Читать книгу: «Утятинский демон. Книга вторая», страница 2
А на кладбище всё спокойненько…
– Грета, мы приехали.
Грета открыла глаза. Над ней наклонился Кирилл. Она поглядела в окно и увидела кладбищенские ворота.
– О, господи! Мы же проехали!
– Как же проехали, – послышался снаружи голос Руслана. – Вот оно, кладбище.
– Машины ездят через новое кладбище. Ну ладно, раз приехали, давайте, открывайте ворота.
Парни раздвинули створки ворот, и Кирилл аккуратно провел машину между торговками с цветами. Тут же на них налетел какой-то мужичок, видно, из кладбищенской обслуги, и начал визгливо требовать, чтобы они вернулись и объехали через новое кладбище. Грета вопросительно взглянула на Кирилла. «Бензина мало» – сказал он. «Ладно», – кивнула она и крикнула в толпу только сошедших с Васильевского автобуса женщин:
– Кто на новое, садитесь, до развилки довезем!
Толпа смахнула мужичонку в сторону и моментально заполнила машину. Садились друг к другу на колени, на пол, кто-то из молодых сел даже на памятник, но ее сдернули соседи. Влезло человек пять. «Вверх по серпантину до развилки, там на левой дорожке остановишься», – это Кириллу.
– Ой, Таня померла! – вскрикнула одна из пассажирок, поглядев на памятник. Грета взглянула на нее. Лицо абсолютно незнакомое. – Какой портрет удачный! Именно такой я ее помню.
– Вы знали мою тетю?
– Ты ее племянница? Очень похожа! Не братца ее дочка?
– Да.
– Кто такие, не знаю, – сказала ее соседка.
– Как же, в нерусском доме жили. Тетя Милочка в Васильевке на почте работала, а потом на центральной.
– Тетя Милочка? Такая беленькая, ямочки на щеках? Ой, и правда, как я ее не узнала! А Таня кто такая?
– Дочка тети Милочки. У нас пионервожатой была. Как мы ее любили! Всё нам рассказывала, всё с нами возилась. А когда Валерка-лётчик ногу сломал, она его на закорках тащила до больницы. В Москве она потом жила.
Машина остановилась. Женщины высыпали на дорожку.
Грета немного пришла в себя. Вообще поначалу все складывалось неудачно. Этот джип, который поздно было менять на какой-нибудь неброский микроавтобус. «Уважать будет деревня», – заявил Руслан. «Нам не уважение нужно, а контакт. В провинции на джипах ездят бандюганы и нувориши. С такими никто разговаривать не будет». Потом спор, когда выезжать. Выехали все-таки на рассвете. Потом спорили, где позавтракать. Руслан рвался в кафе на заправке, а Грета брезговала и предлагала перекусить на природе. Тут ее сторону взял Кирилл. Поев, Руслан перестал дуться, и заявил, что все-таки женится на Грете, хозяйка она отменная. Грета предложила ему разбогатеть и нанять ее кухаркой. Он опять полез со своими двусмысленными шуточками. Тогда она сказала: «Мальчики, вы не забыли, что я буду представлять Кирилла своим парнем? И тогда, глядя на твое, Руслан, поведение, он либо должен будет дать тебе по морде, либо люди подумают, что он слизняк». Руслан открыл рот. Кирилл сказал: «Девушка дело говорит, а ты не догоняешь». Грета собрала мусор в пакет и протянула его Руслану: «Выкинем в контейнер на ближайшей заправке». Он понес его в машину, а она сказала Кириллу: «Можешь звать меня Гретой. Так звали меня родные. Это будет знак интимной близости для окружающих». Кирилл кивнул. В это время из машины вылез Руслан и заорал: «Кухарка, одно блюдо зажала! Мясо в горшочках!» В руках он держал урну. «Поставь, идиот!» – завопила Грета. Но он уже крутанул крышку. Из нее посыпался какие-то комочки. Грета выхватила у него из рук урну, присела на корточки и принялась руками собирать рассыпанный прах. Кирилл присел рядом и стал помогать. Потом принес воду в бутылке, и они стали мыть руки. Руслан стоял в недоумении. Выждав, когда сердце перестанет яростно колотиться, Грета сказала: «Как ты, надеюсь, понял, это был прах моей тети из крематория. Это настоящая урна и настоящий памятник. Я еду похоронить свою тетю и установить памятник. Попутно я выполняю просьбу Бориса Аркадьевича. Ты нанят им же для выполнения определенной работы. Если ты собираешься мне мешать, нам лучше расстаться сразу». После этого Руслан молчал полчаса, что для него было достижением. А когда снова начал трепаться, Грета закрыла глаза, чтобы не отвечать, и вот уснула. И они проехали сворот на новое кладбище.
