Читать книгу: «Воскресители», страница 5
Дверь отворилась и влетел шеф . Я помахал ему рукой.
– Поехали, – сказал он.
Мы вышли на улицу, в сели в "Патриот" и понеслись ко мне. Те 5 минут, что эта дорога заняла , провели в молчании. Да и что там говорить, если скоро всё увидишь сам.
У подъезда стояла скорая , пара полицейских экипажей и толпился народ. Моих бесчувственных гостей тащили на носилках в неотложку, какие-то тетки горестно причитали и заламывали руки, врачи пытались их успокоить, но толку это особого не приносило. Мы отстегнули ремни и вышли к этой странной процессии.
– Вот, он это он их накормил какой-то дрянью!!! – раздался вопль бабы Шуры, и все повернулись в мою сторону. У меня все внутри похолодело от того, что никакие доводы мне теперь не помогут. – У его двери все лежали, я давно подозревала что он барыга, держите его!!!
Жильцы ломанулись ко мне, уже серьёзно думавшему дать дёру, как вступился шеф, в лучших голливудских традициях. Он выдернул удостоверение и своим раскатистым басом начал вещать:
– Граждане, разойдитесь! Работает в ФСБ, следственный эксперимент ставим, просьба успокоиться и не мешать, в противном случае это будет расцениваться как противодействие следствию. Всем разойтись !
Подействовало не очень. Нет, они не разошлись , но хотя – бы притормозили и угомонились, хотелось верить , что вместо просто крови, теперь соседушки хотят еще и правосудия. Мне подумалось , что у меня дома еще и бомж коматозный на полу, ну или куда он там успел добрести.
– Шеф, – попытался шёпотом протестовать я , но он как будто и не слышал.
– Открывай давай! – грозно нахмурил он брови. Это означало, что Грозный вошёл в роль. Ключи весь подъем предательски звякали в кармане и отмазываться смысла не имело. Я вздохнул и начал проворачивать их в замке, уже предвкушая увидеть что-то страшное внутри. Сзади выглядывали любопытные соседи, но выставленное оцепление сотрудников полиции ничего особо им разглядеть не давало. Дверь открылась и мы зашли внутрь, тут же получив по носам волной аромата прокисшей мочи и еще чего-то, о чём думать не хотелось. Холодильник был открыт и в нём что-то чавкало. Впрочем, чавканье прекратилось, и из-за дверцы на нас выглянуло оплывшее , бородатое лицо .
– Драсте. А я чет не помню, как сюда зашёл, – молвило оно и улыбнулась совершенно обезоруживающей улыбкой. – Я тут это… Немного опохмелился без разрешения, что-то голова болит…
Мы с шефом переглянулись. Он, кстати, успел как-то незаметно достать пистолет, скорее по привычке, чем из осторожности, и теперь медленно его убирал. Паникующего бомжа нам ещё только не хватало.
– Тебя как звать, друг? – спросил я.
– Карл, – ответил он как – то очень важно, – но друзья зовут Карик.
– Значит так, Карик, сейчас сядь, – я предъявил удостоверение, – и издавай как можно меньше звуков понял?
Лицо "гостя" изменилось с добродушного на какое-то обречённо – серьезное. Он мрачно кивнул.
– Ты что-то помнишь до того, как отключился?
– Ну… Бухали вчера с кем-то. Нажрался как всегда. А дальше уже и не помню. Но помню, – он выглянул в окно, – что где-то поблизости.
– Хорошо. Не помнишь ничего странного? Девочку какую-нибудь необычную, к примеру?
Он всерьез задумался.
– Какая – то была в натуре странная. В пижаме и чуть ли не на четвереньках… Ну я и подумал, что уже белку поймал. Кстати потом уже ничего не помню. Она, что – ли?
Шеф кивнул.
