Читать книгу: «Кто я? Автобиография совершенно незнакомого человека», страница 6
28
Машина была довольно устрашающего вида, мне выделили место в кабине с водителем, а моему спутнику пришлось трястись в будке. В таких машинах обычно перевозят солдат – как она называется, я, конечно же, не помню. Место в кабине было достаточно удобным, если бы не дикий запах дыма, которым мгновенно наполнялось это ограниченное пространство, едва лишь шофер закуривал свои папиросы. Сказать ему о том, что мне нечем дышать, я не осмеливалась, а потому приходилось постоянно высовывать свой нос наружу через небольшое окошко. Дороги, как таковой, не было, была лишь какая-то колея, на которой не росли деревья.
Я не знаю, сколько мы взбирались на эту гору, но когда я вышла из машины, то испытала такой кайф, вдохнув полной грудью промытый горный воздух, что впору было упасть в обморок от счастья.
Вы когда-нибудь были в горах? Я, пожалуй, не буду описывать свои ощущения – это нужно испытать.
Пока монтировался наш чудо-прибор, я бродила туда-сюда по поросшей цветами поляне и наблюдала за тем, что происходило вокруг. Поскольку мы поднялись достаточно высоко, то мои глаза оказались практически на уровне облаков… ну, может чуть ниже, и можно было видеть, как совсем близко пространство заполнено косыми упругими потоками дождя, которые, подчиняясь чьему-то приказу, послушно несутся в определённом направлении, а за ними, прорезая опустевшую тучу, гонятся солнечные лучи. Игры природы поистине завораживают.
Закончив все свои дела, мы пообедали в маленькой сторожке, где местный страж приготовил занятное блюдо из кусочков курицы и лапши быстрого приготовления – было вкусно.
Посидев немного и отдохнув, мы решили двинуться в обратный путь, машина уже давно уехала, и нам предстояло спускаться пешком.
Не дав нам пройти и половины, на нас обрушился ливень – пришлось укрыться под огромным старым кедром и переждать грозу. Дорога на наших глазах исчезала, превращаясь в какое-то месиво из горной грязи, мелких и крупных камней, а также травы, которую угораздило вырасти на человеческом пути. Уже ближе к вечеру, спустившись, мы отыскали какую-то речушку, чтобы хоть немного привести себя в порядок, после чего отправились искать, оставленную у кого-то, машину.
Возвращение домой было довольно мрачным, большую часть времени мы молчали, а если и начинали говорить, то лишь по какой-то бытовой необходимости. Да и что тут можно было сказать – два человека, для которых желания сердца заперты на большие замки человеческой обусловленности. Он, по всей видимости, уже не задумывался о каких-то переменах в своей жизни, а я… а я была беременна от другого и продолжала чему-то соответствовать.
За всю нашу поезду мы позволили себе лишь изредка целоваться, да и то было ощущение, что мы делаем что-то не правильно.
29
Я запрыгнула в подошедший трамвай, одновременно набирая номер незнакомого телефона, чтобы предупредить, что я немного опаздываю. Я ехала на очередное собеседование и, поскольку позади было уже много таких же поездок и огромное количество разосланных резюме, то и я, уже давно запутавшись в них, просто ехала и ни о чём особом не думала.
Выйдя из маршрутки и перейдя кое-как дорогу, я пошла по дорожке из плит, проложенных вдоль разбитой дороги. Вдалеке показалось новое кирпичное трёхэтажное здание, металлические ворота, пройдя в которые, я оказалась на территории, забитой грузовыми автомобилями. Зайдя в здание и пройдя на второй этаж, я вошла в офис.
Обычный хорошо оснащённый офис: у одной стены стоял стол руководителя, который жестом пригласил меня присесть, а у другой – ещё два стола, обставленные со всех сторон телефонами, принтерами и сканерами, за одним из них сидела девушка, другой был свободен.
