Читать книгу: «Девятое зеркало», страница 2
Глава третья
Таких, как Ха-шиир в Иерине не сыскать.
Темноволосый, сероглазый, статный, широкоплечий и, на редкость, вредный.
Я шла за ним в замок, будто в логово людоедов. И мне было не до смеха.
Мы оказались у центрального крыльца. Фасад замка с удлиненными стрельчатыми витражами, каменной кладкой, пустыми флагштоками и темным провалом входа, где скрывалась двустворчатая дубовая дверь, украшенная чеканкой, произвел на меня сильное впечатление, и я застыла, разглядывая круглый дверной молот в изображении головы волка.
– Ты знаешь что-нибудь про этот замок? – спросил Ха-шиир, заставляя меня очнуться и поторопиться следом.
– У нас его называют Замок встреч, потому что здесь мы впервые должны встретиться.
Холодный полуденный свет озарил большой холл на первом этаже.
– Если идти по коридору прямо и свернуть налево у лестницы, там будет спальня, – сказала я и язвительно пробурчала: – Но она уже занята. Найди для себя что-нибудь соответствующее статусу.
– Разберусь.
– Ты лучше скажи, Ха-шиир, что ты делал в саду?
– Переход через зеркало отнял у меня много сил. Я потерял сознание.
«Не такой уж ты и сильный, наверно», – хотелось сказать мне, но глупо злить того, кто и так планирует твое убийство.
Мы некоторое время шли молча. Я искоса поглядывала на драгманца. Похоже, сейчас убивать он меня не собирался… Со временем, конечно, захочет. Это закон, здесь иначе нельзя.
Между нами повисло напряжение, и я не выдержала:
– Какая она, ваша Драгма?
– Она состоит из нескольких крупных государств, вроде моего Брогхарна, – произнес Ха-шиир коротко, – много гор и скал.
– А наши земли мы называем Изумрудным островом, Меясой. Там находится королевство Иерин, а в нем мой Молберн – это деревушка, славящаяся зелеными пастбищами, морскими просторами и неплохой архитектурой.
Снова наступило молчание, и я вновь сдалась первой:
– Сколько тебе лет, Ха-шиир?
– Двадцать два.
Совсем еще молод, хоть и старше меня на четыре года.
Он остановился у очередной двери. С ним двери открывать было легче, ибо они поддавались ему на раз. Прежде, чем толкнуть ее, мы оба внимательно рассмотрели орнамент: солнце с языками пламени.
– Это каминный зал, – догадалась я. – Место, где живет дух пламени. Об этом были упоминания в жизнеописании Кабира. Если разжечь огонь, с духом можно будет пообщаться.
– Пообщаться? – не понял драгманец.
Огромное помещение, утопающее в полумраке, встретило нас холодом. У колонн стояли железные корзины с углем, у большого камина кочерга и меха для раздува. Пару минут мы с драгманцем исследовали каминный зал молча, погрузившись в собственные размышления.
– Этот дух говорящий. Кабир называл его Бороган, – сказала я.
Едва это имя сорвалось с моих губ, камин, холодный, темный, как вход в преисподнюю, затрещал, зашипел, и из него вырвалось облако черной сажи, словно дыхнул великан. Ха-шиир медленно приблизился, снимая с пояса топор. Заглянул в очаг, покуда я стояла поодаль.
– Похоже, у нас будет огонь, – сказал он тихо, вынул из сумки кресало и огниво, и через секунду вспыхнул трепетный огонек.
Едва мужчина подсадил его в камин, нутро засветилось, и над нашими головами раздался вдох – закружил ветер. По залу прокатилась волна теплого воздуха, изгоняя холод.
Драгманец бросил в камин очередную порцию веток, и Бороган тотчас поглотил их, замычал блаженно: «М-м-м».
Я подошла чуть ближе и внимательно оглядела очаг.
– Приветствую тебя, дочь Тангора, – прошелестело пламя. – Сегодня в полночь начнется отсчет. Если ни один из вас не будет убит к сроку, погибнете оба.
– Ты слышал? – спросила я у Ха-шиира, леденея от ужаса от услышанного.
Драгманец выглядел озадаченным. Он приподнял темную бровь в изумлении, но, понимая, что я не пытаюсь надуть его, отрицательно качнул головой.
– Почему он не слышит тебя? – с недоумением спросила я у пламени.
