Читать книгу: «Гроссмейстер», страница 2
– Это такое замечательно предложение разменять ферзей? Вы пытаетесь подавить мою атаку?
Конь Лины срубает слона на D7, а следом и ферзя на D8, которого туда переместил Тео прошлым ходом. Эта элегантная и красивая жертва ферзя стала последней.
Белая ладья поднимается с D1 на D8. Мат. Быстро, жёстко, но красиво. Ничего не поделаешь. Она отстраняется и откидывается на спинку кресла. Кладёт левую руку на стол и подымает взгляд.
– О чём я и предупреждала, в общем-то…
– Я заеду за Вами в семь, – говорит он, подымаясь со стула и аккуратным движением указательного пальца заставляя фигуру чёрного короля упасть. Этот театральный, но безумно красивый жест приковал внимание Вьери.
Вспомнилось, чем именно Тео так нравился ей в средней школе. Спокойной уверенностью в себе, достоинством, скользящем в каждом его движении.
– «Оперная партия». Мне не показалось, да?
– Верно.
– Вы пожертвовали важными фигурами, а в конце и вовсе подставились.
– Я должен хотеть убить чёрного короля и быть готов умереть сам. Только так я могу получить желаемое. Спасибо за партию, мне было интересно сыграть с Вами.
В ответ доносится лишь тихое «Ну-ну».
***
Лина выходит из кабинета, закрывая его на ключ. Смотрит на наручные часы, висящие на правом запястье – три минуты восьмого. К сожалению, она уже опаздывала, чего обычно старалась не допускать.
Выходит, замечает чёрный автомобиль. Водитель открывает дверь девушке, протягивая руку. Она вежливо отказывается и едва заметно улыбается.
– Что-то случилось? – спрашивает Тео, не отвлекаясь от дороги.
Он ведёт машину аккуратно, но в то же самое время уверенно – лишнее подтверждение доводам Лины. Травмы у него нет.
На нём тёмно-синий деловой костюм, белая рубашка и галстук. Брюки выглажены до состояния идеальных стрелок. Русые волосы, которые ещё небрежным ёжиком торчали в обед, аккуратно зачёсаны назад, а щетина идеально сбрита.
– Вы о чём?
– Вы выглядите более загруженной и задумчивой, чем в обеденное время. К тому же, опоздали, что Вам несвойственно.
– А Вы знаете мои привычки? – вскидывает бровь в вопросе Лина.
– Разумеется, – эта улыбка на губах была естественной, но уж слишком красивой. Он её репетировал дома перед зеркалом? – Я много знаю о Вас. Например, даже то, что по вечерам Вы проводите время с детьми на ледовой арене в соседнем районе, обучая их. Всё-таки, я должен знать, к кому пойду на приём.
– Да уж, – раздраженно цыкает она.
– Что Вас так удивило?
Лина складывает руки на груди и отворачивается к окну. Действительно, что её так удивило?
– Так что у Вас случилось?
– Ничего особенного, просто меня задержали по рабочим вопросам. Прошу прощения за то, что Вам пришлось меня ожидать.
Не будет же она рассказывать, что последний пациент расплакался во время приёма, пришлось долгое время успокаивать его.
Дорога до ресторана заняла больше тридцати минут – пробки на выезде из города в пятничный вечер чуть не стали провокаторами для откровенных разговоров в ожидании проезда, но, к счастью Вьери, пронесло.
За окном моросил лёгкий дождь, а по дороге медленной рекой плыл едва заметный туман.
***
Ресторан сделан в стиле ампир. Сплошное воплощение роскоши и богатства. Их провожают в отдаленный маленький зал с выходом на террасу. Приносят меню и оставляют наедине.
Лина осматривается – перед ней большой стол с белой скатертью, стоящие рядом мягкие стулья с лирообразными спинками, пилястры, живописное панно в дальнем углу, мраморные стены с бронзовыми вставками, шикарные позолоченные лепки, оригинальная резьба, а ещё идеально вписывающаяся в эту атмосферу отделка из красного дерева.
Здесь тепло и уютно – а самое главное, тихо. Только слабое постукивание капель дождя доносится через приоткрытую дверь террасы.
