Читать книгу: «Социальная сеть мертвых», страница 2
Как оборотни в цирк устраивались
– Сколько у тебя там? – спросила рыжая бездомная женщина у своего коллеги, который побирался возле «Пятерочки».
– Сам схожу, – ответил, только что проснувшийся в окружении трех бездомных собак, бомж. – Не тебе одной в людях ходить. И вообще, Полин, с чего ты тут самая главная?
– Ага! Иди! Рожа разбита, уши откусаны, пальто псиной за километр несет. Когда мылся в последний раз? Давай сюда деньги!
– На себя-то посмотри, волосы в колтунах, лицо в жутких царапинах, как будто граблями по тебе прошлись, – с хрипом засмеялся бомж, но деньги протянул, – 78 рублей тут. Народ нынче жадный пошел и злой.
Рыжая взяла мелочь и через пять минут вышла из «Пятерочки» с тремя нарезными батонами. Надломив их, она раскидала собакам и бомжу. А самую зажаренную корочку оставила себе.
Тут из-за угла показалась черноухая шавка, которая, заметив рыжую, тут же бросилась наутек.
– Черноухие! – крикнул бомж и тут же обернулся большим дымчатым псом. Подруга отреагировала вслед бомжу и превратилась в рыжую сучку с висячими ушами.
Черноухие не заставили себя долго ждать, и через три минуты из-за угла выбежала вся свора. Завязалась драка, которая довольно быстро закончилась капитуляцией рыжей со всей командой. Скуля и хромая, они удалились за километр от злачного места. Забежав за местные гаражи, они обернулись.
– Матвей, тебе второе ухо оторвали, – сказала Полина, высунув язык и пытаясь отдышаться.
– Нас всего пятеро, – прокомментировал брюнет с кавказским лицом, – а их тридцать или сорок.
– Эх, Анзорчик! Были времена, когда до кишок дрались. Ты, чистокровный кавказец, рвал по нескольку волков за раз. А сейчас ты их считать начал. – Взгляд Полины вдруг устремился куда-то вдаль и застыл.
– Может, службу по отлову собак позвонить? – спросила блонди с надкусанной губой.
– А смысл? Чтоб и нас загребли? Или ты думаешь, что черноухие забыли как в людей оборачиваться?
– Опять будем искать свободную от других оборотней пятерочку?
– Уже сто лет так живем. То бомжи, то псы. – Матвей поморщился и сплюнул. – Мы, благородные ликаны, правившие когда-то империями, побираемся и едим с помоек. Что молчишь, Полина Полкановна? И куда ты там глазеешь?
– Цирк! – отрезала рыжая. – Мы пойдем в цирк работать! – она показала пальцем на здание цирка на Вернадском. Там у нас будет бесплатная еда, кое какие деньги, почет и уважение. А также, личный ветеринар и неограниченный резерв средства от блох! – Она обернулась. – Танцевать кто-нибудь умеет?
–В тридцатых годах отплясывала фокстрот в одном кабаре, – сказала блонди и задрыгала ногами.
– Мы идем в цирк! Прямо к директору!
– И кто нас там примет? – спросил Матвей. – Ни документов, ни одежды нормальной. Ты придешь к Запашному и скажешь: «А вот и мы»? – Матвей скорчил рожу и присел в реверансе.
– Одежда нужна только мне, – ответила Полина, – Ваша одежда – шерсть. Я – дрессировщица! А вы – мои пёсики-фокстротики. Блонди, с тебя номер. Только попроще, чтоб любая собака смогла. Нам подозрения не нужны.
Сказано – сделано. На следующий день, под выпавшие челюсти всех дрессировщиков, акробатов, фокусников, клоунов, силачей, ветеринаров, вахтера и Запашного, группа «Пёсики-фокстротики» под руководством гениальной дрессировщицы Зверевой Полины Полкановны отплясывали синхронно на задних лапах самый настоящий фокстрот, причем без музыки. Команде тут же была предложена работа в цирке на любых условиях.
—Условий у нас не много, – скромно начала Полина, – так сказать, спартанский райдер. Во-первых, питание: мясо, желательно телятина и молодая баранина, прожарки экстра-раре, то есть с кровью; гречка и рис долгой отварки, свежее молоко, белковые безе и сдобные булочки со сгущенкой, можно круассаны. И никаких искусственных кормов. На интеллект влияют. Во-вторых, свободные вольеры с открытыми дверями. Питомцы любят вечерние прогулки по городу. Сама буду следить за этим.
