Отзывы на книгу «Совсем другое время (сборник)», страница 2

Соловьев и Ларионов бесспорно стала одной из моих любимых книг.

Поражает, как просто и вместе с тем сложно автор описывает и будничные события жизни, и эпичные страницы истории. Проживаешь эту историю вместе героями.

Очень хороший сборник. Понравились короткие рассказы. «Соловьёв и Ларионов» внезапно совпал с моей поездкой в Ялту, тем интереснее было читать этот роман. Водолазкин – лучший писатель нашего времени.

Чем больше я читаю книги Евгения Германовича, тем больше влюбляюсь в него и с уверенностью могу сказать – это мой любимый писатель современности. Абсолютный фаворит. Потому что это невероятная эстетика прекрасного русского языка сводит с ума. У меня, простите, литературный оргазм от чтения книг этого писателя. Про глубину мысли я молчу. Об этом я так часто говорю, что надоела всем. Просто в современном мире даже писатели мыслят как-то поверхностно, как-то, простите, тик-токерски. Все сиеминутное, все «клиповое».

А тут глыба. Айберг. И, я неоднократно говорила это. У Водолазкина повествование медлительное, растянутое, многие даже говорят нудное, но благодаря качественному слогу и высоте русского языка, спешить не хочется. Хочется смаковать, переживать за героев, которые, кстати говоря, у него все выходят очень яркие. Ты полностью ощущаешь этих персонажей. Ты понимаешь их психологию, видишь их движения, чувствуешь их мысли… Более того, тебе даже кажется, что ты знаешь, как они пахнут.

И отдельно. Да-да, это я пишу одновременно об этой книге и во всем творчестве писателя. Евгений Германович когда пишет о сексе, это выходит так мило, так целомудренно. Даже если персонажи им занимаются без особой целомудренности, любви или еще чего-то. Он описывает весьма плотское, да еще и секс советских людей. Там же вообще все по-другому было. Психологически по-другому, но от зова плоти никуда не деться. Так вот, постельные сцены у Водолазкина – это отдельный вид милоты. Нет ничего пошлого, гнусного, неприятного. Я почему делаю на этом акцент. Увы, мы сейчас живем в веке какой-то массовой зависимости от секса. Он везде – в рекламе, в интернете, в книгах, в заметках на Фейсбук, кино, инфоповодах и т.д.. Любой ассоциативный ряд проходит через секс. Его так много, что от него уже воротит. Нет некой тайны, чего-то, я бы сказала, мистического. Он прост как три рубля и этим не интересен. И вот описания секса у Водолазкина – это красота, эстетика, застенчивость. Я впервые за много лет (а я еще и читательский путь начинала с женских романов, где этого секса дофига) получила литературное удовольствие, читая о постельных сценах. Книга как сборник – роман «Соловьев и Ларионов», и рассказы «Близкие друзья», «Кунсткамера в лицах», «Дом и остров», «Служба попутчика», «Совсем другое время». Сложно выделить из всего самое лучшее. Каждый рассказ и роман в том числе, по-своему прекрасны. Но все-таки наиболее ярко запали в душу «Соловьев и Ларионов» и «Близкие друзья». «Соловьев и Ларионов» - это нечто щемящее, чистое, неизведанное. Роман, можно сказать, о взрослении, о ностальгии, об истории, о первой любви и, конечно, жизни. К «Близким друзьям» у других читателей были претензии, что в этой истории Германович оправдывает немцев во времена ВОВ. Да, история весьма неоднозначна. Но… Просто те, кто были нам врагами, тоже испытывали человеческие чувства. Они любили, дружили. Нам всем тяжело осознать, что это такие же люди, с такими же чувствами. Всегда кажется, что враг априори не имеет права на чувства, боль, любовь и пр. Но, увы, имеет. Это больно осознавать. Ни в коем случае не оправдываю «фрицев», нет, нет, и нет. Но сама история любопытна. Ведь они же тоже что-то думали, чувствовали, когда шли по земле русской, теряли друзей, воевали… Рекомендую к прочтению, как и всю книгу. Даже просто за красоту текста, слова. Это невероятная высота и глубина одновременно.

«Соловьев и Ларионов» Не побоюсь громких слов, но тех, кто имеет отношение к науке, роман Евгения Водолазкина должен повергнуть в экстаз. Университетско-научная среда в нем так любовно высмеяна и оплакана, что смех сквозь слезы – это не метафора, а вполне физиологическое воздействие на читателя. В классических традициях подмечена и превращена в яркий литературный образ каждая черточка психологии и быта человека ученого. Одна из вершин таких сцен – научная конференция в Керчи. И в то же время постмодернистские приемы литературной игры делают текст свежим и острым. Например, многочисленные ссылки на источники и псевдоисточники, положенные для научного труда.

