Читать книгу: «Жизнь в нелюбви», страница 8
Глава девятая,
в которой уходит любовь, но приходят известность и свобода
Через несколько дней подсела к ней в кафе Кристина и агрессивно спросила:
– Ты делиться собираешься?
– Неприятностями или идеями? – флегматично уточнила Вика.
– Не строй из себя тупую! Квартиру будем делить!
– Вашу? Вроде я не претендую.
– Отец сказал, тогда будем судиться!
Подошла Марго, грохнула подносом об стол и прошипела:
– Пшла вон, крыса!
Когда они возвращались с обеда, Кристина с Сергеем сидели на диване в холле. Он разливался соловьём, а она восторженно ему внимала.
– Поняла? По твоей квартире консультирует. С дур выхлоп больше, – фыркнула Марго. – Умной достаточно сказать «не положено», а этой можно прописные истины разжёвывать до состояния кашицы и балдеть от своей гениальности.
Вика бросила взгляд на эту парочку и отвернулась. Господи, какая же она дура! Влюбилась в краснобая и пустозвона, который вещает прописные истины, сам собой любуясь. Даже плечи расправила, почувствовав, что морок развеялся.
– Тетерев!
– Точно, – засмеялась Марго. – Когда он токует, бери его тёпленьким!
До окончания перерыва было ещё несколько минут, и они зашли в её отдел, где дамы переваривали обед, лениво перебрасываясь новостями. Сплетен громких по компании в тот период не носилось, поэтому разговор свернул на начавшийся показ нового сериала.
– Как вы сказали? «Расставание в декабре»? А много серий было показано? – оживилась Вика.
– Ну, с понедельника.
– Марго, а ты всё смотрела?
– Ну да. А чего ты заинтересовалась, вроде, не твой жанр?
– Мы в этом фильме снялись в эпизоде. Стас, Рома и я изображаем семью любовника главной героини.
– Подожди, он же не женат!
– Ну, или потом окажется, что женат, или она позже другого заведёт, женатого. Словом, эта Наташа…
– Нет, главную героиню зовут Женя.
– А играет её Наташа.
– Да, Наталья Брик. Вика, ты не шутишь? – у сотрудниц нижние челюсти отвисли.
– Дамы, я понятия не имею, о чём фильм. Может, и эти эпизоды в окончательный показ не войдут. Но стоит эта Наташа за деревом и смотрит, как семья любовника возвращается домой. Два эпизода, один по сухой погоде, другой под дождём. Ещё на скамейке сидят, разговаривают. А эта Наташа смотрит на них и льёт крокодиловы слёзы. Всё. Марго, если что-нибудь из этого увидишь, позвони мне. Я заранее детям говорить не буду, что прокат начался, а то подсядут на вечерний просмотр, а утром их не подымешь.
С каждым днём улыбки в сторону Вики становились всё ехиднее. И только на третьей неделе показа подруга главной героини познакомилась с тётей любовника, которая в разговоре упомянула о кровиночках племянника. Героиня не верит. Конец серии. Продолжение в понедельник.
В пятницу отдел бурлит:
– Вика, тебя, наверное, в понедельник покажут!
– По законам жанра три серии она будет сомневаться и страдать, потом три серии выяснять, потом поссорится, через две серии помирится, а уже потом заглянет в паспорт, узнает адрес и состав членов семьи, ещё пару серий будет страдать и документу не верить, а потом всё-таки прибьётся к порогу дома, в который собиралась войти на правах хозяйки. Это же мыло!
– А говоришь, что сериалы не смотришь.
– У меня мачеха их обожала. Врубит звук на полную катушку и до половины первого балдеет. А я голову под подушку, но и через неё слышу: «Любимый! У нас будет ребёнок! Ты счастлив? Ах, ты мне не веришь? Давай сделаем ДНК».
Эпизод под дождём показали ровно через неделю. Марго сразу по завершению серии позвонила в восторге. Правда, сказала, что в гриме Вику не узнать, если бы не дети, она не сообразила бы, почему ей кажется знакомой эта артистка.
