Читать книгу: «Занимательное артуроведение», страница 5

ГЛАВА 13

«Подайте бывшему… (и далее – варианты)»

(Из памятки начинающему нищему)

Честно говоря, из ужасных криков, испускаемых кузнецом, мы поняли только одно – нас, и, в частности, меня, принимают за кого-то не того. Но на все наши наводящие вопросы кузнец – он оказался заодно и старостой деревни – просто отвечал, что это не его дело, но государственной важности, и что в столице разберутся. А его дело маленькое – по наковальне стучать и за крестьянами приглядывать.

Все же мне удалось кое-что вытянуть. К примеру, я узнал, что здешнее удельное княжество называется Леголэнд, по имени почившего в бозе князя Лего. У него был единственный сын, которого подлые оппозиционеры украли много лет назад. Безутешный отец в срочном порядке казнил всю оппозицию, но сына так и не нашел, вследствие чего вскоре и скончался от чрезмерного чревоугодия. И от чрезмерного горя, разумеется.

Опуская ненужные подробности, скажу, что радостный кузнец сразу повел нас на постоялый двор, и даже Штуше нашлось место в конюшне, куда ему распорядились принести великое множество еды в честь праздника. Мы перекусили и отправились смотреть комнаты, которые, впрочем, оказались не так уж плохи для деревенского постоялого двора. Причард, помахав ушами, сказал, что ему нужно спешно идти по делу, и выскользнул за дверь, а мы с Тильдой стали ждать Орешка, который пошел за рюкзаком с Асьмушкой, спрятанный под крыльцом от греха. Чтобы скоротать время, я стал в подробностях рассказывать сестре обо всем, что узнал.

– Точно тебе говорю – ошибка, – заключил я свой рассказ.

– А что за пророчество он упоминал? – поинтересовалась Тильда.

– Дойдя до пророчества, староста так разволновался, что сбежал от меня в шинок и упился там до бесчувствия. И потом – он же сказал, что в столице разберутся.

– А вдруг они разберутся и решат, что мы – оппозиционеры?

– Не решат, сказал я. – Мы же из Фарамора, могут послать гонцов и выяснить, что мы за птицы. Скорее всего, тут какое-то недоразумение. Не будут же нас вешать за недоразумение?

– Были прецеденты, – проворчала Тиль.

– Да и потом, – продолжал я, – политика – дело тонкое. В стране сейчас правит, как я понял, Главный Развлекатель.

– А звать как его?

– Да простое какое-то имя. То ли Шаман, то ли Шуман. Похоже, сакс.

– А что за Шуман? – спросил Орех, входя в комнату и опуская на кровать туго набитый рюкзак.

– Я же говорю – Главный Развлекатель. Любимый слуга покойного князя. Тот, будучи еще в здоровом теле и при здоровом духе, в кубики обожал играть. Ну, у каждого свои недостатки, – развел руками я, глядя, как сморщилось лицо Тильды. Конечно, она-то в игрушки никогда играть не любила. Был у нее один дареный пупс, назвала она его «Партнер» и в угол усадила, чтобы не мешал и в глаза не бросался.

– Так вот, – продолжал я, – и чего они только с Развлекателем из этих кубиков не понастроили! И Королевский Замок, и Пиратский Корабль, и Безлошадную Карету, и вообще Бог знает что еще. А теперь Шуман скучает, создает проекты, воплотить кои никто не решается. Что деревенские, что столичные – еще те строители! Да еще из кубиков.

– Все равно, что-то я не пойму, почему же нас повесить-то не должны? – уперлась Матильда.

– Если хочешь, я схожу, договорюсь, – рассердился я.

– Да ладно вам злиться, – с укором сказал Орешек. – Могу вам радостную новость сообщить: нас завтра под почетным конвоем в столицу отправляют.

– Это приятно. А где ушастый?