На старый памятник была привинчена еще одна фотография – ее. Где только Таня такую нашла? Лет десять назад снята. Задумчиво улыбается на фоне листвы. Наверное, у Кожевниковых во дворе.
Работали парни на удивление ловко. Не трогая ограды, сняли старый памятник и потащили к контейнерной площадке. Она их вернула:
– Давайте вывезем за ограду, когда поедем через новое кладбище.
Пепел высыпала в приготовленную Кириллом лунку: «надеюсь, мама с бабушкой не обидятся, надо же и Тане где-то упокоиться»; урну сунула в машину: «там же оставим». Когда они стали устанавливать новый памятник, Грета, чтобы им не мешать, побрела к могиле Лиго. И остолбенела. Памятник был снят и аккуратно положен на траву. Прибежавший на ее вскрик Кирилл сказал:
– Гады, наверняка сняли, чтобы перевернуть, на обратной стороне надпись сделать, а старые надписи стесать.
Пришел на разговор Руслан и сказал:
– Да не парься ты, сейчас на место поставим.
– Не выход, все равно украдут.
– Так надо на обратной стороне надписи сделать. Тут, вроде, мастерская есть? И повод будет задержаться.
– Долго будут делать.
– Деньги в руки – будут звуки.
Парни взяли памятник и понесли к машине. Прямо на них вышел полицейский с какими-то бомжами:
– Это что такое?
Грета объяснила. Зло сопя, полицейский просмотрел паспорта:
– А зачем вывозите?
Руслан ответила за Грету:
– На обратной стороне надпись повторим, чтобы не украли.
Мент махнул бомжам, чтобы шли дальше, и пошел за ними следом. Руслан сплюнул и сказал:
– Это ведь он, сука, за памятником шел.
Грета поглядела им вслед и промолчала, но мысленно согласилась.
Парни поехали в мастерскую, а Грета стала скоблить землю совком вокруг памятника. Неожиданно зашелестела листва, и на нее вышли три мента: давешний злой и еще два молоденьких с «демократизаторами» у бедра.
– Гражданка, предъявите документы, – ухмыляясь, заявил злой.
– Какие документы на кладбище, – миролюбиво ответила Грета, понимая, что добром все это не кончится.
– Где твои подельники?
– Ты бомжей имеешь в виду, которых подрядил памятник моих родственников нести? Так они твои подельники, не мои.
– Отвечай, сука!
– Какое у вас странное имя – старший лейтенант Сука, – молодые менты прыснули. – А меня зовут Маргарита, если забыли.
Достойно ответить он не успел. Послышался писк автомобильной сигнализации, и подошли Кирилл с Русланом. Руслан, надо отдать ему должное, включился сразу.
– Ребята, что это вы с чужой девушкой заигрываете? Пользуетесь служебным положением?
– Вы задержаны!
– За что?
– За хищение и вандализм!
– А звонок адвокату?
– Да звони ты хоть Путину!
– Русик, ты дедушке будешь звонить? Не пугай старичка сильно-то. А я бабушке позвоню, чтобы пирожки не пекла. – И Грета быстро набрала номер. – Татьяна Ивановна, здравствуйте. Это Грета. Да… да… Я в Утятине. Мы памятник поставили, а сейчас нас полиция арестовывает. На кладбище. Да… да… Не знаю. Мы наверху. Да, пешком, поняла. У ворот, наверное. До встречи.
Когда нужно, Таня была собрана и немногословна. В такие минуты становилось понятно, как она пробилась в бизнесе. Валера был мастером, а она – организатором.