– Я согласен! – ответил Запашный, глядя на симпатичную рыжую дрессировщицу. – А для себя ничего не попросите? Обычно все начинают с гонорара.
– Думаю, мы это обсудим сразу после первого выступления. Кстати, когда оно?
– Через неделю. Нам нужно будет внести изменение в программу, объявить вас на афишах и согласовать с ветеринаром.
Спустя два часа накормленные до отвала собаки лениво вылизывали шерсть друг у друга в комфортабельных теплых вольерах. За ними наблюдали Полина и Запашный.
– Полагаю, ваши питомцы довольны? – спросил Запашный. – Вы сами-то как?
– Собаки довольны, а значит и я довольна, – ответила дрессировщица.
– Домой не собираетесь? Может, подвести вас?
– Нееее. Побуду со своими артистами пока. Вы не против?
– Конечно, нет. Оставайтесь, сколько хотите. Вот мой номер телефона, звоните в любое время суток.
Директор вышел, а Полина, свистнув, позвала собак на улицу, где все обернулись в людей.
– А кто-то у нас руководству понравился больше, чем нужно было, – пропела блонди. – Хоть и прятал глаза, а искоса аж раздевал тебя.
– Да ну вас всех! – отмахнулась Полина. Готовьтесь. – С завтрашнего дня репетиции каждый день. А в субботу выступаем.
Неделя прошла быстро и сыто. Такой счастливой стая еще никогда не была. Все восхищались Полиной и ее идеей. Сама рыжая каждый день делала вид, что уходит домой после работы, но, обернувшись, присоединялась к своим, где и ночевала. С утра надевала рабочую одежду и вела питомцев на репетиции. Директор цирка старался не проявлять больше внимания, чем необходимо и тихо, с задних рядов арены, восхищался талантом дрессировщицы, наблюдая за танцами послушных артистов.
В день представления пёсики-фокстротики произвели фурор и сорвали овации продолжительностью пятнадцать минут, далеко переплюнув тигров Запашного. Без единого писка, лая, скулежа или еще какого звука пёсики в костюмчиках кавалеров и одной дамы из 30-х годов прошлого столетия, под симфонический аккомпанемент, сцепившись лапами, лихо и слаженно отплясывали фокстрот. Зал замер в изумлении, а потом разом встал, аплодируя. Собаки долго кланялись восхищенным зрителям, потом также долго фотографировались с детьми. И только потом отправились отдыхать.
– Хочется сказать, что это было восхитительно, но вы и сами все видите! – к Полине подошел взбудораженный Запашный с огромным букетом цветов. – Ваши артисты, словно люди, которые понимают друг друга и вас.
– Спасибо большое, – Полина присела в реверансе, принимая цветы. – К сожалению, так я могу только с собаками.
– Полина Полкановна, вы обещали поговорить со мной насчет гонорара. Вы не против обсудить это в тихой и приятной обстановке за ужином в хорошем ресторане?
– Я с удовольствием, но мне совершенно нечего надеть. Не пойду же в реквизите или в рабочей одежде.
– Давайте так: вот, держите тридцать тысяч, это аванс, купите себе что-нибудь по своему вкусу. Я вас жду сегодня в 20:00 в «Маугли» – новый ресторан на Ленинском, знаете?
– Давно я по Москве не путешествовала. Дайте лучше адрес, а я найду.
– Вот, – он написал на салфетке адрес, – на Ленинском «Пятерочка»новая, за ней сразу ресторан.
На том и порешили. Полина с блонди отправились в ближайший магазин одежды, где было приобретено платье и все нужные аксессуары. Была долгая примерка, в течение которой девушки разговорились.
– Он к тебе клеится, да? – улыбаясь, спросила блонди.
– А если даже и так, то что?
– Ну, ты это, не пались-то сильно. Давно уже с человеческим мужиком не была. На мясо сильно не налегай.
– Может салатик какой-нибудь заказать? Типа я веганка.
– Да, ща модная тема. Рукколы какой-нибудь закажи. Пророщенный ячмень или маш. Типа детокс или ПП.
– Тьфу! Это же противно на вкус.