– Он за кузнецом увязался, – сообщил словоохотливый Орех. – Сидят теперь в шинке, нагружаются. Прич, как обычно, заливает: «Я с Мерлином на дружеской ноге! Зайдешь, бывало к нему, спросишь: «Ну, как, брат Мерлин?» «Так», – отвечает, – как-то все…". А эти лопухи и уши развесили! Хотя Причардовым и в подметки не годятся.

– Так как же он завтра поедет? – возмутился я.

– Понятия не имею, – отозвалась Матильда. – Твой оруженосец – твои проблемы.

– Меня волнует одна вещь, – медленно сказал Орех. – Асьмушка растет. Местные косятся – в котомке шевелится кто-то. Подозрительно. А он не хочет вылезать, стесняется. Как вы думаете, можно мне с вами в город не ходить, а в лесу обождать? Тем более, я бы вас выручил, если б случилось что.

– Ну, – задумался я, – как-то неудобно тебя бросать.

– Вы только не подумайте, что я испугался или сбежать хочу, – торопливо сказал парень. – С вами интересно. Мне за дружбана обидно.

Он погладил мешок, который заурчал и потянулся. Орешек сунул в него кусочек купленного в деревне свежего сыра. Мешок зачавкал.

– Тогда лучше сейчас иди, – решил я. – Завтра из-под конвоя не удерешь.

– Если будут спрашивать, скажем, что ты был не с нами, а просто по дороге прибился. Приключений решил поискать, – поддержала Матильда.

– Хорошо, – кивнул парень, встал и закинул за плечи обиженно запищавший рюкзак. – Дорогу к столице я найду. В лесу переночую, мне не привыкать. Сыр и хлеб у меня есть. Асьмушку в лесу спрячу, а сам буду в город наведываться, узнавать, как и что. Если все нормально будет – узнаем дорогу в Камелот и дальше пойдем.

Мы кивнули. Орех коротко попрощался и бесшумно вышел. Я подошел к двери и прислушался. Судя по крикам и песням, несущимся из шинка, его ухода в ближайшее время никто не заметит и в погоню не кинется. Я отошел от двери и поглядел на Матильду. Та была мрачна, как смертный грех.

– Думаешь… – начал, было, я.

– Конечно, – сухо сказала сестра. – Замыслил что-то.

– Знаешь, я так не думаю…

– Почуял, что дело пахнет керосином.

– Чем-чем?

– Ну, жареным. И смылся. И удрал. И смазал пятки. И навострил лыжи. И..

– Что-что?

– Ладно, я пошла спать, – и Тильда прошла к выходу. Приостановившись у двери, она обернулась.

– История рассудит нас, – сказала она с достоинством, откинула с лица рыжие волосы и царственно удалилась.

Слава Богу, в эту ночь спать нам никто не мешал. Причард вместе со своим храпом и тревожным хлопаньем ушей ночевал у старосты, с которым, кажется, почти породнился (в хорошем смысле этого слова).

Наутро мы оседлали Вада и Кутю, и, провожаемые почетными жителями деревни, двинулись в столицу. Тут только мы узнали, что еще с вечера туда был отправлен гонец на самой резвой лошади. Причарда по старой доброй привычке приторочили к седлу Бозо, который плелся за нами, оттопырив нижнюю губу и оставляя за собой клейкую дорожку слюны. Староста, свежий, как огурчик и, ради такого случая, умытый, сидел на телеге, нагруженной собранными на дорожку припасами и подарками. Но спустя полдня он выкопал со дна телеги бочонок с известным содержимым, в три глотка осушил его и решил одарить нас развеселой песней. «У вас там таких, небось. не поют!», горделиво заявил он и, сыграв на губах вступление, начал:

– Жил-был стрелец, удалой молодец!

И была у него жена – любительница пшена!

Потому что была она птицею —

То ли журавлем, то ли синицею!

Эх, синицею! Ох, синицею!

И эта синица – вот, мля! —

Удрала от короля!

А король тот, от огорченья

Пожрал прокисшего варенья,

И старинного печенья,

Ну, и помер в страшных мученьях!

Эх, мученьях! Ох, мученьях!