– По-хорошему, тебя бы ментам сдать не мешало, друг, или в прачечную для начала. Ну да ладно, посидишь пока здесь. Если что, ты – под прикрытием , ребятам скажу. Если да девчонка тут появится – постарайся любыми способами ее обездвижить и вызывай нас.. В глаза не смотри. Водку можешь пить, только до отключки не напивайся, телек посмотри , ну почитай там … Занавески все задерни, окна наоборот не запирай. А мы придём завтра. Если что, -то вот его номер, – он написал номер моего мобильного на клочке бумаги . Всегда удивляло, как он их все на память помнит. – Усек?
Карик обрадованно затряс головой
– А помыться можно?
***
Выходя из парадной я молчал. И только когда мы сели в машину, я вспылил.
– Ну и нахрена мне он там?!
– Успокойся, ответил Шеф. – Он и так уже там до этого был.
– Ага, значит пусть выжрет всё бухло в квартире, а потом ее заблюет и провоняет. Браво шеф! Это он ещё до запасов 12 -летнего коньяка моего любимого не добрался! Но это же вопрос времени, правда?!
Шеф посмотрел на меня, как на идиота . Наверное, в тот момент я им и был.
– Денис, тут, можно сказать, твоя жизнь на кону , а ты мне о коньяке и о химчистке. Ну думай уже головой.
Это сегодня было не слишком легко.
– К тому же, – продолжал он, – если есть шанс, хоть, признаю, призрачный, что ему удастся ее урезонить, то пусть он будет. И ты вспомни, сколько он в отключке был. Те ребята из парадной, судя по моим данным , ещё до сих пор в себя не пришли. А если судить по тому случаю в лаборатории, так проваляются овощами, как минимум, пару дней. Этот же, – он кивнул на мой дом, – и нескольких часов не прошло, а уже в холодильник полез. Вывод какой?
– Те ребята из парадняка так-то тоже всё время пьяные....
– Ну, это мы еще выясним. Но ты вспомни, они молодые ещё. И мозги у них моложе, нейронов больше .
– А … – кажется начал понимать я, – нельзя зомбировать то, чего нет?
– Молодец, – ответил он и завёл мотор. – Это, правда, пока только теория. Но никак иначе мы пока ее не проверим
На улице было темно и мерзко. Редкие человеческие фигуры маячили на тротуарах и ползли куда-то, наверное, в сторону метро. Машины напоминали людей, а может быть и люди машин, редкие листья ещё украшали деревья, а впереди по Московскому клубился густой туман. Я никогда такого не видел.
– Шеф, может притормозить? – сказал я, когда мы в него въехали, и посмотрел налево , туда, где должен был сидеть он. Но там его не было. А вот моя старая знакомая с ее не сильно голливудской улыбкой – да. Кто бы мог подумать. Правда, страха у меня не замечалось , скорее даже это начало надоедать.
– Опять ты? – спросил я. – Не надоело огребать?
Вроде – бы улыбка чуть-чуть померкла. А может, мне показалось.
– Хорошо смеётся кто? – промурлыкала она, – мы это проверим…
Я заметил что педаль она вдавила в пол, а меня вдавило в кресло. Впереди уже маячила стена какого-то дома. Регина как – то особенно мерзко захихикала и мне пришло в голову, что это – конец. А потом я ощутил удар, но не в стену а куда-то под ребра, и ещё успел услышать как хихиканье сменяется прямо-таки негодующим визгом.
– Вставай, приехали , – шеф тыкал меня локтем под ребра. Силу он не очень рассчитывал и мне было даже больно.
– Спасибо что вытащили, шеф!
– Ну , это форс – мажор , дорогой мой…
– Но я про "сейчас". Она только что пыталась вытащить меня из сна… Я так думаю. Если это – не кошмар.
– Ну и что? Во сне – то она что сделает?
– Не знаю. Но раз пытается уже второй раз, значит что-то может. По – крайней мере, она теперь точно знает где я, вопрос через сколько доберётся , да и станет ли она делать это сегодня. Нужны же и ей передышки , наверное…
Я надеялся что да.
– Шеф, надо усиление. Думаю, она может заявиться уже сегодня.
