Читать книгу: «Хроники вечного наместника. Акт 1», страница 33

Глава 38. Финальный бой

Часть 1. Расследование

      Уже на третий день в лагере начались волнения. Кто-то от кого-то слышал, что Император задействует танки, хотя до этого все должны были знать, что он принципиально не пускает их в бой на своей территории. Кто-то слышал, что Император предал душу дьяволу, и его точно не победить. С этим было трудно поспорить, но, как всегда утверждал сам верховный лидер, его победы – это плод стратегического мышления, а не послания свыше.

      Глория почти не сидела в палатке, она смогла выпросить у отца разрешение руководить небольшим отрядом, чтобы потренироваться в командовании. И, к ее удивлению, солдаты слушались и спокойно, без негатива выполняли поставленные задачи.

– Офицер, можете доложить мне, откуда ползут эти глупые слухи, что сеют ненужный страх в сердцах солдат? – спросила Глория на очередном построении для пересчета личного состава.

– Точно сказать не могу, мои люди в эту чушь не верят. Но я слышал, что наши соседи очень активно эту информацию распространяют, – ответил офицер.

– Спасибо, Джет. Всем вольно! – крикнула Глория и направилась прямиком в главную палатку.

      Внутри были, как обычно, несколько офицеров и все генералы. Правда, на этот раз они все спокойно распивали чай и обсуждали дальнейшие действия после победы в битве. Глория подошла к отцу, чем прервала его беседу с Консильвалем.

– Что ты хотела, дитя мое? – спокойно спросил Фамус.

– Ты же слышал про слухи, которые ходят в армии?

– Конечно, но не думаю, что это слишком серьезно, – сказал главнокомандующий.

– И все же, я прошу у тебя разрешение на проведение расследования.

– Какого? – удивленно спросил, вмешавшись в разговор, Консильваль.

– Мне кажется, что это не просто страх солдат.

– Ты о чем, доченька?

– Я хочу сказать, что кто-то подрывает у нас на глазах боевой дух армии, и нам стоит поймать и наказать преступников.

– И кто же ваши первые подозреваемые, молодая леди? – спросил обернувшийся Руфус.

– Пока что никто, но мой отряд…

– Ах да, я и забыл, что у вас есть свой отряд, который вам, возможно, рассказал какую-то байку про то, что есть люди, которые распространяют слухи?

– Успокойтесь, генерал Руфус, – сказал разговаривавший с ним Нардкар. – Или вам есть, что скрывать?

– Ничего. Просто не понимаю, как такой умный человек, как Фамус, позволяет своей дочери управлять целым элитным отрядом солдат?

– Чего вы добиваетесь, генерал? Моих эмоций? Ждете, что я разозлюсь? Я уже говорил, что отдал отряд ей под свою личную ответственность, так что для вас этот отряд находится под моим командованием, – недоуменно говорил отец Глории.

– Я ничего не добиваюсь. Если что произойдет, под трибунал пойдете вы, – сказал Руфус, улыбнувшись недобрым оскалом, и отвернулся к своему собеседнику.

– Так вот, – начала Глория, – мой офицер в отряде сказал, что знает людей, которые преднамеренно распространяют слухи.

– Хорошо, я напишу тебе разрешение, – улыбнувшись и потрепав волосы на голове дочери, сказал Фамус.

      Вышла из шатра девушка с отличным настроением и в полной боевой готовности, собираясь начать свое расследование. В самом начале стоило допросить офицера ее отряда, которого, к своему огромному сожалению, Глория не нашла на месте, и ей еще полчаса ждать, пока солдаты найдут и приведут его.

– Извините за опоздание, госпожа Глория, – упав на колени, сказал Джет.

– Не стоит, – смутившись, ответила девушка. – Я хочу все знать о том, что вы поведали мне с утра.

– Это почти все, что мне известно. Командир соседнего отряда постоянно ругает личный состав за такие выходки, но, как мне известно, они продолжают это делать.

– А по каким причинам они это могут делать?

