Читать книгу: «Грязные крылья ангелов», страница 4
11.
Было что-то около десяти часов вечера, когда я добрался наконец до своей чудесной захламленной двушки в относительно спокойном и чистом квартале на границе Большого Сити и Западного.
Я живу здесь совершенно один. Это мое суверенное, индивидуальное, свободное от всяческих посягательств пространство. Заповедная территория, нарушителей которой я готов расстреливать из крупнокалиберного пулемета. Без суда и следствия. Конечно, иногда я принимаю у себя приятелей. Но с девушками предпочитаю встречаться на их (или на нейтральной) территории – это сводит к минимуму хлопоты и позволяет исчезнуть в любой момент. Печальный юношеский опыт преподнес мне незабываемый урок: женщина издает слишком много посторонних шумов и вечно чем-то недовольна. Ей не нравится, что ты торчишь дома или что тебя дома нет, не нравится, что ты не даришь подарки или что подарки уже некуда ставить, что ты не целуешь ее или что ты вечно лезешь целоваться… Что за фигня! Не хочу я запоминать, как правильно выдавливать из тюбика зубную пасту и куда ставить тапочки перед сном. Не хочу откладывать «на шубку» или «на всякий случай». Не хочу приходить с работы и слышать: «Дорогой, я забыла купить кефир. Сбегай, пока не разделся!» Я дорожу возможностью пить пиво с приятелями где и сколько угодно. Возможностью возвращаться или не возвращаться домой – по настроению. Возможностью засыпать у телевизора… и просыпаться у соседки. К тому же, если здесь опять поселится женщина (Бр-р-р!!!), она непременно потребует сорвать со стены плакат с Моникой Беллуччи в бикини и постер с графиком игр НХЛ в этом сезоне – это ведь такая вульгарность! Рассчитывать, что женщина с этой «вульгарностью» смирится – это без шансов. Патологическое желание доводить своего избранника до совершенства заложено в женщинах на генетическом уровне. Стоить тебе один раз дать слабину, и сам не заметишь, как вскоре придется соглашаться с ее взглядами на твою стрижку, цвет носков и дизайн смесителей в ванной комнате. Кстати, а куда я буду прятать подшивку «Плейбоя»?
Короче, если вам хочется – то пожалуйста. А меня увольте. Мне и так живется очень даже неплохо. И связывать себя узами этого дурацкого Гименея я не собираюсь. Решение это окончательное и обжалованию не подлежит…
Сварив себе крепкий кофе, я включил стереосистему и под аккомпанемент тихих, воздушных песен Шарлоты Гензбур принялся лепить что-то из всего, что узнал за сегодняшний вечер.
Получилось у меня примерно следующее.
Один очень влиятельный и богатый (но не очень молодой) человек знакомится с очаровательной певичкой из ночного клуба и через месяц неожиданно для всех делает ей предложение. Причины, побудившие его сделать этот шаг, лично для меня были вполне очевидны: рядом с молодой, красивой, влюбленной женщиной Лавров и себя почувствовал полным сил и энергии юношей. Сюжет этот не отличался ни новизной, ни оригинальностью: еще библейский царь Давид восхищался: «…Сотовый мед каплет из уст твоих, невеста; мед и молоко под языком твоим, и благоухание одежды твоей подобно благоуханию Ливана!» Как мужик, я вполне понимаю мотивы Лаврова.
Что подтолкнуло Будницкую пойти к алтарю с человеком, намного превосходящим ее годами, тоже не очень сложно понять. Покажите мне женщину, которая устоит перед красивыми ухаживаниями, бесконечными комплиментами и щедрыми подарками. Особенно если кавалер умен и самодостаточен. Ну и что, что немолод? Известно же, что способность к трезвой оценке предмета своей страсти в период влюбленности опускается ниже критического уровня. Я пошла в детский сад в том же году, в котором ты вернулся из армии? Забавно, не правда ли? Ты хромаешь? Это так эротично выглядит! Ты пьешь кровь домашних животных? У тебя такая увлекательная жизнь!