А наутро она на весь бизнес-центр главная звезда. В её кабинете всё бабское начальство перебывало, причём не только их компании. Главбух, крупная женщина предпенсионного возраста, потребовала сфотографироваться с ней в обнимку: «Буду приятельниц интриговать, что вхожа в киношную тусовку. Пусть завистницы сдохнут!»
К концу недели «ажиотаж вокруг кинодивы», как это называла Марго, стал спадать, но показали проход посуху, и опять Вика ловила завистливые взгляды. А на следующей главная героиня узнала, что беременна, направилась для решительного разговора и увидела семью любимого, обсуждающую прибавление в их семействе. Вернее, сначала крупный план детей, сидящих на скамейке, потом улыбающаяся им Вика, потом лицо страдающей героини, потом снова улыбающаяся детям Вика, снова любовница в отчаянии, потом весёлая жена, что-то рассказывающая детям, любовница – жена, снова любовница и снова жена, а потом завершается Викин рассказ, вся семья хохочет, а потом Рома вскакивает, обнимает Вику, гладит её живот и прижимается к нему ухом. И крупные глицериновые слёзы на лице уходящей прочь любовницы. Всё это под приглушённо тоскующую скрипку.
Этот обильно политый слезами финал вновь оживил интерес к звезде офисного масштаба.
– Ты знакома с Платоном Андриевским?
– Нет, а кто это?
– Ты же его жену играла!
– Дурдом! Мы были заняты в общей сложности около трёх часов. Это вместе с гримом, переодеванием, переругиванием и ожиданием. Режиссёра видела, оператора и разных ассистентов. Из актёров одну эту Наташу, да и то издали, пока её за теми деревьями снимали, так же, как и нас, сначала посуху, потом под дождём. Отснялась и укатила на крутой тачке, звезда же! А нас после съёмки на микроавтобусе в санаторий увезли.
Дома психовала, что впору увольняться от чрезмерного внимания окружающих. А Рома ходил довольным, его в садике некоторые мамы фотографировали, чтобы похвастаться, что её дитятко с киноактёром дружит. Саша поинтересовался у старшего племянника, как там в школе по поводу его кинодебюта, на что он поморщился: «Девчонки достали!»
– Эх, не понимаете вы своего счастья, – подмигнул он Вике.
К счастью, со временем всё утихло, и жизнь покатилась по накатанной колее. Уже весна наступила, уже взрослые начали задумываться о предстоящем отпуске. Вика сказала, что обещала детям купание в море. Отельер Черкасов, который периодически им звонил, пригласил отдохнуть на Адриатическом море, где он в небольшом городке строит гостиницу на скалистом берегу, и где он, если они согласятся, снимет для них жильё. Саша сразу согласился, а вот Вике пришлось побегать, потому что ни у неё, ни у мальчиков загранпаспортов не было.
Довольно утомительный перелёт с двумя пересадками, потом два часа на автомобиле, и вот они на месте. Большой дом с садом, как оказалось, был снят на две семьи. Вику неприятно царапнуло, что их даже не спросили, хотят ли они жить вместе с братом и его женой, хотя… ну, кто она такая, чтобы Черкасовых ссорить. Авось не будут они в четырёх стенах сидеть, ведь лето, море, солнце!
Так и получилось. Мальчики поздно вставали, но после завтрака неизменно просились на пляж. Саша сходил за всё время с ними раза два-три. Он то с братом на стройку уезжал, то с рыбаками. Какого-то друга завёл с яхтой, на остров какой-то мотался. Один раз только Вика согласилась выйти с ним в море. Детей укачало и пришлось вернуться. А на второй неделе отдыха Рома принёс ротовирус, который вывел их из строя почти на неделю.