– По глупости, наверное. Там в отряде одна молодежь, и им, наверное, кажется забавным, что взрослые мужики боятся того, что Император продал душу дьяволу.

– Тогда почему, по-вашему, «мужики» боятся этих сказок?

– Большинство людей верующие, и для них это не пустые слова, а скорее действительность. У меня в отряде, конечно, нет верующих в единого бога, в основном все лииндарцы, но я видел людей из других отрядов, и они в самом деле крестятся и молятся богу о том, чтобы тот покарал Императора.

– М-да, печальная новость. Можете идти, – сказала девушка, и Джет вышел из палатки, в которой они сидели.

      Теперь Глория точно хотела поговорить с мальчиками из соседнего отряда, но просто так она это сделать не могла: надо было договориться с офицером, а он мог предупредить солдат, чтобы не болтали лишнего. Нужно было найти идеальный момент, когда они были бы немного подвыпившими, но все еще находящимися в здравом уме.

      Тогда у девушки созрел простой, но вполне рабочий план. Она решила во время обеда подлить солдатам из соседнего отряда чего-нибудь покрепче, и после, спокойно договорившись с их командиром, побеседовать, так как в состоянии опьянения они явно не будут слушать наставления своего начальника. Проблема могла быть только в том, что командир мог понять, что солдаты пьяны, и не дать поговорить с ними, но Глория решила, что сможет разрешить это недоразумение.

      За обедом все прошло хорошо, девушка хорошо знала кухарку и легко с ней договорилась, чтобы подлить ребятам крепкого напитка. Конечно, солдаты были в некотором шоке от того, что им дают алкоголь, но все прошло по плану. К ним подошла кухарка якобы забрать посуду и сказала: «Все для вас, мальчики». Теперь они были на крючке и спокойно проглотили наживку в виде компота со спиртом.

– Командир пятьдесят третьего отряда Винскот, у меня есть разрешение самого Фамуса на допрос вас и всего вашего отряда, – как можно более официально говорила Глория.

– Ну, спрашивайте, – прочитав приказ и расслабившись, сказал командир.

– Что вы знаете про слухи, которые ходят по всей армии? – спросила Глория.

– Не очень хорошо, что они распространяются. Общий боевой настрой пропадает, – сухо отвечал он. – Мне известны несколько основных слухов, но я предполагаю, что вам они тоже известны.

– Вы верно предполагаете. Также мне известно, что именно ваши солдаты их и распространяют. Что вы знаете об этом?

      Командир помедлил. Он налил себе крепкого чаю и, только выпив всю кружку, начал говорить.

– Они ни в чем не виноваты, Глория, поверьте мне на слово, – напряженно говорил Винскот.

– Я верю, командир, но я вас спрашиваю: что вы знаете об этом?

– Я требую гарантий! – крикнул, ударив по столу ладонью, командир.

– Каких?

– Что ни один из моих мальчиков не будет отдан под трибунал!

– Моих гарантий вам хватит? – поведя глазами, спросила девушка.

– Пишите на бумаге, что претензий к моим солдатам не имеете!

      Глория нехотя начеркала небольшой документ, где говорила, что не имеет претензий к солдатам пятьдесят третьего отряда под командованием Винскота. И наконец, причмокнув губами, она продолжила.

– Отвечайте на мой вопрос, командир.

– Как я знаю, мои мальчики выдумали какую-то ерунду и в шутку начали распространять ее между другими отрядами. И они должны были на этом закончить, но решили, что этого мало, и продолжили затею. Подкрепили ее вымышленными фактами, таким образом подлив масла в огонь.

      В палатке воцарилось молчание. С улицы были слышны голоса людей, но казалось, что никого нет, только эта палатка, раскаявшийся командир и Глория.

– Вы, конечно, меня шокировали, но я все же хочу провести беседу с вашими солдатами.

– Вы написали, что не имеете к ним претензий!

– И я не буду иметь. Только хочу поинтересоваться, у них лично, как все было, – спокойно, но все еще находясь в небольшом шоке от слов командира, говорила девушка.

