановка? – немного погодя спросил Яков.
– Странно, но робот не нашел вообще никакой органики, кроме останков Рината Каримовича, ну и разумеется живой Марь Ванны. Никаких джагенов там нет.
– Если вы заперли входной шлюз в жилой модуль, то они никуда не делись, они должны находиться там, если конечно они не умеют просачиваться сквозь стены.
– Или они не имеют органического происхождения – отозвался Винс.
Марь Ванна зажмурила глаза и оказалась в своем кабинете в психоневрологическом диспансере. Тут ничего не изменилось со времени ее последнего посещения. Обстановка в комнате оставалось прежней, но что-то, едва уловимое, тут все же произошло. Она осмотрелась, и взгляд ее упал на окна. Они изменились. Одно было из матового стекла, а другое прозрачное, но закрашено до половины. А мысли продолжали свой логический ход в ее голове. Она с суровой отрешенностью анализировала все, произошедшее с ней с момента попадания на корабль бетельгейзианцев: "Сначала одни подонки украли наши жизнь и сделали нас подопытными кроликами, они до сего дня ставили эксперименты над нашим умением адаптироваться и выживать, готовые в любой момент пожертвовать нами в угоду своим научным экспериментам, пока другие подонки не сочли нас закуской и не отняли у меня того, единственного, кто хоть как- то украшал мою жизнь здесь. Эй вы!!! Я сейчас ко всем обращаюсь! Мы люди, слышите, мы разумные существа, да, не такие технически продвинутые, как Винс, не такие просветленные, как местные, но мы тоже испытываем все те чувства, которые ощущаете вы. Мы можем чувствовать страх, ужас, тревогу, отчаяние, гнев, печаль и одиночество, а еще мы можем сопереживать, надеяться, любить, привязываться друг к другу, утешать друг друга. Хватит играть нами, словно мы бездушные куклы!". Эмоции переполняли Марь Ванну, сама не заметив того, она выдала этот гневный спич в общий эфир. Ее услышали все на Кангоре и на её орбите, ее услышал Кулла. Он отреагировал мгновенно:
– Мария, если ты это уже почувствовала – хорошо, если нет то, знай, ты можешь гораздо больше, чем думаешь, сила в тебе есть необыкновенная, я видел это всегда, но тебе нужно было самой прийти к этому. Ничего не бойся, ты сильнее тех, от кого сейчас прячешься, так иди и уничтожь их!
С первых же слов Куллы она замерла, внимая ему, позволила эту благостному потоку информации пройти сквозь себя и поверить всему, что услышала. И тут она поняла, что всегда была такой, просто весь этот потенциал дремал в ней, как вулкан, но тот океан огня, который томился, клокоча глубоко в его недрах, никуда не делся, а сейчас, почувствовав близкую свободу, рвался наружу, сметая все на своем пути. Мария открыла глаза и обвела новым взглядом спальню, где менее десяти минут назад, раздавленная ужасом, пыталась отсрочить собственную гибель. Теперь это была клетка, в которой ей, томимой жаждой мести, было тесно и душно. На периферии сознания она уловила Якова:
– Маша, роботы Винса никого в коридоре не обнаружили....
Она не ответила, распахнула дверь и вступила в освещенный прямоугольник коридора. Взгляд ее упал на неподвижное тело, лежащее на полу. Что-то вибрирующее, натянутое как струна, черное и сильное зазвенело внутри, заполняя все сознание. Джагены никуда не уходили, окружив Рината, словно стая стервятников, они наслаждались трапезой. Робот, отправленный на их поиски, неподвижно стоял в стороне и никак не реагировал на их присутствие. Наконец Марь Ванна могла рассмотреть джагенов. Сейчас она видела их в новом свете, больше никаких имитаций, только то, что было в реальности. Бледно-серые, мутноватые, почти прозрачные студенистые образования, постоянно меняющие форму, перетекающие, словно ртуть. Она не заметила у них ни глаз, ни рук и ног, только многочисленные хоботки, погруженный в тело Рината. Они тут же отреагировали на ее появление. Одно из образований свернуло хоботок и начало менять форму, расти, приобретая очертания человеческой фигуры, пока не оформилось в нечто, объединяющее в себе внешности всех тех людей, с кем они успели столкнуться. Джаген сменил облик, выпрямился и медленно пошел в сторону Марь Ванны. Она не стала ждать его приближения, шагнула навстречу и, выбросив правую руку, направила ее ладонью вперед в направлении джагена. Человекообразная имитация остро отреагировала на этот жест. Джаген остановился, черты его "лица" поблекли, начали утрачивать четкость, пока окончательно не расползлись. Он попятился, остановился и раскинул в сторону начинающие терять форму руки. Остальные образования бросили пиршество и присоединились к первому, пополняя его объем. Марь Ванна спокойно наблюдала за их действиями, уверенная в своей мощи, она никуда не спешила. Через минуту перед ней стояла ее полная копия, превышающая раза в полтора размеры оригинала. Она ухмыльнулась, по достоинству оценив этот невольный юмор, сделала шаг вперед и опять вытянула правую руку. Имитация повторила этот жест, но продолжала стоять на месте. "Ну что, толстушка, повоюем?"