Он в этот день проснулся рано, но не в духе. Капризничал, придирался к брату, один раз даже нагрубил Вике. Завтракали сегодня все вместе, что редко удавалось. Рома водил ложкой по тарелке, выводя Вику на эмоции. Она уже хотела отправить его из-за стола, и тут его вырвало. Попало и на тарелку, и на стол, и на колени. Вика схватила его на руки, мельком всё-таки заметив выражение брезгливости на лице мадам Черкасовой.
– Я потом вернусь и уберу, – буркнула она, унося ребёнка в свою комнату.
Кинулись за ней Саша со Стасом.
– Держитесь от нас подальше, – сказала она. – Врача вызвать надо, но, скорее всего, это кишечный грипп.
Пришла местная женщина, нанятая родственниками домработницей и присланная Вике в помощь. Используя жестикуляцию, русские и английские слова объяснила ей, что болезнь заразна, контакты нежелательны и вообще она справится одна.
Отболели и Стас, и Саша, правда, управились за три-четыре дня. Вика болела дольше, но помалкивала об этом. Саша как-то за руку её взял и испугался:
– У тебя температура!
– Ну да, почти тридцать девять…
– Тебе лежать надо! Почему ничего не сказала?
– А что говорить? Каков стол, каков стул? Как у всех! Ромка тяжелее всех болеет, я ему нужна.
После болезни была ещё неделя в запасе до отъезда, чтобы восстановиться.
Дня за три до вылета Саша вдруг изъявил желание пойти с ними на пляж. И там под шум моря и визг ребятишек попросил:
– Вика, отпусти меня!
Она сразу догадалась:
– Алексей что-то обещал тебе за детей?
Он обиделся:
– Ты что, считаешь, что я племянников продаю? Между прочим, я и о тебе думаю! Меня ты категорически не принимаешь, но тебе надо устраивать свою личную жизнь, а кто возьмёт женщину с двумя детьми?
– Вы, Черкасовы, и в голове не держали мою личную жизнь, когда уговаривали меня помочь вам с детьми. Это потому что для тебя любовь – «сунул-вынул-свободна»! А то, что я мальчиков люблю и они ко мне привязаны, для тебя значения не имеет. Как привязаны, мол, так и отвяжутся. Покойный брат твой, женившийся в третий раз, попросил меня детям на глаза не попадаться, чтобы смуту в их души не вносить, а им сказал, что я их не любила, а зарплату отрабатывала. Второй раз я в эту лужу не вляпаюсь! Вечером будем разговаривать все вместе! А сейчас я пойду погуляю по городу, а ты смотри за детьми!
Натянула сарафан и устремилась вверх по торговой улочке.
Вечером она вышла к столу, что стоял под грушей во дворе, и обратилась ко всем трём взрослым Черкасовым, сплочённым общей идеей смены опекунов детей:
– А теперь скажите мне, что такого вы можете дать Роме, чего не могу дать ему я?
– Почему вы говорите только о Роме? – это Алексей спросил.
– Да не притворяйтесь, Стас даром вам не нужен! В этом бизнес-проекте он идёт нагрузкой. Вашей жене нужен Рома, вернее, даже не сам Рома, а красивая картинка, на которой красивая пара выгуливает красивого мальчика, так похожего на папу. Я же видела, как её перекосило, когда Рому рвало. Он маленький мальчик, у него ещё и понос бывает, и запор. Клизму придётся ставить, сопли подтирать, рвоту убирать. Да, забыла ещё про детские травмы и детскую бессонницу, когда сама готова на стенку лезть. Вы скажете, что при ваших деньгах этим займутся специально обученные люди? Да вы просто не догадываетесь, что, когда ребёнку плохо, ему нужен рядом не слуга, а любящая мама. А в обычной жизни живой ребёнок постоянно лезет куда не надо, бьёт посуду, разрисовывает обои, капризничает, выносит из дома ценности, чтобы показать друзьям, лазит на заборы, рассказывает семейные секреты. Ещё надо уроки проверять и перед школьным начальством за его проступки краснеть. В богатых домах, чтобы дитя не мешало, ему сначала игрушки суют, потом денежки. А потом удивляются, почему подросток курит, пьёт, наркотики потребляет. Потому что его не любит никто! И ему любить некого. Стас, Рома, идите сюда! Вот, дети, Саше очень здесь понравилось, и он решил остаться.
