Читать книгу: «Кто я? Автобиография совершенно незнакомого человека», страница 9
45
Убогий вид двухэтажного корпуса не обещал ничего хорошего. Войдя внутрь и найдя на первом этаже дверь с нашим номером, я открыла её, и мы вошли в такую же убогую комнату: три старых кровати, видавший всё в своей жизни стол и пара тумбочек, балконную дверь загораживала тяжелая, грязная на вид старая штора. Так встречала нас база отдыха, куда мы приехали отдохнуть с детьми.
Таня, увидев окружающую нас обстановку, запаниковала и тут же захотела вернуться домой, девчонки начали осваивать пространство, а я пыталась сообразить реально ли будет прожить здесь десять дней. Решив, что прожить мы тут вполне сможем – всё-таки лето на дворе, а этим всё упрощается – я сообщила своё мнение Тане. Она же, назвав меня турягой, сказала, что до утра они тут задержаться, но завтра она найдёт кого-нибудь с машиной и они с дочкой отсюда уедут. Мне ничего не оставалось делать, как с этим согласиться.
На следующее утро, проснувшись и умывшись, мы отправились в столовую, девчонки по дороге приметили какую-то старую качелю и, тут же свернув с дорожки, понеслись качаться. Танино намерение уехать из этой дыры потихоньку таяло и к обеду стало ясно, что они остаются.
Необустроенность, конечно, давала о себе знать: туалет, один на этаже, был в таком состоянии, что приходилось пользоваться им быстро, прикрывая на многое глаза, душ находился в отдельно стоящем здании, работал по какому-то странному режиму и, один раз попав туда, мы решили туда больше не ходить. Вооружившись тазиком и чайником, детей мы мыли прям в комнате, а потом и сами последовали их примеру. Но вместе с этим мы имели возможность гулять и дышать свежим хвойным воздухом расположившегося рядом леса, пройдя через который можно было попасть на хороший пляж.
В первый же день мы увидели большое скопление деревянных лодок, уткнувшихся своими старыми носами в некое подобие причала. Узнав стоимость проката, мы тут же взяли одну из них на всё время нашего там пребывания.
Следующий же день ознаменовался прогулкой по воде. Загрузив девчонок и всевозможные пакеты с игрушками и какой-то едой, мы отчалили от берега. Управление лодкой Таня любезно предоставила мне, а сама следила за тем, чтобы дети, в своих попытках поймать весло, не свалились за борт. Начало пути лежало между двух невысоких обрывов и было очень интересно плыть по этому узкому коридору, созданному не то самой природой, не то человеком. Выплыв из него, мы оказывались в небольшой бухте, где течение хоть и было, но не сильно мешало двигаться в нужном нам направлении. Переплыв бухту, мы обычно причаливали к противоположному берегу и, вытащив лодку на песчаный берег, отпускали своих спиногрызов на свободу.
Берег оказался очень красивым и почему-то никого здесь больше не было. Мы расстилали покрывало прям поверх летнего ковра из травы, клевера и ещё каких-то маленьких цветочков и предавались отдыху с великим наслаждением. В распоряжении же детей был весь берег с его бесконечным количеством палочек, камушков и прочей волшебной ерунды. Иногда мимо нашего пляжа проходило стадо коров, тогда девчонки замирали, как сурки, и наблюдали за этими животными.
Наши вылазки постепенно становились всё длиннее, мы уже не всегда возвращались к обеду, а иногда, взяв с собой что-нибудь поесть, мы ехали на берег встречать закат и, разведя костёр, жарили хлеб и были тем довольны.
Уезжая из дома, я уже приняла решение уйти от мужа, но чувствовала, что мне нужно к нему привыкнуть, и здесь, в этой тишине и покое окружающего мира я осознала, что потеряла слишком много, прожив взаперти долгих семь лет. Я ещё никогда с таким наслаждением не ходила, не спала и не ела. С каждым днём я всё больше понимала, что наш брак был какой-то нелепостью. На чём он был основан, я так и не разобралась. Мне казалось, что тогда это было лучшее, что могло со мной случиться и, не задумываясь, вручила свою жизнь в руки человека, который просто искал себе пристанище похожее на родительский дом.