Когда приносят заказ, то тут же начинается разговор, отложенный уже две недели как.
– Вы хотели мне рассказать о Ваших мыслях, – начинает Вьери.
– Какие мужчины Вам нравятся, Лина?
Она чуть не подавилась. Аккуратно кладёт вилку и вытирает губы салфеткой. На них остаются едва заметные следы помады.
– Какие две вещи Вы не успели сделать? – настаивает она.
– Единственная информация, которую я не смог найти о Вашей личности – семейное положение и пристрастия.
– Простите, что? – и нельзя сказать точно, что застыло на её вытянутом лице – возмущенная или удивленная гримаса.
– Вы замужем?
Нет, это бессмысленный диалог. Он игнорирует её вопросы, а она не реагирует на его провокацию. Долго так продолжаться не может.
Однако через минуту сдаётся, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.
– Нет, я не замужем.
– Так какие мужчины Вам нравятся?
Так и подмывало Лину спросить – чем вызван этот вопрос. Но она не хотела слышать ответ, который, кажется, она уже знала заранее. Находит в себе силы и гордо отвечает, словно ставит мат белому королю:
– Умные. Образованные. Немного старше меня и уверенные в себе. Всё?
– Надеюсь, что для Вас образование и ум важнее возраста. Увы, мы одногодки.
– Не думайте, что сможете использовать эту ситуацию для шантажа. Я не раз говорила, что я не собираюсь иметь никаких контактов с пациентами за пределами своего кабинета.
– Шантаж? Опять Вы меня обвиняете в этом грехе. Разве я на такое способен?
– Не Вы ли мне в тот раз ответили простой фразой «В любви и на войне все средства хороши»?
– Если я буду принуждать Вас к свиданиям, то это уже насилие, но никак не искренние чувства.
Она едва заметно смущается и отворачивается. Кажется, Тео абсолютно серьезен, хотя это никак не укладывалось в голове. С чего вдруг? Резко вспыхнула любовь? Бред.
Скорее, это похоже на очень сложную партию в шахматы. Игра, в которой два полководца руководят своими войсками с целью свержения вражеского короля. А Тео хорош в этом, даже слишком. И в той партии он намеренно пожертвовал всем, что у него есть, лишь бы получить желаемое. Быть одной из фигур ей не хотелось. Тем более пешкой. Именно так Лина себя чувствует в текущей обстановке.
– Я не завожу романов с пациентами. Всё-таки, врачебную этику не зря придумали.
Веббер качает головой, немного прикусывая губу и посмеиваясь:
– К Вашему сожалению, этот аргумент теперь бесполезен. Вы мне выписали справку, что я здоров. С сегодняшнего вечера я начну ухаживать за Вами всерьез.
А после он церемонно, словно показывая своё превосходство, отпивает чай из кружки. Эти жесты наполнены величием.
– Это Вы называете победой?
– Ещё нет.
А дальше они изредка переглядываются в остаток вечера.
– Какая литература Вас интересует? – спрашивает Лина. Разговоры на отвлеченные темы давались ей ну очень уж тяжело.
– У меня разные предпочтения. Нет какого-то определённого направления.
– Любимая книга?
– «Язык жестов и любви».
Как символично. Она хочет что-то сказать, но не успевает открыть рот:
– А Ваша?
– «Игры, в которые играют люди» Эрика Берна.
– Не знал, что Вы увлекаетесь психологией, доктор Вьери.
– Это одна из моих специализаций. Я работаю с людьми, а потому должна понимать их ход мысли.
– Расскажите о причинах Вашего желания отправиться в горячие точки.
Она вздыхает и снимает очки. Какая глупая тема, которую ей совсем не хочется развивать. Так что лучший вариант – задать встречный вопрос. Как-то по-детски это…
По-детски… Возможно, она так реагирует не на сами вопросы от Тео, а на него самого. Он был её первой школьной любовью, несмотря на то, что в те года был достоин звания плохого парня. И плевать на всю строгость его воспитания – его язвительный и гордый характер никак не мешал его отличной учебе. Скорее всего, так и есть – дело не в рассуждениях о прошлом, а в том, с кем идёт этот диалог.