Родная работа и родной Петрович, уже приговоривший, по всей видимости, шкалик а то и два. Задавать вопросов он не стал, дабы не испытывать судьбу и просто открыл турникет. Мы вошли в офис и Грозный повел меня прямиком к своему кабинету.
– Мы куда, шеф? – спросил я.
– Усиление вызывать, Дениска. Кстати, об усилении. Мы тут побудем на осадном положении, столько, сколько потребуется. Питание – за счет налогоплательщиков, сверхурочные – мммм..... ну я подумаю о них. Мне, как я думаю, понадобитесь если не все вы, то многие из вас. От этого может оказаться толку больше, чем от роты спецназа. А, и еще. Пиво будешь?
Глава 8
Сигаретные дымки вились в пололок кабинета. Ящик пива, что стоял у шефа в загашнике, медленно подходил к середине. Разговоры были философские, но, чему я действительно удивлялся, так это тому, что слово "философия" было не чуждо такому солдафону, как Грозный. Вернее, каким его считали.
– А что тут вообще есть? – вопрошал он. – Вот жрешь, спишь, пьешь, трахаешься, находишь суррогатные цели и достижения. Суррогатную любовь. Порой вообще все суррогатное. Как и все твое существование. Или отцовство. Здесь все пластмассовое, оно блестит и зовет, но на самом деле – фальшивая имитация, кукольный домик, и страшно подумать, кто в нем всем управляет. И что будет, когда ему надоест.
– Провидение шепчет, – сказал я . – Пришла идея, что надо бы студентам устраивать обязательные экскурсии по моргам, дабы понимали, что вот он – финал всего. Эти, что лежат по холодильным камерам, тоже жрали, пили, трахались – в разных пропорциях, но финал – он вот. Наверное, тоже думали, что особенные и не умрут, либо не думали об этом вообще. Пожалуй, дети – это единственное, что имеет в жизни какой – то смысл. Творчество, вероятно, тоже. Дети, пройдя путь, не дадут пустовать холодильным камерам. Ведь их, пусть даже и доживших до годов преклонных, ждет тот же самый ритуал. А творчество – восполнит чьи – то иссякающие запасы туалетной бумаги. Она будет красивая, с буковками, рисунками и частичкой вложенной души. Жопы точно оценят и взревут тромбонами от оказанных почестей. А теперь внимание: вопрос. Если дальше ничего нет, то чего наше существование вообще стоит? С каждым поколением планета чувствует себя все хуже и настанет день, когда она пошлет нас всех и тоже сдохнет. Может, прав был агент Смит, когда определил человечество как вирус? Вирус, которому не хватает мозгов, чтобы симбиозить с носителем, да хотя – бы тупо не вредить, нет, нужно качать из него соки и травить собственными экскрементами…
– Эко вас понесло, батенька, – сказал Васильич, отхлебнув. А если подумать? Ведь мы же движемся вперед. Еще лет 150 назад такого понятия, как "экология" и вовсе не было. С каждым новым человеком растет надежда, что ситуация выправится.
– Или выйдет из-под контроля, – ответил я. – Последний вариант пока преобладает.
– Ну да. А насчет того, что "за". Я вот в Бога верю. И тебе бы не мешало.
– Скука это смертная.
– А это что? – он обвел руками комнату. – Не скука? Не смертная? Сам же только что говорил об этом. Ну родился и сдох, никто и не вспомнит. А если и вспомнит, то тебе – то что с того?
Я задумался. По всему выходило, что так – то оно так. Но очень не хотелось признаваться даже самому себе.
– Трудишься, пашешь, пьешь, стареешь. А цели – нет. Ну ничего высокого, просто затяжной прыжок из колыбели в могилу. Но я почему – то уверен, что за этот вот прыжок мы обязаны что – то успеть. Найти Бога, например, и держаться этого курса. Что в нашем обычном режиме есть и будет – мы знаем. А что в том, другом – нет, да и никто не знает… Но если это что – то непонятное, однако, очень крутое и вечное, то где смысл держаться за тленное и обрыдлое? А ценности этого мира – они какие? Известно – зависть, похоть, слава и власть.
