Читать книгу: «Билет в один конец», страница 5
Поколебавшись, добавила: ладно, если хочешь, запиши телефон.
Почему-то он не стал звонить сразу. Грызла обида. В конце концов, могла бы и сама все объяснить, а не исчезать вот так, не сказав ни слова и даже не попрощавшись. Все оттягивал – все еще надеялся в глубине души, что Оксана сама позвонит, что передумает, вернется или позовет его в этот чертов Ванкувер… Что все его дурные предчувствия всего лишь игра воображения. Но она не звонила.
Прошло несколько дней, и он сдался.
– Не обижайся. Ты хороший парень и ты мне нравишься. Но в этой стране свои правила и законы. Нельзя начинать семейную жизнь, не имея ничего. Сам знаешь, каково без работы и без денег. Дэвид считает, что мне крупно повезло…
– Дэвид? – он пытался произнести это как можно язвительнее.
– Он мне очень помог, – сухо ответила Оксана. – Когда рассматривались кандидатуры на эту позицию, он предложил меня. Хорошая работа в этой стране значит если не все, то очень многое. И никто на моем месте не стал бы упускать такую возможность.
Ее голос звучал так ясно, так отчетливо, что казалось, она находится где-то совсем рядом. Но она была далеко. На другом конце страны. Или мира. Уже в другой, чужой, жизни. Все кончено. Не будет больше прогулок по городу и поездок за город. Ничего больше не будет. И обедов, и субботних встреч в маленькой гостинице в китайском квартале тоже не будет.
У него перехватило горло.
– Ну, чего ты молчишь?
А что тут говорить, когда и без слов все ясно. Дэвид – ее босс. Один из самых главных в их фирме. Видел он однажды этого Дэвида, Оксана показала, когда он как-то встречал ее у офиса. Садился в спортивную машину. Длинный, тощий и бледный, как поганка. Похоже, высмотрел ее на какой-нибудь деловой встрече. Вероятно, живет в шикарном доме. А у него даже и канадского паспорта еще нет – только вид на жительство. И работа за восемь долларов в час. При этом он еще считал, что ему повезло! Господи, дурак-то какой! Посмотрим правде в глаза. Иммигрант, пусть и постоянно проживающий в Канаде, – вот кто он такой. Ни больше, ни меньше. Один из многочисленных белых рабов этой демократической, этой свободной страны. Все эти сказки о том, как разбогател бедный иммигрант, начинавший разносчиком газет, сказки и есть. Все эти лозунги о больших возможностях маленького человечка рассчитаны на идиотов. Которые летят в дальние страны, как бабочки на огонь. Может быть, кому-то из них и повезет, но большинство оседает на черных работах.
– Не сердись. Ну, вот такая уж я, бизнес-вумен, – она еще пыталась шутить. – Ну, не создана для борщей и пампушек. Серьезно, Вик – я должна работать, пока есть такая возможность. Должна. Мне не на кого рассчитывать. И маму надо поддержать. Я очень ждала этого повышения, я же тебе говорила. Только я думала, что меня оставят в Торонто.
Так и не услышав ответа, добавила:
– У тебя тоже все образуется.
Она ничего не сказала о том, что они могут продолжить свои отношения. Она не позвала его. А ведь он мог тоже переехать в Ванкувер. Ради нее он куда угодно готов был ехать. Но она сказала: у тебя тоже все образуется. У меня образовалось и у тебя образуется. Это прозвучало как «прощай».
«У тебя все образуется». Еще как образуется…
Он напился и пропустил свою смену в ресторане. Потом еще одну. И еще. Его, разумеется, уволили.
Деньги имеют свойство таять с непостижимой быстротой, стоит только зазеваться, остановить на мгновение бег в своем беличьем колесе. Если он не заплатит до понедельника за комнату, то самое лучшее, что его ждет – шелтер. Ночлежка, то есть. Говорят, относительно комфортное место, лучше, чем по подвалам ночевать или в ящиках под мостом. Но ночлежка – она ночлежка и есть, пусть даже с чистыми простынями и душем. Милость государства и сострадательного общества к падшим согражданам.