Может быть, все объяснялось немного иначе: осознав, что теперь ей доступны каникулы в ЮАР, украшения от «Tiffany» и «De Beers», Лаврова просто-напросто была ослеплена блеском открывающихся перед ней перспектив. Такая версия сегодня прозвучала как минимум дважды.
До этого места все было более или менее ясно-понятно. Обычный мезальянс, как сказала Светлана. Нечему удивляться. А вот дальше начинались какие-то нестыковки.
Вскоре после свадьбы Лаврова недвусмысленно дает понять лучшей подруге, что их отношения себя исчерпали. Почему? Потому что подруга больше «не вписывается в интерьер»? Или по какой-то другой причине? Неясно. Регина обмолвилась, что инициатором ее отлучения от дома был Лавров. Неужели Вика действовала против собственной воли? Я бы не стал отвергать вероятность этого – Лавров показался мне человеком властным.
Идем дальше.
Спустя полгода после свадьбы Вика зачем-то встречается с одним из охранников ночного клуба, в котором когда-то работала. При этом раньше теплых отношений между ними замечено не было. Примерно в это же время она начинает снимать со своего счета большие суммы денег и тратить их… на что? Этого, кроме нее, никто не знает. Лавров начинает замечать, что поведение жены изменилось: ничего конкретного он сказать не может, но что-то чувствует. Вику как будто что-то тревожит, однако мужу она ничего не рассказывает. Почему? Чего-то боится? Похоже на то.
Связаны ли каким-то образом между собой изменения в поведении Вики, трата десятков тысяч долларов и приезд в клуб для встречи с Ником? Неизвестно. Если эти события – звенья одной цепи, то что тут является причиной, а что – следствием? Непонятно.
Признавая, что не очень хорошо знает прошлую жизнь своей молодой жены, Лавров не исключал возможности шантажа. У меня на этот счет пока не было определенного мнения – я о Вике Будницкой почти ничего не знал. Тем не менее, не стал сбрасывать со счетов вероятность того, что бывшую певичку из ночного клуба кто-то «доит». У этих девочек-зажигалок из увеселительных заведений жизнь, как правило, бурная – воспоминаний хватит на несколько приключенческих романов. Есть у меня знакомый, который крутится в этой среде. Так он однажды заявил, что год работы в ночном клубе (по насыщенности событиями и острыми ощущениями) можно смело приравнивать к пяти годам работы в торговле или десяти – сидения в офисе. Почему бы после этого не поверить, что Лавровой есть что скрывать, и она не желает посвящать мужа в подробности своей жизни до замужества?
Потому что все та же подруга сказала, что Вика «не такая»? Что она «славная и милая» и приятелей-мужчин у нее было «раз-два и обчелся»? Ребят, давайте будем реалистами: я не знаю ни одного святого без прошлого. А вы? Уверен, что тоже.
Была еще версия, что Будницкая завела любовника. Лавров в это не верил, но мои информаторы не исключали такую возможность. Правда, с оговоркой: это всего лишь возможно. Не вероятно, но все же возможно. Сам я по этому поводу пока ничего сказать не мог. Да, о Вике Будницкой все хорошо отзывались. Да, у нее была репутация порядочной девушки. Да, ее интерес к Лаврову казался вполне искренним. Но… она ведь была всего лишь женщиной, а женщины непостоянны, как ветер. «Усяка баба е вiдьма,» – говорил герой Гоголя, и с этим высказыванием трудно спорить. Могло ведь случиться так, что Вике наскучило общество немолодого мужа, и она решила поразвлечься на стороне? На мой взгляд, могло. Очень даже могло. Запросто. Золотая клетка – все одно клетка…
Правда, непонятно, при чем тут тогда деньги? Она что, тратит десятки тысяч долларов на любовника? Я себе это не очень хорошо представлял…
Никаких окончательных выводов я пока делать не стал – слишком мало у меня было информации. Подождем до завтра, может, что-то начнет проясняться. Всегда что-то проясняется, если упрямо идти к цели. Анализируя свои действия, я признавал, что допустил сегодня пару промахов, но ведь если ты совершенство, то нет и радости творчества, верно? Сегодняшний день, на мой взгляд, пропал все-таки не зря – мне удалось потянуть за кое-какие ниточки. Куда они приведут – покажет будущее. А сейчас нужно было отдохнуть.