– Мяса потом пожрем, в цирке. А пока, давай, не подведи там. И сразу ему не отдавайся. Ты порядочная, интеллигентная женщина. А мы в окошко посмотрим за вашим романтиком.
– Только сильно не высовывайтесь!
В назначенное время дрессировщица вошла в ресторан, где ее ждал директор цирка.
– Благодарю, что приняли мое приглашение, – Запашный встал и усадил девушку. – Я позволил себе заказать для нас бутылочку белого полусладкого. Вот меню. Закажете чего-нибудь? У них отличные стейки!
– Нет! – громко отрезала Полина и осмотрелась в испуге. – Может салатик какой-нибудь. – Она взяла меню. – Вот, салат из пророщенной пшеницы с сельдереем и рукколой. То, что мне нужно.
Они пили вино, стараясь не встречаться глазами, пока ресторан готовил заказ.
– Как вам у нас? – нарушил молчание Запашный. – Все устраивает?
– Да, вполне. Собаки сыты и довольны.
– Я заметил по камерам, что ночью к ним прибегает какая-то рыжая собака, – он достал телефон из кармана и показал фотографию с камеры. – А утром убегает. Чья это, не знаете?
– Ой, мой салатик принесли, – проигнорировала вопрос Полина. – Я такая голодная, – она начала есть салат, чтобы забить себе рот и не отвечать.
– Приятного аппетита, – ответил Запашный своей спутнице и посмотрел в окно. Там на бордюре сидели ее пёсики-фокстротики и наблюдали за ними. – Как это мило! Они переживают за вас или охраняют?
– Кто? – изумилась Полина с набитым ртом и вслед за директором посмотрела в окно. – Твою мать! Просила же их не палиться.
– Кого просили? – Запашный привстал от удивления. – Собак? Вот прям обратились к ним и попросили возле ресторана не палиться? Кстати, у той рыжей сучки, которая по ночам приходит, градиент волос такой же, как у вас: концы рыжие, а корни черные.
– Не понимаю… – только смогла ответить Полина и начала корчится в рвотном рефлексе. Запашный испугался и протянул стакан воды. Но Полина подняла большой палец вверх, показывая, что все нормально. Тем не менее, рвотные позывные только усиливались.
– С вами все нормально? – спросил директор.
– Да-а-а-а! – Полина выплюнула на тарелку комок рукколы вперемешку с серой и черной шерстью.
Собаки за окном дружно закрыли лапами глаза.
– Простите, – протянула Полина и медленно сползла со стула. Через мгновение из под стола выбежала рыжая сучка и двинулась к выходу из ресторана.
– Испанский стыд, – промямлила блонди.
– Какая мимолетная карьера! – добавил дымчатый.
– Пойдемте, – пролаяла рыжая. – Тут недалеко новую «пятерочку» открыли.
Собутыльницы из будущего
Юлии Радченковой сегодня исполнилось тридцать лет. И это был десятый её день рождения, справляемый в одиночестве. Нет, она не страдала от одиночества, как вы бы могли подумать. Ей просто никто не был нужен. Социопатом или интровертом она не являлась, просто посвящала себя целиком своему призванию – квантовой механике. И чем больше она погружалась в коллапсы волновых функций, в принципы неопределенности и в состояния суперпозиции, тем больше в ее жизни становился коллапс неопределенности ее суперпозиции. Своими друзьями она считала Бора, Гейзенберга и Эйнштейна. А домашним питомцем – кота Шредингера, который, как вы знаете, и жив и мертв одновременно. А в случае с Радченковой, кот Шредингера существовал и не существовал одновременно. Она его когда-то приютила котенком. С тех пор кот приходит только переночевать и зализать раны.
Мужчины в жизни Юлии попадались не часто. Она их четко делила на две категории: козлы и тряпки. Причем, представители ни той, ни другой категории, ни разу не дотягивали интеллектом хотя бы до 80% от Юлиного. С одними было просто скучно и тоскливо, а с другими еще и проблемно. Но она не теряла надежды, хотя и существенно снизила порог ожидаемости.
С подругами было сложнее. Она считала себя слишком молодой, чтобы заводить подруг по интересам. Ее сверстниц волновали совсем другие интересы, а коллеги постарше считали ее выскочкой. С первыми было ужасно скучно, а со вторыми невыносимо сложно.