Он лежал на диване, разглядывая ободранные обои в углу комнаты.
Вот она, страна больших возможностей.
Зачем я здесь? И вообще з д е с ь, в этом мире? Какой смысл во всем этом барахтанье? Работа – дом, дом – работа… Ежедневная нудная, утомительная борьба за выживание. Зачем? Это и есть смысл моей драгоценной, единственной и никому не нужной жизни?
– Уволили? Ну, ты дурак, потерять такую работу!
На какой-то – пятый или десятый? – день его пьянства заехал Петр, парень, с которым он когда-то гнул трубы для пластиковых столов и стульев на мебельной фабрике, и с которым изредка перезванивался.
– А нельзя к шефу как-нибудь подкатить? – спросил он. – Покайся, придумай что-нибудь!
Виктор покачал головой.
– Поздно придумывать, ушел поезд.
– Понятно… Значит, давно пьешь.
Петр не хуже него знал, как это бывает. Наверняка, на место Виктора уже приняли быстрого и исполнительного китайца, готового ежеминутно кланяться и вкалывать за три доллара в час.
Достал из-под кровати бутылку с остатками виски и разлил поровну. Петр повертел стакан в руках.
– Не разбавляешь? – оглядел пустой стол, заваленный пустыми пакетами из-под чипсов и соленого арахиса. – И без закуски? Ладно. Как говорится, за тех, кто в море, в тюрьме и за границей!
Выпил, морщась, вытряс из пакета пару орешков, отправил в рот.
– Ну, и что теперь думаешь делать?
– Не знаю. – Действительно, что?
Петр покачал головой.
– Завязывай. Тут расслабляться нельзя. Будешь сидеть на вэлфере – никогда не поднимешься.
Это его любимая тема была – как найти свою золотую жилу. У каждого, рискнувшего пойти на авантюру под названием «эмиграция» или, как здесь говорили «иммиграция», свое кино в голове. У большинства – как выжить и наладить быт, у Петра – как разбогатеть. Он только об этом и говорил, только это его и волновало – как «подняться».
– А ты вот тут уже десять лет, и работаешь день и ночь. И что – высоко поднялся? – съязвил Виктор, угрюмо рассматривая пустую бутылку.
– На жизнь хватает, не жалуюсь. Больших денег пока не заработал, потому что просто еще не нашел свою…
– … золотую жилу.
Петр не обиделся.
– Пашку помнишь? Рыжего, с нами на фабрике работал, а потом в пекарне подручным? На днях узнаю, он эту пекарню выкупил! На булках поднялся! Сказал, что сейчас у него, в придачу к пекарне, еще и магазин – «Домашний хлеб» в Северном Йорке. Ссуду взял. Там у него одна баба из Полтавы здорово домашние пирожки печет. Еще двое ребят-москвичей на компьютерах выехали, тоже неплохие бабки делают. Офис в самом центре, представляешь, сколько там одна аренда стоит? А приехали – первое время зимой на вокзале ночевали, а весной в парке, когда погода позволяла. На скамейке спали и флагами родины, которые на сувениры привезли, укрывались… А еще Андрей с нами работал, помнишь, длинный такой? Мордой на американского актера похож… Ну, на этого, который в «Титанике» художника играл, как его? Так вот, у него сейчас своя музыкальная студия. Электронную музыку делает.
– Да кому, на хрен, нужна здесь его музыка! – грубо прервал Виктор. Его просто тошнило от всех этих сказочек. – Какая здесь культура? Здесь же никто ничем, кроме денег не интересуется.
– Не скажи, – Петр покачал головой. – На хороший товар везде есть спрос. Андрей уже, кажется, пару-тройку дисков сделал. По радио часто крутят. В Испанию и Германию на гастроли приглашают. Страна больших возможностей…
– Если бабки есть!