Я выбросил все свои соображения в мусорную корзину памяти (внутри себя тоже следует время от времени убираться) и отправился в душ.
Потом завалился в кровать, закрыл глаза и провалился в сон.
12.
Как и предсказывал Лавров, красный «Nissan Micra» его жены я заметил сразу же. Яркая, юркая машинка внезапно выкатила из плотного потока машин, катящих по Центральной улице и зарулила на стоянку перед банком. Мой «Golf» был припаркован на противоположной стороне улицы.
Виктория Лаврова вышла из машины. В том, что это именно она, сомневаться не приходилось – фотография лежала у меня перед глазами.
На девушке было черно-белое трикотажное платье с рукавами-крылышками и босоножки на высоком каблуке. Выглядела она что надо: среднего роста, стройная, белокожая, с роскошным бюстом – недаром мне все вчера так ее расписывали. Малышка и в самом деле была лакомым кусочком.
Я на мгновение представил рядом с ней Лаврова… и подумал, что деньги в нашем безумном, безумном, безумном мире действительно могут все. Или почти все. Если уж им под силу такой невообразимый биологический симбиоз, как Лавров и его жена, то, наверное, им под силу и многое другое. Этот глубокомысленный вывод погрузил меня в состояние тонкой и легкой печали, но лишь на мгновение. Не мое дело рассуждать о судьбе мира, падении нравственности и прочих философских вопросах. Пусть этим неблагодарным делом занимается кто-нибудь, у кого голова побольше. А я буду тупо выполнять свою работу. Ведь именно за это мне платят.
Лаврова вошла в банк. Двигалась она легко и плавно, точно под музыку, которой никто, кроме нее, не слышал. Я оценил ее волнующую походку на заслуженную пятерку.
Часы показывали без пяти десять.
Пунктуальная женщина – большая редкость. Молодая красивая пунктуальная женщина – и вовсе уникум. Вы согласны?
Поглядывая на вход в банк, я собрал в кучу разбросанные по салону листы бумаги. Это было досье, подготовленное для меня Леночкой. Проверив утром электронную почту, я обнаружил, что письмо от моего секретаря пришло еще накануне вечером.
К банку я, как и обещал Лаврову, прибыл заранее – к девяти. И пока ждал появления Лавровой, просмотрел присланные бумаги. Ничего принципиально нового в них я не обнаружил. Так, кое-какие детали.
Я узнал, например, что Юрий Викторович Лавров, помимо того, что был президентом строительной компании «Лавр», являлся также владельцем трех автосалонов, престижного казино в Авангарде и радиостанции «Хит». Все это приносило ему приличный доход, и, несмотря на возраст, на пенсию Лавров пока не собирался. Он был вхож в высокие кабинеты, имел связи во всех властных структурах, к его мнению прислушивались отцы города. Среди личных друзей Лаврова значились два заместителя мэра, начальник налоговой службы, несколько банкиров и один помощник прокурора. Лавров не только никогда не был женат, но даже и постоянной подруги не имел, объясняя это тем, что его рабочий день длится двадцать часов в сутки и еще четыре часа он спит, то есть на женщин просто не остается времени. Лавров вел уединенный образ жизни, светские мероприятия посещал редко, предпочитая закрытые вечеринки в узком кругу близких людей. Для таблоидов он был личностью абсолютно не актуальной.
Биография его жены занимала одну страницу. Виктория Будницкая родилась в обычной семье: ее отец был электрослесарем, мама – учительницей. Девочка с четырех лет занималась вокалом, даже выиграла несколько районных и один городской конкурс юных дарований. После школы Вика закончила музыкальное училище. Потом время от времени где-то подрабатывала, а полтора года назад, благодаря протекции своего агента, получила постоянную работу в ночном клубе «Пеликан».