А стрельца с его птицею —

То ли журавлем, то ли синицею —

Повели тотчас короновать,

А оттуда – в кровать,

А оттуда – пир пировать!

И я там был, мед-пиво пил,

Рукавицей закусил!

Эх, закусил! Ох, закусил!

Спев, он поклонился, затем хлопнулся на спину и захрапел.

Ехали мы тихим шагом, но к утру следующего дня были уже в столице. У подъемного моста в княжеский замок толпился народ. Смотрели настороженно и шапки ломать, как в деревне, явно не торопились.

– Вот и столица! – бодро вымолвил, проснувшись, помятый староста.

– Как хоть зовется? – спросил я.

– Ну, дык, если страна зовется Леголэнд, то столица у нас получается Легого!!!

Последнее слово он проревел так громко, что наши кони ответили ему таким же громовым ржанием. По толпе собравшихся прокатилось оживление. А уж когда Штуша решил не ронять морду в грязь и издал свой трубный зов, наши встречающие запрыгали, засвистели и закричали: «Ура!». Подъемный мост со скрежетом опустился, на него выкатили и тут же расстелили красную ковровую дорожку, и уже по дорожке навстречу нам, подпрыгивая, спустился маленький пухленький человечек (я так и не понял, для кого расстилали дорожку – для нас или для него?).

– Что за представление! – кричал он. – Гениально! Потрясающе! Я бы и то не выдумал лучше! – и он быстро-быстро потер свои руки, словно пытался добыть огонь трением. – Так кто из вас рыцарь?

И он строго уставился на Матильду, явно имея в виду ее рога.

– Нет, не я, – испугалась сестра. – Вот он, Герман. Наш рыцарь!

Я церемонно поклонился.

– Великолепно! Замечательно! – взорвался вновь толстячок. – Проезжайте, милостивые государыни, милостивые государи, милейшие кони и существо с невероятным голосом! Прошу! Прошу! Прошу!

Он кланялся так быстро, что я стал всерьез опасаться за его спину, связки и сухожилия.

– Простите, – попробовал я вставить словечко, – а как же кузнец?

– А зачем нам кузнец? Не, нам кузнец не нужен, – помотал головой коротышка. – А это вот – ваш оруженосец?

– Оруженосец, – кивнул я.

– О… жно… сц… – сказали с седла Бозо.

– А где же оружие? – удивился толстячок.

– Оружия, к сожалению, нету, – развел я руками.

– Нету, – эхом отозвался Прич.

– Найдем, – энергично кивнул человечек.

«Один вот тоже обещал», – с тоской подумал я, пришпоривая коня и въезжая на мост. За мной двинулась остальная компания. Деревенские сдернули кузнеца с телеги, попрощались и долго махали нам вслед.

Как только наша кавалькада оказалась по ту сторону моста, в замке грянул оркестр, выводя какую-то задорную мелодию. Вот только состоял оркестр в основном из волынок, поэтому задорная мелодия состояла из стонов, вздохов, нытья и вытья. Впечатление было такое, будто на стадо баранов уложили бревно и раскатывают их, как тесто.

Наш встречающий ревниво поглядел на нас, пытаясь угадать мнение о музыке. Наши с Тильдой лица были непроницаемы, Причард всхрапнул, и толстячок успокоился. Но не совсем. Он вдруг вскочил, подбежал к оркестру, после короткой борьбы вырвал у одного из музыкантов волынку и принялся ее терзать, увлеченно топая в такт ногами. Я заскрипел зубами и обнаружил, что вношу приятное разнообразие в мелодию. Тильда томно обмахивалась рогатым шлемом. Штуша же был в очевидном восторге от музыки и даже пытался подтягивать, мыча что-то занудное и протяжное.

– Впустите собаку! – это все же проснулся Причард.

– Бом! – это Тильда стукнула его шлемом по лбу, после чего мило улыбнулась собирающемуся обидеться коротышке, – Делириум тременс. Сик транзит люпус эст. Ад либитум, аут Цезарь, аут нихиль!