– И ты никогда к нам не приедешь? – всхлипнул Рома.
– А вы не хотите здесь остаться? – после паузы, видя, что Вика не собирается ничего объяснять, начал разговор Саша. – Жить у моря, путешествовать по Европе?
– Вика, а ты? – спросил побледневший Стас.
– Отдыхать я могу максимум два раза в год, в остальное время надо работать, – хмуро ответила она. – В Новогорске жильё, работа, там на русском языке разговаривают. Ну, если только ты захочешь за границей учиться, или, не дай бог, болезнь, я тебя не брошу, придётся чужой язык изучать. Будет тяжело, но, если у тебя серьёзная мотивация, я тебя поддержу.
– Мне нравится в Новогорске, я здесь не останусь.
– Рома, а ты не хочешь жить с нами? – спросил Алексей.
– Ты чего? – возмутился Рома. – Я уже в школу Стасика поступил, я подучивался! У меня там друзья и учительница Людмила Павловна. Я ей уже соврал! Ой!
– Ну-ка, ну-ка, это что же ты ей соврал? – спросила Вика.
Рома уткнулся в Викины колени:
– А ты не рассердишься?
– Это смотря что ты придумал. Ну?
– Я сказал, что ты наша мама! Просто ты ещё молодая, поэтому мы тебя Вика зовём. А когда ты станешь старенькой, мы будем тебя мамой звать. А когда совсем старенькой, то бабушкой. А когда…
– Потом прабабушкой, прапрабабушкой и так далее. Нет, Рома, ты не соврал. Помнишь, как мы на суде были? Судья стукнула молоточком и сказала, что дети сами могут выбрать себе маму и папу, если у них нет. И дети выбрали кого?
– Тебя и Сашу!
– Да, суд назначил меня мамой.
– Значит, я могу тебя мамой звать? А то у Кирилла есть мама, у Вани, у Артёма и даже у противной Марины Лапиной!
– У тебя… то есть у нас, – поправился Стас. – У нас самая крутая мама. Она начальница и артистка, она нас от бандитов спасла.
– Спасибо, сыночек. Давай-ка я тебя обниму, а потом идите немножко почитайте, пока я с дядями вашими поговорю, – Вика дождалась, пока дети уйдут в дом и сказала. – Ну вот что. Я не просто жена опекуна, мы с Сашей оба опекунами назначены. И лишить меня этого права может только суд. Там вам придётся доказывать, что со мной они несчастны, а с вами будут счастливы. Александр, с тобой отдельный разговор.
В этот вечер дети долго не могли уснуть, переволновавшись. Уж Вика им и книгу читала, и про археологию рассказывала, и песни пела. Только после полуночи она вышла во двор, где сидел в шезлонге, нервно подёргивая ногой, Саша. Разговор был тяжёлый, но, к сожалению, не только назревший, но и перезревший. Она сходу спросила, сколько просит за свою паршивую фелюгу его приятель Станко. Уйдя с пляжа, она за четыре часа ходьбы по городку выяснила и цены, и запросы, и обстоятельства. В общем, планы у Александра были такими: скинуть опеку на кузена, купить парусник, жить на нём и зарабатывать катанием туристов по морям, по волнам. Он со Станко этим занимался и очень это ему понравилось. Так вот, в соседнем городке некто Вук продает такое же корыто на треть дешевле. И не надо Саше говорить о честности друга, кто из них бизнесмен, Вика или Саша? А бизнесмен должен знать, что в бизнесе друзей нет.
