Читать книгу: «Билет в один конец», страница 3
До отъезда воображение рисовало смутные, приятные картины – виделась красивая машина, двухэтажный дом на берегу озера… Но первые же дни пребывания в новой стране развеяли всякие мечты.
Он оказался одним из первых в очереди на паспортный контроль, одним из первых вышел в зал ожидания, и минут тридцать, поджидая остальных, стоял, рассматривая канадцев, толпящихся за ограждением в ожидании знакомых, друзей и родственников, прибывших этим же рейсом.
Его здесь никто не ждал.
Культурная программа турпоездки включала посещение нескольких достопримечательностей Торонто и окрестностей, но он не стал тратить на них время – еще увидит. Главное сейчас – хоть как-то зацепиться в этом чужом городе. Вдруг понял, что не имеет ни малейшего представления, как найти жилье и работу. Одна надежда, что поможет парень, адрес которого дал ему бывший штурман дальнего плавания. Виктор позвонил ему в первый день своего пребывания в Торонто. В тот же вечер длинного до нереальности дня они встретились в крошечном вестибюле третьеразрядной гостиницы, в которой размещалась их киевская группа.
– Ник, – представился он, пожимая руку. – Николай.
Пригласил в пиццерию по соседству – огромную, неуютную, набитую в этот час утомленным народом и, присев за столик, первым делом поинтересовался, когда Виктор прибыл.
– Сегодня утром.
– Значит, завтра с утра иди и сдавайся иммиграционным службам. Чем раньше, тем лучше.
– Куда идти? – не понял Виктор.
Николай объяснил, что чем раньше он заявит о своем желании остаться в Канаде, тем больше шансов у него получить вид на жительство. Да и весь процесс быстрее начнется и закончится.
Идти и сдаваться? Да его же тут же отправят назад! Тем более, что группа, с которой он прибыл, пока еще здесь!
– Маловероятно, – сказал Николай, разрезая пиццу. – Не отправят, пока не разберутся.
Там, дома, Виктору казалось, что уж он-то приспособится к любой ситуации, только бы получилось перевалить за кордон. И вот ему это удалось, вот он сидит здесь, и что? Что делать? Где жить? Николай пожал плечами. Если сразу сдаешься – без крыши над головой не останешься. А работа? Еще наработаешься, туманно пообещал Николай, это уж точно. Вот несколько адресов и телефонов. Работодатели. Только не обольщайся, хотя и бывшие соотечественники – платить будут мало.
В этой стране нужно рассчитывать только на себя, на свои силы, повторил слова старого штурмана. Тем, кто едет на праздник жизни, лучше сразу назад поворачивать. Нету тут праздника. И не предвидится.
Дом на берегу озера Онтарио!
Виктор покачал головой, удивляясь своей давней наивности. До первого дома было еще плыть и плыть! Прошло несколько лет, прежде чем он смог позволить себе снять первый настоящий дом, да и то на пару с приятелем, – а до этого жил, как придется и где придется, снимая то комнаты, то крошечные квартирки на пару с кем-то.
И кем только не работал! Уборщиком в магазинах и офисах, улицы убирал. Грузил товар. Работал на бензоколонке на одного бывшего соотечественника, который платил на редкость скупо. Как-то в дождливую погоду группа пацанов, заруливших на заправку с громоподобной музыкой в салоне, дернула с места раньше времени – оторвала и уволокла шланг заправочной колонки. Целую неделю Виктор работал бесплатно, отрабатывая нанесенный хозяину ущерб.
Без знания языка нечего было рассчитывать на какую-то стоящую работу. Язык долго оставался прямо-таки непреодолимым препятствием. Иногда он приходил в отчаяние, слушая радио или смотря телевизор – для него сплошная тарабарщина, в которой мелькали отдельные знакомые слова. И ведь учил же он этот проклятый английский, и в школе учил, и в институте, и на курсах! Но, видимо, как, посмеиваясь, говорил Лешка, бывший учитель из Волгограда, намывая рядом с ним огромные окна супермаркета, методика была не та.
Но, в конце концов, ему нечего жаловаться – он выкарабкался. Преодолев какой-то барьер начал не только многое понимать, но и более-менее сносно говорить. Где-то через год из немых батраков, как шутил неунывающий Лешка, с которым они подружились и даже пожили какое-то время вместе в одной обшарпанной квартире, он перебрался в разряд более оплачиваемых – тех, кто уже умел изъясняться на языке хозяев.
Первый год был самым трудным. Первый год – он для всех самый трудный, даже для тех, у кого родственники были, кому с работой повезло, удалось устроиться лучше, чем ему. А уж для таких как он… Не все выдерживали. Кто-то, немного подзаработав, уезжал обратно.