Свадьба Лаврова и Будницкой не вызвала большого ажиотажа в прессе: так, две-три проходящие заметки в солидных изданиях – и на этом все. Семейная жизнь главного застройщика Холмов и певички из ночного клуба в прессе вообще никогда не освещалась. На мой взгляд, этот факт о чем-то да говорил. Заткнуть рот свободной печати в наше необыкновенно демократичное время способен далеко не каждый. Чертовы журналюги так яростно отстаивают свое право копаться в чужом белье и подглядывать в замочные скважины, что для их обуздания требуется огромное влияние. Лавров, судя по всему, таким влиянием обладал.
Были в досье еще разные мелочи, не представлявшие, по большому счету, никакой ценности.
Сложив бумаги, и убрав папку в бардачок, я опустил стекло и закурил сигарету.
Успел выкурить только половину, когда Лаврова вышла из банка с небольшим пластиковым портфелем в руках. Я посмотрел на часы: десять минут одиннадцатого. Однако, быстро.
Выбросив недокуренную сигарету, я завел двигатель.
Жена Лаврова села в свой «Nissan» и вырулила со стоянки.
Я пропустил пару машин, а потом тронулся сам.
Должен признать, следить за ней было нетрудно: ехала она не слишком быстро, не бросалась из стороны в сторону, не петляла и не оглядывалась. Судя по всему, чувствовала себя за рулем уверенно и хорошо знала дорогу. Следуя за ней на некотором расстоянии, я не особенно напрягался.
Лаврова доехала до Площади Четырех Фонтанов, оттуда повернула на север и вскоре пересекла улицу Шаляпина – границу между Большим Сити и Авангардом. Миновав пять или шесть кварталов, она повернула направо и метров через двести остановилась у маленького уличного кафе: прямо на тротуар были вынесены несколько столиков, над ними натянут тент в голубую и белую полоску. За одним столиком сидел старичок с девочкой лет пяти, возможно, внучкой, за другим – юная парочка. Больше никого не было.
Я проехал чуть дальше по улице, развернулся и припарковался так, чтобы ничего не пропустить.
Лаврова вышла из машины, крепко прижимая к себе портфель, который ей выдали в банке. Выбрав свободный столик, села, портфель поставила на колени. К ней подошел официант, они коротко поговорили, и он принес ей в бокале что-то, по цвету напоминавшее томатный сок. Девушка отдала официанту деньги, но к бокалу едва притронулась, зато то и дело поглядывала на наручные часики и озиралась по сторонам. Очевидно, у нее была назначена встреча, и тому, кого она ожидала, давно полагалось быть на месте.
Я повертел головой по сторонам, чтобы получше сориентироваться: эта часть города была мне не очень хорошо знакома. Потом извлек из бардачка свой Nikon F55, настроил объектив и сделал несколько снимков кафе, в котором (все еще одна) сидела жена моего клиента. Просмотрел получившиеся фотографии и остался доволен: Лаврова на них была вполне узнаваема.
Устроившись поудобнее, я принялся ждать развития событий.
И дождался.
Без пятнадцати одиннадцать возле кафе остановилась новенькая «Mitsubishi Galant», за рулем которой сидел мой вчерашний знакомец – блондинистый охранник из ночного клуба «Пеликан».
13.
Присвистнув, я сполз на сиденье пониже, чтобы эта горилла в человеческом теле меня не заметила, однако предосторожности были излишни: Ник по сторонам не смотрел. Он перебежал через дорогу и сел за столик рядом с женой Лаврова.
В светло-серых хлопчатобумажных брюках и рубашке с короткими рукавами он казался даже больше, чем был на самом деле – этакий терминатор. Или даже Конан-варвар. Было удивительно, как это одежда не рвется на нем по швам.
Лаврова рядом с Ником выглядела просто Дюймовочкой.
Встретившись, они не обнялись, не поцеловались, не пожали рук… вообще не прикоснулись друг к другу. Просто поздоровались.
Едва Ник сел за столик, Лаврова начала что-то жарко выговаривать ему – наверное, корила за опоздание. Он слушал с равнодушным, даже отсутствующим видом: ее упреки отскакивали от него, как горошины от бетона. Только когда девушка указала на его машину, Ник встрепенулся, наклонился к ней и что-то ответил сквозь зубы. Она изменилась в лице. Заметив ее реакцию, он ухмыльнулся и принял прежнюю вальяжную позу.