Несмотря на то, что его мать была достаточно тёплой и отзывчивой женщиной, он не получил от неё чего-то самого главного. У него, также как и у меня, собственно, не было никаких ориентиров, по которым человек может узнать истинное чувство, мы не росли в атмосфере любви, мы не были с ней знакомы с самого детства. Нас научили держать правильно ложку и вилку, нас научили пользоваться туалетной бумагой и электрической плитой, но нас не научили дарить доброту и любовь окружающим. Встретившись, мы всё ещё пребывали в состоянии нерождённого младенца, который, не увидев ещё лица своей матери и не услышав её родного голоса, с полной уверенностью ждёт, что перед ним раскроется любящий, светлый мир взаимного тепла и безмерного счастья, но пока нужно просто ждать и надеяться, что кто-то придёт и покажет дорогу в этот удивительный мир. Но почему-то за семь лет никто не пришёл и не сказал, куда надо идти и что нужно сделать, чтобы что-то изменить.
Незаметно для нас самих эти десять дней пролетели и однажды, придя после завтрака, мы обнаружили машину, стоящую около нашего балкона – это Саша, мой будущий подневольный Опекун, приехал за нами, чтобы отвезти в город. А назавтра мы должны были уже втроём поехать отдыхать на Алтай.
46
Забронированная нами квартира оказалась самой обычной – здесь было всё необходимое, но и только. Поразила меня газовая плита, я такую видела, конечно же, но общаться мне с ней не доводилось. Вручив мне спички, моя подруга сказала, что она ни за что на свете не станет зажигать её сама. Мне же было интересно, и я с готовностью согласилась, принимая из её рук коробок.
На следующий после нашего приезда день выключили горячую воду, и нам снова пришлось дружить с тазиками и чайниками, а девчонок это и подавно не волновало.
Было начало августа и, как нам потом сообщили, сезон мы упустили. День, как правило, начинался очень мрачно – небо было затянуто тучами, шёл дождь, и температура окружающего воздуха заставляла надеть на себя кофту, а не купальник. Танин оптимизм и тут дал сбой – ей захотелось отсюда уехать.
Проведя первую половину дня в квартире, мы вдруг обнаружили, что небо очистилось, и появившееся солнце заметно припекает. Не теряя ни минуты, мы тут же собрались и отправились на пляж. Последний оказался на удивление очень обустроенным и чистым, а раскинувшееся озеро поражало своими масштабами и уходило куда-то далеко за горизонт. Лишь войдя на территорию, детьми был тут же обнаружен лоток с мороженым и они не замедлили сообщить о своей находке.
Отдыхающих было не много, судя по тем, кто подтягивался на пляж. У окружающих мы узнали о всех возможных местных развлечениях и, растянувшись на покрывале в майках и брюках, старались расслабиться и отдохнуть. Ближе к вечеру небо расчищалось полностью, ветер стихал, и мы решались снять с себя лишние вещи. Закат здесь был обычно чистый и очень красивый, а на следующее утро снова всё было в облаках и каплях холодного дождя.
Уехав из города, я постоянно мысленно возвращалась туда и вспоминала то наше знакомство с Сашей, то последнюю встречу. Этот человек чем-то притягивал меня с такой силой, что устоять не было никакой возможности. Ежедневно я получала от него какое-нибудь стихотворение и, читая эти строки, я наполнялась какой-то дикой радостью, во мне просыпалась незнакомая до этого энергия, и я, не в силах с ней справиться, судорожно искала ей выход и вот так, однажды, взяв в руки ручку и листок бумаги, я начала писать стихи. Не знаю можно ли их назвать стихами, и соответствуют ли они принятым в литературном сообществе нормам, но для меня они стали спасением. С тех пор, я отвечала ему тем же, то есть зарифмованной романтикой, чувственностью и струящейся любовью.