Но дух был поглощен трапезой – молчал.
– Что именно он сказал? – спросил Ха-шиир.
– Что нам придется сразиться.
– Смешно, – вымолвил собеседник. – Ты знаешь что-нибудь о других духах Зазеркалья?
– Ничего.
– Все это очень странно. Я все никак не могу понять, как тебе выпал жребий, – с сомнением протянул драгманец, заставляя мое сердце тревожно забиться, – ты всего лишь девчонка. Я же сын эдигора Брогхарна.
– Чей сын?
– Невежа, – усмехнулся мужчина, – это титул, иначе – император. Другими словами, я – сын императора Брогхарна. И я оставил все: имущество, войско и земли не для того, чтобы умереть здесь. Я рассчитываю найти выход из этого проклятого места.
– Что ж, это несложно, – упала я духом.
– Я не говорил, что хочу убить тебя. Я сказал, что хочу найти выход. И будь я трижды проклят, если выйти отсюда можно, лишь принеся сердце врага зеркалу.
– О другом ни разу не слышала. Но ты должен больше знать об этом. Долгие годы ваши воины выигрывали битву.
Ха-шиир вскинул глаза и до того серьезно взглянул на меня, что я смешалась.
– Чушь, – произнес он, – за всю историю Драгмы наш воин выходил из зеркала лишь один раз.
– Если ваши воины тоже не возвращались, то куда они все подевались? О, Тангор, – и я почувствовала холодную волну страха, пробежавшую по позвоночнику: – Неужели они все здесь и умерли?
– Ты думаешь, кто-то третий убил их? Что еще ты знаешь об этом замке, Тея? Что слышала? Что тебе говорили?
– Я знаю только то, что каждые десять лет в святилище Тангора выпадает жребий. Это значит, что в зеркале появляется имя и дата рождения нового воина. Обычно им бывает мальчик от восьми до двенадцати лет. Следующие десять лет его ждет подготовка, а когда снова выпадает жребий следующему избранному, воин проходит сквозь зеркало – Эквилим, чтобы сразиться с эморским отродьем.
– С кем?
– Ну, с чудовищем из Драгмы, – пояснила я, – рогатым и хвостатым уродом.
– Интересно, – усмехнулся Ха-шиир, – значит, такими нас представляют жители Меясы. И что же, ты удивилась, увидев меня?
– Немного. Считается, что вы бессердечные, жестокие и злые, что сущность проявляется в вас различными уродствами.
– Забавно, – Ха-шиир провел рукой по темно-каштановым волосам. – Воин из Драгмы, которому удалось вернуться живым, говорил о жителях Меясы, что народ ваш бесноватый, будто держите в себе души погибших.
– Погибших? То есть, людей? – земля будто ушла из-под ног, и я усилием воли заставила себя стоять смирно. – Это вранье! Рэйконы – это духи Зазеркалья!
– Проклятье, Тея! Так это правда? Вы действительно пленяете чужие души?
– Я… – и на секунду допустила мысль, что рэйконы – это люди, которые когда-то погибли. – Это происходит в детстве. Есть особый ритуал: подсаживают сущность, пойманную в особых магических местах. Рэйконы разные бывают: сильные и послабее, буйные и спокойные, каждый выбирает по себе. Сильная сущность может извести дитя, а может сделать магически одаренным. Благодаря им, нам подвластна магия.
– И тебе, значит?
– Нет, – я закусила губу: – В детстве я была очень слаба. Почти умирала. Рэйкон помог мне выжить, но одаренной я не стала. Так бывает.
– Нужно осмотреться, – произнес Ха-шиир. – Мы не знаем, какая опасность может нас ждать здесь. Нужно быть готовыми.
Мы разделились.
В коридоре жужжал ветер.
Надвигались сумерки. Чем тяжелее кутала ночь закоулки, тем страшнее было бродить по замку.
Я обосновалась в спальне, да только холодно там и темно. Залезла под шкуры, но, увы, не спится. И на одном боку и на другом – все думаю о чем-то. И тяжело одной.
Рейкон тихо плакал. Нечасто он этим занимался, а тут прям прорвало. И я впервые подумала о нем, как о существе, которое когда-то было человеком, и меня кольнуло чувство вины и сожаления. Что, если это правда? Что, если основы жизни Иерина построены на насилии, принуждении и лжи?