Но роман – плод художественного вымысла. И хотя Лев Данилкин видит в этом тыняновское наследие, я же больше наблюдаю отсылки к играм разума Умберто Эко и Милорада Павича. От первого – дерзкая и органичная современная глазурь для дел давно минувших дней. Стилизуя части романа под историческую биографию, совмещая популярное жизнеописание, эссеистику, научные статьи и лирику в одном пространстве, Водолазкин придает истории особый, отчаянный трагизм. А игра с пространством и временем текста, интертекстуальностью, когда жизнь молодого ученого Соловьева перетекает в судьбу предмета его научных изысканий, генерала Ларионова – это почва, которую разрабатывал Павич.

Помимо филологических игр в романе есть и живые человеческие линии. История белого генерала, полная комизма и трагедий, преподнесена с той особой русской лубочностью, когда за бойкостью скрываются важнейшие уроки жизни. А поиски Соловьева материалов для диссертации оборачиваются авантюрно-любовными приключениями. Удивительно, но былинно-романтический пафос у Водолазкина далек от пошлости, несмотря на кажущуюся однозначность. Научный поиск неразрывно связан с поиском любви. И пусть всё обрывается «на самом интересном месте», читатель должен быть удовлетворен – он получил дозу первоклассной литературы, способной поворошить интеллект и разбередить эмоции. И в конце концов начинаешь верить, что был такой Ларионов в России, которую мы потеряли. И есть такой Соловьев в России, которая еще жива и мчится вечным поездом. Ну, это тоже читательский пафос, конечно.

«Близкие друзья» Для сюжета повести Евгений Водолазкин выбирает обостренную ситуацию. Нельзя остаться равнодушным к рассказу о войне на территории Советского Союза глазами немецких солдат. Этот ракурс заставляет читателя, воспитанного на советской патриотической литературе, напрячься. Тем более, что узнаваемый стиль Водолазкина не предполагает стремления к исторической правде. Но нет, взгляд на войну оказывается универсальным – ее неприятие человеком, вынужденным слушаться приказов, но осознающего бессмысленность такого существования. Кажется, что в повести слышны отзвуки писателей «потерянного поколения». Ведь недаром история начинается с детства трех (sic!) главных персонажей, их путь через войну и попытка оставшихся в живых справиться с послевоенным бытованием. На поверхности у Водолазкина нет опоэтизированного трагизма – он будто собирает всё самое ожидаемое для читателя. Всё – от сексуальных переживаний любви втроем до битвы под Сталинградом – отдает намеренным шаблоном, призванном установить прочный контакт с широкой аудиторией без потайного дна и изощренных смыслов.

Но вся сложность ситуаций в том, что писатель показывает обыкновенных людей, которые правдиво, натурально проходят через страсть, боль, страх, потери, усталость от существования. Он лишает литературу ее коронного приема – заставить читателя испытать сильные эмоции и вообразить невероятное, не переживаемое в бытовой жизни. За провокационной идеей стоит простое изложение, которое приводит к пониманию жизни и времени в каком-то ином измерении. Как и в романах «Лавр», «Соловьев и Ларионов» Водолазкин дает некую развёртку времени как универсальную предопределенность, складывающуюся из цепочки случайных событий.

Отдельно хочется заметить, что неизвестно, какие именно факты послужили отправной точкой для сюжета. Но в Новгородском музее-заповеднике была выставка графики Готфрида Грунера. Подобно Ральфу из повести Водолазкина, он юнцом приехал воевать на Новгородскую землю. Ученической рукой рисовал памятники до того, как они были разрушены. А затем вернулся домой, проходил реабилитацию и стал выдающимся архитектором. Что-то в его судьбе и в тех настроениях, которые пытались передать в своих рассказах искусствоведы, было схоже с переживаниями героев повести.

«Кунсткамера в лицах» Очень уютный и сентиментальный рассказ, который читается как ключик к поэтике писателя. В центре внимания ученые люди, эксцентричные, чудаковатые и неизъяснимые, для которых жизнь проходит в ином измерении. Движение через исторические события, которые, как отмечает сам автор, не оставляет на героях следа, снова создает ощущение чего-то правдивого, но в то же время не бытового. Водолазкин оправдывает существование всего, что не вписывается в пошлую вещественную жизнь, утешает, но и не предлагает «розовые очки». Жизнь и труды настоящего ученого в нашей реальности действительно не стоят ничего, какая бы политическая и экономическая эпоха не захлестывала обывателей.