Разговор ненадолго прервался – Лавровой явно требовалось время, чтобы переварить слова своего визави.
Воспользовавшись возникшей паузой, я тоже посмотрел на машину Ника.
Это была отличная японская тачка, вся хромированная снаружи и с целой кучей наворотов в салоне. Шестицилиндровый зверь, способный за 10 секунд разогнаться до ста пятидесяти километров. Выглядела машина новенькой, словно только что сошла с конвейера. Я бы и сам от такой машинки не отказался (наверняка девушки при одном ее виде сами падают на спину), но в моей профессии чем меньше ты привлекаешь внимание, тем лучше.
Я перевел взгляд на кафе. Лаврова уже взяла себя в руки и снова что-то втолковывала Нику. Тот слушал, чуть наклонив голову.
Я поднял фотоаппарат и щелкнул эту странную парочку несколько раз.
Ник произнес несколько реплик и выжидательно посмотрел на Лаврову. Она, поколебавшись какое-то время, согласно кивнула. Он усмехнулся – похоже, не сомневался, что ответ будет именно таким.
Хотя инициативой в разговоре по большей части владела девушка, было очевидно, что присутствие Ника ее напрягает. Она не выглядела испуганной, но у меня осталось стойкое ощущение: восторга от этой встречи Лаврова не испытывала.
Они проговорили минут пятнадцать. Говорила по-прежнему в основном она. Ник только изредка вставлял словечко-другое да время от времени кивал своей коротко стриженой башкой. Его внимание было сосредоточено на портфеле, который Лаврова не выпускала из рук. Похоже, он знал, что лежит в портфеле – слишком уж плотоядно смотрел на него.
Наконец Лаврова сказала все, что хотела, и передала портфель Нику. Я успел снять этот момент. Открывать портфель Ник не стал, но, как только заполучил его в руки, больше уже ничего вокруг не замечал.
Разговор был окончен.
Лаврова встала из-за столика. Ник, зажав портфель подмышкой, тоже поднялся. Девушка сухо попрощалась с ним, он кивнул в ответ, и они разошлись – каждый к своей машине. Я поспешно сделал еще несколько кадров, убрал фотоаппарат в бардачок и завел двигатель.
Ник отчалил первым. Он резко стартанул, будто собирался преодолеть земное притяжение и взлететь. Я наклонился к рулю так низко, как только мог – не хватало еще обнаружить свое присутствие. Ник проскочил мимо, повернул за угол и исчез. Вслед за ним тронулась и девушка. Я опять нырнул вниз, и только когда она проехала мимо, развернулся и двинулся следом.
14.
До самого вечера мы катались по городу.
В принципе, я не возражал: жена Лаврова была девушкой весьма привлекательной, и наблюдать за ней было одно удовольствие.
Чтобы было совсем уж весело, я поставил диск «Crucified Barbara» и время от времени подпевал этим разнузданным шведским красоткам.
Сначала Лаврова заехала в парикмахерскую в центре Авангарда. Я остался в машине. Минут через сорок она вышла. Никаких кардинальных изменений в ее прическе я не заметил, сколько не всматривался. Зачем эти женщины ходят в парикмахерскую – поди разберись.
Лаврова села в машину, доехала до улицы Шаляпина и повернула на восток – к реке. Я катил за ней на четыре машины сзади.
Она вырулила на Набережный бульвар и проехала, никуда не сворачивая, кварталов семь или восемь. Причем гнала со скоростью, немного превышавшей разрешенную на этом участке дороги. Я старался не отставать, но не забывал поглядывать по сторонам, надеясь вовремя обнаружить засаду автоинспекторов. В какой-то момент Лаврова неожиданно перестроилась в другой ряд и резко вырвалась вперед. Я ненадолго потерял «Nissan» из виду. Минуты через три, когда внутри у меня уже начинала подниматься легкая паника, я-таки засек его снова. И вовремя: девушка как раз поворачивала в центр. Чтобы опять не упустить ее, мне пришлось подрезать какого-то типа на стареньком «Жигуленке». Тот вдарил по тормозам и ушел вправо, едва не столкнувшись с вишневой «Subaru». Раздались возмущенные сигналы. Не обращая на них внимания, я устремился за своей подопечной.