– Они там, – он указал на палатки, стоящие рядом, – скажите, что я приказал построиться и слушаться вас.

      Глория вышла из шатра командира и подошла к сидящим у костра солдатам. Их было с десяток, что, конечно, означало, что они тут не все.

– Ваш командир приказал вас построить, – сказала девушка тому парню, что был постарше.

– Госпожа Глория, – нагло ответил один из мальцов, – это в вашем отряде, где одни подкаблучники, вы можете делать все, что вам вздумается, а мы подчиняемся только старшему по званию!

      Вот и та проблема, о которой не подумала девушка. У алкоголя есть несколько стадий, и ей нужна была та, где человек мог откровенно поговорить с кем угодно, а они, похоже, где-то перепили и дошли до стадии борзых мальцов, которые бычат на всех и всегда готовы к драке.

– Вы не слышали госпожу Глорию? – сказал вышедший из шатра командир. – Всем строиться!

– Винскот, не стоит, я бы справилась, – начала было девушка.

– Вы не видите, – он указал на всех своих солдат, – они напились во время несения службы, их всех пора под трибунал.

– Ну я думаю, что мы можем это все уладить и без трибунала, – нервно улыбаясь, говорила девушка.

– Это не в первый раз, между прочим, – чуть ли не крича, говорил Винскот.

– Они не виноваты, командир, – вдруг сказала девушка.

– Да как же, вы что – слепы?

– Это я напоила их, чтобы они были сговорчивей! – закрыв глаза от страха, сказала Глория.

      Все вдруг посмотрели на нее. Солдаты явно выдохнули от напряжения, а вот командир Винскот уже сорвался с цепи.

– Да ты, мелкая тварь! Совсем охренела со своим типа высоким положением? Дали отряд, и теперь ты у нас можешь делать что хочешь? Ты смеешь приходить и обвинять моих солдат в подрыве боевого духа, при этом сама же подрываешь его! Видите ли, напоила моих солдат, чтобы допросить, и думает, что цель оправдывает средства! Чего молчишь, мелочь? Стыдно стало? Нам, похоже, пора к твоему отцу! – Винскот схватил Глорию за руку и потащил к главной палатке через всю армию.

      Девушка поначалу сопротивлялась, но быстро поняла, что даже если вырвется из рук командира, то все равно ее вызовут в главную палатку. Поднявшийся шум заставил и постоянных жителей главного шатра выйти на улицу. К ногам Фамуса была брошена его же дочь. Она подняла глаза на отца и встала, приняв его руку.

– В чем, собственно, дело, командир Винскот? – начал он.

– Твоя дочь напоила моих солдат, при этом пришла обвинять их в подрыве общего духа армии! – крикнул командир.

– И как же она их поила? Через трубочку? – усмехнулся Фамус, и его смех подхватили другие солдаты и командиры.

– Ты на что намекаешь, главнокомандующий? – с подозрением спросил Винскот.

– На то, что даже если моя дочь как-то поила твоих солдат, то, скорее всего, дала им бутылку, а они уже сами выпили ее содержимое, – уже строго говорил генерал.

– И ты считаешь нормальным, что она дарит солдатам алкоголь во время войны?

– Ни в коем случае. И она понесет наказание, – в этот момент Глория еще сильнее опустила глаза в землю. – Но твои солдаты совершили преступление, и я думаю, что их нужно наказать.

– Ты, Фамус, лучше меня знаешь, что полагается за такое, но я требую смягчения наказания, возможно, ценой своей жизни, а также требую трибунала над твоей дочерью.

– Можно одно лишь слово? – аккуратно спросила девушка.

– Молчи, плутовка! – закричал командир.

– Говори, – сказал Фамус, рукой сделав жест, чтобы Винскот молчал.

– Я прошу перед наказанием возможность допросить всех солдат командира, на которое я получила ваше разрешение, отец, – сказала она и поклонилась генералу.