– Две вещи, которые Вы боялись не успеть сделать – какие?
– Я не смог перешагнуть свою гордость в юном возрасте, а с годами это желание ушло в дальний ящик. К сожалению, или же к счастью, я изменился.
Она помнит прекрасно его модель поведения в средней школе. Да, он явно перерос того мальчишку-задиру с пренебрежительным взглядом на окружающих.
– А вторая?
– Я хочу сыграть лучшую шахматную партию в своей жизни.
– И какая же она в Вашем понимании?
– Партия с достойным противником, в которой я смогу выложиться на максимум и действительно буду размышлять над каждым ходом, а не просто бездумно передвигать фигуры, как делаю это в большинстве игр сейчас.
– А Вы весьма надменны, Веббер.
– О, прошу Вас, отставьте эти формальности. Обращайтесь ко мне по имени.
Натерев линзы, она возвращает очки на глаза. Мир снова обретает чёткость, но лучше бы он оставался размытым пятном и уродливым смешением всех красок вокруг. Желание определенности было во всем, но только не в этой встрече.
Ливень усилился, а потому в зал вошёл официант и предложил либо закрыть двери террасы, либо принести обогреватели. Они сходятся во мнении и выбирают второй вариант.
По ним и не скажешь, что они придерживаются строгих рамок «врач-пациент». Вообще не скажешь. Однако видно, что это и не дружеская встреча – висящее напряжение словно током металось по комнате.
Прерванный разговор всё никак не оживал. Им обоим стало неловко, а потому эту тишину прекращает Тео:
– Вы продолжаете заниматься фигурным катанием?
Лина немного наклоняет голову набок, сплетает пальцы и упирается локтями в стол.
– Нет, я оставила эту затею сразу же, как перешла в старшую школу.
– Что стало причиной отказа от этого наипрекраснейшего вида спорта?
Едва заметно качает головой и делает глубокий вдох. Лине не хотелось отвечать на такие вопросы. Для неё это было слишком личным. И к тому же – какое ему дело?
– Отпало желание.
И вновь безмолвие.
– Вам нравится Ваш бизнес?
– Да, меня действительно заинтересовали новые медицинские технологии и их разработка в особенности.
А дальше они оба интересуются обычными мелочами жизни. У Вьери было много вопросов, но задавать что-то «глубокое» и осмысленное не хотелось – сеансов психотерапии ей хватает в течение рабочего дня.
На удивление, ужин прошёл лучше, чем предполагалось. Если ставить оценку по пятибалльной шкале, то это твердая тройка – выше, чем «отвратительно» и «ужасно», но ниже, чем «хорошо» и «прекрасно». Лина даже не стала особо возражать, когда Тео настоял на том, чтобы проводить её до дома.
Они шагают по ночному Берну, считая фонари по разные стороны дороги. Наслаждаются красотой набережной Ааре, изредка переглядываясь друг с другом.
– Красный костюм подчеркивает Вашу изящность, – делает комплимент он. – Но, как мне кажется, белый цвет подойдет больше к Вашему миловидному лицу и глазам.
Она невольно смущается и делает маленький шаг к парапету. Смотрит на ясное небо – дождь прошёл, а потому тучи быстро исчезли. Считает звезды.
Тео и сам не ожидал, что так залюбуется этой строгостью – её глаза в серебряном свете Луны казались серыми. Днём же он отметил невероятное благолепие и тёмные вкрапления на радужке цвета морской волны.
Она похожа на фарфоровую вазу. Хрупкая, любое неосторожное движение будто разобьет её на тысячи маленьких осколков. Её сделал искусный мастер – не придерёшься к этому творению. Однако есть одно мешающее «но».
Он вспоминает обстоятельства её службы и моменты из досье. Увы, Лина не так хрупка, как кажется на первый взгляд. И управлять ей очень непросто. Не пешка. Однозначно не пешка.
Веббер едва ощутимо накрывает её ладонь своей. Её руки холодны, а пальцы слабо ощутимо подрагивают.
– Не стоит, – услужливо просит она. Даже и прерывать этот момент не хочется, но нужно. – Благодарю Вас за вечер, мне нужно идти.