Добравшись до центральных кварталов, Лаврова припарковалась около ателье по пошиву женской одежды. Я щелкнул вывеску и остался ждать снаружи. Довольно скоро Лаврова вышла из ателье с небольшим бумажным пакетом. Бросив пакет на заднее сиденье, девушка проехала еще пару кварталов на запад и снова остановилась. На этот раз ей понадобилось в аптеку. Она заскочила туда буквально на минуту – я даже сигарету не успел выкурить.
Наконец около двенадцати часов Лаврова подъехала к ресторану «Хлеб насущный» – это неподалеку от главной площади. Она оставила машину на стоянке и прошла внутрь. Я к этому моменту тоже порядком проголодался, но остался ждать снаружи. Дело было даже не в том, что цены в этом ресторане, насколько я знал, запредельные. Уж как-нибудь на один обед я бы грошиков наскреб. Просто людей с улицы в это заведение не пускают. Существует определенный (и достаточно узкий) круг постоянных клиентов, имеющих в этом ресторане «свой» столик, а всем остальным, желающим попасть внутрь, приходится бронировать места за неделю, а то и две.
Ситуация могла бы стать неприятной, если бы не стеклянные стены ресторана. Сквозь них мне отлично все было видно.
Метрдотель в белом смокинге проводил Лаврову за столик и, угодливо согнув спину, о чем-то спросил. Она ответила утвердительно. Мэтр еще что-то сказал, должно быть, пожелал приятного аппетита и удалился. На его место заступил официант.
Девушка пролистала меню и сделала заказ. Официант отправился выполнять.
У меня в животе тоже урчало. Я поглядел по сторонам и обнаружил на углу квартала – буквально в пяти шагах – маленькую пиццерию. Не люблю пиццу, но капризничать было не время. Я взглянул на девушку. Она ждала свой заказ и, похоже, никуда не собиралась. Поколебавшись минуту-другую, я решил рискнуть: смерть от голода в мои планы не вписывалась. Я вышел из машины, добежал до пиццерии, купил пару кусков пиццы, большую коробку натурального сока и припустил обратно. Плюхнувшись на сиденье, взглянул на ресторан. Девушка сидела на своем месте. Вокруг нее, расставляя приборы, кружил официант.
Я облегченно вздохнул и стал есть, поглядывая время от времени на ресторан.
Лаврова обедала в одиночестве. Ела она не торопясь и, по-моему, без особого аппетита.
Расправившись со своей пиццей, я выкурил сигарету, запил ее хорошим глотком сока и от нечего делать позвонил в офис.
– Здравствуйте, шеф, – сказала Леночка.
– Привет, цыпленок. Как там дела?
– Где это «там»? – не поняла она.
– В конторе.
– Тихо, спокойно. Как всегда, когда вы отсутствуете.
– Тебя никто не беспокоит?
– Слава Богу, нет.
– Слава Богу? – не поверил своим ушам я. – Да ведь это значит, что мы сидим без клиентов!
– Насколько я знаю, как минимум один клиент у нас есть, – невозмутимо ответила Леночка. – И вы сейчас как раз должны заниматься его проблемами.
– Не указывай мне, чем я должен заниматься! – прорычал я.
– И в мыслях не было вам указывать! – заверила она. – Вы получили мое досье?
– Получил.
– Что скажете?
– Видно, что ты старалась. Но ничего принципиально нового я в этом документе не обнаружил… Кстати, а чем ты сейчас занимаешься?
– Сижу, листаю «Cosmo».
– Я бы не рискнул дать такой ответ своему шефу.
– Я не боюсь увольнения. Мы же с вами говорили об этом.
– Помимо того, что я твой начальник, я еще и мужчина. А мужчины терпеть не могут «Cosmo».
– Мужчины его просто не понимают.