– Ну что, пошли?
– Давайте ключи от машины.
– Еще чего! Пешочком, служивые. Мне бабушка запретила по кладбищу на машине ездить.
Руслан подхватил:
– Бак пустой. После отсидки сходим на заправку.
Один из молодых заявил, что под горку бензин не требуется, но Руслан сказал, что никого возить не нанимался. На удивление быстро полицейские отступили и повели задержанных пешком. «Тут одно из двух, – прикинула Грета. – Либо из-за того, что на трое на трое, и наши ребята намного крупнее этих, либо… у этого поганца виды на машину. Эх, говорила я Руслану!»
Пошли напрямую, по тропинке. У ворот тот же мужичонка из кладбищенских злорадно выкрикнул: «Так их, бандитов!». Другой мужичок, пьяненький и почему-то с гармошкой, заулыбался беззубым ртом и растянул меха:
– А на кладбище всё спокойненько,
Ни врагов, ни друзей не видать.
Все культурненько, благородненько
Исключительная благодать.
Женщины, торгующие цветами, перешептывались, но вслух свое отношение к происходящему не высказывали, когда милиционеры вели мимо молодых людей. Только вышли за ворота – скрип тормозов. На пятачке лихо развернулась машина Кожевниковых. За рулем – Ромка. За ним Валера и еще кто-то. Представляться не надо: раз конвоируют, значит, они. Валера только взглянул на них и почему-то испугался. Таня вылетела из машины, держа у уха телефон, вопя своим тоненьким голоском:
– Серега, я за себя не отвечаю! Чтобы был в отделении! Я не командую! Я требую! Да, вижу теперь! Этот урод Беляков!
Судя по тому, как дернулся мент, его фамилия была Беляков.
– Грета, с нами поедешь, – скомандовала Таня, по-родственному обняв ее и расцеловав. – Эти ребята с тобой? За что их?
– Гражданка, отойдите от задержанной.
– Я тебе покажу гражданку! Я тебе покажу задержанную! Ребята, садитесь к нам в машину. Валера, за руль! Ромка, Женька, вылезайте! Отойди, Беляков! Едем в отделение, я там уже начальство озадачила! Будет тебе разбор полетов! Грета, машина ваша где?
– На развилке. Пусть ее мальчики отгонят. Руслан, отдай ключи.
Руслан неохотно протянул ключи, пробормотав «канистра в багажнике». Но с еще большим разочарованием проводил их глазами Беляков. Ромка с приятелем отправились на кладбище, а остальные, рассевшись по машинам, поехали в отделение.
Шемякин суд
Когда вся компания ввалилась в отделение, там стало тесно. Беляков еще пытался хорохориться, но тут уже вес его был не тот. Тем не менее, он скомандовал: «В обезьянник!», и дежурный загремел ключами.
– Будет тебе обезьянник, вражина! – взвизгнула Таня и бросилась на дежурного. – Где начальник?
– Татьяна Ивановна, обязанности начальника на время отпуска исполняет заместитель по оперативной работе, Иван Иванович Шеметов, – можно сказать, отрапортовал дежурный. И с облегчением перевел дух, когда Таня понеслась по коридору, стуча каблуками и выкрикивая на ходу: «Будут вам и начальники, и заместители!». Где-то в конце коридора стукнула дверь и голос затих.
Дежурный не спеша ковырялся в замке, явно тянул время. Зазвонил телефон. Он метнулся к окошку, схватил трубку и по парадному отрапортовал: «Дежурный по Утятинскому отделению старший лейтенант Васильев!» Выслушал голос в трубке, так же бодро сказал «Есть!» и, повернувшись к задержанным и задержавшим, уже другим тоном, ленивым, произнес:
– Пройдите в кабинет к Шеметову.
В кабинете сидел какой-то неопределенного возраста мужик, над которым нависала с угрожающим видом Таня. Он отклонился, чтобы поглядеть на входящих и сказал:
– Тань, отстань, – и сам засмеялся своей внезапной рифме. Потом сделал серьезное лицо и официальным тоном сказал. – Гражданка Кожевникова, ваше заявление будет рассмотрено в кратчайшие сроки. Только не заслоняйте задержанных, и вообще, сядь ты, ради бога, и помолчи чуток. Так, служивые, вас на кладбище Беляков вызвал? Задержанные сопротивлялись? Нет? Тогда продолжайте несение службы. Теперь Беляков.