Иногда он звонил, но телефонный разговор обычно не складывался, потому как сказать особо было нечего, а потому быстро прощаясь, он отключался, после чего я получала очередной шедевр.
В то время я чувствовала Жизнь в такой её наполненности и осмысленности, что все обычные человеческие потребности отступали на второй план – я стала меньше спать и ела ровно столько, сколько нужно было моему организму для его дальнейшего функционирования и, несмотря на это, я ощущала дикий прилив жизненных сил. Я была счастлива и беззаботна, меня не волновали бытовые неурядицы, я радовалась, видя счастливой свою дочь, я улыбалась окружающим меня незнакомым людям и мне казалось, что в этом мире не осталось ничего такого, что способно причинить мне хоть какую-то боль, я была готова ко всему и знала, что ничего плохого со мной произойти не может.
Так, в спокойном ожидании послеобеденного солнца и тихой, незаметной окружающим жизни проходил наш кратковременный отдых. Мы гуляли по этому тихому городку, покупали продукты в магазине, ели мороженое и общались с теми, кто был не против с нами поговорить.
Купались мы не часто, но всё же несколько раз мы смогли вдоволь насладиться целебным местным озером, и откуда-то из глубины я вытащила забытое чувство воды, которая держит тебя на поверхности независимо от того, хочешь ли ты плыть или не хочешь. Выйдя на берег и задержавшись, можно было заметить как солнце, осушая капли влаги на теле, оставляет ровный слой природной соли, который белым порошком проступает на коже. Время от времени нам на глаза попадались люди, частично или полностью вымазанные в лечебной грязи, но мы так и не удосужились опробовать её на себе.
Уезжая, мы увозили с собой тихие, но очень тёплые воспоминания о строптивом солнце, мягком песке, солёной воде, газовой плите и ещё о многих незамысловатых вещах, которые сопровождали нас в этом маленьком путешествии.
47
– Я сейчас подъеду, – человек на том конце заметно нервничал, и голос казался каким-то потерянным.
– Хорошо, – ответила я и отключилась. – Маша, пойдём обуваться.
Обувшись и взяв сумку, мы вышли из подъезда. Машина уже стояла у входа, а её водитель отправился за водой, которую наливают туда, откуда она потом разбрызгивается на лобовое стекло машины. Вернувшись и открывая багажник, он, кажется, прищемил себе руку – мы с Машей стояли тут же, муж стоял рядом и, пожалуй, лишь я одна из всей этой компании сохраняла присутствие духа и здравого смысла, наверное, просто потому, что всё шло именно так, как этого хотела я.
Кое-как уложив мою маленькую сумку в огромный багажник, Саша поднял на меня глаза, как бы спрашивая: «Ну, положил и что дальше-то?». Я открыла заднюю дверь, села сама и посадила рядом Машу, захлопнув за ней дверь, она же по привычке нажав на знакомую кнопочку, открыла окно и махала папе ручкой. Не успев вернуться с базы отдыха, я уезжала с дочкой на Алтай, где по моей просьбе был забронирован номер в каком-то санатории на берегу Телецкого озера, а мужчина, сидевший за рулём, должен был узнать всё, что я о нас думаю.
Не дав нам даже выехать из города, на нас обрушилась гроза. Дождевые потоки снизили видимость практически до нуля, и мы вынуждены были плестись по трассе на минимальной скорости. В вечерних сумерках горизонт то и дело расцвечивали разряды молнии. У меня было такое ощущение, что кто-то наверху очень сильно на меня рассердился, но, решив довести дело до конца, я даже и не думала останавливаться. Вскоре Маша, высосав положенную ей вечернюю порцию молока, тихо сопела на заднем сиденье машины, а я перебралась на переднее. Саша старался не смотреть в мою сторону и ни о чём не спрашивал – мне этого было достаточно.
