Читать книгу: «Рождённая в нелюбви. Идеальность не гарантирует любовь», страница 2
Глава 4
Алина работала в магазине уже вторую неделю, приноровилась. Внимательно и доброжелательно выслушивала покупателей и улыбалась им.
За эти самые улыбки Венера, проходя мимо, больно тыкала рукой её в бок и сердито шипела:
– Быстрее, работай! Что ты им всем в глаза заглядываешь?
Но Алине претила резкая манера работы матери, как продавца: буркнула, сунула в пакет, шмякнула на весы, шлёпнула пакет на прилавок перед покупателем, сквозь зубы процедила сумму, необходимую к оплате…
Поэтому, она продолжала вести себя согласно собственным ощущениям и не уменьшать градус доброжелательности, разве что двигаться стала чуть быстрее. Тем самым Алина создавала себе хорошее настроение, делилась им с покупателем, а они в ответ тоже улыбались этой милой девушке.
Через месяц Алину пригласила зайти в свой кабинет заведующая магазином.
Расспросив, планирует ли Алина поступать вновь в высшее учебное заведение на следующий год, предложила ей поработать курьером. Мол, и от мамы подальше, и поступить будет проще.
Лично я, как автор, не улавливаю связи между должностью курьера и поступлением в институт, но… им было в то время виднее. Шёл 1989 год.
Штатная единица курьер относилась к районному Пищеторгу, а работа
заключалась в том, чтобы развозить накладные на общественном транспорте по городу по таким предприятиям, как молокозавод, хлебозавод, мясокомбинат и прочие.
Поработав немного курьером, Алина, в свои неполных восемнадцать лет, вдруг обнаружила, что её коллеги – сплошь женщины чуть ли не пенсионного возраста.
«Что я здесь делаю?!» – спрашивала она себя и не находила ответа.
Так она раздумывала пару месяцев, после чего уволилась с этой работы, соответственно, выслушала дома недовольство мамы в весьма резких выражениях.
Но Алина и не собиралась сидеть дома. Будучи человеком деятельным, приобретя от жизни навыки самостоятельно решать собственные проблемы, она снова искала работу. Ей попалось объявление в газете, что на швейную фабрику «Октябрёнок» требуются вышивальщицы. Обучение происходит на рабочем месте и оплачивается согласно результату.
Решив, что никакая профессия ей не лишняя, Алина научилась с помощью машины вышивать на детских платьицах и костюмчиках всякие кораблики, мячики, бабочки…
Работа ей нравилась, платьица словно оживали под её руками, а сам процесс абсолютно не мешал думать и строить планы.
Дни проходили однообразно, девчонки из её компании либо учились и больше общались с новой студенческой средой, либо вообще уехали из города, как это сделала Наталья. Решив, что в городе Омск, где живёт её бабушка, поступить в Университет проще, её любимая подружка уехала и осуществила задуманное.
Так и работала Алина до весны на швейной фабрике, пока перед ней вновь не встал вопрос поступления в институт.
И опять надо было выбирать, в какой.
СИНХ? После неудачи с поступлением и тем самым случаем с Петькой, поступившем на заочное за ящик коньяка, у неё было отвращение к данному учебному заведению.
В итоге Алина решила поступать в Уральский университет на филологический факультет.
Надо сказать, что сразу после школы поступать, пока ещё в голове свежи школьные знания, гораздо легче, чем год спустя. Нужно было готовиться, вспоминать необходимые для экзамена предметы, к чему не очень располагала домашняя обстановка. Мама вновь устраивала свою личную жизнь.
Больше всего Алина боялась сдавать экзамен по истории.
На этом предмете она и «завалилась». Вопрос был о советско-японской войне. Запутавшись в двух международных конфликтах 1939—1940 и 1945 годов, ответить девушка не смогла.
Потерпев очередное фиаско в борьбе за высшее образование, Алина решила, что не судьба ей его получить.