Мы поздоровались и руководитель, перед которым стоял ноутбук и лежала невероятно маленькая мышка, принялся объяснять суть предлагаемой работы:
– На данный момент у нас есть вакансия администратора отдела продаж…, – стойкий запах натурального кофе был здесь не гостем, а полноправным хозяином, – …испытательный срок, как и в любой другой иностранной компании, составляет шесть месяцев, даже у наших механиков, квалификация которых видна уже через месяц работы. Это не наши требования, это требования компании и они одинаковы для всех…, – висящий на стене кондиционер поддерживал приятную прохладу, несмотря на июльскую жару, – …зарплата на испытательный срок составит двенадцать тысяч. Выплачивается всегда вовремя, рабочий день стандартный, два выходных. Да, и ещё, в случае положительного решения, Вам нужно будет поехать в Санкт-Петербург дня на три-четыре, там будет проведено обучение. У Вас будет такая возможность?
– Да, будет.
Обычное собеседование, обычный руководитель, обычные вопросы, на которые я уже привыкла отвечать, но что-то говорило мне, что здесь есть то, чего не было нигде раньше. Что это такое и отчего оно возникло, я пока не понимала.
Напоследок мне было сказано, что в ближайшее время мне перезвонят. Я попрощалась и вышла.
По дороге домой я пыталась в очередной раз собрать воедино необходимость оплачивать квартиру, заканчивающиеся деньги и предлагаемую работу, заработная плата на которой ещё, по крайней мере, полгода останется на неудовлетворительном уровне. Так и не сложив эти кусочки в картинку, я решила пока об этом не думать, чему вполне способствовали грядущие выходные.
30
– Лена!
– Привет! Чего?
– Как тебе мысль стать моей соседкой?
– Чего?
– Меня только сегодня утром осенило, что соседняя комната стоит пустая уже почти месяц, а ты ведь ищешь недорогое жильё, вот я и подумала, что может быть, тебя устроит эта комната в нашей тихой коммуналке? – из трубки долетал радостный Женькин голос, мы познакомились с ней, как-то гуляя на детской площадке. Я кормила Машу грудью и она, увидев эту картину, прониклась ко мне каким-то своим теплым чувством и тут же поведала историю из собственной жизни и печальный опыт отучения своей дочери от груди.
В голове молниеносно выложилась цельная картинка.
– А посмотреть можно?
– Конечно, я договорюсь с хозяйкой на завтра. Идёт?
– Идёт!
Я бывала у неё раньше, но плохо помнила окружающую обстановку, наверное, потому, что она меня не очень-то интересовала. Женина же комната была такой крохотной, что самая необходимая мебель занимала практически всё жилое пространство, ограниченное девятью квадратными метрами.
Старая пятиэтажка, построенная много лет назад, по всей видимости, изначально была спланирована под коммунальное жильё. Дряхлая подъездная дверь, убогие лестничные площадки, не видевшие в своей долгой жизни, наверное, ни одного ремонта, были покрыты слоем пыли и старых окурков, две квартиры на площадке. Поднявшись на четвёртый этаж, я открыла старую деревянную дверь с прибитым кое-где по периметру старым войлоком. Давно небеленые стены коридора, деревянный облупившийся пол.
Хозяйка уже ждала меня и, распахнув нечто похожее на дверь, показала мне комнату – старые кое-где отошедшие обои, древняя оконная рама и такая же балконная дверь, одно из стекол с наружной стороны было разбито и заклеено широким скотчем, деревянный давно некрашеный пол, глубокая ниша с громоздкими деревянными полками и напротив раковина.
Выйдя из комнаты, мы прошли по коридору и заглянули сначала на кухню, потом в туалет и в душ. Все было в довольно неприглядном виде, но работало пока исправно.
– Сколько?
– Три с половиной тысячи.
– Хорошо. Давайте завтра где-нибудь встретимся, я передам вам деньги. Меня всё устраивает.
Вот так я нашла очередное пристанище себе и своей дочке.
В понедельник утром мне позвонила Света, та самая девушка, которую я видела на последнем собеседовании, и спросила, интересует ли меня саму предложенная вакансия, я ответила, что да, интересует, тогда она сказала, что я принята и могу приступать к своим обязанностям в ближайшее время. На чём мы и распрощались.