– Подожди, девочка, а как же это, – командир показал бумагу, которую Глория подписала. – Ты их уже опросила и не имеешь к ним никаких претензий.

– Нет, – сказал Фамус, получив в руки бумагу, – здесь написано, что моя дочь просто не имеет претензий к солдатам, но того, что она не должна их опрашивать, нигде не написано. Ты же не пытаешься выставить меня дураком, Винскот?

– Никак нет, генерал, – оскалившись, сказал командир.

– Глория, я даю тебе право перед трибуналом допросить отряд Винскота, который в полном составе должен быть доставлен в шатер для суда, – сказал Фамус и, развернувшись, отдал приказ всем разойтись.

      Через полчаса все пьяные солдаты были собраны в одном месте и сидели перед Глорией, со всех сторон была стража, которая следила, чтобы никто не сбежал.

– Итак, молодые люди, извиняюсь за произошедшее, но я хотела бы узнать от вас лично, что вы знаете про слухи, которые распространяются внутри войска.

      Молодые люди молчали. Никто из них не хотел ничего говорить девушке, возможно, потому, что они считали ее виновной в том, что они пьяны.

– Хорошо, – вновь сказала Глория, – я готова полностью принять всю вину на себя за то, что вы пьяны, и выскажу на суде, что напоила вас через трубочку, но мне нужна эта информация, – сказала она, но все молчали.

– Так, – протяжно сказала девушка и принялась писать. – Вот.

Она протянула молодым людям бумагу.

– Это будут мои показания на суде, тут же подпись. Я ни слова не скажу.

      Солдаты несколько минут рассматривали бумагу и наконец, вроде бы убедившись в том, что никакого подвоха нет, ответили.

– Мы не являемся источником этих слухов, хотя всем говорим, что это так. Просто присвоили решили присвоить всю славу себе. Изначально один из солдат Руфуса нам это рассказал. Подозреваем, что он также не изначальный источник, но может быть и не так.

– И подкрепляли вы слухи, придумывая факты? Или так же получали сведения из источника?

– Что-то сами, что-то нам рассказывали и другие ребята, они были уже не из армий Руфуса.

      Все сходилось! Подозрения к генералу Империи были небезосновательными! Теперь нужно было потребовать ареста солдат Руфуса и добиться допроса генерала. Оставалось выйти из суда невиновной, иначе ей никто не позволит этого сделать. Конечно, ни солдаты, ни Глория не могли правильно составить бумаги, и девушка это знала, и поэтому суд должен был идти в правильном русле.

– Суд объявляю открытым, – сказал Консильваль. – Так как это трибунал, то суд будет быстрым. Сначала выслушаем претензии Глории, а потом солдат и их командира.

– Мы хотим потребовать отмены речи Глории в связи с ее бумагой, – сказал один из солдат пятьдесят третьего отряда и протянул временному судье бумагу.

– Хм, – пробормотал Консильваль, – документ сделан с множеством юридических ошибок, я не могу его принять. Я требую, чтобы Глория высказала претензии.

– Протестуем, – закричали солдаты, начав сопротивляться, но их быстро усмирили.

– Я хотела бы сказать, что никого не хотела напоить, а только хотела получить информацию по поводу распространения слухов в войске. И я их получила. Господин Консильваль, я имею право рассказать подробнее?

– Конечно.

– Все, что я смогла узнать до суда, – солдаты Руфуса непосредственно участвуют в ее распространении, что подтвердили солдаты Винскота. Также сам генерал ведет себя очень вызывающе и всячески пытается заставить всех генералов и офицеров сопротивления действовать эмоционально, что могут подтвердить мой отец, господин Нардкар и вы, судья. У меня все.

– Браво, – сказал Руфус, медленно хлопая в ладоши и явно желая что-то сказать, но его прервал Консильваль.

– Спокойно, генерал, с вами мы поговорим чуть позже. Слово солдатам Винскота и ему самому.

– Говорить буду я один от всего отряда, – начал командир. – Мы подтверждаем слова Глории и утверждаем, что солдаты Руфуса распространяют негативные и лживые слухи. К самой девушке претензий не имеем и готовы принять любое наказание за выпитый на службе алкоголь.