***
– Доктор Вьери, – словно залетая в кабинет, тараторит администратор. – Переключитесь на вторую линию, срочно.
Лина тут же нажимает кнопку на стационарном телефоне, стоящем на тумбе и говорит:
– Добрый день, чем могу помочь?
– Как Вы посмели выписать ему справку о том, что он здоров? На основании чего?
И кто этот фамильярный незнакомец с лающим акцентом?
– Представьтесь, пожалуйста. И о ком Вы говорите?
– Ахлф Йегер. Я компаньон Тео Веббера, и я прекрасно знаю, что он посещает Ваши сеансы.
«А, немец» – делает выводы Лина, рисуя произвольные линии ручкой в личном блокноте. Зажимает телефон плечом и поворачивается в сторону окна. Всматривается в светлое небо и медленно плывущие облака.
Ахлф что-то очень быстро говорит в своей грубой манере, не стесняясь в выражениях. Едва ли не кричит в трубку, распинаясь и стараясь подобрать оскорбления, слова о некомпетентности и бестолковости врача.
Она кладёт телефон на подоконник и начинает ходить по кабинету, собирая сумку. Благо, пациенты были записаны только на утренние часы.
– Если Вам так будет угодно, то пожалуйста.
***
Резиденция компании «Медтек» больше походила на президентские имения: огромный сад, каменные мощеные дорожки, большой дом в европейском стиле и беседка из белого дерева.
Дорога сюда заняла чуть более двух часов – это поместье находилось в лесу за городом. Солнечная погода предзнаменовала хороший вечер, который она планировала провести на ледовой арене. Только вот нужно быстро расправиться с этим жутко назойливым делом и вернуться в город к пяти часам.
На входе её встречает мужчина со строгими чертами лица, квадратной челюстью, но тёплым и приветливым взглядом. В отличие от карих глаз сына, эта янтарная красота была наполнена добротой.
– Добрый день, госпожа Вьери.
– Добрый, – в ответ кивает головой она. Проходит в холл по приглашению хозяина. – Я бы хотела поговорить с Вами, Веббер.
Лина прекрасно знала то, как выглядит Хьюго – уж часто его показывали по телевизору рядом с Тео.
Внутри достаточно прохладно, несмотря на жаркий июльский день. Пустовато – в необжитой роскоши находиться очень тяжело. Вьери втягивает носом воздух, немного запрокидывая голову назад. Одёргивает бордовый пиджак и поправляет галстук.
– Прошу Вас, – жестом приглашая пройти по коридору, говорит глава семьи Веббер. – Нас уже ожидают.
На удивление самой девушки, этот мужчина с небольшой проплешиной на макушке куда приятнее в общении, чем его сын. Говорит медленно и размеренно, а телодвижения его плавные и открытые. У него широкие плечи и большие ладони.
Конференц-зал здесь тоже просторный. Кафель, сделанный в стилистике шахматной доски, белые стены. В голове Лины невольно вспомнилась та партия, сыгранная вчера в её кабинете – элегантная и красивая жертва. Тео подставился сам под удар, но сделал это с твердой уверенностью в своей победе.
– Понимаете ли, у Тео Веббера нет никаких признаков посттравматического синдрома, – поправляя очки левой рукой, вновь повторяет врач.
– А как Вы объясните его странное поведение? Этот идиот потратил такие суммы на покупку «Марджин-лекари»! А эта шарашкина контора должна была закрыться в следующем месяце!
Девушка тут же переводит взгляд на перебившего её собеседника. Опять этот лающий акцент.
– Ахлф, дай ей договорить, – с небольшим нажимом вмешивается Хьюго. – Простите, продолжайте.
– Я провела с ним пару сеансов, – вытаскивая из сумки предварительно распечатанные листы, она приглашает мужчин ознакомиться с заключением. – Он абсолютно здоров, по крайней мере, по моей части точно. Найдите диагноста другого профиля для полной уверенности в его состоянии.
Она хочет добавить ещё пару фраз, но понимает, что с такими узкими терминами в психиатрии они навряд ли знакомы.