Однако, профессии у неё по-прежнему нет, а мама изводит придирками. Но Алина и без упрёков мамы готова учиться и обретать самостоятельность. Осенью Алина идёт в училище изучать швейное дело, в котором достигает определённых успехов. Поэтому, когда остальные девочки по окончанию училища в качестве дипломной работы шьют пять видов мужских брюк, у неё дипломной работой становится зимнее, мужское, двубортное пальто. Оно по тем временам было просто шикарным, с большим каракулевым воротником, владельцем которого мог стать человек, имеющий солидное положение в обществе.
На практику Алина попадает в ателье лёгкого платья, где шьёт, в основном, мужские брюки по индивидуальному заказу.
Оно и сегодня существует по прежнему адресу, это ателье на улице Попова. Однако, у неё ещё не хватает навыка, чтобы шить быстро, оттого зарплата, которая зависит от количества выполненных заказов, остаётся небольшой. Узнав, что уже существуют кооперативы, где отшивают большие и однотипные партии одежды, Алина уходит в такой кооператив и там, до зимы, шьёт рабочую спецодежду.
Жизнь кажется ей скучной и беспросветной. Жизнь Венеры, напротив, вновь бьёт ключом! У мамы появился любовник, к его приходу вновь накрывался стол, вновь было веселье, но «калейдоскопа», как в прежние времена, уже не было.
Любовника звали Вовочка, когда-то Венера училась с ним в одной школе, и был у них с Вовочкой школьный, невинный роман. Вовочка на данный момент был женат, но ни его, ни Венеру данное обстоятельство не смущало.
И в это время Алина попадает в историю, которая круто меняет её жизнь. Постарался сосед Пашка, он был свидетелем встреч Алины с Толиком, который, кстати, давно исчез с её горизонта. Пашка видел, как подъезжала машина Толика поздно в ночь, под самые окна комнаты Алины, как она выбегала к нему и возвращалась под утро.
Все эти наблюдения позволили Пашке предложить Алине познакомить её с богатым мужиком. Алина вроде как и отмахнулась от его предложения. Но на зимние каникулы приезжает из Омска, её прежняя подруга по школе и гулянкам на Плотинке, Наталья. Подруга уже учится на третьем курсе местного университета и на каждые каникулы приезжает навестить родителей. Девочки, конечно же, встречаются. На одной из вечеринок с подружками по поводу приезда Натальи, Алина упоминает о предложении Пашки. Все были уже навеселе, потому девчонки сказали Алине: – «Звони! Спрашивай, где он, твой богатый мужик?!»
Смелая, после выпитого вина, Алина набирает Пашкин номер телефона. А на следующий день Пашка поскрёбся вечером в Алинину дверь и сообщил, что ей надо быть у гостиницы Центральная в определённое время.
Глава 5
Алину трясло. Она нарядилась, накрасилась, красиво уложила волосы. Что получится из этой встречи? Когда они с девчонками встречались с парнями с Плотинки, страха не было, потому как успевали познакомиться, приглядеться, определиться в своих симпатиях, прежде чем пойти на поводу у гормонального выплеска, свойственного этому возрасту. Здесь же был другой вариант.
Прошлые встречи с Толиком приносили эмоции, а сегодняшнее знакомство должно было принести деньги.
Алине нужны были деньги! Она хотела уехать в Москву или в Питер и начать всё сначала. Хотела жить отдельно от матери, получить определённую свободу в передвижении по квартире, уйти от постоянных упрёков в собственной несостоятельности.
Что толку, что в школе она была почти отличницей, если два раза провалила поступление в ВУЗ?
Алина каждый раз, возвращаясь в квартиру, где жила с матерью, ощущала, как всю её целиком захлёстывает ощущение дискомфорта. Она бы многое отдала, чтобы не идти домой, но это было невозможно. Пока невозможно. Алина экономила и копила деньги. Но сумма, которую ей удалось собрать была ничтожно мала для каких-то решительных действий.
В девять вечера девушка стояла у входа в гостиницу Центральная.