– Есть еще и любовь…
– Вот у тебя была любовь. Что с ней стало?
– Она была у меня, а не у нее.
– Любовь – это вообще не от мира. Здесь это для одного – чувство, а для другого – инструмент. Метод воздействия, так сказать. Суррогат, если угодно, с неминуемым похмельем.
– Ну да…
– Вот и выходит, что кроме Бога здесь смысла особого больше нет ни в чем. Кроме, может быть, детей. И все.
– Шеф, вы никак собираетесь из ФСБ в РПЦ перебраться, – съехидничал я .
– Вот уж куда я точно не собираюсь, так это туда, – ответил он, поморщившись. – Но что, если у каждого – свой путь? Если бы все дружно начали возносить молитвы, что бы стало с человечеством?
Я покачал головой.
– Вот – вот. Потому, сколько бы ни было духовенства на планете, пахать всё равно кто-то должен. Я вот и пашу. Но теперь не ради того, чтобы на выходных нажраться и не помнить ничего, а потом ещё и умирать пару дней, но потому, что верю в роль этого на моём пути. Пока не знаю какая она, но так, наверное, должно быть.
– Это вы теперь, значит, не пьете на выходных? – злорадно улыбнулся ему я.
Он пожал плечами.
– Выпить, – он кивнул на пиво, – могу. Но надираться до освинения – увольте.
Я с сомнением посмотрел на него.
– Вам не кажется, что это шаткая дорожка? Может, проще взять и завязать?
– Это как если бы хирург лечил больных исключительно ампутациями. Пойми, есть питание, а есть обжорство. Есть зарабатывание денег, а есть синдром Плюшкина. Есть карьерная лестница, а есть хождение по головам. Есть секс, в конце концов, а есть откровенное блядство. В первых случаях наличие хорошо, или, по крайней мере, не плохо. Во вторых – само понятие носит гипертрофированный характер, а потому надлежит исправлению. Но всегда ли единственный правильный путь – радикальный? Вот к примеру, если у тебя большие уши, стоит ли, дабы исправить ситуацию, взять скальпель и отпанахать оба и навсегда? Не думаю. Или, если ты постоянно трахаться хочешь, единственно верный путь – кастрация? Конечно, если ты будешь пытаться отыметь всё, что сможешь поймать, может оно и будет необходимо. Но ведь куда лучше, если тебя просто приведут в норму?
Мы помолчали.
– Я вот думаю, – прервал я затянувшуюся паузу, – мы тут пиво пьем, а наша подруга уже, возможно, разгуливает где-то неподалеку. Да, конечно, посты выставлены, но разве сильно это помогло тому же Арефьеву?
– Ну ты как маленький. Это же его дочь. Была, по крайней мере. Охрана ее знала, потому и прошло у неё всё так гладко.
– А какую ориентировку вы дали?
– Странная девочка в пижаме, в общем, всё как было. Конечно, многих это смутило, но кто из них когда приказы обсуждал?
Я пожал плечами.
– А если она догадается переодеться? И причешется наконец?
– Ага, и к дантисту сходит, – иронически отозвался шеф. Ну что мне, шапочки из фольги цеплять на народ?
– Как вариант, не знаю. Очки, что обычно помогают от гипноза, вроде – бы не работают, судя по арефьевской охране. Кстати, не очнулись?
– Да пока нет, ни один. Нам бы это могло помочь, а то механизмы зомбирования мы пока знаем только со слов злоупотребляющего бомжа. Кстати, не хочешь ему позвонить?
Идея показалась мне хорошей. Я набрал свой домашний номер и подождал секунд 10. В трубке послышался знакомый прокуренный голос.
– Алло?
– Карик, ты там как, живой?
– А кто это? – подозрительно ответила трубка.
– Тот, в чьей квартире ты имеешь счастье находиться, – ответил я.