– Примерно так, – перевел я, – Бредит, волчара, такова жизнь, черт возьми, нехило!

– Превосходно! – разинул рот толстячок. – Что это за наречие?

– Этот друидский, – заученно пояснил я, – жутко сложный язык.

ГЛАВА 14

«Давши слово – крепись, а не давши – как хочешь»

(Из народной мудрости)

Жили мы в замке Легого, не тужили. Встречающий нас коротышка, как вы уже догадались, и был Главным Развлекателем. Да, уж что-что, а развлекать он умел на славу! Охоты, балы, турниры сыпались, как из рога изобилия. В перерывах между развлечениями я тоже научился мастерить из кубиков всевозможные штуки. Развлекатель от первой же построенной мной Летающей Лодки был в диком восторге и тут же завалил меня разнообразными проектами. Иногда меня покусывала совесть, и я отправлялся на поиски друзей. Кони и Кутька паслись где-то на княжьих лугах, приползая под вечер на подкашивающихся ногах, и тут же ложились переваривать обильную пищу. Прич не появлялся на глаза, днюя и ночуя в винном погребе. Матильда же вела напряженную светскую жизнь.

– Слушай, – остановил я ее как-то раз, когда она неслась по коридору, поддерживая невообразимое количество юбок. – Мне покоя не дает одна вещь. По-моему, мы здесь все-таки незаконно. Ты же сама говорила, что нас должны повесить, а теперь только и делаешь, что треплешься с придворными дамами и серенады по балконам слушаешь!

– Что ты ко мне привязался? – огрызнулась Матильда. – Ты с Развлекателем говорил? Кстати, ты узнал, как его зовут-то по настоящему?

– Строфабор, – хмуро сказал я.

– А как же Шуман?

– Не Шуман, а Шульман. Шульман Строфабор. И упаси тебя Бог, назвать его Крохобором – сразу заточат в Свинцовую башню. Это у них на рыночной площади. Жутко обидчивый тип этот Шульман. Добрейшей души человек, но сгоряча может и посадить. Лет эдак на пятьсот. Меня, правда, не посадит. Мы с ним сдружились. Я по его чертежам вчера такую башню отгрохал, что Боже мой! Только она кренится все время, сволочь.

– Ну, так что он тебе сказал-то? – отрезала Тиль.

– Что-что? Сказал, что мы его гости возлюбленные, вот что! Видимо, коронуют меня в воскресенье, как принца Ико. Хотя никакой я не принц, и он это прекрасно знает, да ему и наплевать, лишь бы я его задумки в жизнь воплощал.

– А ты ему говорил, что нам все-таки в Камелот надо? Сказал бы, что ждут нас там.

– Так он и не возражает. Только возвращайся побыстрее, говорит, а то мне скучно сделается сразу.

Конечно, я умолчал, какими жуткими карами грозил мне Строфабор в случае невозвращения. Да я и не особо обращал на них внимания: давно раскусил, что Развлекатель мечет громы и молнии и тут же про все забывает.

– Погоди, а зачем тебе ехать? – почесала в затылке сестра. – Чем тебе не нравится иметь собственное княжество?

– Да всем нравится, в общем-то. Одно настораживает. Шульман-то спохватился, пока мне расхваливал прелести местной жизни. Сказал: «Есть у меня одно маленькое условие…».

– И какое?

– Сам пока не знаю. Сказал – доложит в пятницу вечером. Не нравится мне это.

– А я сегодня на рыночной площади Орешка видела, – доложила Тильда, еще раз энергично почесав шевелюру и воткнув туда роскошный цветок. – Не наврал, значит. Ладно, хватит пресмыкаться. В пятницу все выясним. Пшел!

И я пшел к своим кубикам – надо же попытаться выпрямить башню.