Мужчина оказался крупным, вполне приятным и респектабельным. Когда-то Алине попалась книжка, в которой главный герой назывался респектабельным. Там же была расшифровка значения этого слова: «Респектабельность – это смесь богатства и уверенности в себе, дорогой одежды и аксессуаров, принципов поведения и требования к собственной персоне.»
Мужчина, казалось, был именно таким. Он не казался страшным.
«Кажется, не маньяк…» – подумала Алина.
Он был узбек. И почти втрое старше её, ему было точно за пятьдесят.
Позже она узнаёт, что в городе Халиму Азизовичу принадлежит сеть ресторанов.
Халим, так мужчина позволил Алине себя называть, возьмёт её за руку и поведёт в ресторан при гостинице, где уже был накрыт столик на двоих.
Пока официант наливал им в бокалы шампанское, Халим невозмутимо разглядывал Алину, потом его лицо смягчилось.
«Я ему понравилась» – догадалась Алина.
Они выпили за знакомство, потом Халим расспрашивал её о работе, о планах.
Алина не помнит, что они ели, помнит, что в какой-то момент Халим взял салфетку, аккуратно вытер белым треугольником свой рот и сказал:
«Пойдём, я покажу тебе, какой у меня здесь номер»
И она пошла, как овечка на заклание, на деревянных ногах, внутри себя не веря, что это происходит с ней, умницей, красавицей, отличницей в школе…
Номер был хорош, во всяком случае, Алина подобную роскошь видела лишь в кино. Но роскошь эта не восхищала, а ещё больше усугубляла тревожность девушки.
Когда Холим подошёл очень близко, чтобы обнять, она вдруг отскочила, как козочка, и убежала в другой угол просторного номера, стремясь держаться как можно дальше от большой, широкой кровати с нависающей над ней имитацией балдахина из синего капрона, совпадающего по тону с тяжёлыми, синими, бархатными шторами, прихваченными золотыми кистями…
Сделав несколько попыток приблизиться, Холим негромко выругался по-узбекски, Алина не знала узбекского языка, но всё равно поняла, что он выругался.
Холим взял снятый с себя по приходу в номер пиджак, брошенный им на парчовую ткань изящной банкетки, стоящей возле входной двери, сунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил оттуда пачку денег.
– Вот, – сказал он, – это тебе, возьми! И хватит уже бегать, я не обижу.
Алина взяла деньги и покорилась.
Глава 6
Она проснулась в шесть утра. Голова раскалывалась то ли от шампанского, хотя выпила она немного, то ли от пережитого напряжения. Тело ломило. Халим спал, повернувшись к ней спиной и слегка похрапывал.
Алина выскользнула из постели, скорее не выскользнула, а сползла на пол, не разгибая спины, и приземлилась на четвереньки.
Потом, пригнувшись, словно это могло сделать её невидимой, стала подбирать с пола свои разбросанные вещи. Хотелось принять душ, но здесь это было делать опасно. Халим мог проснуться и захотеть ещё воспользоваться ей. Трясущимися руками Алина натянула трусики, колготки, остро пожалев, что на улице зима и нельзя сбежать, натянув на себя лишь платье. Долго не могла застегнуть крючки на бюстгальтере, в итоге получилось застегнуть лишь один крючок, этим и ограничилась. Натянула платье… Деньги! Надо проверить сумочку! Они были на месте, та самая, сложенная пополам, стопочка купюр…
Храп умолк, и Алина замерла.
Но через секунду храп возобновился и Алина на цыпочках, прижимая сумочку к груди, двинулась к входной двери. Рядом, в открытой двери шкафа-купе виднелся висящий на плечиках её белый новенький пуховик с серой, кучерявой опушкой на капюшоне, по уверениям продавца, то ли ламы, то ли козы. Под пуховиком стояли сапожки Алины.