Надо отдать должное, Беляков изложил все четко, без вранья. Только выводы получились другие. Если бы Грета сама не была героиней его рассказа, она бы ему поверила.
– Теперь вы. Документы, – он раскрыл по очереди их паспорта, быстро пролистав, и разложил перед собой. – Пурѝт Маргарита Густавовна.
– Пỳрит, – поправила его она.
– Пỳрит, – повторил он. – Что-то знакомое.
– Да я же говорю тебе, – снова зазвенел Танин голосок, – ее родственницы…
– Татьяна Ивановна, замолчите, а то я за себя не отвечаю, – и потянулся к трубке. Сопя, набрал номер, – Мария Васильевна, здравствуйте. Как ваше драгоценное? А… Да… Хорошо… Ну, конечно… Да бросьте… Так. Я вот по какому вопросу. Вы ведь всех знаете… – длинная пауза и верещание по телефону. – Значит, поможете мне. Вам говорит что-нибудь фамилия Пỳрит? – снова верещание. – А Лѝго? – опять пауза. – Ну, это не наше дело… Да… Мария Васильевна, вы мне очень помогли. Что бы я без вас делал? Я позвоню. Так, граждане, с этим делом разобрались. А памятник-то где?
– В мастерской, – ответил Руслан.
– А на кой?
– Надпись продублировать на другой стороне.
– Вот это правильно. Чтобы соблазна не было у всяких мутных личностей, – глядя на крышку стола, сказал Шеметов. – А кому отдал-то?
– Валентину… как его фамилия, забыл.
– Что-то я такого не знаю. Как выглядит?
– Маленький, толстенький… пузатый.
– Валюшонок! – опять влезла Таня.
– А, Валюшонок. Он же половину букв переврет. Помнишь, Тань, как он выбил «Ленин» вместо Левина?
Таня подскочила:
– Ой, правда! Как же, надо же проверить!
– Ща, – снова к трубке. – Григорий? А где Валюшонок? Ну и сходи, – пауза. – Здоров, мастер. Тебе черный памятник привозили? А что написал? А буквы не пропустишь? А? Ну, молоток! Я бы не догадался. Всё, бывай. – Тане. – Он взял кусок обоев, положил на памятник и обвел надпись. Затем перенес на другую сторону. Ладно, граждане, разобрались. Прошу прощения за причиненные неудобства. Какие у вас планы? Собираетесь здесь задержаться или сразу уедете?
– Вообще-то мы собирались остановиться в гостинице, если места есть, и задержаться недели на две. Пока памятник сделают и вообще… отдохнуть.
– Сразу говорю: мест нет, если заранее не заказали. Поищите частный сектор, хотя и это проблематично. Все-таки июль.
– Я их в Катином доме поселю, – сказала Таня.
– Он вообще-то опечатанным должен быть.
– Ты на дверь печать повесишь, а в окно пацаны будут лазить. Мне племянник поручил за домом глядеть. И вообще, ему деньги нужны. Он же не работает по вашей милости. Квартиранты и за домом приглядят, и денежку ему дадут.
– Ладно, я не против. Все свободны. Маргарита, притормозите. Телефон свой дайте. Я сюда свой вобью. А то мало ли… что-то мне кажется, у вас на нашей территории возможны неприятности. Подстрахуемся. Беляков, задержись.
У окна дежурного Руслан покрутил головой и сказал:
– Первый раз такое вижу. Прям Шемякин суд.
Дежурный хихикнул и тут же сделал суровое лицо. Уже в машине Таня сказала:
– А что ты хотел, дружок. Это же деревня. У нас своих не обижают. А свои-то все. Вот дежурный. Он брата моего троюродного сын. Хоть и не близкая родня, а всё не чужой. Или Шеметов. Он приезжий, да жена его местная. А теща его, Маша, Валерина одноклассница.