– Зря ты так настроен. В Канаде, всегда можно заработать, а если еще и найти свою нишу…
– Какая, к черту, ниша! Все давно забито. – Из него вдруг поперло то, о чем он и думать раньше не хотел. – Наша ниша – черные работы, на которых канадцы, чьи предки прикатили сюда первыми, надламываться не хотят! Или на тех пахать, кто успел урвать хороший кусок, когда нашу страну растаскивали, да потом сбежали сюда, чтобы дома этот кусок другие не отняли!
Он еще что-то бубнил, но Петр, казалось, уже не слушал. Прошелся, заглядывая в углы.
– Сколько за нору платишь?
– Пятьсот.
– Так себе нора. Тесная, без кондишина… Не хочешь перебраться ко мне?
– С чего это вдруг? – спросил Виктор с подозрением.
– Да сосед у меня съехал, с которым мы дом на пару снимали, – объяснил Петр. – Одному оплачивать дорого. И новое жилье искать не хочется. Пять лет в одном доме, привык. Понимаешь, он хотя и старый, но классный дом. От центра, конечно, далеко, зато это дом, а не комната, и платить, если на двоих, получается всего по четыреста баксов.
По четыреста – это хорошо. За целый дом – это очень-очень хорошо. Виктор это понимал. Тут и пьяный ежик бы понял. Только сейчас у него денег-то, можно сказать, почти нет.
– Не знаю, – пробормотал, мучительно соображая, по силам ли ему сейчас такое перемещение. – Надо подумать… Там же за первый и последний месяц надо сразу платить, а я… Я машину купил и вот… – он ткнул пальцем в угол, где громоздилась куча пустых бутылок и пивных банок.
Петру ничего объяснять не надо, он из понятливых. Сам такой.
– Этот месяц я уже оплатил. Отдашь, когда заработаешь. А, кстати, – вскинул брови, – и насчет работы могу узнать. Я сейчас на одной фабрике, деревообрабатывающей, в Сент-Катринсе. Час с езды от Торонто, но платят неплохо.
– Где это?
Петр объяснил.
– Далековато.
– Ну, чтоб не на машине, купишь проездной на поезд на полгода – дешевле будет. Работа того стоит. Десять-двенадцать баксов в час, в зависимости от цеха.
Десять баксов? Стоило подумать.
– А что делать-то? – вяло поинтересовался, внутренне уже на все соглашаясь.
В самом деле, какая разница, что делать? Платили бы нормально. А главное, надо стряхнуть с себя это состояние. Хватит с него глубоких чувств. Если разобраться, все это всего лишь игра гормонов. Основной инстинкт. Остальное – воображение. Яркую обертку, всю эту любовь, «романс» этот, – придумывают те козлы, что пишут слюнявые романы-истории и снимают сладкие фильмы. Работа у них такая – чтобы потом побольше бабла настричь… Этой жизни подходит только здоровый секс. Встретились – разбежались.
Дом и в самом деле оказался хорошим – три спальни, просторный бейсмент, где, помимо старой стиральной машины и сушилки в углу за перегородкой, на грязноватом сером ковре стояло два древних огромных дивана и большой телевизор. Ободрано все, запущено, но довольно уютно. Лужайка перед домом, а на заднем дворе незамысловатый садик, состоящий из раскидистого пеканового дерева и непонятных кустов. Виктор вспомнил роскошный цветник матери. Старый сад, где сейчас, в начале лета, набирает силу ранняя черешня и клубника. Тут таких роскошных садов и не бывает. Здесь никто не выращивает фруктовых деревьев у дома – зачем, когда все можно купить в супермаркете? И роскошных клумб не устраивают – расточительно тратить воду на полив экзотических цветов. Красивый букет всегда можно заказать все в том же супермаркете. Здесь в моде все больше ровно подстриженные лужайки, которые украшает какой-нибудь камень или статуя. Бэкярд, задний двор, то есть, здесь тоже без затей. Ну, у некоторых, кто побогаче, бассейны, а у их дома под пекановым деревом площадка, на которой, случалось, Петр устраивал барбекю.
На одном из таких барбекю Виктор и познакомился с Маргарет.