Иногда казалось, что и ему пора возвращаться. Там он был инженером, здесь – чернорабочим. Правда, с зарплатой, которая и не снилась ему, когда работал инженером. Уехать или остаться? Остаться или уехать?
Сколько раз мысленно Виктор уже ехал домой!
Иногда снилось, что он все еще студент и сидит в электричке, читает по пути домой какие-то конспекты.
Домой-домой-домой… стучат колеса.
Мелькают за окном пустынные поля поздней осени, деревья, теряющие последнюю листву, станционные поселки и маленькие городки, где никогда ничего не меняется.
Первое время часто просыпался ночами. Пугался, не сразу соображал, где находится. Включалось сознание, мрак рассеивался, сон отступал, проступали чужие углы и какие-то вещи, сердце сжималось. Он садился на кровати или даже вставал, ходил по комнате, чтобы окончательно рассеять сумрачное состояние. Смотрел в окно на чужой город – станет ли он когда-нибудь его городом? Станет ли он своим здесь?
Время шло, улицы становились все более знакомыми, вывески все более понятными – напряжение спадало, и он все реже просыпался по ночам. Знакомые появились. С некоторыми сходился поближе. Особенно с теми, кто в такой же ситуации находился – ни здесь, ни там. Нелегалы, то есть. Жадно слушал советы тех, кто уже прорвался, получил статус.
Слава Богу, все эти трепыхания давно позади. Теперь у него другая жизнь. Да и сам он, наверное, уже другой.
Вечерами теперь смотрел новости. Где-то что-то происходило, что-то строилось, что-то рушилось, шли войны, он же в течение последних лет изо дня в день повторял один и тот же маршрут: дом – фабрика – дом. Иногда брал напрокат русские фильмы. Иногда слушал музыку.
Шло время, и ему все больше нравился такой, вот, спокойный ход жизни. Дискотеки, шумные компании разлюбил. Пустая трата сил и времени. Старею, наверное, мелькала иногда мысль. После всех этих расколов и разломов, всех этих вихрей враждебных, дующих со всех углов нового государства, после переезда, после всей этой нервотрепки с иммиграционным процессом и всех стрессов, связанных с врастанием в новую почву, он, пожалуй, заслужил это право – жить более-менее спокойно.
Иногда выбирался по выходным в ресторан, пробовал неизвестные блюда. По субботам отправлялся в один из торговых центров затариться продуктами на следующую неделю. Обрастал вещами, начал разбираться в брендах, в дни распродаж не ленился пройтись по магазинам и покопаться в развалах тряпок. Выбирал обстоятельно, долго примеривал, прежде чем купить. Иногда, по воскресеньям, посещал методистскую церковь по соседству. Да еще время от времени бывал в Наягра-Фолз, смотрел на водопад. Что и говорить, фантастическое зрелище.
Впервые он приехал сюда на автобусе.
Как-то читая «Русский Торонто», газету, купленную в русском продуктовом магазине в Северном Йорке, где снимал тогда комнату, он наткнулся на объявление, приглашающее совершить путешествие к одному их чудес света. И вдруг остро захотелось выпасть хотя бы на день из привычной рутины. Работал он тогда ночным уборщиком в огромном супермаркете. Работа не из легких, поскольку приходилась на ночь, но платили хорошо. Он считал, что ему повезло – до этого была стройка.
Он вертел эту газету, читал другие объявления и все возвращался к этому, первому – автобусная экскурсия к Ниагарскому водопаду, к Наягра-Фолз, как здесь говорят. В самом деле, пора устроить себе маленький праздник. Как-никак, живет здесь больше года, а водопада так и не видел. Тем более что в выходные, скорее всего, поспать не дадут. Сосед по квартире, молодой парень из Москвы, музыкант, как он себя называл (хотя работал в каком-то захудалом магазинчике), по воскресеньям с утра пораньше врубал свою музыку, и никакие доводы и просьбы сделать звук тише не помогали.
Он позвонил в агентство и заказал билет на воскресенье на экскурсию с русскоговорящим гидом.
Была середина июля, и стояла необычно жаркая погода.
Пик сезона, сказала экскурсовод, когда они въезжали на стоянку, хотя это было и без слов ясно. Десятки автобусов и сотни машин заполонили маленький городок. Слышалась немецкая, французская, японская речь. Звучали еще какие-то языки. Настоящий Вавилон – кого здесь только нет! Люди сидели в кафе и ресторанах, бродили по улицам, покупали сувениры в многочисленных магазинчиках. Множество увешанных кино- и фотокамерами туристов толпилось у парапета, глазея на водопад или снимая на видео или фотопленку одно из главных чудес света.
