Отзывы на книгу «Человек-зверь», страница 4

Наш паровоз, вперед лети!

Аннотация к роману обещает читателю триллер о маньяке-убийце. Так-то так, да вот назад-то как, - говаривала моя бабушка. Все это в романе есть. И кровавый триллер, не хуже стивенкинговского. И детектив-нуар в духе золотых двадцатых. (Роман, на минуточку, 1890 года!) И производственный роман о жизни служащих железной дороги по линии Париж-Гавр. (Золя, похоже, в этом жанре спец: "Чрево Парижа" о жизнедеятельности парижского центрального рынка, "Дамское счастье" - галантерейного магазина...) Но! Этот роман еще и грёза о будущем, которое страшно и неотвратимо. Это не фантастика в духе Уэллса. Вместо машины времени здесь всего лишь обычные паровозы, вмсто морлоков - кочегары и машинисты. Всё реалистично и именно поэтому невыразимо жутко. К концу произведения Золя припомнила сон, который снился ровно шесть лет назад. На нашем ж/д вокзале есть крытый переход через рельсы, и по сюжету сна мне нужно подняться на этот мост. С одной стороны лестница почему-то разрушена, и я перехожу на другую сторону прямо через рельсы. Но так как мне все равно надо наверх, я захожу через центральный вход в здание вокзала, чтобы изнутри попасть в переход. Внутри пусто, только какой-то рабочий занят шпаклевкой и побелкой стен. Он спокойно водит валиком по стене, не обращая внимания на то, что у его ног валяется на мраморном полу оторванная окровавленная человеческая рука. Я недоумевая гляжу на эту картину и пытаюсь понять: Как же так?! Потом говорю сама себе: А-а... Понятно, мир просто сошёл с ума. И просыпаюсь.

Убийство - это инстинктивный порыв, голос крови, пережиток древних схваток, вызванных необходимостью жить и радостным чувством своей силы.

Опять толпа, бесконечная толпа, беспрестанно грохот вагонов, паровозные свистки, телеграфные звонки и колокольные сигналы! Точно огромное тело гигантского существа растянулось по земле: его голова была в Париже, позвонки - вдоль всей главной линии, члены простирались на боковых линиях, а руки и ноги - в Гавре и на других конечных станциях. Все это мчалось безостановочно, механически, победоносно, с математической точностью уносилось в будущее, умышленно игнорируя человека с его затаенными, но вечно живыми стимулами - страстью и преступлением

С каким же наслаждением, закончив очередную книгу Золя, я бегу к компьютеру, чтобы выразить свой щенячий восторг в простом "Браво, Золя!" Наслаждением и облегчением, потому что очередная моральная пытка закончилась, ибо читать его романы - занятие не для слабонервных: каждый из них - образчик всего самого темного, грязного, порочного, что есть в человеке - настолько искусен Золя в обнажении человеческих душ. Вот она, прямо перед тобой, не проходи мимо, взгляни правде в лицо! Взляни в лицо убийцы! Такое обворожительное, чисто выбритое, на нем нет и намека на то, ЧТО перед тобой. Убить, только чтобы почувствовать предсмертное содрогание тела. Убить, чтобы ощутить теплоту крови на руках. Убить, чтобы избавиться от наваждения и желания. Убить, чтобы устранить препятствие на пути к желаемому. Убить, просто потому, что не убить невозможно. Отвратительная книга, потрясающая книга! Иногда приходилось подавлять рвотный рефлекс, насильно отрывать себя от чтения, чтобы с новыми силами окунуться в мир преступления уже через пару минут, стыдиться блеска в глазах и интереса к страданиям героев, подавлять жалость к преступникам, не судить, пытаться понять, прощать. Золя не скрывал лиц преступников, не умалчивал о мотивах - не в его правилах заставлять тебя гадать - он стреляет в упор, сражает тебя наповал. Вот, читатель, держи! И посмеивается в сторонке, наблюдая за каплями холодного пота, катящимися по лицу читателя, за безумными глазами, за беззвучно шевелящимися губами. "Ох и удачно же я придумал! Ой да, Маккары! Ой да, Ругоны!"