Назавтра недовольный Александр взял у Алексея автомобиль и повёз семью в соседний городок. Осмотрел судно, в чём-то оно оказалось лучше, в чём-то хуже. И морщина надолго залегла на лбу горе-предпринимателя, дураком ему быть не хотелось. Поэтому рванули они в ближайший порт, и там им предложили нечто похожее, но в половину от первой цены. Вика посмотрела на его несчастное лицо и сказала:
– Как говорит моя бывшая соседка, невольники – не работники. Тебе не нужна семья, тебе нужна вечная игра. Не осуждаю, а отпускаю. Но опуститься до бомжа я тебе не позволю. И брать деньги у человека, который имеет к тебе шкурный интерес, тоже не позволю. Понял, о ком я? Не смей брать деньги у Алексея! Ну, только если он предложит тебе работу в своём отеле. Это корыто я оплачу, а ты перепишешь свою половину квартиры на детей. И ту квартиру, что тебе купил покойный брат, я продам, а тебе куплю здесь жильё. Я уже приглядела домик наверху у скал. В сезон будешь комнаты сдавать для небогатых отдыхающих. Морские прогулки и сдача жилья – это уже бизнес, а не околачивание груш.
Вернувшись домой, он быстренько рассчитался, погрузил вещи на машину и отправился в многодневный путь к новому месту жительства. Прощаясь с племянниками, Саша стыдливо отводил глаза. Рома хлюпал носом, а Стас попрощался довольно холодно.
– Ты что это? – спросила его Вика, когда машина выехала со двора, и они развернулись к подъезду.
– Мы ему надоели, – сердито ответил подросток.
– Да нет, скорее, он с самого начала взял ношу не по себе.
– Ну и пусть уезжает, обойдёмся! Вика, а денег нам хватит?
– Не волнуйся, у меня приличная зарплата. И отец о вас позаботился.
Был Саша, конечно, слабаком, но только когда уехал, Вика ощутила, как много значило его участие в жизни детей. Раньше он мог подстраховать её, если ей нужно было уйти, он занимался с ними, мог что-то приготовить, помочь с уроками и поделками, отругать, провести воспитательную беседу. Вырос Стас, и некоторые вопросы, связанные с физиологией, мог донести до него только мужик. А ещё Роме предстояло идти в первый класс. Да, ему только шесть, но по развитию он опережал сверстников, и все твердили, что не стоит оставлять его в саду ещё на год. Долго искала няньку на неполный день, чтобы забирала из школы, кормила, гуляла и следила до возвращения Вики с работы. Пара воспитательниц не прошли испытания, и когда она уже отчаялась, свои услуги предложила соседка из квартиры напротив, та самая элегантная дама Розалия Карловна, что когда-то потрясла Вику своим лексиконом. Одинокая, слегка за шестьдесят, замкнутая, ни с кем из соседей не общающаяся, она вдруг сама подошла к ней и сказала, что может забирать мальчика из школы и следить за ним до возвращения матери.
Через несколько дней Вику вызвали в школу. Её Рома назвал так нелюбимую им Марину Лапину профурсеткой! А Лапина-мама подняла этот инцидент на принципиальную высоту и потребовала, чтобы стороны конфликта собрались у директора. Рома, угнувшись, бурчал, что Марина очень противная девчонка, и извиняться он не будет. Директор молчал, очевидно, боясь открыть рот, губы его дёргались. Вика предположила, что бедняга просто боится заржать. Людмила Павловна растерянно моргала, не зная, как загасить конфликт. Постучали в дверь, зашёл Стас и заявил, что слово это брат услышал от него, он как-то назвал так одну легкомысленную соседку. Вика, боясь опоздать на работу с обеденного перерыва, который использовала для школьных разборок, попросила:
– Рома, скажи, что Марина не легкомысленная!
– А легкомысленная это какая? – оживился он.
Директор закрыл лицо руками и даже всхлипнул.
– Ну, знаете, – возмутилась Лапина-мама.
– Так, – хлопнул по столу руками директор, явив гостям покрасневшее лицо. – Рома, скажи, девочек обижать нехорошо?
– А мальчиков хорошо? – возмутился Рома. – Она говорит, что моя мама не родная!