«Дом и остров» В автобиографическом рассказе Евгения Водолазкина, конечно, в первую очередь притягивает личность Дмитрия Сергеевича Лихачева. Он возникает как историческая фигура, которая силой писательского гения претворяется в легенду. И личная жизнь героя рассказа, и его ученые «приключения», и реальные люди становятся живописными, художественными, с иронично мягкими чертами, по которым безжалостно проходит танк времени 1991 года. Конечно, произведение посвящено в первую очередь романтизированной мифологизации Пушкинского Дома. Но это и немного ворчливый от боли вскрик по России, которую мы вновь потеряли. Не сказать, чтобы молодость героя была радужной – строки о заведующем научным общежитием полны сарказма в ювелирных традициях русской юмористической классики. Но безликая беспощадность того, что произошло в конце века, навсегда изменило представление о человеке и его цели.

«Служба попутчика» Рассказ-игра, разрабатывающий вариации словосочетания «русская литература». Несмотря на то, что сюжетная ситуация явно автобиографична, весь текст возводится в некую юмореску, обладающую универсальной мифологией. Герой рассказа едет со случайными попутчиками по Германии. Отсутствие языкового барьера и в то же время подчеркнутая разность менталитетов. Ирония и самоирония, рефлексия в пространстве художественного вымысла, опирающегося на бытовую зарисовку. Сам рассказ как факт русской литературы, линия поведения и ощущений героя как ее безусловный рефлекс, и среда, которую она создает вокруг себя, делая историческое время художественным приемом. При этом Водолазкин лиричен и влюбляет в себя непосредственностью, с которой он намекает на нечто сложное в этом мире.

«Совсем другое время» Это могло быть философское эссе, раскрывающие основные литературные приемы автора. Но Евгений Водолазкин, надевая маску лиричного мемуариста, путает занудного читателя. Он с непринужденностью погружает его в интимные подробности своего детства. Собственно, у кого нет таких воспоминаний о травмах и родственниках? Но не каждый сможет так преодолеть пространство и время, чтобы подарить свои наблюдения художественному абсолюту. Он тоскует по утраченному Раю, который за время небольшого текста становится родным и понятным. По пути писатель даже не упускает случая сыграть в постмодерновую игру: ведь недаром моряк дядя Саша начинает свои истории «Дул страшнейший норд-ост…», будто откликаясь на знаменитое литературное клише. Да и всевозможные отвлечения, выводы и оценки выдают в рассказчике лицо более зрелое и ответственное, чем просто писатель. Вот и возвращается читатель к мысли, что с ним поговорили «по-философски», приблизили его к некой системе, которую он так давно пытался поймать за хвост, погружаясь в свои воспоминания.

Все-таки до чего же он тонкий и интеллигентный, этот Евгений Водолазкин! Снова читали "Соловьева и Ларионова" с мужем вслух друг другу и снова исполнились настоящей благодатью. Мне понравилось, как разворачивался двухстворчатый сюжет в этом романе, с какой иронией и любовью автор вложил в героя историка Соловьева свои собственные чувства к академической гуманитарной научной среде, которой, как известно, он сам посвятил свою жизнь (все эти конференции и кафедральные дела, очень смешно они прописаны). Не говорю уже о любовных и исторических (псевдоисторических) линиях - они буквально безупречны.

"Соловьев и Ларионов" - не такой уж и культовый роман по сравнению с "Лавром", но тоже вполне достоин внимания каждого любителя современного российского романа.

Евгений Водолазкин уже покорил мое сердце своим "Авиатором" и "Лавром", а теперь вот настала очередь разобраться в его непростом романе "Соловьев и Ларионов", входящем в сборник "Совсем другое время". . Начиная его читать, я не очень понимала, что вообще происходит. Есть какой-то белый генерал, биографией которого непонятно почему всерьез занимается огромное количество ученых, в том числе и заграничных.

Перед нами появляется молодой человек, который пишет на эту тему диссертацию, путешествует по местам былой славы этого генерала, встречается с людьми, которые его знали, попадает в какие-то непонятные переделки.

И вот читаешь уже на середине, а всё еще не въезжаешь, это про какого-то реального человека речь идет или нет? . А потом в какой-то момент приходит прозрение. И (вот тут важно!) я начинаю обращать внимание на огромное количество сносок в конце каждой страницы, понимая, что надо возвращаться назад и вчитываться во всё то, что я поначалу пропустила.