– ласково обратилась она то ли к себе, то ли к своей копии, и медленно двинулась вперед. Копия стояла на месте, по ее лицу непрерывно пробегала едва заметная рябь, бескровные губы дрожали, меняя свою форму. Глаза пытались сфокусироваться на приближающейся Марь Ванне, но, через пару секунд разъезжались в стороны, как ноги у начинающего фигуриста. Перед тем, как соприкоснуться с ней Марь Ванне на миг показалось, что джагены вот- вот отдернут руку. Но нет, похоже, что объединив свои силы, они уже не сомневались в победе. Наступил момент, когда их ладони соприкоснулись. Марь Ванна закрыла глаза и постаралась сосредоточиться на ощущениях. Поразительно, но она бы назвала их приятными. Ладонь, созданная джагенами, была нежной, теплой и шелковистой, как личико младенца, когда проводишь губами по маленьким, обладающим неповторимым ароматом щекам, перед тем, как положить уснувшего ребенка в колыбель. Марь Ванна открыла глаза и с удивлением посмотрела на свою копию. Взгляд, который она встретила, тут же вернул ее к реальности: хищный, смеющийся и уже почти торжествующий. Ее неприятно поразил диссонанс между ощущениями и реальностью. Но она снова погрузилась в себя, пытаясь нащупать за декорациями реальную сущность монстров. Для этого нужно было подпустить их еще ближе, заставить поверить в собственные силы и ее, Марь Ванны, глупость и самонадеянность.
Она стояла почти вплотную, не сводя глаз с монстра. Труднее всего оказалось сдерживать в себе бешеный, рвущийся наружу поток силы, и не спугнуть джагенов. Сейчас она скрутила его в адскую, звенящую от запредельного напряжения пружину. Казалось, что джагены поняли, что что-то тут не так, и подбирались к ней неторопливо, осторожно принюхиваясь после каждого маленького шажка. Поняв, что враг тоже не спешит, и стремится сначала изучить ее получше, Марь Ванна глубоко вздохнула и снова закрыла глаза. Но больше не было того ощущения бесконечной нежности и тепла, напротив, было неуютно, сыро и холодно, что- то серое и склизкое, обдаваемое волнами любопытства и страха, пыталось проникнуть в ее информационное поле. Она раскрыла границы, позволив им подойти еще ближе. На миг ей почудилось, что нечто, вроде маленького хоботка, дрожащего, испуганного, но не менее хищного и коварного, тычется, пытаясь осознать, что же стоит за всем этим. «Пора» – услышала она голос в своей голове. Открыла глаза и обнаружила, что ее правая рука по локоть погружена в рыхлое, колышущееся тело двойника. Подняв взгляд выше, она увидела запрокинутую голову, неестественно широко раскрытый рот своей копии, и медленно выползающее изо рта ядовитое жало. Марь Ванна замерла, одними глазами наблюдая, как смертоносная игла подбирается к ее шее. Все! Больше сдерживаться она не могла. Ревущий поток чистой энергии, наконец обретший свободу, бил из нее, сметая все на своем пути. Она почувствовала, как ее сознание трансформировалось в этот поток, теперь она сама была этим мощным потоком! На миг перед глазами мелькнуло перекошенное лицо двойника, но было поздно, обвив рукой хоботок с жалом на конце, она дернула его на себя и вырвала с корнем, приняв от врага волну боли и ужаса. Но это было только начало, главное не дать ему свернуться и убежать, хотя физически бежать было некуда. Теперь она была на его информационном поле. И тут уже не сдерживаясь, сполна дала волю своей ярости. Проникнув в его мир, она с удивлением поняла, что несколько джагенов, оказавшихся на базе, являлись не самостоятельными сущностями, а всего лишь отдельными частями одного хищного и ненасытного монстра. А завладев его полем, она теперь видела все его составные части, находящиеся на планете. Они предстали перед ней маленькими, испуганно жмущимися друг к другу серыми комками, которые пытались объединиться, чтобы противостоять ей. Их было достаточно много, не меньше тысячи. Сначала Марь Ванна расправилась с парочкой из них, с наслаждением, почти физически ощущая их хруст у себя под ногами. Затем она поняла, что уничтожать каждого в отдельности не целесообразно. Приглядевшись, кроме хоботков, она заметила тончайшие нити, идущие от каждого из них к единому