– Да ниче, нормально, – Карик расслабился. – только вот помылся, не поверите, первый раз за 4 месяца. Спасибо огромное! А у вас старых джинсов нет никаких? А то ж я если в лезу в грязь свою, стрепуху могу схватить.
В обычных обстоятельствах меня бы привело такое предложение не то что в ужас, а в самое натуральное бешенство пьяного орка. Но сейчас в моём сознании серым призраком витала обреченность.
– Валяй. Бери то, что в нижнем ящике. Можешь оставить себе, дарю.
– Спасибо! И это ещё…
– Коньяк не трогай, понял?
– Понял… – в голосе шелестела увядшая надежда.
– Давай, до связи. Ничего же необычного не произошло?
– Да вроде нет…
– Ну и ладно, еще свяжемся.
Я повесил трубку.
– Всё тихо, – буркнул я.
– В Багдаде всё спокойно, ну и хорошо.
В дверь постучали и мы, как бдительные старшеклассники, попрятали бутылки под письменный стол.
– Можно? – показалось Анина голова в дверном проеме.
– Да, заходи, – ответил шеф.
Аня принюхалась.
– Фу, вы что тут, пиво пьете?
Шеф сделал "Poker Face" и покосился на неё.
– Ты что-то хотела, Анют?
– У меня тут есть мысль, Иван Васильевич! -она посмотрела куда-то в сторону.
– Мысль, ну это ж надо… – хихикнул шеф. – Что же, излагай.
– Из всего того, что мне ясно в плане Регины, она хочет поймать тебя, Денис, для завершения некоего метаморфоза той сущности, которая ныне ей правит. Верно?
– Ну, тут нельзя быть ни в чем уверенным. Но вроде так, – ответил я.
– А мы тут все похожи, на сколько мне известно. Нарколептики и немного псионики, если это-то слово. Так или иначе, функции у нас схожие и работа одинаковая, на производительность которой влияет что-то типа экстрасенсорных задатков. Так?
– Ну, – ответил шеф.
– А что если нам совместить наши данные в одно? Может, это увеличит силу воздействия, и мы сможем ей что-то противопоставить?
– Хорошо, а как? Даже если эта идея и неплохая, объясни нам механизм сопряжения. А главное – смысл его, – пожал плечами шеф, – здесь ведь мы в безопасности.
– Шеф, вы забываете, что она атакует и во сне тоже, а зачем – то же ей это надо, – не сдавалась Аня, – вдруг ей и не обязательно присутствовать при ритуале лично? Там, на той стороне сознания, ее стихия, ее мир, и рано или поздно она доберется до денискиных мозгов. Или ему теперь не спать? Так он дубу даст через пару дней.
Судя по выражению лица шефа, он это понимал.
– Допустим, – он откинулся на спинку кресла. – Но ты не ответила на вопрос. Как нас, точнее вас, совместить в одно?
– Мне лично приходят мысли только спиритических сеансах за круглым столом,– отозвался я.
– Ну да, – ответил шеф, – только мы не духов призывать собираемся.
Анька подскочила.
– А что, если и духов? Мы ведь не знаем, что завладело Региной. И это что-то вполне может оказаться духом, ну или фантомом. А как нам совместиться, я, кажется, придумала!
Мы сидели за круглым столом из фойе, а шеф мотал нам руки скотчем. План был достаточно прост, учитывая нашу общую характерную особенность. Взяться за руки и отрубиться, всем разом и дружно. На всякий случай, расцепляться не рекомендовалось, поэтому и нужен был скотч, которым орудовал шеф. Судя по кислыми минам Макса и Лены, идея эта не всем нравилась, поскольку было уже без десяти 5, у многих были планы, но что поделаешь на нашем осадном положении.
– Всё равно, по-моему идейка так себе, – бухтел шеф. Где гарантия, что это вообще сработает?
– Но ведь мы же ничем не рискуем, шеф, – ответил я. – Ну не получится – так и фиг с ним, а попробовать стоит. К тому же, помня Регину, с ней как раз сопряжение так и достигалось.
– Я смотрю сейчас на вас и достижения никакого не наблюдаю, – меланхолично отозвался шеф.