– Я могу говорить, господин судья? – нервно спросил Руфус.

– Нет, генерал, сейчас закончим это дело, и только потом перейдем к вам. А сейчас я готов объявить приговор, – прокашлявшись, сказал Консильваль. – Глория полностью оправдана, и к ней суд не имеет никаких претензий в связи с ее желанием служить сопротивлению. Солдаты командира Винскота, как и он сам, будут сражаться в первых рядах, и к ним приставлен дополнительный наблюдатель. А теперь приказываю страже схватить Руфуса и его солдат и привести сюда для допроса.

      Началось замешательство: генерал начал сопротивляться, что-то кричать про измену, но его быстро связали и посадили на скамью подсудимых. Через десять минут сюда были приведены и все двадцать отрядов генерала. Почти пять сотен солдат были связаны и взяты под стражу.

      Допрос продолжался долго. Почти три часа генералы во главе с Фамусом допрашивали Руфуса, но все было тщетно. Они только сильнее убеждались в том, что он не виноват, а допросы солдат ничего не дали. Только один единственный диалог смутил Глорию, хотя Фамус не обратил на него внимания. Допрашивали одного из солдат, и он вместо того, чтобы говорить фразу, которую повторяли все, сказал ее не так. Все говорили: «Мы ничего не распространяли, только повторяли сказанное отрядом Винскота, что делали все в войске»; а этот солдат сказал: «Мы ничего не распространяли, только повторяли сказанное отрядом Винскота, что делали многие в войске». Последняя измененная фраза меняла все – для Глории, конечно. Это была не та же фраза, это была бессознательная оговорка, и она означала, что этот солдат знает тех, кто распространяет информацию.

      Глория попросила стражника схватить этого солдата и отвести в сторону. Глория схватила свой клинок и приставила к горлу солдата, когда тот был достаточно далеко, чтобы их не было видно.

– Говори имена, – четко и грозно сказала девушка.

– Какие? – удивленно спросил солдат.

– Тех, кто принес слухи! Я знаю, что это делали не вы, а кто-то из армии, говори кто!

– Иначе что? – изменившись в голосе, грозно сказал солдат.

– Иначе ты умрешь. Я хоть и сняла с вас подозрения, но мой отец еще нет, и он не расценит убийство как измену, – сказала Глория и надавила клинком на гортань, отчего из пореза потекла кровь.

      Солдат долго не мог держаться и выдал все десять имен, которые девушка записала и потребовала от нескольких солдат схватить изменников и привести на суд.

      Целых два часа потребовалось на поиски, но все десять солдат были приведены в популярный этой ночью шатер.

– Значит, ты хочешь сказать, что эти десять виновны в распространении вредоносной информации? – спросил Фамус.

– Да, я более чем уверена, а также три солдата из армии Руфуса. Похоже, они были шпионами Империи и привели этих десятерых к нам в сопротивление, – сказала девушка.

– Я тобой горжусь, – сказал генерал и поцеловал дочь в лоб. – Слушайте все: генерал Руфус помилован, как и большинство его воинов, но более никто из них не может приближаться к генеральскому составу ближе, чем на двадцать метров, и не имеет доступа в главный шатер. Трое солдат, пойманных моей дочерью на оговорках, а также десять засланных имперских солдат приговорены к смерти.

      После этого все тринадцать солдат были поставлены на колени, а их головы опустили на пни. Одновременно тринадцать тяжелых двуручных мечей опустились на их шеи. Все это время Глория смотрела на генерала Руфуса, но тот не выдал никаких эмоций при казни. Было понятно, что не все заговорщики были схвачены, и именно поэтому у генерала с его войсками отобрали доступ ко всем планам.