Я встала потихоньку, открыла хлипкие ставни. Над замком повисла тихая ночь. Луна туманная серебрит снежный наст. И спокойствие такое: ни дуновения, ни снежинки. Хороша ночь, и не страшно вовсе.
На самой высокой башне замка блестел циферблат старинных часов.
Массивная стрелка вдруг двинулась, часы ожили. Треск раздался так неожиданно, что я закрыла рот ладонями, сдерживая испуганный крик. Вниз с башни посыпались мелкие камни, снежные хлопья и каменная пыль. Стрелка часов переместилась на «Двенадцать», и пространство оглушил бой: «Бум-бум-бум».
… время пошло…
Рэйкон неистово толкнулся в груди.
Нет, его нужно срочно спрятать в кулон и бросить в колодец.
Бегом я кинулась в сад, к колодцу. Спускаться туда нет времени. Сняв с шеи кулон с кальбеном, зажала его в кулаке.
Не так-то просто отторгнуть сущность, с которой живешь бок о бок с самого детства. Она приросла, проникла всюду, даже в мысли, стала со мной единым целым. И без нее больно и холодно.
Рэйкону тоже было трудно. Он испугался, заартачился, завыл, точно раненный зверь.
А в камне ему было неудобно, тесно, маетно. И он так тихо и жалобно просился назад, что я едва не сдалась. Впрочем, нет, нельзя поддаваться.
Склонившись над колодцем, я бросила кулон вниз, услышав тихий, глухой удар. И снова рэйкон плакал, горько так, как дитя.
– Я вернусь, родной, потерпи, – сказала ему почти любовно. – Расти здесь в волю, а потом мы снова свидимся. Обещаю.
Сев в снег и привалившись спиной к бортику колодца, я глядела в тихое небо.
Меня одолевали слабость и дрема. Без рэйкона я ослабла и не была так же быстра, вынослива и сильна, как прежде.
Но за десять лет я впервые почувствовала себя собой.
Просто Теей.
Глава четвертая
С рогатиной на зайца не пойдешь.
Зайца и духовыми не всегда отловить.
Надо силки ставить, да там, где этот заяц обитает, иначе остаться мне голодной. Авось заяц здесь крупный, да ленивый, хлоп – и попадется.
Утро было солнечным. Снег блестел на сколько глаз хватало.
Вокруг тишина и спокойствие. На востоке поднимался к синему небу горный хребет, скалистый, увенчанный снежной шапкой. На западе, чуть поодаль, возвышался пышный лес. Сходить бы туда как-нибудь, по дрова.
Воздух был морозный, ледяной и бодрящий. Кажется, вчера было гораздо теплее.
Я почти не слышала рэйкона, хотя иной раз проверяла, плачет ли. И на сердце тяжелело, когда я чувствовала, что он зовет, точно беспомощный ребенок.
Распахнув ставни, я впустила в спальню мороз и мелкие пушистые снежинки. Нужно протрясти шкуры, принести огня, да разжечь очаг.
– Бороган, огня, – приказала я.
Старый камин обвалился сажей, дохнул зловонием и загорелся.
Я завизжала от восторга.
И кто бы мог подумать, что теперь огонь можно добыть по первому слову. Однако очень скоро каминный дух захотел сухих поленьев, и, не дождавшись желаемого, в мгновение потух.
Итог таков: мне нужны дрова, еда и теплый ночлег, иначе долго не протянуть.
Умыв лицо снегом, я принялась обустраивать комнату.
Здесь работы полно: вымести, вычистить, выскрести.
Через час я использовала снег не только в качестве питья, но и в качестве еды, ибо есть мне захотелось страшно. Зато спальня моя приобрела сносный вид, а будь здесь дрова, я бы и вовсе прекрасно себя чувствовала.
Я принялась исследовать замок на предмет всяческих «полезностей»: веревок, кухонной утвари, ножей или ножниц, емкостей и ведер. Все пошло бы впрок!
Выйдя во внутренний двор и приложив ладонь ко лбу, чтобы солнце не слепило глаза, я оглядела замок. Он имел форму почти правильного прямоугольника, каждый угол которого венчала башня. На южной, самой большой, были установлены часы с боем, а на восточной, располагалась широкая смотровая площадка. Внутренний двор был выстлан снежным ковром, в котором я утопала, точно в облаке.