– Иван Васильевич, давайте мы сначала всё сделаем по плану, – ответила Аня. – Нам надо уснуть, лучше всего одновременно. И посмотреть, что из этого выйдет. Эй! Олега толкните кто-нибудь!
– А? – ответил уже начавший было "отъезжать" Олег.
– Дождись остальных, – улыбнулась ему Аня.
Олег зевнул и кивнул не очень уверенно.
– В конце концов, что плохого? Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались. А может и откроем что-то новое, не так ли? – Аня тоже начала зевать, по причине острой заразности таких вещей, что сегодня нам было на руку.
Я тоже зевнул. Поза для сна была не очень, но спасало то, что слово "бессонница" нашему брату было плохо понятно. Комната пошла волнами, мягкие знакомые голоса уже влекли меня в пучину сна, такого вожделенного, такого понятного, такого необходимого. Не было и мысли о том, что он – младший брат клюкастой старухи. Реальность медленно рушилась, рисуя неясные, но такие до неприличия нормальные картины сна, как и всегда бывало до того. Но сейчас что-то было иначе. А именно – менялось всё вокруг, оно попросту исчезло, но мои друзья остались рядом.
Они по-прежнему держались за руки, но скотча уже не было и они не спали. Первым подал голос Макс.
– Я так понял, получилось?
Остальные ничего не ответили, пристально разглядывая новоприобретённое "ничто". Оно было белым, как лист офисной бумаги, с той только разницей, что этот лист был объемным и мы были внутри него.
– Вроде да, – ответила Аня. – По крайней мере, мы в непонятном месте и в сознательном состоянии, вроде спим и вроде бодрствуем. Для начала неплохо.
– Может и так, – ответил Олег, – но что нам теперь с этим делать? Я лично, как в "zx spectrum" попал, ей-богу, и на мой взгляд тут не очень мило.
– А я тут уже был тогда, когда с Региной сопрягался, – сказал я, – и ты прав, это почти как стартовая страница, загрузка, если угодно, наших сопряженных многострадальных мозгов. Это должно пройти, но что должно начаться – я не знаю.
– Ты же говоришь, уже испытывал такое? – вскинул бровь Олег.
– Ага. Но там всегда и всё по-разному, с непонятными спецэффектами, – ответил я. – Вот мне бы хотелось чего-то понятного и приятного, если честно, как-то его в последнее время очень уж мало.
– Смотрите, вроде – как проясняется, – сказал Макс. Голос его был слегка взволнованный и это было можно понять, такие сеансы – всё равно, что походы по лабиринту, в котором не знаешь, что ждет за очередным углом.
– Подождите, я кажется что-то слышу, – сказала Аня. – А вы?
Я прислушался, остальные, видимо, тоже. Откуда – то доносился тихий шелест, похожий на шум прибоя, и он становился всё громче.
– Это море, я слышу, как оно шумит! – Аня явно была в восторге, – я даже начинаю чувствовать его запах, его ни с чем не спутаешь!
Картина начала проясняться. Поначалу бледные контуры обретали всё более четкие очертания, такие, как песок под ногами – первое, что стало видно.
– Песок,– сказал Макс, взял пригоршню и пропустил сквозь пальцы, – как настоящий совсем.
– Я вижу солнце! – крикнул Олег, и мы вскинули головы. Оно как будто выползало из тумана, сначала нечетко, а потом всё ярче, до рези в глазах. Вокруг него медленно проступало голубое небо, того аквамаринового цвета, который бывает только в детстве и при хорошей погоде – как будто кто-то капнул подкрашенной водой на альбомный лист и она начинала потихоньку растекаться в разные стороны.
– А вот и море,– прошептала Лена. Оно тоже выплыло из тумана и было тем самым морем, величественным и теплым, о котором мечтаешь весь год в офисе, чтобы потом 2 недели в нём мокнуть. Оно завораживало своей новизной, а еще больше – реалистичностью.
– 100%, оно ещё и мокрое, – выдал Макс.