– Не одноклассница. В параллельном классе училась.
– И все равно. На танцы вместе ходили. После танцев обжимались.
– Тань, ну что ты придумываешь!
Валера покраснел. Таня захохотала:
– Знаю я вас, кобелей!
Подъехали к дому. Джип стоял во дворе. Пересели на него и доехали до Катиного дома. Он был тут же, на Чирка, рядом с домом Шпильман.
Показав, где что лежит, и пригласив на обед, Таня ушла. Руслан ходил по дому довольный: как же, попали прямо на место преступления. Сразу стал обыскивать дом. Грета поняла, что остановить его невозможно и сказала:
– Я займу террасу, которая во двор выходит. А ты уж постарайся поаккуратнее. А если фотографии найдешь, скажи мне, где лежат. Я потом посмотрю.
– А тебе зачем?
– Хочу знать, как бабка Катя выглядела, когда молодая была.
После позднего обеда у Кожевниковых решили сходить искупаться. Грета сказала:
– Завтра пойдем на пляж, надо все-таки с аборигенами общаться. А сегодня просто сил нет. Здесь на речке окунемся, прямо напротив дома.
– Так на машине, – начал Руслан.
– Выпивал за обедом? Ходи пешком!
– Да что там, «выпивал». Рюмочку.
– Ты слышал, как тут полиция работает? Если своих не обижает, так чужих надо вдвойне штрафовать.
Спустились к воде. Прямо напротив дома под ивой были сооружены мостки. Но на них какая-то женщина полоскала белье. Такой картины Грета не видела уже много лет: везде же водопровод. Но делать нечего. Отступив метров на двадцать выше по течению, она постелила половичок, прихваченный из Катиного дома, и улеглась загорать. Кирилл тоже лег. Руслан нацепил маску и пошел к воде.
Купаться здесь было неудобно. Только вокруг мостков берег полого спускался к воде. Чуть выше по течению река делала изгиб, и берег подмывало. Он обрывался, образуя «ступень» метра в два. А под обрывом вдоль берега тянулась узкая, метра в полтора, песчаная полоска. Руслан спустился по тропинке и нырнул. Грета знала, что на этом месте никто не купался, и немного опасалась, не зацепится ли парень за какую-нибудь корягу. Но услышала шум гребков и успокоилась. И сразу задремала. Но тут же вскинулась от капавшей на нее воды. Хотела заорать «идиот», но увидела испуганное лицо Руслана.
– Что?
– Там… труп…
– Ты серьезно?
– Утопленник. В мешке.
– Если в мешке, то как ты понял, что утопленник?
– Сапоги.
– Руслан, это точно?
– Точнее не бывает. Обвязан веревкой и привязан к грузу.
– Ну что, звоню в полицию?
– А куда деваться?
Кирилл встал и пошел к воде.
– Кирилл, не дури. Ты должен быть сухим.
– Это еще почему?
– Вдвоем утопить человека легче, чем в одиночку… Иван Иванович, вы мне уже понадобились… Хуже некуда. Мы труп нашли… Не знаю… Нет, я его не видела. Руслан в реку нырнул и утопленника обнаружил…Да нет, криминальный. Говорит, в мешке, веревкой обвязан… Какие шутки! С нами тут уже пошутили. Рядом с мостками, что напротив дома… Да, под ивой. Метров двадцать выше по течению… Есть. Тут женщина белье полощет. Если вы сразу приедете, то и ее застанете. Лучше бы ей не говорить, а то она с телефоном… Сама знаю, что умница. Жду.
Через пять минут подъехала полиция. Шеметов подошел к ним:
– А вы что же, не купались? Ты Руслан, да? Ну, показывай, Руслан.