А потом я заметила его.
Ха-шиир миновал центральные ворота и уверенно брел в сторону леса.
И мне вдруг стало радостно, что, помимо меня, в этом снежном плену есть еще одно живое существо, пусть даже он – враг мне.
Проводив Ха-шиира взглядом, дождавшись, пока его силуэт пропадет из вида, я решила осмотреть башню с часами.
В башне тонко подвывал ветер. Ступени были заметены снегом, стены покрыты сверкающим инеем. Чувствуя себя преступницей, я медленно поднималась вверх.
В верхней части башни располагался колокол и часовой механизм.
Я впервые в жизни была внутри огромных часов, которые прямо сейчас, перед моим носом, отсчитывали драгоценные секунды: шестеренки крутились, скрипели, зубчатые колеса медленно ворочались. Здесь искрилась магия, которую я почувствовала даже без рэйкона. Эта магия заставляла часы работать.
Вернувшись во внутренний двор, я решила не останавливаться и осмотреть весь замок. Кроме того, утром, при свете солнца, он перестал быть страшным. Огромные, широкие коридоры заливало снежное сияние, здесь гулял тихий шкодливый ветер, а пол укрывал робкий иней.
Очень быстро я нашла кухонные помещения и кладовые. В больших железных печах мерзли одинокие головешки, а очаг был заброшен. Зато я нашла посуду и столовые приборы, а в кладовой ящик с ножами и тесаками. Ну, теперь я могу поспорить с самим Ха-шииром!
Рядом с кухнями находилась большая столовая с массивным деревянным столом, покрытым темным лаком. Витражные окна делали свет приглушенным и мягким. Я вдруг представила, как здесь завтракают именитые гости, как подают на стол запеченного гуся или пряную баранину…
Живот скрутило от голода.
К полудню я нашла и веревку, и сундук аптекаря, и даже купальню с квадратным каменным бассейном, куда из огромных печей поступала горячая вода.
В замке можно было жить. Это был чей-то дом. Но чей? Для кого или для чего был построен Замок встреч? В Иерине говорили, что Замок был возведен для великой битвы избранных воинов, но так ли это?
Покуда я задавалась этими, несомненно, важными вопросами, а также прошла пешком лестницы и коридоры, изнывая от голода, Ха-шиир вернулся. Он тащил дрова, точно вьючный мул. А на связке красовался мертвый зайчишка, вывернувшийся, точно меховая шапка. И сначала я испытала радость оттого, что Ха-шиир принес самый настоящий обед, но потом меня охватила злость, потому что обед этот был не для меня. Да и, вообще, зайца жалко.
На деле оказалось, что зайца было два. Два прекрасно упитанных, плотненьких зайчика.
Увидев меня, Ха-шиир не стал таиться.
Я стояла во дворе на площадке перед ступенями, скрестив руки на груди. И, невзирая на горделивую позу, я была готова на многое, чтобы получить хотя бы одну тушку.
– Умеешь варить суп, Тея из Молберна? – сквозь улыбку спросил драгманец, останавливаясь передо мной.
Голод творил чудеса. В другой раз я бы ответила что-нибудь небрежное, но сейчас лишь просипела:
– Умею.
– Приготовишь для меня, получишь свою порцию. Согласна?
Стиснула зубы, не торопясь отвечать, и Ха-шиир неторопливо побрел мимо.
– Эй! – изумилась я. – Хорошо! Хорошо, слышишь? Я согласна!
Дрова предназначались каминному духу, но Ха-шиир – хитрый демон – истребовал за это топить весь замок и появляться по первому зову, иначе, Бороган не получит и сучка.
Похлебку из зайчатины я варила на кухне, в котелке на очаге. Нашла в мешковине куски соли, что сгодилась для вкуса.
На самом деле, когда разгорелся огонь, и вода в котелке забурлила, едва заячье мясо схватилось, по кухне разлетелся чудотворный аромат еды, из-за которого я потеряла остатки самообладания.
Ха-шиир скинул плащ, уселся на краешек стола и принялся наблюдать за мной.
Когда похлебка была готова, я разлила в посуду, и мы оба принялись в молчании есть. И это было так естественно и правильно, так «по-свойски», что по окончании трапезы, мы не могли скрыть усмешек. Откинувшись на лавке, привалившись спиной к стене, мы сидели рядом с потрескивающим Бороганом, млея от сытости и тепла.