– Марина, почему ты так сказала?
– А моя мама сказала, что его мама и не мама, а опекунша!
– Х-ха, – засунув руки в карманы брюк, Рома умудрился поглядеть свысока на девочку, которая его на полголовы выше. – Мою маму суд назначил мамой, потому что она крутая. Она начальница на работе, ещё её в кино показывали, и она всех бандитов победила. А твою маму суд не назначил, потому что она не крутая!
– Марина, Рома про свою маму правильно сказал, – выйдя из-за стола, директор положил Роме руку на плечо, останавливая его пламенную речь. – Мы гордимся, что у наших учеников такие замечательные родители. И ты должна извиниться перед Ромой, что назвала его маму неродной. Ну?
– Рома, извини пожалуйста, я больше так не буду, – отбарабанила девочка привычную, наверное, ещё по садику фразу.
– Рома?
– Марина, если ты не будешь обзываться, я тоже не буду обзываться, – сердито ответил ей Рома.
– Стас, при маленьком брате язык придерживай. Ступайте за дверь, дети, подождите там родителей…
Изысканно вежливо извинился перед Викой от себя и учительницы, спросил, не желает ли извиниться мать Марины. Услышав агрессивное «А я чё…», сказал, что Вику больше не задерживает, а с родительницей Лапиной ещё пообщается.
Вика только на ходу спросила у Стаса, что это он лексикон Розалии себе приписал. Переглянулись, рассмеялись и разбежались: Вика на работу, дети домой. Неприятная, конечно, ситуация, но Вика и не надеялась, что Роме не будут напоминать о его сиротской доле; со злыми ли, с добрыми намерениями, но будут. И он уже достаточно большой, чтобы помнить о прежней жизни с отцом.
А что касается Розалии, ещё в первые дни, когда Вика срывалась с работы пораньше, чтобы проконтролировать няньку, она как-то наблюдала, что эта пожилая женщина, прохаживаясь по двору, издали наблюдая за играющим с ребятишками Рому, без предварительной разминки легко сделала вертикальный шпагат. И тем же вечером поинтересовалась, откуда у дамы в годах такая прекрасная физическая форма. А та ответила, что была балериной, но из-за травмы, которая лишила её возможности совершать прыжки, рано покинула сцену, работала в разных концертных организациях, до недавнего времени была хореографом в танцевальном коллективе филармонии. Растяжка у неё от природы, и она продолжает держать себя в тонусе. Позднее, когда они столкнулись в квартире Черкасовых с Ксенией Владимировой, царственные дамы обменялись такими кинжальными взглядами, что удивительно, как дом не вспыхнул. Ещё раз удивившись, как в большом городе легко столкнуться со знакомыми, спросила у Горностаевой, откуда она знает её соседку и откуда у них такая «любовь». Та возмущённо попеняла ей, как можно доверить старой проститутке детей! Да, эта старуха с низкой социальной ответственностью танцевала в местном театре оперы и балета, но недолго. После травмы крутилась где могла, долгое время подвизалась в стриптизе.
Вика как-то под рюмочку у балерины об этом спросила.
– Было дело, – кивнула она. – Три года в «Серале» обнажалась. Но! Только на сцене, никаких приватов. Как только на жильё накопила, ушла не раздумывая. Хотя в этом гадюшнике я была звездой и главной заманухой.
– И как вас отпустили? Я, конечно, этого стрип-клуба не застала, но слыхала, что держали его бандиты и посещали его преимущественно бандиты.
– Недели две пряталась, думала, что придётся в другом городе квартиру покупать, но тут, к счастью, этот шалман сгорел. И всё затихло. Не волнуйся, теперь за давностью лет никто этот факт моей биографии документально не подтвердит.