Решив, что безопаснее одеться в коридоре, схватила пуховик и сапоги вместе с сумкой в охапку, и буквально просочилась в двери гостиничного номера. Как ни старалась сделать всё тихо, замок на двери, закрываясь, предательски щёлкнул, но Алина уже неслась по коридору на цыпочках, в одних колготках, и только пуховик шуршал при движении.
Со второго по пятый этажи гостиницы были соединены широкой центральной лестницей с открытыми маршами, опирающимися на четырёхгранные опоры, и узкими служебными лестницами в торцах здания. На центральной лестничной клетке, соединённой с холлами на этажах, находились лифты, два пассажирских и один грузовой.
Миновав лифты, девушка добежала до торца здания и открыла дверь на узкую служебную лестницу. Остановилась, прислушалась. Всё было тихо.
Тогда она присела на ступеньку, натянула сапожки, затем сунула руки в пуховик и осторожно, чтобы не производить лишнего шума, пошла вниз.
В холле первого этажа в столь ранний час царило безмолвие, оттого дежурная, сидящая за служебной стойкой, как показалось Алине, очень внимательно и осуждающе посмотрела на девушку.
Возле входа в гостиницу стояло такси с зелёным огоньком, ожидая ранних пассажиров. Алина не раздумывая кинулась к нему. Водитель опустил стекло, выслушал адрес и кивнул.
…Дома мама собиралась на работу. Взглянув на бледное лицо дочери, воздержалась от пространной речи и только буркнула себе под нос: – Шалава!
Кое-как дождавшись, пока мать захлопнет за собою входную дверь, Алина пошла в душ. И уже здесь, под шумными струями воды, позволила себе нареветься всласть.
Денег в пачке оказалось больше, чем ей удалось скопить за всё время. Надо сказать, что это были приличные деньги, на которые можно было хорошо одеться или… уехать…
Но Алина твёрдо решила больше никогда в жизни не повторять подобный эксперимент. Ещё несколько дней она ходила с чувством страшной вины за поступок, который она совершила, а когда стало немного легче, сосед Пашка подкараулил её у подъезда, прижал к стене дома, дыхнув на девушку свежим запахом перегара.
У Пашки был какой-то бизнес, но иногда он позволял себе расслабиться, а в состоянии подпития многозначительно всем намекал, что он та-а-ких людей знает… В этом месте он обязательно причмокивал губами и показывал указательным пальцем вверх.
– Тебе чего? – спросила Алина, на сколько можно отворачивая лицо в сторону, чтобы не дышать этим зловонием.
– Слышь, Алька, тебя Халим ищет. Говорит, сбежала и номера телефона не оставила…
– Нет у нас телефона! Ты что, адрес дал?! – испугалась Алина.
– Не-а! – хохотнул Пашка,
– Сказал, что вашу квартиру ещё не телефонизировали! А адреса, мол, не знаю, ты не с мамкой живёшь. Но ведь он не отстанет! А я могу не удержаться… Может ты, Алька, того… приласкаешь меня, тогда я покрепче в своей твёрдости буду, а?!
– Да пошёл ты!!! – толкнула его сильно в грудь Алина, тем самым разорвав цепь из Пашкиных рук, прижимающих её к стене дома.
– Да шуткую я, шуткую! – обиженно кричал ей вслед сосед:
– Алька, дай хоть поцелую! Не жмись! А с Халимом я договорюсь, другую девку найду, посговорчивее!
Оставалось три дня до окончания длинных новогодних каникул. Алина торопилась на встречу с подругой Натальей, которая уже сегодня в ночь собиралась вернуться в Омск. У подъездной двери снова стоял хмурый Пашка. На этот раз он был абсолютно трезв и очень серьёзен.
– Слышь, Алька, – сказал он, – я честно пытался, но Халим хочет только тебя. Сказал, что в твоих интересах прийти самой. Мужик он шибко серьёзный, из-под земли достанет, если захочет, за волосы тебя к нему приволокут! Но лучше, чтоб полюбовно…
– Он кто? – спросила Алина, – Бандит?