Ведь в этих сносках вся соль! Не хочу спойлерить и портить вам впечатление, просто обращаю внимание, чтобы вы сразу начинали читать и их тоже, они важны! . В общем и целом под конец я уже поняла, что это всё - один большой стёб автора, фарс, абсурд, который надо суметь разглядеть за непростым вневременным повествованием Водолазкина, умело переплетающего прошлое и настоящее двух своих главных героев. . Следующая повесть в этой книге называется "Близкие друзья", и это небольшая семейная сага. Она рассказывает нам о дружбе с детства, любви и страшной войне, в которую они все оказываются втянуты. Очень грустная, но цельная и сильная история.

В общем, эту книгу я купила впопыхах дабы проголосовать рублем за существование современной российской литературы, три года она прождала своего часа, и вот мы наконец-то встретились. И я влюбилась в стиль Водолазкина.

Краткое содержание:

Скажем так, сюжет мне показался местами натянут на глобус, в отдельных местах я фэйспалмила по полной, но это не помешало в целом насладиться рассказом. Конечно, такие книги не для сюжетоцентричных читателей, сюжет здесь постоянно стремится сойти на нет, повествование скачет из исторического прошлого в личное прошлое ГГ и в его же настоящее, рассказ то сентиментален, то развратно-физиологичен, то иронично (или неиронично? я не знаю, моя это ирония пальнула или авторская, кстати, за это я его отдельно люблю - становишься соучастником текста) бульварен, и в конце все прямые сходятся вместе, не хватает только белого света, как у Линча. Ну и да, он тут снова пытается проникнуть в тайны времени и того, как оно вороночно-вихреобразно повторяется (или нет), и опять тема любви через года, первой любви и возращения утраченной любви.

В тексте много интересных языковых красивостей, языкового же юмора и просто завораживающих описаний хоть чего, в основном - рутинного быта. Мне понравилось, вот отдохну от Водолазкина пару лет, и еще что-нибудь у него прочитаю.

Водолазкин в одном из интервью сказал: что время-это фикция, потому что человек слишком мал, чтобы выстроить событие. Время выступает как проклятие, конечность...Время-синоним смерти, оно преодолимо только мыслью о вечности.

Роман "Соловьев и Ларионов" был опубликован Евгением Водолазкиным в 2009 году. Это роман о поиске ответов на два ключевых вопроса, интересовавших главных героев:о смерти, об её неестественном наступлении и об её не наступлении при естественных обстоятельствах. Итак, в романе два ключевых героя:генерал Ларионов главнокомандующий белогвордейского войска и историк Соловьев и еще один, как будто наблюдающий со стороны и идущий всегда рядом- рассказчик,который разрешает свой вопрос, касающийся Ларионова и Соловьева. С этими двумя фигурами соотносится самый главный феномен для рассказчика-это прошлое и настоящее,без единого намека на будущее. Рассказчик так же путем исследования пытается понять, что же их объединяет и отличает друг от друга, используя прекрасный приём двусоставности глав, где с историей генерала раскрывает историю молодого аспиранта. Автор как бы постоянно удваивает бытие, стирая границы между современностью и эпохой Гражданской войны. И Соловьев, и Ларионов постоянно ощущают то, что все уже было и повторяется заново,тем самым обессмысливая происходящее. Мне кажется, что единственным способом для разрушения границ повторяемости является нравственный поступок,который совершает генерал Ларионов.

Как я говорила выше, каждого из героев интересует свой вопрос:генерал Ларионов как личность масштабная погружен в вопрос смерти, а историк Соловьев сужая эту масштабность до минимума, размышляет над тем, почему же генерала Ларионова не убили красные офицеры. С образом генерала всегда связана какая-то тайна, загадка,некая невмещаемая вечность, как и вопрос, который его интересовал. Водолазкин, иронизируя над научной интеллигенцией, которая заведомо идёт ложным путем, потому что слово "окоп" начинается с буквы "а",показывает, как воспринимают генерала в качестве юродивого, женщины, высказывая на это различные доводы... Автор как бы заведомо даёт нам ложные ответы на этот вопрос, который задал Соловьев в начале, почему же он остался жить. Смерть для Ларионова была больше, чем естественное или неестественное её наступление в жизни человека. Он неоднократно играл с ней на войне, ложился в гроб, чтобы сделать свое фото при жизни в нем. Он размышлял над тем, что смерть к его солдатам приходит тогда, когда они начинают думать только о покое, о том состоянии эмбриона, когда мама рядом. Ответ на свой вопрос получает и Соловьев, в финале, когда читает рукопись, переданную им Лизой. Он понимает, что все в истории имеет свое возвращение. Помните быль, которую он читал: на железной дороге встречаются два генерала и один, имея на то прекрасную возможность, не убивает другого;возвращается в новом витке:два врага, два генерала Ларионов и Жлоба, и последний оставляет Ларионова в живых, как и его когда-то тот тоже оставил жить. Казалось бы, что этот поступок далёк от реальности, но Водолазкин, играя с читателем, даёт ему понять, что реальность сродни с чудом, это воздаяние за проявленное милосердие, которое наступает в жизни, а не после прихода смерти. С последней ситуацией неразрывно связан образ маски,который так хладнокровно использовал Ларионов, чтобы спасти своих солдат. Водолазкин нам этим событием показывает, что человек творит историю своими поступками, режиссирует в ней. Всё возможно. Он стоял привязанный на том же месте, где когда-то папа его фотографировал, все хорошо, потому что событие проиграно. Тайна человеческой жизни может соотнестись только с двумя категориями время и смерть, потому что все остальное в ней циклично...