В общем, всю свою молодость она посвятила научным исследованиям, в частности квантовой механике в своем родном ВРНИИКФ, и останавливаться не планировала.
Именинница сидела за столиком в местной кафешке с кусочком тортика и непочатой бутылкой красного сухого, которую она никак не решалась открыть, так как пила мало, а бутылку жалко.
Кафешка располагалась в парковой зоне юго-востока Москвы и очень нравилась Юлии Радченковой. Здесь было тихо, легко дышалось, и можно было кормить белок. Рядом играли дети на поляне, и прогуливались молодые мамаши с колясками. Одна мамаша лет двадцати пяти с уже не маленькой дочерью сидели на скамейки и периодически бросали взгляд на Юлию, что-то обсуждая между собой.
– Не решаешься открыть? – спросила пожилая женщина, которая внезапно возникла напротив изменницы.
– Как вы…, – Юлия, недоумевая, потеряла дар речи, – здесь очутились? Я не слышала, как вы пришли? Кто вы?
– И правильно, – сказала женщина, – не открывай это дешевое пойло. Давай разопьем это, – она вытащила точно такую же бутылку, но с выцветшей от времени этикеткой. – Тридцатилетняя выдержка, между прочим. Как раз на мой шестидесятилетний юбилей!
– Так это такое же вино, – не переставала изумляться Юлия. – И, вы кто? Вы мне кого-то напоминаете.
– А я тебе никого не напоминаю? – спросила женщина помоложе, которая возникла прямо из воздуха справа от Радченковой. – Мне сегодня 50!
– Ого! – разинула рот Юлия. – Вы прям как сестры – двойняшки, только с разницей лет в десять. – Тогда уж четверняшки, – сказала женщина еще моложе, которая появилась рядом с пожилой. – Нас же четверо! Открывай уже винишко! Отметим мой сороковник! – радостно воскликнула она пожилой сестре.
– Так! Что тут происходит? – по слогам произнесла выпавшая в осадок Юлия.
– Ты сейчас над чем работаешь? – спросила шестидесятилетняя.
– Эээээ… Над тахионными полями, – ответила Юлия. – Тахион – это гипотетическая частица, способная двигаться быстрее скорости света. Если получить и зафиксировать эти частицы, то можно создать поле, способное управлять самим временем.
– Умничка, – перебила ее 60-летняя. – Через 25 лет ты получишь свой тахион. А еще через 5 лет создашь машину времени.
– Твою мать! Так вы все из будущего? – спросила Юлия и тут же ужаснулась своей следующей догадке. – И вы все – это я?
– Более того, эта бутылка, – 60-летняя начала ее откупоривать своим штопором, – та же самая, что и у тебя в руках. Только твою мы пить не будем. Спрячешь ее дома на антресолях лет на тридцать. Пусть облагораживается. Я собрала вас всех с разницей в возрасте в 10 лет. И предлагаю взять эту традицию на постоянную основу. То есть, каждые 10 лет мы будем встречаться здесь. Тебе будет в следующий раз 40, тебе 50, а тебе 60, как мне сейчас. А мне будет 70. Я уже не появлюсь. А возглавишь пьянку ты, – она обратилась к 50-летней, как когда-то ее возглавила я.
– Почему тебя не будет? – спросила 50-летняя Юлия.
– Не знаю пока. Ну, вот 70-летней среди нас нету же! Значит, либо померла, либо с ума сошла, либо разочаровалась в жизни и сижу одна в маленькой однушке и жду бабу с косой. А вообще, я наверное займусь своим новым проектом. По мере изучения тахионных полей я вдруг поняла, что тахионы не только способны отправлять в прошлое материю, но и влиять на саму ткань материи – омолаживать ее. Вот и пришло время подумать о собственном омоложении. – Она подняла бокал. – Ну! С юбилеем нас, девочки!
– У меня много вопросов! – сказала 30-летняя Юлия, сделав глоток приятного выдержанного вина.
– Мужиков у тебя нормальных не будет! – отрезала 50-летняя Юлия. – Так что, целиком и полностью отдавайся работе.
– Как не будет? – возмутилась 40-летняя Юлия. – А Гена? Я только-только с ним замутила. Цветы дарит, в ресторан водил.
– Господь с тобой! – ответила 50-летняя Юлия и в шутку перекрестила 40-летнюю. – Деньги в доме перепрячь лучше!