Прояснила она и причину их с Ксенией взаимной ненависти. Коля Горностаев, папа Никника, первый муж Ксении Владимировны и первая любовь Розалии Карловны. Этот кобель то сходился с юной балериной, то возвращался к жене и сыну, пока не прибился к вдове колбасного короля Тане Малютиной. «Та, конечно, обеих нас обошла и лицом, и фигурой. Красивая сучка была, царствие ей небесное! В том клубе она через год после Коли смерть мученическую приняла». Странно, к победившей в этой бабской войне у Розалии ненависти не было.
На работе всё было по-прежнему, только в юридическом отделе кадровые подвижки. На месте Сергея сидит теперь мужик в возрасте за сорок, похоже, не в меру пьющий, но компетентный. На вопрос, где звезда юриспруденции, обе дамы отдела радостно объявляют, что звезда осчастливила столичный небосклон, переведясь на очную аспирантуру. Вика тоже рада, теперь перед глазами не будет мельтешить история её глупости.
Поздняя осень ударила по семье сезонным гриппом. А после гриппа – шумом в сердце Стаса. Врачи говорили, что ничего страшного, а Вика металась по разным клиникам и совсем была выбита из колеи. Саша призывал её успокоиться и ехать в Москву, зачем-то прислал деньги. В столичном институте её немного успокоили, и у неё окончательно сдали нервы. Она так рыдала, что пожилой врач занялся её здоровьем, велев медсестре сделать не в меру впечатлительной мамаше укол. Велел выбросить таблетки, назначенные Стасу местными врачами, сказав, что шумы не опасные, и связаны вовсе не с болезнью, а с быстрым ростом. Даже не запретил бокс, только предложил несколько снизить нагрузки. После этой поездки Стас, до этого уже сбивавшийся в обращении с «Вики» на «маму», окончательно перешёл на обращение «мама». А Рома демонстрировал обиду, что его не взяли в Москву.
– Рома, мы эту Москву не видели совсем, только по больнице мотались, – оправдывался перед ним брат.
– А давай на каникулах в Москву поедем!
– Ну уж нет, – возразила Вика. – Я устала! Заказываю номер в местном санатории «Лесной». Буду есть, спать, в бассейне купаться, на лыжах по лесу ходить.
После возвращения на работу Вика имела счастье столкнуться с племянницей, которая с торжеством её уколола:
– Слышала, муж тебя бросил, к иностранке укатил? Оно и видно, плохо выглядишь!
На удивление Вика не растерялась и показала счёт на телефоне:
– Вот, это от него. Не щурься, это не рубли, а евро.
– А чего так мало? – сунула нос Марго. – В прошлом месяце вдвое больше было!
– Так у нас туристический бизнес, сейчас не сезон. Он уже сворачивается, на католическое Рождество приедет.
– Насчёт прошлого месяца ты, конечно, палку перегнула, – засмеялась Вика, когда Кристина отошла, разочарованная.
– Как говорит главбух, пусть завистницы сдохнут!
В декабре по телевидению шёл повтор первого сезона «Прощания в декабре», а после новогодних каникул анонсировали новые серии. На этот раз обошлось без ажиотажа вокруг кинозвезды Вики, так, лёгкое любопытство со стороны новых сотрудников и членов их семей. Но Вика, глядя на себя, бегущую с детьми под дождём, расплакалась.
– Мам, ты что? – испугался Стас.
– Я вспомнила, как за огораживающей ленточкой стоял твой отец и смотрел на нас. Ещё здоровый, влюблённый в свою блондинку, мечтающий о счастливой полноценной семье для вас.
– Мы полноценная семья. Прости, что против санатория бузил. Тебе надо отдохнуть, ты со мной по больницам намучилась.
И отдохнула Вика в пригородном пансионате отлично. Препоручив мальчиков дяде, она даже в бассейн ходила отдельно от них, чтобы не напрягаться, наблюдая за их баловством. Два последних дня отдыха только пришлось втягиваться в привычную круговерть, потому что Саша улетел в свой курортный рай. Хлопотно без него, но всё-таки лучше свобода, чем зависимость от подставленного мужского плеча, ведь этот, так сказать, мужик, подставляя плечо, ещё другие органы к тебе подкатывает.