– Значит мы наймем другого, более компетентного специалиста! – ударяя ладонью по столу, чуть ли не выкрикивает партнер по бизнесу Тео.
От громкого хлопка Лина едва заметно дергается, но не подаёт виду. Это младшему Вебберу приходится работать с таким неуравновешенным человеком? Да уж, теперь понятно, почему на большинстве крупных сделок Тео был единственным представителем.
Бегло осматривается ещё раз – удивительно, что вместо привычных офисов, у «Медтек» имеется своя резиденция за городом. Сюда они приезжали на работу, проводили приёмы, важные встречи и собрания. Компания хоть и крупная, но чтобы настолько – она не поверила, если бы ей об этом рассказали. Однако сейчас она сидит здесь. Под пристальным и колючим взглядом Ахлфа. Он будто съедал её заживо.
На двух стенах висят патенты и грамоты – их бесконечное множество, а считать их безумно лень. Пусть не будет чёткой цифры – четыре десятка здесь точно соберется.
В дальнем углу стоит небольшой столик с расположенной на нём шахматной доской. Фигуры расставлены, а несколько из них лежит на краю стола – срубленные. И кто играл здесь? Небось, Тео с отцом. Почему-то у Лины есть чёткое ощущение, что такой буйный и эмоциональный человек, как Йегер, не способен на требующие усидчивости игры. Уж слишком он мешкает в своих телодвижениях.
– Это бесполезная трата времени, Хьюго. Спасибо, мы найдем другого специалиста.
О нет, бесполезная трата времени – это попытки Лины доказать бизнесменам, что их компаньон абсолютно здоров. И тут никакие дипломы не помогут против этого упорства. Она встаёт:
– Прошу меня простить, но у меня есть дела. Заключение я вам оставляю, всего доброго.
По пути домой она испытала мозговой штурм: смешались тысячи мыслей. Однако она отбрасывает всё лишнее. Осталась несчастная пара вариантов – бороться до конца и доказать вменяемость Тео, либо же откреститься и оставить давнего знакомого на произвол судьбы. Второй исход Лине нравится больше, чем первый – не хочется ввязываться в грязное танго на шахматной доске бизнеса. Не её епархия.
Убить в аварии не получилось, так они пытаются объявить его психом и упечь в клинику. Почему-то Вьери была уверена в том, что эта авария не случайность. Но в этом случае от младшего Веббера ничего не останется. Уж она-то знает, как лечат в таких заведениях. Он станет безликой серой массой. Такого и врагу не пожелаешь.
В груди щемит от осознания того, что может произойти с этой душой. Нужно как-то помочь, иначе на её место быстро найдут другого специалиста, сфальсифицируют диагноз и отправят в жёлтый дом.
Простыня как раскаленный на палящем солнце лист металла. Обжигает кожу, прилипает и словно пропускает электрические импульсы через тело. Было невыносимо жарко, но едва она открывала окно, то тут же становилось слишком холодно. Уснуть не получалось никак – и плевать, что все мышцы ныли после трудового дня, мозг всё равно бодрствовал и требовал новых задач.
– Тео, – Лина словно перекатывает на языке имя своего пациента. Оно мягкое и звучит как-то ласково. – Те-о…
В третьем часу ночи она вскочила и пошлёпала босыми ногами в сторону прихожей. Вытащила аптечку и прописала себе снотворное. Поднесла белые пилюли ко рту и остановилась – нет, не выход. Ей нужна завтра свежая голова.
Пару раз вставала попить воды, попутно то открывая балкон на кухне, то закрывая. Мучительно.
Вся ночь прошла без сна, а на первых двух сеансах должны быть очень тяжелые пациенты. Им действительно нужна помощь, не то что абсолютно здоровому Тео. Только вот сердцу было неспокойно.
***
Как и предполагалось – утро было слишком загруженным из-за больных. Один из них вновь расплакался на приёме. Лине пришлось даже накапать успокоительное и заставить перепуганную девушку выпить воду.
Заполняет личную тетрадь для ведения своих пациентов: «… в результате аварии…», «…посттравматический синдром…», «…гибель родственника…», «…состояние аффекта…». Было что-то знакомое в этих строках. Только вот что?