– Детей, я так понимаю, тоже не будет? – не унималась 30-летняя Юлия.
– Ну, вот мне 60, а детей нету. Увы. Не срослось. Хотя наша современная медицина творит чудеса. Но какие дети в моем возрасте, да с моей работой? К тому же через пару лет ты начнешь еще и профессорскую деятельность вести. Там вообще некогда станет. Зато ты воспитаешь несколько тысяч благодарных студентов, среди которых ученые с мировым именем. Тебя будут любить, а коллеги через двадцать лет будут восхищаться тобой и завидовать.
– Мда… А я все же надеялась, – 30-летняя Радченкова задумчиво и разочаровано вновь взглянула в окно. – А вон та молодая мамашка в красной бейсболке с великовозрастной дочкой не ваша спутница?
– Нет. Молодая она совсем. Да и не ее это дочка, скорее всего. Дочери лет 7, а маме лет 20. Может, сестры?
– Ну, да черт с ней. А вообще, как там, в будущем?
– Сама все увидишь, – ответила самая старшая, – если вкратце, то также как и в твоем настоящем. Толком ничего не поменялось. Машину времени я изобрела исключительно для себя. Сначала хотела показать общественности. Величайшее открытие человечества, как-никак. Потом подумала, что ее у меня заберут, а саму меня на ноль поделят, чтоб не изобретала больше ничего подобного. Поэтому решила оставить ее для себя. Так сказать, составить компанию самой себе. Подруг-то никогда не было. Понимаю все, грустно без личной жизни, без смеха детворы в доме. Но, не всем, как говорится, дано! – она развела руками. – Но ты не переживай. Будет и веселье. Будут радости открытий, триумфы в научном мире, хоть и без женского счастья.
– Я так полагаю, мне придется жить этой жизнью, – самая молодая отпила еще глоток, – чтобы не вызывать временных парадоксов. То есть, узнав от вас свое будущее, я не должна пытаться его изменить. Иначе я не создам машину времени и не расскажу себе молодой о своем прошлом.
– Я тут кое-чего изобрела на досуге, – сказала 50-летняя Юлия и полезла в сумку. – Торт с отрицательной калорийностью. – Она достала уже порезанный торт и поставила его на стол.
– Ого! – воскликнула 40-летняя. У меня же ведь пару дней назад как раз появилась такая идея. Кушаешь сладкое, ароматное, вкусное пирожное, которое сжигает твои калории. И долго я его изобретала?
– Два года! И вот эти бока, – она ущипнула 40-летнюю, – ушли за год!
– Хорошо с вами, девочки, – улыбнулась самая молодая Радченкова и вновь посмотрела в окно.
***
– Мам, а ты к ним не пойдешь? – спросила девочка свою спутницу в красной бейсболке. – Так и будем тут за ними наблюдать?
– А что я им скажу, зайчик? Что создала принципы омолаживания, испытала их на себе, встретила самого лучшего в мире мужчину и родила от него такую чудесную девочку?
– Да! И что тебе сейчас 70 лет. И что ты снова беременна!
– Нет, солнышко. Пусть наслаждаются друг другом. Не нужно их обнадеживать, а то вся их научная деятельность пойдет коту под хвост!
Социальная сеть мертвых
1
– Прежде чем примете решение о кремировании или захоронении вашей бабушки, позвольте предложить вам третий инновационный вариант проводов ее в последний путь, – загадочно произнес агент ритуальных услуг господин Крамер.
– Вы говорите о химическом продолжении жизни? – спросила Юлия, внучка покойной, не отрываясь от своего телефона.
– Оу! Вы уже знаете о научном подходе?
– Да, сейчас, – она сделала паузу, пролистывая страницу веб—браузера, – вот! Так-так-так, «…извлекается мозг покойного…. если не пострадал… и помещается в специальный раствор… эндорфин, дофамин, окситоцин, серотонин…. насыщенный положительными человеческими гормонами. Сознание человека при этом не умирает, а продолжает жить в блаженстве и счастье. Таким образом, душа попадает в химический рай…» Верно?
– Пока, да, – улыбаясь, ответил Крамер.
– «… родственники могут наблюдать за состоянием мозга по непрерывной электроэнцефалограмме…», – Юлия опустила телефон и с досадой посмотрела на агента. – Все это напоминает девяностые прошлого века, когда по ладони с помощью тестера ставили сложнейшие диагнозы прямо на улице у Кропоткинской. И многие покупаются? Процедура стоит как чугунный мост, а мы получим только графики с цифрами, которые даже проверить не сможем!