      На следующее утро армия была готова выступать. Оставалось где-то полтора дня до битвы, как рассчитывало командование с учетом разведки. Император уже объединил армии и готовился к обороне, ну или точнее – его генерал Куратов. Также по всем расчётам было ясно, что Лииндар успеет, а значит, войска Империи не могут отступить в столицу. Иссилиур был хорошим стратегом, следовательно, он зачем-то хотел сражения в поле. Понятно, что его отрезали войска Лииндара, но это кажется незначительным фактором, поэтому причина была где-то еще.

      Было трудно предсказать исход битвы, но у сопротивления сохранялось преимущество. План битвы был уже готов, и при любом ее положительном исходе остатки сил должны зайти в Фена-Морис, потому что по плану горожане должны были открыть ворота, поднять бунт, видя, что их Император проиграл войну.

– Привет! – восхищенно крикнул Биван, догоняя Глорию на лошади.

– Ох, это ты, Биван. Не пугай так, пожалуйста, – прижав руку к сердцу, говорила девушка.

– Я и не пытался, – шутливо обижаясь, говорил младший сын Руфуса. – Мне понравилось, как ты вчера нашла предателей. Не думала, что детектив – это твое призвание?

– Может быть и так! Когда победим в войне, стану детективом.

– Тогда я стану твоим помощником, – снова восхищенно сказал молодой человек.

– Но ты же не раскрыл ни одного дела! – возмутилась Глория.

– Так я и не должен. Помощник играет роль дурачка, которому умный детектив все объясняет.

– Ты начитался книжек.

– А ты никогда не видела настоящих детективов, – остро подметил Биван.

– Согласна. Так что ты хотел?

– Просто поговорить. Думал, тебе скучно так ездить и читать книжки, – смущенно сказал молодой человек

– На самом деле, если читать внимательно, то книжки становятся увлекательными, даже самые скучные, – а вот собеседник часто утомляет.

– И значит, я тебя утомляю? – обиженно спросил Биван.

– Нет, конечно нет, – задумчиво сказала Глория.

      Наступило неловкое молчание. Они проезжали мимо развалин какой-то деревни, скорее всего уничтоженной имперскими войсками. И через несколько секунд молодой человек заговорил.

– Я так не могу больше.

– Что именно? – недоуменно спросила Глория, переставая смотреть на сожженные дома.

– Я влюблен в тебя, – смущенно сказал Биван.

– Ох, – не зная, что сказать в ответ, пробормотала девушка.

– Я знаю, звучит дико, но с первого взгляда я понял, что люблю тебя. И ты можешь ничего мне не говорить, я все и так знаю. Я верю, что это взаимно. Когда человек находится во тьме, то единственный спасительный луч света всегда исходит из любви, понимаешь?

– Это неожиданно, – начала находящаяся в небольшом шоке Глория, – но пойми и ты меня: да, ты мне приятен, даже нравишься, но я не могу любить тебя. Не знаю почему, но я не испытываю к тебе ничего, кроме дружеских чувств, поэтому извини.

      Глория поддала своей лошади и ускакала подальше от поникшего головой после ее слов молодого человека. Было досадно, так как она расстроила молодого парня, но было уже хорошо, что они расставили все точки над «и», иначе могло быть и хуже. Теперь он хотя бы знал правду, и через какое-то время его чувство сойдет на нет.

      Вечерний лагерь решили разбить в лесу, между тремя выжженными деревнями. Всю местность быстро проверяли на случай засады и ставили часовых. Разведка доносила, что в полудне ходьбы уже начинались окопы Империи. Пока что солдаты Фамуса успели сделать только один, и то с их стороны. Бой предстоял серьезный.

      В шатре, как всегда, обсуждали стратегию, а сама девушка сидела, положив голову на руки, которые были скрещены на столе. Мужчины обсуждали что-то, похожее на план отступления имперских сил.

– Что известно по Лииндару? – спросил Нардкар.

– Хоть ты меня и спрашиваешь уже в пятый раз, я отвечу, – раздраженно ответил Консильваль. – Прибудут к вечеру и, по идее, либо добьют отступающего врага, либо ударят ему в тыл.

– Так, Фамус, скажи, пожалуйста, еще раз: насколько осведомлен Император?