Каждая книга у Евгения Германовича не похожа на предыдущую... и у этой по сюжету и теме нет пересечений. Но есть одна нить, объединяющая всю его прозу и, пожалуй, так притягивающая меня к его творчеству, впрочем, не только меня. Эта нить - любовь к божественному в человеке, или человеческому.. тут уж каждый сам определяет понятия. Водолазкин в своем романе пишет о судьбе двух мужчин - белого генерала Ларионова и историка, изучающего его жизнь , Соколова. Судьбы этих людей в итоге пересекаются, не смотря на разное время жизни. Признаюсь, были моменты, когда хотелось отложить книгу. Но потом затягивало вновь. Красный террор, эмиграция, Крым... столько линий - всего не счесть. Здесь нет правых и виноватых, нет плохих и хороших. Это жизнь, она гораздо сложнее и в то же время проще, чем кажется. . Любовь и молодость. Поиски истины и борьба за идеалы. Вот паззл и сложился. Водолазкина читать надо медленно, также как он пишет...вкрадчиво и уделяя внимание деталям... проникаясь любовью ко всем : и к палачам, и к жертвам. И все- таки у Евгения Германовича талант любить людей. Низкий ему поклон за это. Уже жду с нетерпением его новый роман.

Радуюсь, что есть Водолазкин. Он напоминает мне великолепно ограненный алмаз, имеющий в сердцевине некоторую мутность. Но с ней можно прожить, а качество огранки вызывает радостное изумление. Хочется воскликнуть – сейчас так не делают! И действительно в произведениях этого автора своя неповторимая интонация. Мне чудится в ней что-то от Маркеса, Хэмингуея и Екклезиаста. Этакая философско-созерцательная позиция, с которой автор взирает на жизнь. В данном случае - как в «Соловьеве и Ларионове» и более позднем «Авиаторе» - на прошедшую жизнь.

Герои этой повести – трое друзей. На фоне второй мировой войны разворачивается история взаимоотношений между двумя парнями и одной девушкой. Они любят ее, она любит обоих – почти равнобедренный треугольник. Потом мужчины попадают на восточный фронт, где русская рулетка безжалостна к одному… А другой уцелеет. Он проживет с любимой долгую жизнь, чтобы однажды вернуться в Россию. И задать вопросы, на которые нет ответа, но которые все равно приходится задавать – «Скажите Брунехильда, а с кем мы воевали и главное – зачем?»

Прелесть этой вещи понимаешь с возрастом. Чем старше, тем пронзительней. Время непреклонно, а молодость уже скрылась за горизонтом. Что раньше казалось нужным и необходимым теперь кажется какой-то игрой. Ты играешь в нее, но уже без усердия. Ветшают чувства, седина появляется на висках, а жизнь все так же неторопливо стремится вперед. Для чего? И тогда наступает время смотреть в прошлое, ведь оно так постоянно, ведь они уже ничем не может тебе навредить.

Герои Водолазкина напоминают мне человека, который пятится спиной вперед. Все его взоры обращены в прошлое, он постоянно оценивает его и переживает. Может потому, что смерть представляется ему черным безвозвратным провалом, за которым ничего уже нет? А если и есть, но в него с таким усилием приходится верить, что проще взирать на прошедшее и неслышно шептать «суета сует»?

Как бы то ни было, я люблю Водолазкина. За его интонацию, за пронзительное чувство бренности бытия, за выверенный слог и красоту стиля. Читайте «Лавра», читайте «Близких друзей» - такое чтение трогает сердце.