До пятницы я убивал время тем, что принимал участие в королевских скачках. Верхом на Штуше. Причарда выволокли из подвала, окатили ведром ледяной воды и усадили на Бозо. В результате ловкий жокей и его молниеносный конь побили рекорд ипподрома по сбитым препятствиям и падениям в ямы с водой. К концу стипльчеза Прич уже был трезв, как стеклышко, и мрачен, как сборник сатирических стихов. Мы с Кутей тоже не вышли победителями – мой верный «конь» протаранил всю полосу на едином дыхании, верный своим слоновьим заветам (в роскошной княжеской библиотеке нашлась удивительная книга про разных животных, где Штуш с восторженным ревом узрел своего носатого любимца). Однако развлекатель благоразумно поставил нас последними, иначе остальным ездокам не осталось бы ни одного препятствия. Матильда с трибуны обозвала Кутю «вездеходом». Я было полез на трибуну разбираться, но Штуша меня отговорил – ему слово понравилось.

– Я теперь, – разглагольствовал он по пути в конюшню, – перед своим именем титул поставлю. Послушай, как звучит: «Слон-вездеход Кутольд Ван Штуш-и-Кутуш Камелотский!». Ну, это если я придусь ко двору, – закончил он со вздохом.

– Куда они денутся? – пожал плечами я. – А имя хорошее, редкое.

Возвращаясь в замок, я был напуган жутким лаем, раздававшимся из-за угла Свинцовой башни. Решив, что это свора бродячих собак решила напасть на неустрашимого рыцаря, я подобрал палку и встал в позу лесоруба. Однако из-за башни уныло выбрели мокрые Прич с Бозо, сипло бухикая на два голоса. Их-то кашель я и принял за лай. Вместе мы дошли до конюшни, где Причард тут же завернулся в попону, укатился куда-то за тюки с сеном и попросил не беспокоить. Я же, наконец, ушел в замок. Зайдя в собственную комнату, я без сил рухнул на постель. Хотелось, по примеру Прича, тоже попросить кого-нибудь меня не беспокоить, но сил на это уже не было. Я забылся тревожным сном, который, правда, вскоре прервался. Оттого, что меня потрясли за плечо и голосом Развлекателя сказали:

– Проснись, о рыцарь! Уж полночь близится, а Германа все нет!

– Куда? – проскрипел я, разлепляя веки. Строфабор с факелом наклонился к моей кровати.

– Как, то есть, куда? – изумился он. – Пятница же!

– Условие? – каркнул я.

– Угу, – кивнул он. – Одевайся и пошли. Да сумку захвати, может, чего будет.

Я захватил сумку, оделся, и мы пошли. Несмотря на бурную общественную жизнь, придворные строго соблюдали режим дня, то есть никаких пьянок-гулянок после одиннадцати. Поэтому единственными бодрствующими, которых мы встречали, были часовые.

Мы взобрались по винтовой лестнице на самую высокую башню замка и очутились в маленькой комнатке на самом ее верху. Открыв дверь, Шульман долго шарил рукой по стене в поисках кольца. Нашарив, вставил в кольцо новый факел (старый потух еще на середине лестницы) и зажег его. Комнатенка озарилась неровным мерцающим светом. Она очень походила на берлогу черного мага, да вот устроено все в комнатке было слишком красиво и любовно. На письменном столе был художественный беспорядок, состоящий из бумаг, звездных карт и книг, а в уголку притулился чей-то тщательно отполированный череп, к тому же увенчанный оплывшей свечой. Пентаграммы на полу были четко очерчены и после аккуратно полустерты. В шкафу у стены стояли разные баночки и скляночки с наклейками, на которых было небрежно написано что-то вроде «Крокодильи слезы», «Моча молодого поросенка» и «Кудри плешивого». В крыше было прорублено окно, в которое уставилась большая труба на треноге.

– Не видывал, небось? – подал голос Строфабор. – Называется «телескоп». Люблю, знаешь ли, на звезды позырить. Как тебе тут? – он обвел рукой помещение.

– Смотрится, – похвалил я. – Особенно череп.