– Расскажи, Ха-шиир, как избранных воинов выбирают в Драгме?
– Наше зеркало называют Шезред, и оно тоже открывает переход лишь раз в десять лет. Имя избранного воина мы тоже знаем заранее, но это неважно, потому что каждый мужчина в Драгме сызмальства обучается ратному делу.
– Зеркало у вас лишь одно?
– Да. Обладающий Шезредом – избранник Эморы, венчаный на царство. Мой отец желает объединить государства под одной властью. Если я вернусь с победой после стольких лет поражений, я возвеличу Брогхарн. Многие эдигоры склонятся перед нами.
– Значит, это и есть твоя цель?
– Да. Но не такой ценой.
Сердце у меня дрогнуло от понимания его слов.
– Я покрою себя позором, сражаясь с женщиной, – пояснил Ха-шиир. – У нас есть, как минимум, девять дней, чтобы попробовать найти другой выход отсюда.
Его показное бесстрашие заставило меня улыбнуться.
Колокол снова зазвонил. Ровно в полночь, когда один день сменялся другим. И земля будто дрожала, и ветер гудел в коридорах, и жар Борогана усмирялся. Часы на старой башне отсчитали ровно один день из священной декады, что была нам отведена.
– Здесь есть купальня, – сказала я Ха-шииру. – Если попросить Борогана разжечь печи, можно…
Увидев, что Ха-шиир задремал, я испугалась.
Устал, вероятно. Намаялся с колкой дров, да ловлей зайцев. Уснул сидя, точно ребенок.
И топор его рядом лежит. Да и нож на столе…
Я медленно поднялась, но вместо топора, взяла плащ, накрыла мужчину бережно, чтобы не замерз. Вернувшись в свою спальню, где теперь тоже горел очаг, и порывшись в сундуке, я хорошенько рассмотрела вещи. Возможно, здесь жила какая-нибудь экономка. Если это комната прислуги, то должны быть и хозяйские апартаменты.
Мне не пришлось долго блуждать, я нашла хозяйскую спальню очень быстро. Она была заперта прочными резными дверьми, и мне до смерти захотелось попасть за эту дверь. Но и здесь я почувствовала магический след, таящий какой-то секрет.
Меня одолевали странные мысли: кто жил в этом замке, почему хозяева покинули его, и для чего было возводить его в Зазеркалье, куда без помощи магии не мог попасть ни один смертный?
***
Борогана больше не было слышно.
Как только я спрятала рэйкона в колодце, все магические звуки будто испарились.
Я принесла к каминной решетке шкуру, уселась на нее, притянув на колени доску и уголек. Расчертила схему замка, выпачкав руки.
Многие двери еще были закрыты, но основные помещения были доступны: кухня, столовая, кладовые, каминный зал, купальня. Малая часть Замка встреч. Если подумать, то я многого не знала об этом месте… даже теперь, находясь здесь. Хорошо бы открыть те странные двери, которые, судя по всему, вели в крыло, где жили хозяева. Возможно, утром я скажу об этом Ха-шииру.
Ветер забил в ставни, и я лениво поплелась к ним. В щели между ставнями забрезжил золотистый свет, и я с удивлением распахнула их, щурясь от ветра, и опешила от увиденного – среди ночного сумрака стояла высокая рогатая фигура с фонарем в руке. Судя по телосложению – мужчина, по рогам – эм… олень?
Захлопнув ставни, я бросилась на кухню, сшибая все углы. Ворвалась к Ха-шииру, когда он водрузил дымящийся котелок на стол и вооружился ложкой.
– Там… – пытаясь отдышаться, я тыкала на окна, – там… кто-то рогатый…
– Что? – вскинул брови Ха-шиир, демонстративно помешивая в котелке и пробуя содержимое. – Лось?
– Нет.
– Баран?
Замотала головой.
– Козел?
– Кто-то… – и растопырив пальцами потрясла над головой, изображая ветвистые оленьи рога. – Демон!
Наконец, Ха-шиир стал серьезен, бросил ложку и подошел к окну с мутными, белесыми стеклами и взглянул сквозь них во двор, где свирепствовала метель. Его рука потянулась к топору, а лицо сделалось сосредоточенным.
В ту же секунду раздался стук в главные двери, заставивший все во мне замереть от напряжения.