Расплатившись за комнату, я купила на оставшиеся деньги обои, линолеум, новую раковину, смесители и ещё какую-то мелочь. За несколько дней сделала, как смогла ремонт, предварительно отодрав обои, выломав все ненужные полки и вынеся весь мусор, оставшийся после предыдущих хозяев. И уже через неделю все вещи были перевезены в наше новое жилище и сложены на пол – они заняли почти половину комнаты.
Это был уже мой четвёртый переезд, и я потихоньку начинала испытывать даже какое-то наслаждение от такой кочевой жизни. Каждый раз, заново перебирая все свои вещи, я обязательно находила то, что перестало иметь для меня всякую ценность, и без сожаления расставалась с такими вещами. В итоге, у меня сложилось какое-то переездное чутьё: я знала, как лучше упаковать вещи, в какой последовательности их лучше перевезти, от чего лучше избавиться, а что необходимо будет обязательно приобрести, как только появится возможность. С каждым новым переездом количество вещей сокращалось – оставалось лишь то, что действительно было необходимо.
– Мама, а почему мы не остались жить в своей квартире? Мне здесь не нравится, – Маша сидела на горшке в углу комнаты и потихоньку всхлипывала.
– Потому что у нас нет денег, чтобы за неё платить. Мы какое-то время поживём здесь, а когда у нас будут деньги, то снова переедем в квартиру. Хорошо?
– Хорошо.
– Ну, а теперь одевай сланцы и пошли в душ.
Утерев слёзы и надев сланцы, она первой вышла из комнаты, я шла следом и теперь уже старалась сдержать свои собственные слёзы.
31
Моя беременность проходила достаточно спокойно и особых переживаний мне не принесла. Уже оформляя больничный лист на декретный отпуск, я столкнулась с тем, что мне отказывались ставить на нём печать, пока я не прослушаю обязательные лекции местного психолога. Понимая, что отвертеться не получится, я отправилась на лекцию.
И так, благодаря простой нелепости, я познакомилась с удивительной женщиной по имени Оля. Казалось, что она светится изнутри, и погаси сейчас свет, останется ровное, тёплое сияние этого Человека. Найдя своё призвание в дородовой подготовке беременных, она с таким упоением отдавалась своему занятию, что остаться безразличной просто не было никакой возможности. Этот человек стал для меня указателем на пути, ведущему к осмысленному воспитанию детей. Именно она взрастила те семена, которые покоились во мне, ожидая своего часа. И, несмотря на то, что мы познакомились с ней тогда, когда мой срок уже подходил к концу, она успела сделать для меня столько, сколько ни сделал до неё никто.
По её же совету я почти сразу после родов написала сочинение, отрывки из которого и хочу сейчас привести.
«4-ое февраля 2004 года, 3 часа. Я проснулась, такое и раньше бывало, ничего необычного, пошла в туалет, вернулась, легла, но спать, однако, не могу. И вдруг я поняла что меня беспокоит – матка сокращается, я это чувствую, и появилось какое-то дополнительное ощущение, которое, однако, не даёт заснуть. И тут я подумала, что может быть началось?! Испуга нет, бурной радости тоже, лежу, жду следующую схватку.
4-ое февраля 2004 года, 4 часа. Схватки не прекращаются и не усиливаются, просто идут одна за другой минут через десять. Моё дополнительное ощущение стало ощутимее, но всё равно пока болью это не назовёшь.
4-ое февраля 2004 года, 4 часа 30 минут. Надо будить Колю. Просыпается быстро, говорит, что ещё ведь рано, чтобы я подождала хотя бы до утра, а то ведь спать хочется и пробует заснуть. Но нет, надо собираться, у нас определённо скоро родится ребёнок. Проснулась мама, как всегда заполошная и испуганная, бегает, расспрашивает меня как да что и что уже?! Вставал папа, мать его шуганула и он, так наверно ничего и не поняв, ушёл снова спать. Одеваемся и выходим из дома. На маму лучше не смотреть, непонятно какие чувства у неё на лице, но выглядит она не очень. Прощаясь, она с такой жалостью и страхом смотрела на меня, что пришлось, как обычно, не обращать на неё внимания, чтобы сохранить спокойствие. Неужели она этого не понимает?!