– А, оппозиция, – буркнул Развлекатель, нацепил на нос очки и сразу стал жутко таинственным. – Так вот. Как ВрИО князя…

– Что? – поразился я. – А я думал, что тебя зовут Шульман…

– Как временно исполняющий княжеские обязанности, – терпеливо повторил Строфабор, – вынужден довести до твоего сведения следующее…

– Говори проще, – сказал раздраженно я. – Спать хочется.

– В общем, еще при жизни князя Лего ему было видение. Свидетелей тому – тьма, так что не пытайся отвертеться.

– Я и не пытаюсь, – пожал плечами я. – Только откуда же взялись свидетели, если видение было князю?

– Это неважно, – отвел глаза Шульман. – Короче, князь сказал, что ему было сказано, что ровно через пятнадцать лет после его смерти вернется пропавший принц Ико и принесет голову дракона.

– Да где же я возьму эту голову? – перепугался я. – Может, у настоящего принца и было хобби – отрезать походя головы драконам, но я-то не имею такой привычки!

– Возможно, но не в этом дело. И Бог с ним, с этим принцем, есть он на самом деле или нет! Мне-то ты понравился, а раз настоящий принц не явился, сам виноват – как-никак, пятнадцать лет прошло, мог бы и подготовиться, и голову пораньше найти. Гм-м. А насчет дракона ты особо не волнуйся. Есть тут у нас один, так у него аж две головы – выбирай любую!

– И никак?

– Никак. Уж извини, но я тут не князь, законы издавать и поправлять морального права не имею. Тут народ законопослушный – сомнут и сожрут.

– А зачем ты меня на башню тащил? – вспомнил я. – Что, внизу нельзя было сказать?

Строфабор покраснел.

– Для пущего эффекту, – шепотом сказал он. – Тут так таинственно и красиво. Ну, раз уж тебе все ясно, тогда…

Он хлопнул в ладоши, и в комнату вошли два стражника – усатый и бородатый.

– Фобос и Деймос, – представил их Развлекатель.

– Можно просто Федя, – пошевелил усами первый.

– Можно просто Дима, – подергал бородой второй.

– Ты уж прости меня, старого дурня, – задушевно продолжил Шульман. – Друзья твои, пока за драконом ходишь, пока тут побудут, а то сбежите ненароком. А где же я тогда еще одного принца найду? Вот придешь с головой – милости прошу, коронуем и иди тогда на все четыре стороны – хоть в Камелот, хоть в Фарамор. Только с возвратом.

– Оружие-то хоть дадите? – смирился я.

– А как же? Щит с мечом, – гордо сказал Строфабор.

По тому, как он это сказал, я сразу подумал – тут какой-то подвох. Но нет, Федя выскочил за дверь и тут же притащил остро наточенный и хорошо сбалансированный меч, а также небольшой, но очень прочный щит. Я осторожно взял меч и сделал несколько пробных замахов. У Димы от смеха затряслась борода, а со стола упал перерубленный пополам череп.

– Навыки есть, – одобрил Шульман. – Справишься. Кстати, даем еще тележку припасов и карту леса, масштаб один к шести. Драконье логово обозначено пупочкой.

– А не боишься, что удеру, наплевав на всех и вся?

– И на сестру? И на слона своего? Да перестань. Если бы ты был с одним оруженосцем, я бы еще понял. А так… – Строфабор улыбнулся. – Нет уж, раз ты мне сразу понравился, значит, юноша благородный, сам не смоешься. Уж в людях-то я хорошо разбираюсь. И поэтому Причарда с тобой не отпущу. Он-то уж точно сбежит. Хотя некуда, – оборвал он сам себя. – Сзади и с боков от замка я на всякий случай охрану выставлю. А дракон как раз на дороге к Камелоту разлегся. Так что двойная польза, понял? Ну, давай, скоро рассвет.

– Выхода нет, – вздохнул я.

– Ключ поверни, и побежали, – напомнил Феде Развлекатель. Что тот и сделал, после чего мы вчетвером спустились к моей комнате.

– Ребята тебя до леса проводят. Тачку довезут, да и ты целее будешь. А то еще повернуть надумаешь. Нехорошо получится. И меня подведешь, и сам не уйдешь.