– Стучит он явно не копытом, – процедил Ха-шиир сквозь стиснутые зубы. – Как считаешь, нужно ли нам проявить гостеприимство?
Я замотала головой, но Ха-шиир схватил меня за руку и потянул к лестнице.
Ветер все еще хозяйничал в коридорах, сгущая мрак и холод, сквозь которые мы двигались, как мне казалось, навстречу собственной смерти.
– Бороган, свет! – приказал Ха-шиир, снимая с пояса топор. – Немедленно!
Огонь вспыхнул под самым потолком холла, зажигая огромную круглую люстру. Посыпались искры – дом вздохнул, затрещал, наполняясь мягким сиянием.
– Стой здесь, Тея! – прорычал драгманец, опуская мне ладонь на плечо и буквально припечатывая к полу.
Сам он пошел к высоким створчатым дверям, моментально обретая вид самого настоящего воина. Коснувшись изогнутых ручек, потянул и приготовился атаковать. Двери распахнулись, а по ту сторону…
Снег кружил вокруг незнакомца воронкой и бесновался во дворе за его широкой спиной. Пламя в фонаре трепетало и медленно угасало, лишь едва освещая бледное красивое лицо молодого мужчины. Огромные ветвистые рога украшали его голову, торчали прямиком из всклокоченной темной макушки.
– Доброй ночи, – произнес он. – Я долго шел, очень устал и голоден. Не могли бы вы впустить меня?
Мы с Ха-шииром попросту остолбенели.
Драгманец очнулся первым, дернул рукой, будто взвешивая собственный топор. Он медленно кивнул, пропуская незнакомца внутрь.
Лицо рогатого озарила усталая благодарная улыбка. Он переступил через порог, и в тот же момент его фонарь потух.
– Меня зовут Дерион, – сказал он, стряхивая с волос снег.
Ха-шиир следил за ним очень внимательно, ежесекундно готовясь к любому повороту событий, даже к кровопролитию. Он с изумлением оглядел потрепанные камзол и плащ Дериона, дырявые сапоги, штанины с прорехами… Одежда была изношенной и старой, но имела явные признаки былого богатства: некогда позолоченные пуговицы, тонкий шелк шейного платка, блеклая золотая вышивка на плаще.
– Пройдемте к столу, – пригласил Ха-шиир, убирая топор.
Дерион, наконец, заметил меня за спиной драгманца. Его глаза, цвета блеклой травы, изумленно сверкнули.
– Госпожа, – он склонил рогатую голову в поклоне, как самый настоящий аристократ. – Как давно я не был в приличном обществе. Прошу простить мой внешний вид. Я не покидал лес десять лет и не подумал принарядиться.
Я была обучена поклонам, но в этом случае лишь растерянно кивнула в ответ.
– Пялиться на чужие рога невежливо, Тея, – шепнул мне Ха-шиир, увлекая рогатого вверх по лестнице.
Я поспешила за ними, слушая, как драгманец выведывает у нашего гостя:
– Простите за любопытство, но вы живете здесь? В Зазеркалье?
– Да, – тот мельком оглянулся, убеждаясь, что я иду следом.
На кухню мы прошли длинной галереей, которую заливал лунный свет.
– И как давно? – спросила я, чувствуя звенящую тревогу внутри из-за появления этого странного существа.
– Около двух тысяч лет, – произнес рогатый, заставив нас с драгманцем озадаченно переглянуться. – Я уже забыл, когда бывал в этом замке… в таком обществе.
Ха-шиир выглядел озадаченным и слегка взвинченным, что не могло от меня укрыться.
– А мы появились здесь всего два дня назад, – оторопело протянула я.
– О, я слышал бой часов на башне, – ответил на это Дерион. – Мы слышали… Часы оживают только тогда, когда из зеркала появляются воины. Обычно я прихожу, чтобы познакомиться с ними.
– Мы? – переспросил Ха-шиир. – Вас много?
– Совсем наоборот, к сожалению.
Когда мы оказались на кухне, Ха-шиир вдруг вспомнил о манерах:
– Мое имя Ха-шиир, я дагор Брогхарна, сын эдигора Драгмы, – и сел по-хозяйски за стол, положил топор рядом, чтобы в любую минуту схватить его.