Дождь за окном прекратился только утром, когда мы уже ехали по Алтаю. Серое небо нависало, казалось, прямо над головой. Мы остановились где-то на обочине немного перекусить и выпить кофе – вся ночь прошла в пути.
Уже приехав на место, мы узнали, что из-за грозы упало несколько опор линий электропередачи и света пока нет, телефонной связи тоже, а мобильная сюда ещё не дошла, даже на лыжах. Тем не менее, нас накормили завтраком и показали наш номер – он располагался на втором этаже, куда вела удобная лестница из светлого дерева. Совсем небольшая комнатка вмещала в себя большую кровать, застеленную свежим бельём, одну тумбочку и крохотный санузел. Всё было очень милое, домашнее.
Обшитый изнутри деревянными панелями новый коттедж пах лесной свежестью и наполнял каким-то умиротворением. Здесь же, на втором этаже, находилось ещё несколько номеров, большой балкон с видом на Телецкое озеро и просторная комната, именуемая верандой (видимо из-за большого количества окон и света, проникающего через них), где стояли большие деревянные столы и такие же табуретки – обычно сюда подавали утром завтрак, а вечером ужин.
Кое-как дождавшись дневного Машиного сна, мы уснули все и к вечеру чувствовали себя намного лучше. Кто-то где-то восстановил потерянное электроснабжение и вечером у нас был очень вкусный, горячий ужин.
Маша, предоставленная сама себе, с огромным любопытством изучала огромные деревянные табуретки, выглядывала из окон и смотрела в ту сторону, где начинался дремучий лес, а потом бесчисленное количество раз лазила туда-сюда по этой замечательной лестнице и мешалась всем, кого только могла здесь встретить.
Вечером, мгновенно уснув, она заняла полкровати, предоставив нам возможность спокойно поговорить. Но до разговора дело дошло не сразу, потому как мужчина, начавший осознавать, что мы вдвоём, что мы далеко и что никто помешать не может, всё-таки позволил себе расслабиться и, поспешно обняв меня, взял то, что хотел взять уже на протяжении пяти лет. Он слишком нервничал и переживал по одному ему известному поводу, что происходящее напоминало скорее пробный старт, чем приятный длительный перелёт.
Немного успокоившись, мы, наконец-то, смогли поговорить, и я рассказала ему всё, что произошло в моей жизни за последнее время. Он слушал внимательно, не перебивал, не вставлял никаких комментариев – он просто был рядом и стал свидетелем моего рассказа. Закончив, я почувствовала какую-то пустоту внутри себя, как-будто только что огромная тележка, доверху наполненная тяжеленными камнями, выехала за мою территорию и, несясь под откос, свалилась в какой-то очень глубокий овраг, похоронив себя под толстым слоем пыли.
48
Следующие дни были наполнены спокойствием, тихой радостью и удивительной природой Алтая, которая даже после масштабного захвата своих территорий человеческими полчищами, сохраняла свою красоту и первозданный смысл.
В нашем распоряжении оказался старенький катамаран, который хоть и выглядел не совсем крепким, но в деле оказался прочным и надёжным. Заняв свои сиденья и посадив Машу на одну из его длинных толстых лап, мы отъезжали от берега и, шелестя по верхушкам огромных водорослей, направлялись туда, где находился полюбившийся нам пляж. Загорая, собирая хворост для костра и щёлкая кедровые орешки, мы проводили там большую часть своего времени.
Как-то раз, приехав на пляж, мы увидели огромную грозовую тучу, выползшую из-за горной вершины, расположенной на противоположной стороне озера. Зная переменчивость здешней погоды, мы решили вернуться домой, пока не стало поздно. Маша, уже успевшая расположиться на берегу со всеми своими ведёрками, формочками и лопатками, явно не хотела никуда уезжать. Мы поспешно загрузились вновь на своё плавсредство и, отъехав от берега, поняли что опоздали.