Кирилл двинулся за ними, но его вернули. Шеметов пошел к женщине на мостках, а остальные стали по тропинке спускаться с обрыва. Один из милиционеров разделся, взял у Руслана маску и нырнул. Вынырнул, спросил что-то у Руслана, еще раз нырнул. Вышел на берег. Посовещались. Еще один разделся. Нырнули втроем. Несколько раз всплывали по очереди. За это время часть берега обнесли лентой. От дороги шел мужик с ключами. Снял замок с цепи, держащей одну из лодок у мостков. Двое сели на лодку и подвели ее к месту, где барахтались ныряльщики. Потом что-то гулко плеснуло, и у ее борта появился большой темный тюк. Его отбуксировали к берегу. Руслана развернули и подтолкнули к тропинке. Не дойдя до нее, он согнулся, и его стало рвать. Потом он поднялся к сидящим на траве и рухнул на подстилку. Грета и Кирилл сочувственно молчали. Подошел Шеметов. Грета набросила на Руслана полотенце и сказала:
– Иван Иванович, можно, мы домой пойдем? Если надо что-то написать, в помещении это удобнее будет сделать.
– Конечно, Риточка. Только дождитесь следователя, никуда не уходите пока.
За время, пока вытаскивали утопленника, берег заполнили люди. Они теснились у огораживающей ленты, вытягивали шею, чтобы что-нибудь разглядеть. Пока Руслан одевался, он немного пришел в себя. Когда Шеметов отошел, он шепнул: «Не Катя».
– Точно?
– Мужик. Говорят, несколько месяцев в воде.
Когда Грета со спутниками шли к дороге, все на них глядели, но с разговорами не приставали. Наверху тоже были люди. На тротуаре стояла Таня с несколькими женщинами, среди которых были Таисия и Лена Шпильман. Таня их перехватила:
– Грета, бедненькая. Испугалась?
– Да я и не видела ничего. Его Руслан нашел.
– Его? Это не Катя?
– Нет, мужчина. Говорят, несколько месяцев в воде. Мы пойдем, Татьяна Ивановна? Руслану переодеться надо.
– Да, Греточка, конечно. Только вот… познакомься, это Елена Карловна, подруга детства твоей тети и Таисия Андреевна, тоже подруга.
– Очень приятно. Татьяна Ивановна, не будет наглостью, если я соберу гостей в Катином доме?
– Вы же его сняли, почему нет? А может, у нас?
– Я хочу сама принять гостей. Давайте завтра вечером, как удобнее? Часов в шесть? Пригласите, пожалусйста, тех, кто знал Татьяну Ивановну: вас, Таисию Андреевну, Елену Карловну, Елену Игнатьевну, конечно, кого там еще? Если погода не испортится, я во дворе накрою. Сколько там за столом поместится?
– Если из зала стол вытащить, то до двадцати, – сказал окончательно пришедший в себя Руслан.
– Я попозже зайду к вам, когда менты уедут, – сказала Таня. – Идите, ребята, Руслан замерзнет.
– Я вот думаю, не Славка ли это, – сказала доселе молчавшая Шпильман. – Ты уж извини, Руслан, что я о неприятном напоминаю, но в чем он был одет?
– Там не разобрать. Но на ногах сапоги. Такие раньше носили… в войну.
– Славка, – как-то обреченно выдохнула Елена Карловна. – Бедная Наташа. А голова у него на месте?
– Ищут. А вы откуда знаете? – у Руслана округлились глаза.
– Таня перед отъездом сказала, что Славку найдут без головы. Да не гляди ты на меня так, это не я ему голову оторвала.
– Я ему объясню, Елена Карловна, – сказала Грета и потянула Руслана за руку. – Жду вас завтра в шесть.
Отходя, она шепотом сказала:
– Моя тетка перед смертью приезжала сюда, и ей приснился вещий сон. Она видела этого деда Славку, идущего по дороге без головы. Это факт широко известный, так что не греши на старушку.
– А тетка твоя не могла его убить?
– Картина Репина «Приплыли». Я же тебе сказала: перед смертью.
– Если дед был неважный, так может, она решила напоследок доброе дело сделать.
– Для доброго дела еще силы нужны.
– А, ты в этом смысле.
Чтобы успокоить нервы, Грета взялась за пылесос. Постепенно неприятные воспоминания о сегодняшних событиях притупились, и она даже стала напевать. Когда она домывала третье окно, то, сидя на подоконнике, пела уже в полный голос, забыв, что в доме не одна:
И в час последнего прощанья
Прости невольный мой обман.