– Очень рад, – кивнул Дерион. – Вы титулованы. Давно здесь не было принцев, вроде вас. Я, бывало, интересовался вашей культурой и историей. Драгманцы – бесстрашные воины, – и он перевел взгляд на меня. – Стало быть, эта милая девушка из Меясы?
– Откуда вы про это знаете? – не удержалась я от вопроса, разливая похлебку по тарелкам.
– Часы оживают каждые десять лет, – ответил Дерион, принимая угощение. – Я привык видеть выходцев с ваших земель… если, конечно, они не успевают убить друг друга к моему появлению. Обычно я тороплюсь, чтобы прийти пораньше.
Он проигнорировал приборы и взял тарелку в широкие ладони. Я с ужасом увидела черные длинные когти на его пальцах. Он поднес тарелку к губам и сделал несколько больших глотков.
Признаться, от голода мне захотелось сделать тоже самое.
– Очень вкусный беляк, – вдыхая пар над тарелкой, произнес Дерион. – Просто невероятно, что вы поймали его. Ему ведь только вторая зима пошла.
Я поперхнулась воздухом.
– Вы знаете этого зайца?
– Дело в том, что я знаю всех зверей в Черном лесу, ведь я лесной дух. Когда они рождаются, я наделяю их душой, ведь душ здесь очень много.
Сердце у меня сжалось от неприятной догадки, а на лице отразился холодный ужас. Наверное, поэтому лесной дух пояснил:
– Я говорю о душах людей, конечно. За тысячи лет существования проклятия их набралось приличное количество.
Кровь у меня в жилах похолодела.
– Проклятия? – переспросила сухими губами.
– То, которое заводит часы.
Мы с Ха-шииром снова переглянулись, а Дерион продолжил:
– Утром вы без спроса вошли в мой лес, отняли несколько жизней моих подданных. Это невежливо. Я долго думал, что же мне с вами сделать. Но, когда я пришел сюда, решение появилось само собой.
– Решение? – недружелюбно переспросил Ха-шиир, и его рука неосознанно потянулась к рукояти топора.
– Услуга. Иначе мне придется убить вас, а я очень не хочу это делать. Лесным духам претит любое насилие.
– Какую именно услугу мы вам задолжали? – процедил драгманец сквозь зубы. – И сколько задолжаем еще, убивая зверей в вашем лесу? Клянусь, я стану вечным вашим должником, ведь нам нужно чем-то питаться.
– Я понимаю. Нам всем приходится чем-то жертвовать, даже своими друзьями, – и он выцепил из миски кусочек мяса острым темным когтем и с удовольствием сунул в рот. – И, пожалуй, я готов разрешить вам охотиться в своем лесу, если вы выполните одну вещь, – Дерион облизался по-звериному. – Позвольте мне провести ночь в обществе этой чудесной девушки.
Кажется, лицо Ха-шиира подернулось коркой льда. Я еще ни разу не видела, как он впадает в ступор, леденеет, а потом стремительно набирается яростью, способной затмить разум. Его брови сдвинулись на переносице, зрачки сузились в две точки, губы поджались. Уверенным движением он сжал рукоять топора и поднялся из-за стола.
– Как жаль, – произнес Дерион, сохраняя на лице печальную улыбку. – Очень жаль, ведь я не имел в виду ничего дурного, – а затем обратился ко мне: – Я просто хочу предостеречь вас, милая дева и защитить от того, что неизбежно. Скоро придет Акар.
Это имя отозвалось во мне странным мрачным предчувствием.
– Акар, – повторила я медленно, пробуя это имя на вкус. И вкус этот отдавал сталью, кровью и смертью.
– Он никогда не приходит, чтобы познакомиться, – вымолвил лесной дух, – он приходит, чтобы отнять одну жизнь или сразу обе.
– Кто он?
– Хозяин гор. Я расскажу вам о нем, если пойдете со мной. Здесь хоть и горит огонь, но вдали от леса я слаб.
Ха-шиир навис над столом, наклоняясь ко мне, и прошипел:
– Ты с ним никуда не пойдешь!
Разумеется, я должна была его послушать. Но как бы страшно мне не было, я сказала:
– Мы должны узнать о Зазеркалье больше, – и обратилась к лесному духу: – Пообещайте, нет, поклянитесь честью, что я вернусь утром.
– Конечно, милая дева, ведь я никогда не лгу.