– Ну, какой бандит… – поморщился Пашка,
– Сеть ресторанов у него в городе, наездами он здесь. В Узбекистане семья, дети взрослые. Хочет, чтобы ты здешней… ну, типа жены ему стала… ждала… квартиру купит тебе… Подумай, Алька, – зашептал он ей прямо в лицо, – ведь, если согласишься, будешь, как сыр в масле, кататься!
– Паш, не гожусь я для этой роли, понимаешь? Может кому-то за счастье это предложение будет, а меня колбасит который день от этой встречи. Пусть оставит меня в покое!
– Ну-ну! Как знаешь! – Пашка сплюнул на снег и добавил:
– Корчишь из себя целку…
Встретившись с подругой, Алина пересказала ей разговор с Пашкой.
– Сваливать тебе надо, – серьёзно сказала Наталья,
– Поехали, рыба моя, со мной в Омск!
«Рыба моя» – было любимое Натальино обращение к очень близким людям любого пола.
– Что ты вообще со своими мозгами делаешь в этом кооперативе?!
– Кому мои мозги вообще нужны? – горько усмехнулась Алина.
– А в кооперативе я спецодежду шью. Партию заканчиваю, должны заплатить неплохо!
– Спецодежду она шьёт! – Наталья закатила глаза к потолку, – В Омске Технологический институт есть, поступить легче, чем здесь, технологом станешь, и никакой богатый узбек тебя достать не сможет!
– Приезжай, помогу тебе всем!
– Ладно, Наташка, авось рассосётся всё само собой, – вздохнула Алина,
– Ну, а не рассосётся – приеду!
Как оказалось позже, не рассосалось.
В начале февраля в ателье, где работала Алина, раздался телефонный звонок. Заведующая выглянула из своего кабинетика, где на её столе стоял телефон, и закричала: – Алина! Тебя к телефону! Да недолго, звонок жду от поставщика!
Алина подошла, взяла трубку и чуть не выронила её, услышав голос Халима.
– Что ж ты от меня прячешься, девочка? – с угрожающей ноткой спросил Халим.
– Откуда вы узнали, где я работаю? – голос Алины дрожал и срывался.
– Не смеши меня! Я знаю про тебя всё! Знаю, где работает твоя мать, где ты живёшь…
– Зачем я вам?
– Мне с тобой было хорошо, ты меня завела! И если я хочу тебя, значит ты подчинишься. Но я не сторонник насилия. Даю тебе три дня, чтобы ты добровольно ко мне пришла. Потом применю силу!
Алина положила трубку на стол и на негнущихся ногах пошла к своему рабочему месту.
После работы она зашла на почту рядом с домом, где находился междугородний телефон-автомат, и наменяв мелочи в кассе у оператора, вставляя монетки в прорезь автомата, смогла дозвониться в Омск подруге.
– Твоё предложение в силе, я могу приехать? – спросила Алина, – Мне надо… срочно… я только получу на работе деньги и расчёт…
Наталья дала подруге необходимые инструкции:
«Ехать надо в ночь, скорым поездом, он ходит по чётным дням. Остальные поезда останавливаются возле каждого столба. Лучше переплатить, но доехать за двенадцать часов.
А билет заранее покупать не надо, поезд проходящий, Москва – Владивосток, билет надо взять минут за сорок до отправления. Утром я тебя встречу.»
Глава 7
Все оставшиеся дни в своём городе Алина прожила в страхе.
Она шла домой и боялась, что её кто-то ждёт, чтобы скрутить и увезти к Халиму. Когда она находилась в доме, то боялась, что за ней придут. Когда надо было выйти из дома, она предварительно выглядывала в окно, выискивая во дворе незнакомую машину или незнакомых подозрительных людей.
Алина устала от этого напряжения. Ей некому было рассказать о своих переживаниях, потому что тогда надо было объяснить, как она во всё это вляпалась, а это было стыдно. Алина осунулась и, как ей справедливо казалась, подурнела. Даже всегда равнодушная к её состоянию мать сказала утром, взглянув недовольно на бледненькое лицо дочери:
– Отвратительно выглядишь! Не залетела часом?! Смотри, мне тут только маленьких засранцев не хватает!