Дадим друг другу обещанье,
Что будет кратким расставанье,
Как этот утренний туман.
– Какие тут таланты открываются! – с издевкой, как показалось, сказал Руслан, заглядывая в дверь. Грета не смутилась. В общем-то, его мнение насчет ее вокальных данных ее не особенно волновало. Поэтому она просто сказала:
– Прости, я забыла, что не одна.
Зато Руслан неожиданно смутился. Он стал неловко оправдываться, что ему действительно понравилось ее пение. На их голоса вышел из кухни Кирилл. И Грета стала рассказывать им легенду об утятинском демоне, а потом и о сне на заводской остановке. Увлекшись, она чуть не перешла на рассказ от первого лица.
– Это же только сон, – сказал Кирилл.
– Но где!
– Что где?
– Ты помнишь, что «заказанного» можно вернуть с перекрестка трех дорог? А что такое перекресток трех дорог? Да просто дорога с ответвлением!
– Нет, – вмешался Руслан. – Это будут две дороги.
– Встань на этот перекресток. Отсюда ты можешь пойти в трех направлениях: в Утятин, в Васильевку и на кладбище. Получается перекресток трех дорог. Или, по правилам дорожного движения, трехсторонний перекресток. Здесь и стояла моя тетя, когда мимо нее прошли эти обреченные. Одну из них она остановила. И, может быть, до конца жизни мучилась, что не остановила остальных. Хотя бы детей.
– И сколько человек можно двумя руками удержать? – снова вступил в разговор Кирилл. – Нет, если рассматривать это дело с рациональной точки зрения, то ее действия оптимальны. Алкоголик Макар; беспризорные дети и злобная бабка, ведущие асоциальный образ жизни; дед, который тиранит своих родных. И молодая женщина, ждущая ребенка. Кстати, а ребенок-то выжил?
– Жива девочка, – ответил бесшумно возникший в дверном проеме Шеметов. За спиной его маячил еще один мужик, с папочкой под мышкой. – Танечкой назвали. В честь вашей тетушки, надо полагать.
– Ну, они-то о её сне не слыхивали.
– Тут такое дело… Лида ведь в том котловане не то спала, не то бредила. И в этом бреду ее кто-то позвал «Таня!» и вывел на дорогу. Получается, у них общий сон.
– Ну, вы ваще! – выдохнул Руслан. – Общий сон, общий бред. Это гриппом вместе болеют, а с ума сходят поодиночке.
– А ты, милок, поживи в Утятине. Вместе с нами бредить начнешь. Так, значит, Лидочку демону заказали. Милая девочка, никому не мешала… кроме свекрови. Ну, ничего, теперь этот демон у нее в доме поселился. Сынок-то ее, почитай, каждый день колотит.
– А как же Лидочка? – вмешалась Грета. – Как она с ребенком в такой обстановке?
– А они ее из областной детской больницы, где новорожденного ребенка дохаживали, забрать забыли. Ну, больнице она, конечно, тоже не нужна, так что ее на «скорой» домой доставили. А там муж пьяный и бабка злая. Она сразу к соседке, к Нинке… та ей тетка. Нинка матери позвонила. Бабки ее и приютили.
– Таисия?
– Ну да, Таисия ей бабка двоюродная.
– А Прасковья Петровна ее не съела?
– А она ей прабабка.
– И что, Лида с мужем больше не общается?
– Пыталась. Он к ним пришел, они его приняли. Но до первой пьянки. Он на нее руку поднял. Тут Таисия и бабка Паша взяли в руки лопаты. Да так его отходили!
– Он что, в милицию заявил?
– Ну да. Пришел пьяный и с разбитой рожей. Рука висит. Весь в соплях.
– И что?
– Что-что. Пятнадцать суток административный арест.
– Бабкам?!
– Каким бабкам? Ему.
– За что?
– За хулиганство.
Помолчали. Потом спутник Шеметова быстренько опросил всех троих, дал расписаться в протоколах и откланялся. Шеметов на прощание сказал:
– Жаль, что не был знаком с вашей тетушкой. Она бы всех злодеев наших во сне разглядела и показатели бы мне улучшила.
С тем и ушел.