– Абсолютно с вами согласен, – чуть ли не по слогам произнес Крамер. – Не нужно платить деньги за кота в мешке, ну или за безжизненный мозг в банке.
– Тогда что же именно вы предлагаете, господин Крамер? – спросил сын усопшей Владимир Сергеевич. – Доказательства жизни после смерти в химическом раю?
– В том числе! Я предлагаю видеть и слышать этот рай!
– По телевизору?
– Да! На большом экране! Со стереозвуком! Химический рай с ЭЭГ появился два года назад. С тех пор мы сильно продвинулись научно и смогли усовершенствовать его. Мы научились распознавать электрические импульсы нейросети настолько подробно, что можем извлечь самые мелкие детали сцен химического гиперсна.
– Мы сможем видеть бабушкин рай? – спросила Юлия.
– Видеть и слышать его! Глазами и ушами бабушки!
– Вы сказали гиперсон. Это как сон, только навечно, да?
– Именно так. Когда сознание отрезано от рецепторов, то есть, когда сознание не способно видеть слышать, нюхать, осязать и чувствовать вкус, но мозг получает достаточно питания для жизнедеятельности, сознание начинает создавать образы, сцены, события, ситуации, помещая само себя в них. Иногда черпая счастливые моменты из памяти. Дальше сознание действует как режиссер, актер и зритель одновременно. Этот процесс каждый из нас переживает каждые сутки. Это и есть сон. Но сны бывают разными, скажете вы! Бывают хорошие, нейтральные, плохие и даже кошмарные сны. Это явление называется Эмоциональным Качеством Сна. И ЭКС напрямую зависит от эмоции, в которой пребывает пользователь. А эмоция всегда обусловлена гормонами, которые мы контролируем.
– То есть, моя мама будет всегда видеть счастливые сны? – спросил Владимир Сергеевич.
– Ваша мама будет всегда жить в счастливом сне, не догадываясь об этом. Это и есть рай! А вы все это будете видеть на отдельном экране, либо по вашему основному телевизору на отдельном канале.
– Очень заманчиво, – произнес сын покойной, – а мама сможет видеть или слышать нас? Будет ли у нее обратная связь?
– Мы сейчас работаем и над этим, – ответил Крамер. – И все это не смотря на то, что демонстрация гиперсна появилась только недавно!
– Недавно? Значит технология совсем сырая? – возмутилась внучка.
– Ну конечно сырая. Должны пройти годы анализов, сборы статистических данных, прежде чем разработчики получат нобелевскую.
– И вы хотите сырую технологию применить на моей бабуле?
– А что вы теряете? Материал у вас останется. Не понравится, мы вернем деньги, похороните или кремируете свою бабушку. К тому же я вам сейчас предлагаю спец-цену. Это даже не скидка, это просто наши затраты на организацию химического рая с онлайн демонстрацией. Без прибыли. Соглашайтесь! Мы набираем фокус-группу, и количество мест в ней ограничено. При этом вы в любой момент сможете прервать процесс. А учитывая, что нам нужна лишь малая часть мозга, где содержится сознание и память, остальная бабуля останется при вас. Соглашайтесь! Это разумно!
– Вы же понимаете, что нам придется потратить все накопления Ирины Степановны? – не сдавался сын.
– Но, папа, это же моя бабулечка! – возмутилась Юлия. – Если она будет жить, то никаких денег не жалко.
– А если не будет жить?
– Если тебе так нужны ее деньги, я сама могу все оплатить, – отрезала внучка.
– Не нужно жертв, – мягко подвел черту господин Крамер. – Если ничего не получится, мы вернем всё до копейки. Уже в среду вы вновь увидите свою любимую бабушку, Юлия Владимировна. А вы, Владимир Сергеевич, свою дорогую маму.
Через несколько дней к ним лично приехал господин Крамер и передал конверт.
– В конверте QR-код. Сканируйте его и попадете на канал Ирины Степановны. – Он передал конверт Юлии и с демонстративным трепетом начал наблюдать за распаковкой и сканированием. – Обожаю этот момент, – воскликнул он и затряс кулачками в воздухе.