общему центру. Более того, видимо получив приказ, они начали синхронно стекаться к нему. «Ну что ж, так будет проще и быстрее»:– холодно отметила она про себя, и направила силовой поток к этому центру. Но центр быстро рос от стекающихся к нему джагенов, он каждый раз отдалялся, заставляя Марь Ванну проходить все большее расстояние. Это только раззадоривало ее пыл и усиливало энергию потока. К моменту, когда он перестал отдаляться и собрал воедино всех джагенов, это было уже огромное шаровое образование, гудящее от переполнявшей его энергии. Марь Ванна подошла к нему на достаточно близкое расстояние и направила свой поток по спирали, обходя шар по кругу. Он напоминал большой улей, сотни серых комочков, сцепившись воедино, угрожающе выставили вперед свои хоботки, готовые к ее атаке. Но она не спешила, сознание джагенов, их главный, управляющий орган находился глубоко внутри этого шара, и нужно было проникнуть сразу туда. Она все кружила, в поисках слабого звена, но время работало против нее, если враг усомнится в ее силе, тогда исход может оказаться не в ее пользу. Нужно было действовать немедленно. Она собралась, поток ее энергии приобрел форму тончайшей, вибрирующей иглы, и ринулась сквозь стройные ряды обороняющихся джагенов. Точнее одного, единственного джагена, представлявшего сейчас единый организм, кем он и был в действительности. Не так то просто было проникнуть в святая святых, его центр управления. Она почувствовала сопротивление животного, испуганного, столкнувшегося с неведомым доселе могуществом, но, тем не менее, охваченного решимостью идти до конца. Чем ближе она пробиралась к центру, тем сильнее чувствовалось сопротивление, наконец ее поток энергии уперся во что-то твердое, но одновременно чувствительное и очень уязвимое. Она почувствовала пронзительные эмоции джагена, волнами доходившими до нее: панику, предчувствие близкого конца, а еще ненависть и злобу.... «Я убью тебя! Слышишь?! Уничтожу, прекращу твое никчемное существование…» – ответная волна фонтаном выплеснулась из нее и обрушилась на джагена. Центр содрогнулся, завибрировал, но устоял. Марь Ванна, подобно акуле продолжала нарезать круги вокруг него. «За Горана! за Рината!»– она вдруг почувствовала новый прилив сил и ощутила рядом с собой энергетику Якова. Вместе они предприняли еще несколько атак, и центр вдруг из твердого образования сделался тонким и упругим, после этого им не стоило труда проткнуть его тонкую мембрану. Дальше случилось то, что Марь Ванна ожидала меньше всего. Как только центр лопнул, она стала проваливаться в какую-то густую черноту. Ее сила все еще была при ней, но она не могла остановить это падение в никуда. Она оборачивалась в поисках Якова, но его рядом уже не было. Наконец падение остановилось, и она оказалась в какой-то небольшой комнате, погруженной в сумрак.
Небольшое усилие воли с ее стороны и комната ярко осветилась, пожалуй, слишком ярко, для увиденного ею. Там, в противоположном углу комнаты, опустив темную голову и обхватив руками острые колени, на полу сидел человек. Ее сознание, все еще в форме потока энергии приблизилось к нему. Тот сидел, не меняя позы. Она слегка коснулась его волос. Незнакомец поднял голову, их взгляды встретились, и Марь Ванна опешила. Перед ней сидел ее сын. «Дима! Как ты сюда попал??» – спросила она. Парень поднялся, опираясь спиной о стену и не сводя с нее глаз. «Мама…» – сказал он одними губами. Марь Ванна хотела кинуться и обнять его, несколько дней назад она бы так и поступила. Но теперь это был другой человек. Она понимала, что битва почти выиграна, а это видение – всего лишь прощальный «подарок» агонизирующего джагена. И это было его последнее условие – надо было пройти через это испытание. Со всей нежностью, на которую только Марь Ванна была способна, она притянула к себе «сына» и обняла его. Всю ту ласку и любовь, которую возможно недодала тогда, на Земле своему Диме, она вложила в эти объятия, обволакивая его своим потоком. «Дима» никак не отреагировал на этот эмоциональный посыл. Тогда она начала сжимать его все сильнее и сильнее… Она видела его лицо как бы со стороны, одновременно сжимая его трепещущее тело в своих тисках. «Дима» покраснел, начал задыхаться, а она только сильнее сжимала свои смертоносные кольца. Наконец он перестал дергаться, обмяк, голова его опустилась на грудь, черты лица начали понемногу терять четкость, пока совсем не растворились. Когда она разжала объятия, джаген мешком опустился на пол. Его энергетическое поле понемногу затухало, пока совсем не погасло….