Её внимание приковала к себе трещина на шахматной доске. Она была и раньше, только вот не такой огромной. Разлом делил пространство для войны наискось. Лина с сожалением вздыхает и сметает все фигуры в нижний ящик. Доламывает доску, складывает и выбрасывает в урну под столом.
Рано или поздно, но всему в этой жизни приходит конец. Будь то вещь или живой человек – под влиянием времени всё превращается в мусор.
– Доктор Вьери, к Вам посетитель, – говорит Сара по корпоративному телефону.
– Но у меня следующий пациент через четыре часа только, – неподдельно удивляется Лина. – Ладно, пускай заходит.
Этих трёх минут, пока незнакомец шёл от входа до лифта, подымался наверх и шагал по длинным коридорам пятого этажа, хватило лишь на то, чтобы убрать ненужные бумаги со стола и вернуться на рабочий лад.
Не сказать, что она действительно была поражена появлению Тео в дверном проёме, но в глубине души она надеялась, что это будет кто-то другой.
– У Вас на сегодня нет записи, как и на другой день. Или Вы к другому специалисту? – не отвлекаясь от бумаг, колко бросает девушка.
– Нет, я бы хотел предложить Вам пообедать вместе. Здесь неподалёку есть хороший ресторан.
Он своей изящной, но непринужденной походкой шагает в сторону кресла. Видать, оно ему полюбилось, как и этот кабинет в целом. Кладёт руки на подлокотники и закидывает ногу на ногу.
– К сожалению, у меня ещё есть дела, – недоговаривая «или к счастью», Лина подымает взгляд и смотрит из-под лба на бывшего пациента.
Какой же он настырный. Однако его упрямство достойно похвалы.
– Следующий душевнобольной у Вас записан на пятнадцать минут пятого. Неужели Вы не найдете и получаса для нашего диалога? – почему-то именно слово «душевнобольной» он выделяет на фоне других, акцентируя на нём все внимание.
Вертит ручку в пальцах, подпирая подбородок правой рукой. Возвращается к тексту.
Тео опять невольно залюбовался ею. Он скользит взглядом по идеально уложенным серым волосам, едва прикрывающим кончики ушей, неестественно тонкой шее, худым и бледным запястьям, выглядывающим из-под манжет черной рубашки. Кожа начала бледнеть, вес вернулся в норму – на той фотографии с досье её снимали сразу после возвращения с Востока.
– Что-то не так? – спрашивает Лина. Её глаза быстро соскакивают с одной строчки истории болезни на другую.
И Веббер, понимая, что долгое время не отводил взгляда, ухмыляется:
– Нет, всё хорошо. Меня просто привлекают Ваши нетривиальные привычки. Впервые с такими сталкиваюсь.
Интересно, он со всеми врачами так общается?
Лине это начинает уже мешать. Она закрывает медицинскую карту очередного пациента с диагнозом «ПТС» и встаёт.
– Нетривиальные? Что Вы имеете в виду?
– Я ещё никогда не видел, чтобы человек крутил ручку мизинцем и безымянным пальцами. А ещё, когда Вас что-то не устраивает, Вы немного подергиваете носом. Когда смущаетесь, то картинно поджимаете губы и вскидываете подбородок. Продолжать?
– Вы весьма наблюдательны, могу я сказать.
– Не желаете сыграть партию?
Лина качает головой. Она же выкинула шахматы перед приёмом.
– К сожалению, не могу. Моя доска испорчена, мне пришлось её отправить в корзину.
Мужчина ставит пакет, с которым он вошёл, на стол.
– Я видел. Именно поэтому я прошу Вас принять небольшой подарок от меня.
– Нет, я не могу этого сделать.
Она снимает очки и кладёт их на стол. Закрывает лицо руками. Тяжелая ночь без сна и не менее простое утро с пациентами. Уже язык заплетается, а мысли начинают смешиваться в одну массу. Нужно выпить ещё кофе.
– Почему? Вы же мне помогли, неужели я не могу отблагодарить Вас такой мелочью?
– Я врач, это мой долг – лечить людей. Так что благодарю, но не стоит.