– Потому что мы любим не говорить о сексе, а заниматься им.
– Сообщаю вам последние новости: в «Cosmo» пишут не только о сексе.
– Конечно! Еще в нем пишут о том, как правильно организовать воскресный шопинг, приготовить блинчики с творогом и предсказать судьбу по линиям на ладони. Очень увлекательное чтение!
– Не такое увлекательное, как программа игр чемпионата по футболу или руководство по уходу за автомобильными покрышками, но все же ничего, вы правы.
– Туше! – признал я. – Молодец, крошка! Ты растешь на глазах.
– Стану великаншей и прихлопну вас ладонью, – пообещала она.
Я рассмеялся.
– Как у вас? – спросила Леночка уже серьезно. – Все хорошо?
– Со мной ничего дурного случиться не может, – сказал я. – Протагонисты живут долго и счастливо.
– Прота… кто? – переспросила она.
– Про-та-го-нис-ты, – по слогам повторил я.
– Это какое-то ругательство?
– Не совсем.
– Я так и подумала.
В этот момент Лаврова, которую я ни на минуту не выпускал из поля зрения, закончив трапезу, встала из-за стола и направилась к выходу из ресторана. Заметив это, я повернул ключ в замке зажигания и сказал в трубку:
– Все, детка, сеанс связи окончен. Мне надо бежать.
– Берегите себя, шеф.
– Обязательно.
Жена Лаврова вышла из ресторана, села в машину, и мы снова принялись кружить по городу. Катались без всякой цели туда-сюда часа полтора, не меньше.
Это бессмысленное катание озадачило меня. Я никак не мог сообразить, что происходит. И признаюсь, чувствовал себя последним дураком. Вопросы возникали в моей голове один за другим. Что заставляет молодую, красивую, богатую девушку в абсолютном одиночестве накручивать километры по городским улицам? Неужели ей совсем нечем заняться, пока ее благоверный пропадает в офисе? Чем, интересно, вообще занимаются жены миллионеров, пока их мужья превращают свои миллионы в миллиарды? Шопингом? Шейпингом? Встречами с подружками?
Ни одной знакомой жены миллионера у меня до сих пор не было, поэтому ответить на этот вопрос я не мог.
Мои мысли вернулись к Нику. Какую роль во всей этой истории играет он? Что связывает его с женой моего клиента? За что Лаврова платит ему деньги? И вообще – платит она ему или он только посредник между ней и кем-то еще?
Пока мы катались, у меня было достаточно времени, чтобы поразмыслить над этими и многими другими вопросами. Ответов на них я не нашел.
Вдоволь накатавшись, Лаврова наконец вернулась к Набережному бульвару, переехала реку по мосту Гардемаринов и углубилась в Холмы. Холмы (или Эдем, если вам так больше нравится) – это, собственно, уже даже не город. Скорее – фешенебельный пригород. Его обособленность подчеркивает река, отделяющая этот оазис роскоши от всех остальных районов. Дома тут большие, настоящие дворцы, участки – огромные, целые угодья. Их владельцы все, как один, состоят в гольф- или яхт-клубах. Я уже, кажется, говорил: жить на Холмах могут себе позволить только те, кто ухватил удачу за хвост. Всем остальным дорога сюда заказана.
Красный «Nissan» попетлял по улицам и скрылся за массивными железными воротами, преграждающими путь в поместье – окруженный кирпичной стеной большой участок холмистой местности, поросшей густым лесом. Я взглянул на табличку с номером на воротах. Все сходится. Именно этот адрес значился в телефонной книге. Именно этот адрес назвала мне и Регина.
Лаврова приехала домой.
Я проехал дальше и заглушил мотор. Вылез из машины, разулся и залез на ее крышу. Теперь можно было смотреть поверх стены. Однако много мне разглядеть не удалось: высокие сосны почти полностью скрывали дом от любопытных глаз. Единственное, что я смог рассмотреть: дом был большой, комнат, наверное, двадцать-двадцать пять. Два этажа, подземный гараж, белые стены и нарядная зеленая крыша. Больше ничего видно не было.
Я слез с машины, обулся и сел за руль.