– Он знает почти все, точнее наместник знает, но это почти всегда означает, что все знает и Иссилиур. Он будет готов ко всему, что мы сделаем, и только если мы сразимся без единой ошибки, то сможем победить с возможностью захвата столицы.

– И какие могут быть у нас ошибки? – продолжал спрашивать Нардкар.

– Само наступление у нас отлично спланировано, но вот главное – правильно принимать решения по ходу битвы. Скорее всего, мы где-то ошиблись, и нам потребуется грамотно отступать по ситуации и атаковать сильнее те фланги, где у нас все окажется лучше, чем мы думали, для того чтобы прорвать их, – ответил Фамус.

– Нас семьдесят семь тысяч и пятьдесят Лииндара против его сорока: почти в два раза больше, – бормотал Консильваль. – Это просто невероятно, что мы проиграем.

– Нет ничего невозможного. Нам надо выспаться, – сказал Фамус.

– И все же я бы еще раз оценил силы врага на правом фланге, – возразил Нардкар.

– Если у нас будет недосып, то точно проиграем, подкорректировать а вот если не оценим правый фланг, то просто сможем тактику по ходу действия.

      В этот момент Глорию подозвал один из охранников. На улице, прямо перед шатром, стоял Биван с опущенной головой.

– Ну и что тебе надо? – скрестив руки и отвернувшись, спросила девушка.

– Можно войти? – спросил молодой человек.

– Нет, – строго сказала девушка, – говори тут, что хотел.

– Я пришел просить прощения, – сказал молодой человек и встал на колени, – если я тебя как-либо обидел или обижу в будущем.

– Ну все, вставай, – сказала, подбегая, Глория и подняла молодого человека на ноги. – Тебе не стоит унижаться, мы же все равно друзья?

– Извини, – прошептал молодой человек.

      Вдруг все восемь охранников шатра беззвучно упали от десятка стрел, которые прилетели в них откуда-то из лагеря. Биван со всей силы ударил девушку по голове и зашел в шатер, поймав брошенный его братом сарбалет.

      В шатре все три генерала уже собирались к выходу, чтобы разобраться, что происходит, но все трое встретили молодого парня, державшего их на прицеле. Только они схватились за мечи, как десятки маленьких стрел впились в их лица и незащищенные части тела. Все трое упали, но Биван достал нож и поочередно вскрыл каждому из генералов горло, чтобы они точно не могли воскреснуть.

      Когда пол был полностью залит кровью генералов, Биван развернулся к выходу, но его сразу же схватили около десятка солдат.

      Глория очнулась через несколько минут и, все еще не отойдя от головокружения, пошла в шатер, из которого вывели связанного Бивана, который лишь виновато посмотрел на нее.

      Как только девушка зашла в помещение, то на ее глаза навернулись слезы, она села на колени над трупом отца и, обняв его, зарыдала. Его холодные глаза смотрели на нее. Его еще теплые руки не могли обнять ее в ответ. Он так и не увидит падение Империи, не увидит свадьбу дочери и своих внуков, больше он ничего не увидит, и остается только надеяться, что за все свои подвиги он отправится в рай. Фамус был мертв, а вместе с ним и надежда победить Империю.

      И все же девушка нашла в себе силы встать и пойти к убийце. Оказалось, что солдаты Руфуса начали резню по всему лагерю и убили достаточно много, но главный свой план они выполнили идеально. Двадцать солдат, притворяясь, что пришли поиграть в карты с товарищами, в один момент по сигналу Николаса выстрелили в охрану, и Биван смог убить генералов, проникнув в шатер. Сарбалет они пронесли, еще когда раскладывали палатки, подкупив офицера, который располагался ближе всего к главному шатру. План был идеально рассчитан и предполагал, что на Бивана и Николаса никто не станет думать, как и произошло.

      Глория просто сидела на стуле и смотрела на опущенную голову Бивана. Николас сидел рядом, а остальные солдаты были схвачены и вновь связаны.