Сегодня Алина получила полный расчёт в швейном кооперативе, где работала, сочинив историю про больную тётушку в другом городе, которой срочно нужен уход. Ей пошли навстречу, но до семи вечера она ещё сидела за швейной машиной и заканчивала пришивать карманы к строительной робе.
Домой пришла к восьми часам, уже по темноте, и у неё было всего лишь полтора часа, чтобы собрать сумку и уехать на вокзал, пока домой не вернулась мама.
У Венеры был очередной «непьющий» период. Магазин закрывался в девять часов вечера, полчаса уходило на дорогу домой.
Когда период был «пьющий», то мама с коллегами зависали в районе арки соседнего дома, где скрытая от посторонних глаз разросшимся кустарником, а в зимнее время запорошенная снегом, стояла длинная садовая скамейка, а перед ней парочка деревянных ящиков, попросту говоря – тара из под водки, которая служила тёткам импровизированным столом.
И тогда мама могла появиться дома ближе к полуночи. Приходила агрессивно настроенная, шумно сбрасывала обувь с ног, и для порядка отругав по какому-нибудь поводу неблагодарную дочь, падала с чувством выполненного материнского долга на кровать и проваливалась в сон.
Но сегодня был «трезвый» период. Алина достала с антресолей большую сумку, объём которой увеличивался, если расстегнуть молнию у самого днища, и заметалась по комнате.
Комплект постельного белья, немногочисленное бельишко и колготы, пара свитеров и платьев. Алина забежала на кухню: любимая кружка, старенький нож, ложка и вилка. Под руку попалось тёрка, и она тоже полетела в сумку, как предмет первой необходимости в будущем, ведь ей придётся на новом месте устраивать свой быт, и она будет готовить!
Пройдёт много лет, но эту тёрку, непонятно зачем прихваченную из дома, Алина будет всегда помнить!
Любимый Алиной белый пуховик, совсем новый, тоже уместился в сумке. Она подумала, что не будет его надевать в дорогу, вдруг на новом месте будет совсем сложно, и ей придётся его продать…
Сложила конспекты, по которым готовилась поступать в Университет… Как знать… Наталья упоминала Технологический институт….
Маме Алина написала записку:
«Не теряй меня, сегодня останусь ночевать у Наташи».
Венера знала, что Наталья приехала на каникулы и что девчонки проводили вечера вместе, а вот об отъезде, о том что подруга дочери уже уехала в Омск, мама не знала.
Ровно в двадцать один час двадцать минут Алина вышла из дома и поспешила к остановке троллейбуса, который менее, чем через полчаса, привёз её на железнодорожный вокзал. Без проблем получилось взять билет на проходящий скорый поезд. Она даже успела позвонить Наталье и сообщить ей номер вагона.
В двадцать три ноль пять поездной состав тронулся с первого пути.
Самое странное, что Алина в плацкартном вагоне оказалось одна. Она и проводница. Возможно, у проводницы была сменщица и она отсыпалась после своей смены. Но Алина её не видела. За окном в темноте некоторое время ещё сверкали городские огни, но и они скоро исчезли.
«Тук-тук, та-та, тук-тук, та-та» – выбивали свой ритм колёса поезда.
Наверное, если бы в вагоне были ещё люди, это бы отвлекло бы Алину от грустных мыслей. Всё, что с ней происходило, казалось просто нереальным. Девушка и хотела бы уснуть, но ей было жутко и неуютно.
Её мучили всякие мысли и сомнения. Как она там будет, в незнакомом городе? А вдруг Наталья её не встретит? Что тогда?
Было уже утро, когда на станции Ишим в вагон вошли двое мужчин. Они были в кожаных плащах и со спортивными сумками. Плащи смотрелись новыми и необмятыми, и потому Алина решила, что едут они с большой барахолки, что дислоцировалась в Ишиме в эти годы.