– Ну, проверить не мешает ничего, это же всё в наших головах, – я увидел как Аня решительно встала и направилась в сторону мирно лижущих песчаный берег волн.
– Эй, куда?! – вскочил было я, – нам надо держаться вместе, не помнишь?
– Помню, – ответила Аня, скидывая туфли, – вообще надо вместе и за руки, но ты посмотри на остальных!
Я посмотрел. За руки, естественно, не держался уже никто.
– Море теплое, – донесся Анин голос, – Боже, я уже года три на море собираюсь и всё никак не соберусь! А тут же в любой день теперь будет можно, только садись за стол, да дрыхни!
– Это иллюзия, Аня! – крикнул Олег, – ты не забыла что мы тут вообще-то по делу?!
– Да и загара ты тут не нагуляешь, – тихо сказала Лена.
– Я немножко! – Аня была уже по колено в воде, – мне просто сравнить, в научных целях!– и она нырнула.
– А ведь на ней блузка белая, – сказал Олег.
– У нас сегодня шоу мокрых маек? – хихикнул Макс.
– Снимай штаны и прыгай следом, – фыркнула Лена.
– Ну что ты, Лен, я только в интересах науки хочу убедиться, так ли всё, как в реальности. – улыбнулся Макс, – кстати, может поцелуешь? Ну, чисто по-научному?
Все, кроме Лены, прыснули.
– Ну а если вдруг Регина нагрянет? – спросил я, и все вдруг перестали смеяться. Еще раз, зачем мы тут?
– Хорошо, а если нагрянет, есть идеи, что нам делать? – Олег сложил руки на груди. Это был хороший вопрос.
– Обычно я просыпался, точнее меня будили, – подумав ответил я, – но ведь я был один-на-один с ней. Да, она была сильнее, но всегда одна.
– А как она себя вела? – подала голос Лена.
– Драться лезла, если в двух словах, -ответил я.
– Ну и что, мы ей впятером не наваляем? – недоумённо спросил Олег..
– Не знаю, – ответил я, хотя шанс, наверное, есть, если кучей будем пинать. Для начала надо в эту кучу собраться. Где Аня?
Все посмотрели на море. Море было прежним, маняще – лазурным, в лёгких волнах, но уже без Ани. На берегу стояли только ее туфли, и невольно вспомнились "Челюсти" Спилберга.
–Аня, -позвала Лена, – ты там как?!
Море не отвечало, Аня не появлялась. Народ потянулся было к воде, но меня осенило.
– Стойте! – крикнул я им, -по-моему Аня уже где-то на той стороне! А у нас гости, те, которых мы и ждали! Все сюда!
Народ дернул обратно и сбился в кучу. Куча роптала.
– Что с Анькой делать, люди? – Лена явно что-то недопонимала.
– Ничего не сделаешь уже, – ответил я, -считай, она выбыла из игры. Сейчас важно не выбыть остальным и смотреть в оба. Все, смотрите в разные стороны, наблюдайте. Увидите что-то необычное – говорите!
– Что-то необычное – это девочка в пижаме? – спросил Макс.
– Да что угодно, но скорее всего – да, – ответил я.
– И дальше что делать, когда увидим? – не унимался Макс.
А действительно, что с ней дальше делать? Я пожал плечами.
– Пока не вижу ничего лучше, чем налететь на неё толпой и обезвредить. В реальности вырубить ее получалось, посмотрим, как здесь попрет.
Перло, впрочем, не особенно. Минут через пятнадцать мы уже сидели на песке, спиной к спине, и взоры наши замыливались всё сильнее.
– Может, она просто утонула? – послышался голос Олега, – она в реальности плавать – то умела?
– Или встретила Ихтиандра, и теперь они там резвятся на дне морском, – флегматично изрекла Лена.
– Или… Ой бля!! – Услышал я голос Макса. Все дружно повернулись в его сторону, но видели только руку, торчащую из песка и исчезнувшую через секунду.
Все повскакивали с мест, Ленка верещала, Олег припал к земле, недоверчиво на неё поглядывая.