Упругие ливневые потоки появились мгновенно, подул сильный ветер и по озеру пошли небольшие волны. Маша, как будто бы поняв почему её так грубо оборвали на самом интересном месте, тут же залезла ко мне на руки. Мы решили, что нужно вернуться к берегу, а там мы с ней пойдём пешком, а Саша доставит катамаран на место. Высадив нас на берегу, он двинулся дальше, а мы, поднявшись в горку и найдя какую-то тропинку, пошли по ней – направление казалось верным. Сидя у меня на руках, Маша не очень-то переживала, что её сверху поливает непонятно откуда взявшаяся вода. Она смотрела на меня, а я всем своим видом выражала полную уверенность, что всё замечательно и что мы, можно сказать, специально вышли прогуляться под дождём. Пройдя какое-то время по лесу, мы вышли на дорогу и вдалеке увидели свой коттедж. Добравшись до места и умывшись, мы переоделись и отправились пить чай на веранду. Немного погодя к нам присоединился Саша.
Этот понятный и спокойный период моей жизни показал мне такую её сторону, которую я прежде не видела и, тут же решив для себя, что уж это-то точно любовь, я не замедлила сказать об этом своему спутнику. Его реакция была немного странной – он вдруг замкнулся в себе, стал каким-то напряжённым, в его глазах можно было увидеть всё, что угодно, но только не радость. Я не придала этому большого значения, решив, что ему просто нужно время, чтобы привыкнуть к этому нечаянно свалившемуся на его голову счастью.
49
Вернувшись в город, я не замедлила сообщить об этом моему юному другу. Он был очень рад, и мы назначили время для встречи, которая состоялась на следующий же день, но правда в его обеденный перерыв, то есть у нас было максимум часа два. Встретившись в центре города, мы тут же сели на лавочку – возобновив свои тренировки в тренажёрном зале, он пожаловался на сильную мышечную боль в ногах.
– Р-р-р-р-р-р, – я услышала над своим ухом его голос, мы сидели, обнявшись, и молчали.
Улыбнувшись, я поинтересовалась, что это означает, он ответил:
– Я рычу только в двух случаях: когда я разозлён или когда возбуждён.
– Надеюсь, разозлить я тебя пока не успела.
– Не успела…, я думал, что со мной такого уже не случится, я уже привык играть в любовь, в чувства, в отношения, чтобы тогда, когда они подходят к концу, не было сильно больно, а тут я даже подумать ни о чём не успел…
Я молча улыбалась. Он замечательно выглядел: те же светлые туфли, светлые брюки, белая рубашка в тонкую разноцветную полоску и светло-серая ветровка. Хорошо одетый мужчина всегда приятен, мне же особое удовольствие доставляли светлые, нежные тона его одежды, что в сочетании с его белокурой короткой стрижкой и голубыми глазами приятно меня радовало.
Немного посидев, мы зашли в кафе, но вскоре были вынуждены расстаться.
После этого мы стали встречаться один или два раза в неделю, но я неизменно ближе к вечеру уходила, оставляя его изнемогать от собственного желания – о Маше он ничего не знал. Он ни разу не спросил, куда я ухожу и почему не могу с ним остаться, он лишь говорил, как сильно не хочет меня отпускать и как сложно ему будет дождаться нашей следующей встречи.
Каждый раз уходя, я понимала, что долго так продолжаться не может, но подходящего момента почему-то не возникало, и я решала подождать.
Однажды встретившись, мы пешком дошли до дома моих родителей, и я попросила его подождать немного около подъезда, а сама поднялась за Машей. Выйдя вместе с ней, мы втроём пошли на остановку. Его поведение никак не изменилось, выражение глаз оставалось прежним – спокойным и любящим. Выйдя из автобуса и проводив нас, он понял, что пора исчезать и, сказав на прощание: «Спасибо тебе», ушёл.
В следующие выходные мы уехали с ним в ближайший к городу санаторий. Едва переступив порог номера, мы оказались в постели, где собственно и провели почти сутки, время от времени выходя то поесть, то немного прогуляться.