– Ну и как же твоя любовь? – спросила девушка.

– Я говорил тебе, что меня окутала тьма и любовь бы вытащила меня из жуткого болота лжи, в которое я попал, но ты проигнорировала, и я окончательно разочаровался в мире.

– Очень много философии. Лучше расскажите, как все было, а если откажетесь, то прикажу отрубить вам по пальцу в минуту, пока не заговорите.

– Когда ты нас отправила к отцу, мы и вправду хотели его переубедить, но когда прибыли, оказалось, что он и так за сопротивление. Тогда мы передали все, что знаем, и вас пропустили, – начал Николас. – После этого к нам явился Император и, конечно же, сорвал все планы, но решил использовать нашу верность сопротивлению против вас. Нас всех отправили в особую тюрьму, где переделали, чтобы мы служили Императору. Задача была проста: внедриться к вам и убить генералов и как можно больше личного состава. Нам дали новых солдат, верных Императору, и отправили сюда, а дальше ты и так знаешь. Слухи ты лично идеально раскрыла, только скажу, что большинство, в том числе и наш отец, не знали о плане запугать армию.

      Глория молчала. Как же мерзко ей сейчас было на душе. Противно, что сон был пророческим, что она не смогла спасти отца и что теперь боевой дух армии был почти на нуле.

– Но теперь мы все отошли от гипноза, – начал Биван.

– Завяжите им рты! – крикнула Глория.

– Глория, только не делай глупостей, – осторожно сказал Ворон, который прибежал с другого конца лагеря.

– Кто же теперь возглавит войско? – спросил у девушки начальник охраны ее отца, перебив бывшего разбойника.

– Я и другие офицеры моего отца, – после десятисекундной паузы сказала Глория.

– Вы уверены? – смущенно спросил мужчина.

– Да, и мой первый приказ – казнить всех предателей, а этих троих я убью лично. Созовите как можно больше людей, я хочу, чтобы все видели, как они умрут, – с ужасающим безумием говорила девушка.

– Так точно, – отдав честь, сказал начальник охраны.

– Извини, Биван, но я тебя не прощаю, – сказала Глория молодому человеку, смотря на него с отвращением, не обратив внимание на то, как Ворон неодобрительно помотал головой.

      Через час тысячи солдат стояли вокруг площадки, на которой быстро соорудили стойки для казни. Глория стояла на самом верху и готовилась произносить речь. Все что-то говорили, и было видно, что теперь люди действительно боятся и многие готовы дезертировать.

– Господа, – выпив зелье голоса, заговорила девушка, – я знаю, о чем вы думаете. Вам кажется, что все пропало, что теперь мы проиграли предстоящую битву, но я спешу остановить ваше отчаяние. Хоть наши генералы мертвы, мой отец мертв, – Глория сделала небольшую драматическую паузу, – но отчаиваться рано. Я была на каждом их собрании, знаю все планы и потому посмею объявить себя новым генералом сопротивления. Если кто-то против – можете возразить.

      Все молчали, и казалось, что весь мир замолчал в этот момент.

– И, как новый генерал, я обещаю, что наша цель будет достигнута: Император умрет, а вы все мирно вернетесь к своим семьям с гордо поднятой головой и чувством выполненного долга. Так же, как генерал, я приговариваю всех предателей идеологии к казни через отрубание головы! – сказала девушка, и все солдаты вокруг начали одобрительно восклицать.

      Первыми смертниками были Руфус и его дети. Они молча поднялись на платформу и так же молча склонили головы. В лице Бивана был виден страх, у Николоса – гордость, а у Руфуса – безразличие. Как назло, именно сейчас пошел дождь, но ни один солдат не сошел с места, все ждали смерти преступников. Глория подняла меч отца над головой генерала и, не колеблясь, отрубила ему голову, что сделала и с Николасом. Каждая смерть сопровождалась восторженными возгласами.

– Извини, Биван. Может, у нас что-то и получилось бы, но ты все испортил, – злорадно сказала Глория и подняла меч.