– Больно надо, – презрительно сказал я, хотя сердце так и екало. К тому же в затылок сурово сопели охранники, а когда тебе сурово сопят в затылок, всегда дрожь пробирает. Не верите? Попробуйте как-нибудь на досуге…

К утру я был уже совсем готов.

– Дай хоть с ребятами попрощаться, – попросил я Строфабора, который в этот момент с визгом и хохотом, а также с десятком придворных носился по двору, играя в «ручеек». – Может, дракон меня слопает – принц-то я липовый. Ну, дай!

– Ох, – пыхтел Строфабор, пролезая через коридор поднятых аркой рук придворных. – Уф. На ключ.

– В башню небось посадил, чудище безобразное? – прошипел я.

– Да ты что? – отмахнулся Шульман. – Я же не зверь какой. Чтоб тут сыр-бор разгорелся? В конюшне они, а заперли их по причине отсутствия замка с внутренней стороны. Эге-ге! – и он с ликующим воплем ввинтился в резвящуюся толпу. Я поправил меч, висящий на боку, и пошел в конюшню.

– Ну и как тебе условие? – ехидно поинтересовалась у меня любимая сестренка.

– Знаешь, что? – вскинулся я. – Могло быть хуже! Старому князю могло привидеться торжественное откусывание головы принцевой сестры злобным шестилапым существом.

Штуша в доказательство широко распахнул злую пасть.

– И что самое страшное, – поднял я палец, – так это то, что у настоящего принца никакой сестры не было!

– А что было? – вмешался Кутя.

– Особые приметы, – забубнил я на память заученные строчки из видения. – Татуировка в виде дракона через всю спину.

– Они все помешались на этих драконах, – покрутила пальцем у виска Тильда. – Сплошные драконы! Может, они все тут драконы, а нам глаза отводят?

– Ага, – кивнул я. – И кому голову я пойду отрубать?

– Ну, – смешалась Тиль. – Кого найдешь. Кто-то там все равно есть, еще и двухголовый.

– Ладно, мне пора, – сказал я. – Обниматься не будем, рано еще. Кто хочет проводить – идемте.

Вместе мы вышли к воротам. Там уже ждали меня Федя с Димой и хмурый Развлекатель.

– Можно, я с ним пойду? – попросил Кутя. – Пропадет ведь!

– Не положено, – покачал головой Шульман. – По квитанции – принц рыжий одна штука.

– Я не рыжий! – оскорбился я. – Я рыжеватый. Пепельный блондин, между прочим, не то, что некоторые.

И я покосился на сестру. Та уже открыла рот, чтобы огрызнуться, но не стала, потому что Строфабор щелкнул пальцами и замкнул ей уста.

– Торжественный момент, – повернулся он ко мне. – Итак, мой добрый принц, пора тебе в дорогу. Ступай же, будем ждать тебя с нетерпеньем, а еще лучше – с головой драконьей. Ежели до завтра не вернешься – высылаем экспедицию на поиски твоего бренного тела. Похороним с почестями, не торопясь, по пятерке на лицо.

– Кому?

– Страже. И по рюмке водки – в знак траура.

Я обнял Тильду и почесал Штушу за ухом.

– А Причард где? – вдруг вспомнил я. – Где мой достославный?

– Оставь его, – взмолилась Тильда. – Он так устал, бедняжечка. Сломил его столь долгий путь из Фарамора. Отдыхает на тюках с коврами златоткаными…

– Ну и пусть спит, все равно обниматься с ним не буду, – и, потрепав по доброй морде Гвадалквивира и с омерзением оттолкнув путающегося под ногами Бозо, я вступил на подъемный мост, через который совсем еще недавно с таким триумфом заходил в замок.

– Ведите уж, – сказал я своим провожатым и вздохнул. Будущее неожиданно так ясно представилось мне в виде огромного красного мешка драконьего желудка, что аж передернуло. – Драконам тоже есть надо…