В комнату просочился мутный, молочно-белый рассвет, едва наметивший очертания мебели. Уже стали видны печь, шкаф и буфет. Но Жак уже не мог заставить себя закрыть глава: он должен был смотреть, видеть, и, прежде чем совсем рассвело, он скорее угадал, чем увидел, на столе нож, которым разрезал вечером кондитерский пирог. Теперь Жак уже ничего другого не видел, только этот нож, небольшой нож с заостренным концом. Казалось, что и дневной свет вливается в комнату лишь для того, чтобы отразиться в его тонком лезвии. Собственные руки внушали ему ужас, он глубже засовывал их под себя, они шевелились, двигались, не подчиняясь больше его воле. Быть может, они уже больше ему не принадлежат. Быть может, это чужие руки, руки, которые он унаследовал от какого-нибудь предка, жившего в доисторические времена, когда человек собственными руками душил в лесах хищных зверей!

Золя, конечно, мастер. Только он может так написать про Лизон, чтобы про нее было интересно читать и, когда она умирает, ее так же жалко, как погибающих вокруг людей. Лизон это паровоз, если что. Еще поразил поступок Флоры(((

Единожды преступив определенную черту, которую проводит даже не общественная мораль или устанавливает законодательство, а собственные нравственные принципы, человек уже не останавливается. В этом случае падение неизбежно. За редким исключением. В своем романе Золя описывает весь процесс разложения человека и превращение его в нечто мерзкое. Нет, зверем я это не назвала бы. Если только бешеный зверь, который нападает не ради защиты или добычи, а ради броска и жажды крови. На самом деле в книге выстраивается полная цепочка процесса деградации от уважаемого людьми и уважающего себя человека до полного ничтожества. И не на одном примере. Их несколько. И мотивы для преступлений разные. У одного - ревность, у другой - страх, у третьего - психика маньяка, у четвертого - корысть. Совершив преступление супружеская чета хочет избежать наказания и в то же время ждет его. Но правосудие рассудило иначе:

Нет, положительно, процесс настоящих виновных, Рубо и его жены, окажется еще грязнее, чем процесс Кабюша. Необходимо поэтому ни под каким видом не допускать этого процесса. Если уж непременно надо кого-нибудь судить, то пусть уж лучше судят невинного Кабюша…

Ну, какова система - таково и общество. Виновные остаются безнаказанными. Но то, как они распорядились своей жизнью, как рушили её - и есть наказание. Одно вытекает из другого и вот, сталкиваясь с убийствами и убийцами, бедняка Жак, державший своего внутреннего "зверя" под контролем, срывается. Цепочка продолжается. Эта книга у Золя читается тяжеловато. В ней очень много внутренних переживаний героев, описанных очень подробно. Очень. До мельчайших нюансов. В процессе чтения как будто улавливаются интонации и чётко представляются все чувства и порывы, кипящие внутри у героев. Возможно, что книга может показаться затянутой и даже нудной, но без этих подробностей не было бы эффекта, достигаемого с помощью полного понимания персонажа - это называется "примерить шкуру".

Невероятно страшный роман, от которого хочется взывать о помощи, потому что с трудом терпишь такое обилие тяжёлых судеб и скорбной обречённости, безысходности. У каждого героя нет выхода, а словно, сплошная прямая, по которой каждый идёт и не может свернуть. Эта прямая состоит из желания утолить свою плоть, утешить свою душу чем-то низменным, попытаться сделать вызов самой жизни и тяжко упасть на землю от бесконечных испытаний. Местами кажется, что роман вобрал в себя всю нелегкость существования человека в прогрессе, который готов раздавить людей из-за их недалёкости. И нет в книге определённого убийцы, в романе все играют роль какого-то садиста-убийцу. Кажется, это от того, что по-другому каждый из них просто бросился под поезд в самом начале книги, а так, прогресс нашёл всех, правда в слегка экстравагантном виде, "не позволив никому помереть со скуки".