" Вот вам и Шай – Халуды подоспели", – невольно подумалось мне. Невдалеке виднелось небольшое каменное плато, и воспоминания о фильме "Дрожь Земли" сами подсказали дальнейшие действия.
– Лена, Олег! За мной, туда! – показал я в сторону плато, – живо!
Дважды повторять не пришлось. Наш поредевший состав что есть духу кинулся туда, преодолев метров 300, отделявших нас от спасительного выступа, наверное, секунд за 10, как мне показалось. Уже сидя на камнях и тяжело дыша, мы мрачно смотрели на песок в ожидании очередных "чудес".
– По-моему, нам пора просыпаться, – выдавила из себя Лена и размазывая слезы по щекам. Мне это уже совсем не нравится!
– Да, Денис, – присоединился Олег, – твоя пузатая мелочь нас обставила по всем фронтам и будет продолжать в том же духе, как я думаю. А что с выбывшими будет дальше, есть идеи?
– Да ничего, проснутся , наверное, как раз, – неуверенно ответил я.
– Наверное?! – подскочила Лена, – Наверное?! Ты куда нас втянул, козлина?! Эта твоя девочка в пижаме – чудовище, к тому же еще изобретательное по части убийства! А ну возвращай нас обратно, пидо....
Договорить ей не удалось. Что-то большое и темное грохнулось на неё, а затем, хлопая кожистыми крыльями, взмыло в небо, унося куда-то вдаль истошно орущую Лену. Существо было похоже на огромного нетопыря и летело быстро, очень скоро став точкой в небе. От Ленки осталось немного крови на камнях и заколка для волос. В остальном – как ее и не бывало. Тут Земля поехала из-под ног, а челюсть пронзила резкая боль. Я сидел на заднице, а надо мной возвышался Олег, с перекошенным от злости лицом.
– Ты чего, Олег? – пробормотал неуверенно я, хотя и уцелевшей частью рассудка понимал прекрасно, "чего это он".
– Да так, вершу неизбежное, – ответил он, как-то нехорошо ухмыльнувшись, – ведь это всё понарошку, да?
– Да вроде… – начал было я.
– Вот и не обижайся, – хохотнул он в ответ, и я ощутил его пинок мой подбородок. Понарошку оно было или нет, а боль была самая натуральная, и до потери сознания, как я чувствовал, оставалось совсем чуть-чуть. Впрочем, Олег, видимо, решил с этим не возиться долго, сквозь туман в голове я почувствовал, как он садится сверху, а на шее смыкаются крепкие руки.
– Ща мы всё прекратим, – хрипел Олег, сжимая клешни, – всё будет как раньше, я надеюсь. Наверное будет! А если нет, то по-любому ты – то свое получишь!
"В такие моменты в боевиках главным героям всё время удаётся найти обломок доски, трубы, бутылку или хотя – бы камень", – думал я, одной рукой пытаясь оторвать Олега от своего горла, а другой шаря вокруг себя. И камень я действительно нашёл. "Сейчас или никогда" – пронеслось в голове и рывком, в который вложил все силы, что оставались еще в слабеющих руках, шарахнул Олега куда пришлось. Пришлось, видимо, удачно, поскольку хватка ослабла сразу, а восседавший на мне коллега начал заваливаться вперёд. Я ощутил что-то тёплое на лице и быстро скинул себя своего душителя. Отдышался. Стер кровь с лица. Встал. Олег лежал рядом и не шевелился. Я пощупал пульс, хотя и ответ уже знал.
– Гнездец, – вырвалось у меня.
– Он самый, – раздался знакомый голос откуда-то сзади.
Я резко повернулся и увидел ту, кого и ожидал увидеть. Она улыбалась своей фирменной жутковатой улыбкой и медленно аплодировала.
– Что ты с ними сделала? – крикнул я, начиная закипать.
– То же, что и ты с ним, – пожала она плечами, кивнув на Олега. Только визжали они громче. – Она расхохоталась.