И вовремя успевает вернуть чёрный пластик на глаза, чтобы заметить вскинутую темную широкую бровь.
– Вы смогли убедить моего отца, что не входит в Ваши обязанности. К тому же, Вам пришлось преодолеть такой долгий путь до резиденции нашей компании.
И об этом уже узнал? Хотя, глупо было полагать, что этот разговор останется в неведении. Глубокий вдох был настолько тяжелым, что, если бы это было возможно, проломил бы пол в комнате.
– Я убедила Вашего отца? Прекрасно, но этого недостаточно. Ахлфу я так и не смогла доказать Вашу вменяемость.
– Прошу Вас, не беспокойтесь об этом. Йегер слишком упрям и туп.
Он настойчиво пододвигает бумажный пакет в сторону девушки, ставя его прямо перед носом. Выбора нет.
Внутри лежал подарочный набор шахмат. Невероятно красивый, выполненный в английской стилистике середины 18 века.
– Барлейкорн, – поясняет Тео. – Люкс Ампир. Вам ведь понравился тот ресторан, вот я и решил, что подобный стиль Вам придётся по вкусу.
Лина внимательно рассматривает причудливые фигуры: каждая из них расположена на небольшом округлом постаменте индивидуальной формы, низ подклеен бархатом для более мягкого скольжения по изящной, но такой массивной доске из тонированного ясеня. У короля, слона, ферзя и пешек имеются украшения, напоминающие популярные в то время гофрированные воротнички. У главного полководца высокий головной убор – круговой узор на короне напоминает ячменные зерна.
– Верхняя крыша доски съемная – внутри бархатный ложемент с ячейками для каждой из фигур. Этот набор прекрасно дополнит Ваш опустевший рабочий стол.
***
– Расскажите о себе, – просит Веббер, отпивая чай из тявана.
Традиционный японский ресторан и вправду находился недалеко от работы Лины. Удивляется своей невнимательности – она никогда не замечала, что на окраине города есть такое прекрасное и тихое место.
Они сидят в уединённом зале с выходом в сад, низким столиком и мягкими подушками. Комната освещалась падающим через открытые сёдзи дневным светом. Немного мрачновато, но они оба отказываются от традиционных масляных ламп. В воздухе повис ненавязчивый пряный аромат благовоний. Идеальная атмосфера.
– Не Вы ли говорили, что всё знаете обо мне? – шуточно язвит она. Точнее, именно так показалось Тео.
Обстановка, к счастью, более разряженная, чем в прошлую их встречу в подобном месте. Да и диалог идёт как-то проще, нежели два дня назад.
– Какая Ваша жизненная позиция? Что Вы можете назвать своим девизом?
Лина ставит кружку на блюдце и сплетает пальцы. Тео заметил – это её привычное действие, когда она о чём-то думает.
– Важна не продолжительность жизни, а её качество.
– Цитируете Эрика Берна? – улыбаясь, задаёт вопрос Веббер. Он не нуждается в ответе.
– А Вы как позиционируете себя?
– Победитель берёт от жизни всё. И неважно, какими жертвами достаётся эта победа.
Эти слова заставили Лину призадуматься. На самом деле, ранее у неё была схожая точка зрения. Только вот её быстро вытеснили и заменили на пацифизм. Мирная и спокойная жизнь оказалась слаще, чем искушение быть лучшей во всем.
Почему-то она не удивилась этому, вспоминая «Я должен хотеть убить чёрного короля, но быть готов умереть сам. Только так я могу получить желаемое.». В целом, эта позиция подходила к его образу.
– Расскажите о своих вкусовых предпочтениях. Какая национальная кухня Вам нравится больше всего?
– Я отдаю предпочтение острым блюдам, – Тео постукивает большим пальцем правой руки по деревянному столу. – Поэтому мне нравится индийская. А Вам?
– Голландская.
– Любите пресную пищу?
– Не совсем, – она слабо качает головой. – Мой желудок просто привык к такой. У меня не было возможности выбора, а потому и по сей день употребляю еду почти что без специй.
– Вы ведь служили на Востоке. Неужели там действительно такой скудный стол?
– Увы, у нас был именно такой.
– Какая погода привлекает больше всего?