Оторвавшись от своей группы – хотелось побродить самому, – он тоже замер на какое-то время на берегу, не в силах оторвать глаз от фантастического зрелища. Вот она, Ниагара. Спокойная река, вытекающая из озера Эри, разделяющая Штаты и Канаду, вдруг обретала ярость тигра, с ревом низвергая свои воды с пятидесятиметровой высоты в озеро Онтарио.
Ничтожность человека – вот что он ощутил, глядя на летящие с огромной высоты потоки.
Беззащитность перед мощными силами природы и скрытым от смертных смыслом жизни.
Восхищение.
Кораблики у подножия водопада, заполненные пассажирами в желтых и голубых плащах, издали казались игрушечными.
Вместе с толпой, натянув на себя полиэтиленовую накидку с капюшоном, прошел мрачным сырым туннелем под водопадом. Бетонная труба, набитая туристами, сотрясалась и вибрировала под грозным напором воды. Время от времени вместе с другими он выходил на специальные открытые площадки позади падающей вниз Ниагары, прямо в водяной туман и какое-то время стоял там, в этом туманном облаке брызг, – песчинка, огражденная бетоном от бурных, ревущих потоков.
Потом купил билет на катер со странным названием “Maid of the Mist”. Попав на палубу, снова натянул плащ, полученный перед посадкой. Когда пассажиры заполнили салон и палубу, катер отвалил от пирса и взял курс к подножию водопада. Вот он, грозно шумящий, все ближе и ближе. Миллионы тонн воды с ревом неслись вниз, разбиваясь, дробясь на мельчайшие частицы, пенились мириадами брызг, которые сияли, играли в солнеч
“Maid of the Mist” вошла в туман, скрывающий падающие с огромной высоты потоки воды. Палуба заходила ходуном. Катер, несмотря на натужные усилия, не мог двигаться дальше – слишком велики были силы сопротивления. Казалось, еще минута и кораблик пойдет ко дну, затянутый мощным водоворотом. Они подошли к водопаду настолько близко, насколько было возможно. Постояв минуту, кораблик стал медленно отступать назад.
– Мама, не держи фотоаппарат против солнца, ничего не получится!
Оглянулся. В первый раз услышал здесь русскую речь.
Высокая девушка уворачивалась от брызг, стараясь, в то же время, смотреть в объектив. Под полупрозрачным капюшоном темнела густая копна волос, сияла белозубая улыбка. Хороша. Заметив его взгляд, спросила по-английски, не мог бы он их сфотографировать?
Он кивнул, взял протянутый фотоаппарат и посмотрел в видоискатель. В этот момент палуба вновь угрожающе накренилась, и Виктор едва не выронил камеру. Шум падающей воды по-прежнему почти заглушал голоса, но он услышал, как девушка воскликнула: осторожно! И в тот же миг их снова обдало водой, мириады мельчайших брызг засверкали на солнце многоцветным туманом, сквозь который сияло мокрое улыбающееся лицо – и он понял, почему так назывался катер. Вот она – девушка Тумана – прямо перед ним! Maid of the Mist! В тот же миг душа его словно попала в бурлящий пенный водоворот, мощные силы которого увлекли ее глубоко вниз, вот она коснулась дна и, в мгновение ока, вознеслась к небу…
На него снизошло веселое настроение, какого давно не было. Он снова посмотрел в видоискатель на лица мамы и дочки – совсем не похожи.
– Улыбку!
– Вы говорите по-русски? Откуда? – хором спросили они.
Сделав снимок, он протянул девушке фотоаппарат.
– Из Торонто. А вы?
Оказалось, тоже из Торонто. Дочь звали Оксаной, маму Ларисой. Когда сошли на берег, он, почти не надеясь на положительный ответ, все-таки спросил:
– Может быть, пообедаем где-нибудь вместе?
– Да, я сильно проголодалась, – смеясь, ответила Оксана – И я знаю один неплохой ресторанчик.
Казалось, что они тоже рады этой неожиданной встрече.
Лариса работала в госпитале, а Оксана в известной фирме по продаже модной женской одежды и аксессуаров. После обеда, расставаясь на набережной, они пригласили его в гости и дали номер своего телефона.
Возвращался домой в самом приподнятом расположении духа.
Вдруг понял, что пора менять работу. В самом деле, не всю же жизнь работать ночным уборщиком в супермаркете! Конечно, платили неплохо, но работать ночами и спать днем… Так и жизнь пролетит – не заметишь. К тому же, он уже более-менее сносно понимает окружающих и бегло говорит по-английски. Следующая неделя ушла на поиски новой работы. Он просмотрел уйму объявлений и сделал немало звонков, прежде чем нашел место помощника официанта в итальянском ресторане. Платили меньше, но кормили два раза в день, когда бывал на смене и, главное – наконец-то, – у него появилось свободное время.