На экране телевизора медленно проявилось изображение их же квартиры. В воздухе парили воздушные шарики и разноцветные блески, а под потолком растянуты веселые поздравления. Не громко играла песня «Прилетит вдруг волшебник» из советского мультика, а человек, с ракурса которого велась съемка, нес торт с девятью свечами, подпевая крокодилу Гене.
– Это же мой день рождения! – воскликнула Юля, подойдя вплотную к экрану телевизора.
– А где моя девочка?! – раздался звонкий голосок бабушки из динамиков.
– Я здесь, – прошептала Юлия Владимировна в унисон с маленькой девочкой на экране. Слезы тут же покатили по щекам.
– Все, ухожу, – широко улыбаясь, произнес Крамер. – Не буду вам мешать. Вижу, что все хорошо.
– Я звоню тёте Свете, – почти рыдая, произнесла внучка, доставая телефон. – Тётя Света, приезжайте быстрее, – уже навзрыд говорила Юля, – тут бабуля, то есть ваша мама.
– Дай трубочку, – сказал Владимир Сергеевич, забирая телефон. – Привет, Светик!
– Что случилось? – спросил встревоженный голос на том конце провода. – Вы уже решили, что делать с мамой?
– Сестренка, родная, – Владимир Сергеевич еле сдерживался. – Тебе нужно срочно приехать к нам. Тут мама живая у нас.
– Чтоооооо??? Вы там не пьяные?
– Еще нет! Приезжай к нам! Можешь зацепить бутылочку чего-нибудь покрепче. Тебе понравится, что здесь происходит.
День рождения на экране сменился окном из быстро едущего автомобиля. За окном пылал красивейший закат рубинового Солнца неестественного размера с половину неба над безбрежным бирюзовым морем. Из магнитолы плакал Джорж Майкл, сетуя на то, что никогда больше не сможет танцевать. А за рулем сидел молодой блондин с шикарной улыбкой и влюбленными зелеными глазами.
– Папа, – с трепетом прошептал Владимир Сергеевич. – Это поездка на море, когда меня и Светки еще не было. Они часто про нее рассказывали нам.
– И мне тоже, – добавила Юля.
– Как же я счастлива, – произнесла бабушка из динамиков.
– Как же счастлив я, – ответил дедушка и завыл: – i never gonna dance again!
– Сейчас Светка приедет, – сказал Владимир Сергеевич. – Давай телек выключим и сюрприз ей сделаем. У нас фужеры где-то свадебные остались. А в баре коньяк стоит уже третий год. Неси, напьемся сегодня.
Юля переключила канал и пошла накрывать на стол, доставая из холодильника фрукты и нарезки. Через несколько минут в дверь позвонили.
– Что у вас тут происходит, черт возьми? – прямо с порога спросила Светлана Сергеевна, увидев заплаканные лица родственников.
–Ты сейчас сама все увидишь, – чуть ли не в унисон ответили родственники. – Раздевайся, вот тапочки. Проходи в гостиную.
– Теть Свет, – сказала Юля, нажимая кнопку на пульте. – Только не пугайся.
На экране появилось изображение незнакомой квартиры. Бабушка, напевая что-то себе под нос, вошла в ванную комнату и щелкнула выключателем. Впереди появилось зеркало, где отражалась молодая красивая брюнетка в черном нижнем белье с кружевами.
– Что это? – недоумевая, спросила Светлана Сергеевна. – Это мама? Молодая какая! Красивая!
Мама в этот момент чуть подвела глаза и облизнула помаду на губах.
– Малышка, ты там скоро? – раздался мужской голос откуда-то.
– Иду, мой тигр! – ответила Ирина Степановна и направилась в спальню. Там всеобщему взору предстал молодой мужчина, совсем не похожий на дедушку. Мужчина держал в зубах розу, а в руках бокалы с игристым. Это все что на нем было из одежды.
– Твою мать! – громко прошептала Юля и выключила канал.
– Твою мать, что это было? – завопила Светлана Сергеевна. – Кассета с маминой порнухой?
– Светик, мы сами не ожидали, – попытался успокоить сестру Владимир Сергеевич. – До этого тут был Юлькин день рождения и поездка на море.
– Так! Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?
– Юльчик, разливай коньячок. На трезвую голову разве такое объяснишь? – ответил брат. – Светик, тут такое дело…