Маргарет жила рядом. Первое время он ее не встречал, да и никакие соседи его не интересовали. Видел только относительно новую «Тойоту» под навесом соседнего дома. Гаража, как и у них с Петром, у соседнего дома не было.
Потом как-то в субботу утром, когда он после тяжелой рабочей недели намеревался поспать подольше, его разбудил звук газонокосилки. Раздраженный, он выглянул в окно своей спальни и увидел соседку, стригущую свой газон. Нашла время, возмущенно подумал, закрывая окно. Поспать не удалось.
А еще через какое-то время, возвращаясь с работы, столкнулся с ней у кустов жимолости, она выгуливала толстенного кота, надев на него ошейник с длинным поводком. Наверное, боялась, что убежит. Он не мог сдержать улыбки – такое видел впервые, чтобы кот на поводке. Она тоже улыбнулась в ответ. После этого, встречаясь, всегда здоровался.
– Одинокая женщина, – проинформировал его Петр. – Работает в местной прачечной. Живет одна, ну, если не считать двух котов и собаки. Надо будет как-нибудь на барбекю пригласить. Будешь занимать ее разговором – вот тебе и языковая практика.
– Шутишь!
– Нет, серьезно, давай пригласим! – загорелся Петр. – Хватит тебе киснуть, ты же здоровый мужик.
У Петра появилась новая девушка, а потому он был великодушен и щедр, хотел, чтобы Виктор тоже не скучал. А может быть, просто хотел себя обезопасить, приводя в дом свою красивую продавщицу.
– Да ей, по видимости, давно за сорок, – отшутился Виктор. – Вся седая.
– Всего лишь сорок, – поправил Петр. – Приятная женщина в соку, ну, с ранней сединой. Между прочим, у брюнетов это часто бывает. Я вообще седеть начал в двадцать восемь лет. Подумаешь, немного старше тебя. Это сейчас даже модно, иметь такую подругу.
– Да мне, честно говоря, все равно, что здесь модно, а что нет.
Не стал углубляться в тему. Просто он не привык видеть на своих женщинах старые, вылинявшие футболки и драные штаны. Зина любила красивые вещи. А Оксана… Она вообще выглядела как топ-модель из глянцевого журнала.
Тем не менее, барбекю состоялось и после жареных сосисок и пива, а главное, при ближайшем рассмотрении, оказалось, что Маргарет действительно выглядит неплохо. Гладкая кожа, голубые глаза. Вот только поговорить не получалось. Она была не очень разговорчива, а он стеснялся своего грубого акцента. Тем не менее, спросил, в какой прачечной она работает. Она ответила, что совсем недалеко от дома, на том их светская беседа в тот раз и закончилась.
После этого барбекю почему-то стал видеть ее чаще. Возможно, она больше возилась в своем садике. А может быть, он сам стал наблюдательнее, интерес появился. Утром выглядывал в маленькое окно спальни, стоит ли ее машина у дома. Возвращаясь с работы, видел иногда, как она выгуливает то кота, то собаку. Потом даже «расписание» этих прогулок вычислил. Коты выводились на длинном поводке по вторникам и субботам. Собака гуляла чаще – три раза в неделю. Была она белая, большая и толстая и издали больше походила на свинью, чем на собаку. Виктор вспомнил отцовского Бимку, который большую часть своей собачей жизни проводил на воздухе, гоняя кур на заднем дворе. Ел, что давали, и игрушек у него не водилось. Но вид у него был самый жизнерадостный и здоровый.
– Да, они тут своих «пэтс» лишними прогулками не балуют, – согласился Петр, когда он поделился своими наблюдениями. – Видел сколько тут магазинов и всякого добра для кошек, собак и прочих любимцев продается? Целая индустрия работает, колоссальные бабки на этом делают. А держат их взаперти, как пленников! Ты скажи, скажи своей Маргарет, что это бесчеловечно!
– С чего это она стала моей! – огрызнулся он в ответ.
Петр ухмыльнулся.
– А кто ведет регулярное наблюдение за соседним домом?
Как-то он помог ей постричь траву на лужайке. Она пригласила его на чашку кофе.