Ожидал выходных, как праздника.
И, конечно же, при первой возможности воспользовался приглашением Оксаны и Ларисы.
Жили они в маленькой квартирке, но район был престижным.
У Оксаны была труднопроизносимая азербайджанская фамилия, но поскольку мать была русской, в итоге она получила огромные голубые глаза с восточным разрезом и нежный мелодичный голос с восточными, какими-то поющими, интонациями. Высокая, тонкая с изящными руками. После того, как они пару раз пообедали в маленьком китайском ресторанчике, он спросил ее, как она оказалась в Канаде. Она пожала плечами.
Обычная история.
Ее семья жила в Азербайджане. Там она и родилась. Наверное, и до сих пор бы там жили – хорошо, и даже счастливо, в большом красивом доме, если бы не начались эти события.
– Какие события?
– Ну, из-за Нагорного Карабаха.
К стыду своему, он мало что об этом знал. Он вообще никогда не интересовался политикой.
– Мама говорит, что никогда после мы не жили так хорошо. Не только материально, а так… беззаботно, что ли. Отец работал, она занималась домом и мною, и почти каждый вечер на террасе собирались гости. Были среди них русские, азербайджанцы, армяне и евреи…
Можно ли было тогда поверить, что все вдруг так внезапно оборвется? Казалось, все эти волнения, все эти столкновения на улицах – хулиганство, которое вот-вот кончится, и все образуется, заживут все как раньше. Не кончились – ситуация ухудшалась с каждым днем и вскоре начались настоящие погромы. Из Азербайджана стали изгонять армян, они уезжали, за ними стали уезжать и русские. Многие семьи уезжали, покидая дома и все, что у них в этих домах было. Выходить в город – несмотря на то, что отец Оксаны был азербайджанцем, стало опасно. Хотя Оксана была маленькой, даже она почувствовала, что их жизнь изменилось. Мама твердила, что нужно на время уехать. На входную дверь поставили новые замки, но они не уберегли их от беды. В одну из осенних ночей пьяные подростки подожгли соседний дом, где жила армянская семья, и огонь, раздуваемый ветром, перекинулся на их участок.
Она не помнила пожара, ее спящую, унесли к соседям, но помнила следующий день, и тот ужас, который охватил ее, когда она увидела свою выгоревшую комнату и перепачканную сажей маму. Она собирала вещи и плакала. Еще запомнилась дорога. Они ехали к бабушке в Сибирь. Ехали долго, на поезде, и она всю дорогу мерзла.
Несколько месяцев они жили у бабушки как гости. Отец дважды приезжал, привозил деньги, виноград, но ехать обратно было пока некуда. Ситуация оставалась сложной, отец сам жил у родственников. Пытался ремонтировать дом. Потом у него появилась другая женщина. Время шло. Деньги, которые он оставил в свой последний приезд, закончились, работы мать долго не могла найти, и они стали жить довольно бедно. Бабушке было трудно их содержать.
В конце концов, родители развелись. Лариса устроилась на завод, и ее почти никогда не было дома. Все свое время Оксана проводила с бабушкой. Бабушка отводила ее в школу и приходила за ней после уроков. Водила на музыку в Дом пионеров.
Потом жизнь стала как-то налаживаться. Лариса снова вышла замуж, за своего бывшего одноклассника Бориса Стоцкого, и спустя некоторое время вместе с ним они и эмигрировали в Канаду. Оксане очень понравился и новый город, и новый дом, и новая школа. Все нравилось. Хотя у Ларисы семейная жизнь снова не задалась – отчим, хотя все еще и числился мужем Ларисы, уже несколько лет жил отдельно. Впрочем, все трое остались в нормальных отношениях. Оксана окончила школу, потом колледж и начала работать – в той самой фирме, в которой еще школьницей подрабатывала на показах модной одежды.
– Мне после школы предлагали стать манекенщицей, я даже на специальные курсы ходила. Но мама не захотела, чтобы я продолжала там учиться. Курсы дорогие, а никаких гарантий, что после их окончания какая-нибудь более-менее значительная фирма заключит со мной контракт. В этой сфере дикая конкуренция! И потом мама считала, что я должна получить более серьезное образование. Для нее это очень много значит. Наверное, потому, что она сама после школы учиться не стала, рано вышла замуж. Осталась без профессии, и ей из-за этого здорово досталось. Короче, она настояла на том, чтобы я пошла в колледж. Хотя мне, конечно, хотелось побыстрее начать зарабатывать. Когда вокруг столько красивых вещей…
– Да, помню, мне после школы тоже хотелось всего и сразу.
– Я, первым делом, купила себе очень хороший фотоаппарат, – Оксана искоса посмотрела на Виктора. – Знаешь, кем мне действительно хотелось бы быть?