История на все времена, которая , к сожалению никогда не утратит своей актуальности.Сам по себе роман темный и кровавый, по сути история маньяка, но написанная красивым языком. Жак Лантье в голове которого живет "зверь", и он это понимает и даже пытается контролировать, но безуспешно.Он испывает непреодоимое желание убивать, но он не мучает, не издвевается над совими жертвами. И в жизни он ничем особо не выделяется из общей толпы, как это обычно и бывает с маньяками. И в этом плане более опасным для меня выглядит Рубо, у него нет психических отклонений, он совершает убийство осознанно, спларованно просто из дикой ревности . Но больше всего поразила Северина Рубо, мне кажется, она здесь самый главный и опасный маньяк, поддавшись ревности она становится безумно жестокой. Это роман о любви, ревности и жесткости, о человеческом равнодушии, халатности и несовершенстве судебной системы, о том сколько вокруг нас зла в повседневной жизни, что мы местами даже перестали его замечать.

Ой, как то своеобразно она на меня повлияла. Я не ожидала такой развязки. Читала с таким упоением и резвостью, что просто ошалела от концовки. До сих пор под впечатлением. Мне нравится как пишет Золя, но предыдущие книги не оканчивались так уж непредсказуемо. Великолепно написана. Прочитала дня за три. Держит в постоянном - "А что же дальше?!"...

Пожалуй самый мрачный из всех романов знаменитого цикла Ругон макары Эмиля Золя. Но не смотря на это книга читается на одном дыхании, благодаря захватывающему сюжету, от книги не возможно оторваться, хочется узнать настанет ли кара, и последует ли наказание за преступление. Золя не углубляется в описание психологических портретов своих героев, он их характеризует некоторым объемом информации, внешности, занятиях, привычках, и даже жестах. Больше внимания, как показалось Золя уделил не людям, а поездам, и вообще вся жизнь героев вертится вокруг поездов, железнодорожный вокзалов и самой железной дороги. Хоть автор и ставит на первый план как человека-зверя, а точнее человека-убийцу, Жака Лантье, по мере чтения каждого нового персонажа в этой книге можно сравнить со зверем, иногда даже большим чем Жак. Человек - самый страшный зверь на планете.

Если честно, ты после романа остались какие-то гадкие впечатления, ведь нет ни одного главного героя, который бы понравился, да чего уж говорить, именно положительного героя, все с убийственной изюминкой. В аннотации говорится, что "Возможно, первая в истории мировой литературы удачная попытка исследовать внутренний мир маньяка-убийцы, человека, из последних сил пытающегося бороться с болезненной жаждой насилия и постоянно уступающего своей чудовищной страсти..." В романе на кого не посмотри, все находятся на стадии готовности убить человека. А главные причины конечно стары как мир: деньги и любовь. Вопрос: а у среднестатистического человека возникает желание кого-то убить время от времени? Или это особенность той эпохи, или отсутствие этического барьера связанное с воспитанием и образованием? Любовный треугольник Рубо - Северина - Жак не заслуживает внимания, любовь, которая не сделала человека лучше - страшна, союз ведет к моральному падению. Треугольник только обрастал новыми углами безответной любви Флора - Кабюш. Чувствуется безнадежное существование какое-то. В романе отдает нежной лирикой только отношение Жака к своему паровозу Лизон, именно здесь чувствуется все человечность Человека-зверя. P.S. позабавила жесткая игра Фази и Мизара, вот в чем соль их отношений :)

Мне казалось, что Золя уже не может меня удивить, все-таки 16 книг этой серии прочитаны, да, они очень разные, но Я как-то уже к этому привыкла. Но эта опять меня поразила. Мне казалось, что он уже почти все слои населения охватил, о ком только не писал, ну что можно нового? Ан, нет. Основные герои в книге - железнодорожники и железная дорога. И опять описано настолько ярко, казалось, что он сам там работал и не просто работал, а влюблен в поезда, в дорогу. Ну и, конечно, новые люди. И не просто люди, а поступки. И не просто поступки, а то, что превращает человека в зверя, готового на убийство, зачастую на убийство многих, абсолютно невинных людей, детей. Очень ярко описано, как жажда денег, ревность, толкает человека на убийство. При этом стоит только один раз переступить через эту грань, и в душе поселяется что-то черное, что делает грех не грехом, человек становится способным на самые неблаговидные поступки, перестает быть человеком, и даже готов пойти на повторное убийство. И люди у Золя такие живые, так точно описаны их переживания, чувства, поступки...