Дом внутри оказался не таким большим, как виделся снаружи. Гостиная с традиционной парой кресел и большим диваном переходила в крошечную столовую, где помещался всего лишь стол и несколько стульев. Маргарет пригласила его присесть и отправилась на кухню готовить кофе. Он устроился в одно из кресел. На маленьком столике лежало несколько альбомов с репродукциями. Он взял в руки один из них, сдул с него собачью шерсть и начал листать. Из кухни вышла собака, внимательно посмотрела на него. Надеюсь, ты не кусаешься, пробормотал он. Шумно дыша, собака осторожно подошла ближе, понюхала его колено и отвернулась – похоже, гость ее не заинтересовал. Не тявкнув даже для приличия, пыхтя, стала карабкаться на диван, где и растянулась с усталым видом. Ну и ну, действительно, раскормлена до невероятных размеров – таких он еще никогда не видел. Такой собачке не то, что укусить незнакомца – залаять не под силу.
– Она очень добрая, – сказала Маргарет, ставя на стол в столовой кофе и бутерброды.
– Я вижу, – ответил он.
Пригласил ее съездить в Наягра Фолз на выходных. Маргарет согласилась, но, как ему показалось, безо всякого удовольствия. Позже он понял, почему.
Оказалось, что когда-то она жила рядом с водопадом. Училась на каких-то курсах и подрабатывала там же – сажала цветы в Парке Королевы Виктории, который располагался на берегу Наягры прямо напротив американского водопада. Потом подрабатывала лифтером, поднимала группы туристов на верхнюю палубу обзорной башни Скайлон Тауэр, а еще позднее – официанткой в одном из ресторанов около водопада. Для нее Ниагара не была ни волшебством, ни праздником. Это было место работы, зарабатывания денег. Обыденность, одним словом. Ей не нравился шум падающей воды, все эти мощные децибелы, слышимые за километры от Наягра-Фолз.
Они стали встречаться – обычно пару раз в неделю по вечерам. Он попытался нарушить этот странный режим, придя как-то во внеурочное время, но Маргарет не впустила, сославшись на то, что завтра у нее трудный день – предстояла какая-то поездка.
Она умела держать дистанцию, хотя была всегда спокойна и немногословна. Она не походила ни на одну из женщин, с которыми он имел дело раньше.
– Никогда не знаешь, о чем с ней говорить. Не знаешь, что у нее на уме, о чем она думает, – пожаловался он как-то.
– Да ни о чем особенном, – ответил Петр. – Так же, как и ты – о счетах, о том, чтобы с работы не вылететь, где что подешевле купить, да какому ветеринару своих «пэтс» показать. Ну, о тебе еще, может быть, думает, ближе к вечеру или по выходным, – пошутил.
Но Виктору было не до шуток. Он хотел понять, нужна ли действительно ему эта Маргарет, и насколько нужна. И вообще, что с ним происходит, хотел большей ясности в этой путаной жизни.
– Мы больше года встречаемся, а каждый раз мне кажется, что я вижу ее впервые. Никогда ничего не рассказывает ни о работе, ни о себе. Весь разговор: How are you? I am fine, and you? Прям из учебника пятого класса. Я о ней и не знаю ничего.
– А на фига знать-то? Нашел бабу и радуйся. Ты же жениться на ней не собираешься?
– Надо же когда-нибудь… Уже под сорок.
Петр покачал головой.
– Только не на местной, не на канадке. Сколько с ними не встречался – все не то. Менталитет другой. Все на расчете построено. По-моему, у них вместо сердца калькулятор, а в глазах, когда она на что-нибудь смотрит, цифры мелькают. Взглянет, и уже просчитала, сколько ты зарабатываешь и что имеешь… кроме детородного органа. Для женитьбы надо нашу девушку искать. Тут даже не в красоте дело, хотя это, конечно, тоже немаловажно… Наши хотя и крикливее бывают, а все равно – добрее. А если с любовью не получится, так хотя бы язык один и борщи почти все готовить умеют.