Мужчины пробежались по всему плацкарту и, обнаружив лишь одну пассажирку, решительно вторглись в её пространство.
– У вас билеты на эти места? – наивно спросила мужчин Алина.
– На эти, на эти! – гоготнул один из них, очень высокий мужик с бритой головой.
На месте чёлки был оставлен короткий ёжик, немного комично выглядевший, если бы не злые, холодные глаза на худом, со впалыми щеками лице. Второй был плотный, чернявый, с карими глазами, при разговоре у него во рту, ощерившимся в подобии улыбки, блестел зуб, одетый в золотую коронку.
Мужчинам было лет по сорок, так решила Алина.
– Чаю нам принеси, красавица! – обратился второй, плотный, к проходившей мимо проводнице. Поезд тронулся, и проводница шла открывать туалет.
Алина решила, пока мужчины располагаются, сходить покурить в тамбуре, а потом зайти в туалет и умыться. До Омска оставалось часа четыре, уснуть с новообретёнными соседями всё равно не получится, так хотя бы в порядок себя привести. Она взяла полотенце, повесила маленькую сумочку с документами и деньгами на плечо и пошла по направлению к туалету.
Пока Алина курила в тамбуре вагона, плотный мужик тоже вышел в тамбур и закурил папироску с характерным запахом какой-то травы. Он так тяжело молчал, разглядывая хрупкую девичью фигурку, что Алина поспешила выйти и скрыться за дверями туалета. Но мужик поспешил за ней и, сунув свою крепкую ногу в проём двери, не дал Алине защелкнуть задвижку.
– Что вы делаете, отпустите дверь! – закричала Алина, вернее, ей показалось, что она закричала, потому что горло словно сковало от страха, а тело покрылось липким потом.
И в этот момент грохнула дверь тамбура, в вагон вошли мужчина в железнодорожной форме с рацией в руке и ещё одна проводница.
Мужчина в форме успел увидеть испуганное лицо Алины, просчитал в момент ситуацию и грозно сказал:
– Эй, мужик, не борзей, милицию вызову! Хочешь в чистом поле выйти?
Плотный выругался, отпустил дверь туалета и пошёл по вагону вразвалочку, всей своей спиной выражая презрение и злобу…
Алина закрыла трясущимися руками задвижку туалета, подняла упавшее с плеча полотенце и долго смотрела на себя в мутное, замызганное зеркало над ржавой, железной раковиной.
Затем смочила пальцы водой и растёрла ими по щекам слёзы.
«Тук-тук, тук-тук, та-та, та-та» – пели колёса, и в такт им стучало испуганное сердце Алины.
Вернувшись в своё плацкартное купе, Алина молча вытащила свою сумку с вещами из-под полки и перебралась в самый первый отсек, рядом с купе проводников. Ей никто не препятствовал, возможно от того, что мужчина в железнодорожной форме, видимо, какой-то старший в этом поезде, стоял у титана с кипятком и разговаривал с проводницами.
Когда Алина переселялась, они умолкли и молча смотрели на её передвижения.
– Вот так будет лучше! – одобрительно сказал мужчина в железнодорожной форме Алине и, повернувшись к проводнице, сказал:
– Присмотри за девочкой!
– Мы с ней сейчас почаёвничаем, – улыбнулась та Алине.
В Омске опасные мужики вышли первыми, но не ушли от вагона.
На перроне Алину встречала Наталья. Плотный вразвалочку подошёл к ней и, хлопнув подругу по плечу, скомандовал:
– Слышь, ты! Привезёшь сегодня девочку в девять вечера к памятнику на площадь!
– Щаз! – огрызнулась Наталья, стряхивая руку мужика со своего плеча, – Шнурки поглажу!
И подтолкнула Алину к выходу с перрона в сторону высокой, крутой лестницы на виадук, с которого они попали на привокзальную площадь, где Наталья остановила такси.