Он оказался обычным любовником – ничего особенно приятного, но и ничего отталкивающего, он хорошо целовался, но в сексе давал ровно столько, чтобы ему что-нибудь дали взамен. Я не придала этому большого значения, потому как в то время была похожа на рыбёшку, которая заглотила сразу три крючка и ждала, что же будет дальше: то ли мне удастся с них сорваться и поплыть своим путём, то ли меня вытащат из воды, и я начну задыхаться в чужеродной среде, мучаясь началом своего конца. Крючками же стали его удивительные глаза, молодое, спортивное тело и стихи.
После этих выходных на природе он каждые выходные стал бывать у меня дома.
50
Однажды в субботу, позвонив мне часа в три, Саша сообщил, что они с друзьями собираются поехать на шашлыки и что он хочет взять меня с собой. Я не возражала, сказав, что вполне могу отложить свою тренировку. Доехав на троллейбусе до места встречи, я нашла его, и мы пошли к ожидающей нас машине. Пропустив меня вперед, он сел рядом со мной на заднее сиденье.
– Знакомься, это Александр, – представил он парня, сидевшего рядом, я уже ничему не удивлялась.
– Надя, – приятная девушка с переднего пассажирского сиденья, обернулась и, улыбнувшись, представилась сама.
На водительском сиденье находился ещё один парень, но он разговаривал по телефону, кому-то что-то объясняя.
– А это Денис, – парень закончил разговаривать и обернулся ко мне.
– Привет!
– Привет! – если бы кто-то в машине мог более чутко относиться к окружающим его людям, то он бы заметил блеск в моих глазах в тот момент, когда я увидела Дениса.
Приехав на место, парни занялись шашлыком, а у меня была возможность сесть в сторонке и понаблюдать за происходящим. Этот молчаливый, спокойный парень в обычной военной форме и военных ботинках привлекал моё внимание куда сильнее, чем стоящий рядом с ним Саша. Они оба были внешне привлекательны, только Денис был чуть повыше и темноволосый. Но вот что интересно – его форма, казалось бы, должна была низвести его до чего-то очень посредственного и обычного, но создавалось совсем иное впечатление – он светился каким-то внутренним достоинством, он был красив в своей неторопливости, уверенных и точных движениях, в своём молчании. За весь вечер в его руках ни разу не появился мобильный телефон, несмотря на то, что он лежал у него в кармане, и лишь немного выпил безалкогольного пива, но и то, казалось, лишь для поддержания компании.
Тут я услышала, как Саша с кем-то разговаривает по телефону. Догадавшись, что он звонит домой родителям, я услышала своё имя – они про меня уже знали.
«Зачем? Зачем ты так торопишься?» – вопрос остался невысказанным, я предоставила ему полную свободу действий.
Ещё про двоих участников нашего пикника говорить особо нечего – они ничем не светились, и их обычная беседа была лишена всякого смысла и потому не привлекала никакого внимания.
Уже ближе к вечеру мы вдруг остались около костра втроём: я в одной стороне и Денис с Надей в другой.
– Можешь меня поздравить, я на прошлой неделе официально развёлся, – видимо, они были старыми друзьями и Надя, сразу поняв, о чём идёт речь, начала что-то ему отвечать.
Из разговора я поняла, что бывшая жена запрещает ему видеться с ребёнком, причина осталась мне неизвестна. И тут я задумалась, что вынудило женщину отгородить своего ребёнка от такого человека. Он казался настолько добрым и понимающим, что говорить о каком-то вреде, который он мог бы причинить кому-либо, а уж тем более ребёнку, просто не приходило в голову. Я была поражена этим фактом, потому как сама прошла через официальный развод и мысли о том, чтобы не разрешать отцу видеться со своим ребёнком, у меня не возникало в принципе. Поняв, что здесь слишком много неизвестных и вообще это не моя задача, я перестала об этом думать.
На улице стало холодать и мы стали быстренько сворачиваться. На обратном пути, обняв меня двумя руками, Саша непонятно кому демонстрировал мою принадлежность – мне было всё равно.