А на улице-то как здорово: тихо, тепло, свежо, но пришлось залезать в кузов скорой. Мне выделили лучшую седушку – на ней не так трясёт и довольно тепло. Как же в таких машинах возят людей, которым действительно необходима неотложная медицинская помощь, а не просто услуги шофёра? Тут надо быть либо без сознания, либо с философским взглядом на вещи.
4-ое февраля 2004 года, что-то около 6 часов. Приёмный покой, пусто, тихо. Заспанная женщина в халате подала мне какой-то кулёк и велела переодеваться. Там оказались «ночная сорочка» и «халат» – не мешало бы им обновить свои запасы, а то как-то не солидно совсем, в общем, вид у меня был на сто процентов больничный. Я поняла, что философское отношение к происходящему не стоит терять до самого конца. После «обязательных процедур» я вернулась в приёмный покой и нашла там мужа, читающего «Палату №6» Чехова.
4-ое февраля 2004 года, 6 часов 30 минут. Отдельная предродовая палата: я не знаю, чего я от неё ждала, но представляла я её себе по-другому. Если бы я была одна, то она произвела бы на меня угнетающее впечатление и явно не способствовала бы хорошему настрою, а так был лишний повод пошутить.
Пришла молоденькая медсестра взять кровь на анализ и сделать какой-то укол. Когда я спросила, что за укол и так ли он необходим, она ответила, что укол – это смесь чего-то и спазмолитика и его назначила врач, значит, необходим. Когда она его мне вколола, я бурно выразила своё негодование, потому как нога у меня отнялась мгновенно. Медсестра же в ответ сказала, шутливо улыбаясь, что теперь я некоторое время буду чувствовать лишь боль в ноге, а схватки отойдут на второй план.
Я ходила по палате и наблюдала за собой – интересное состояние у меня было: чем дальше, тем более отрешённой я становилась, я не замечала ничего вокруг, всё сознание было направлено внутрь меня.
Пару раз, когда схватки стали уже сильными и частыми, откуда-то появлялся страх, но я быстро от него избавлялась, потому как, дай я ему волю, процесс пошёл бы лавинообразно, с каждой схваткой всё сильнее. Вот тогда, наверное, женщины начинают кричать, проклинать отцов своих детей и делать всё, что в голову взбредёт. Я же всеми силами старалась пережить схватку спокойно и максимально расслабиться».
В девять часов утра у меня родилась дочь.
32
Выйдя на новую работу, я постепенно начала знакомиться со своими новыми обязанностями – сразу стало ясно, что поле деятельности здесь гораздо шире того, которое у меня было раньше. Уровень офисной организации был на порядок выше того, к чему я успела привыкнуть, и что немаловажно – здесь имелся вполне приличный туалет, в котором не поддувало снизу ледяным воздухом и не заносило снегом.
В первый же день мне сообщили, что местный интернет ограничивает всякий доступ к развлекательным ресурсам и позволяет пользоваться только тем, что может потребоваться для работы. Это меня ничуть не расстроило, поскольку весь мой интерес к виртуальной жизни иссяк ещё раньше, не оставив после себя никакого следа – по всей видимости, я удовлетворила его полностью. Но вот невозможность пользоваться полюбившейся мне «аськой» меня немного напрягла, но особого выбора у меня не было, и я всецело отдалась работе.
Спустя неделю, в офис доставили два билета на самолёт – мне предстояла кратковременная командировка в Питер.
Было начало августа, вещей получилось немного, наличных денег ещё меньше, но я рассчитывала на то, что мне хватит и на следующий день, после работы меня отвезли в аэропорт, был вечерний рейс.
В Питерском аэропорту меня встретили и отвезли в мини-отель, который примостился в одной из подворотен Невского проспекта. Пройдя в свой номер, я обнаружила очень приятное помещение, оформленное в китайском стиле, правда от китайского там, пожалуй, было лишь кресло-качалка, одетое в белый чехол, на котором были выбиты крупные чёрные иероглифы.
Следующие два дня прошли в рабочей атмосфере, я знакомилась с тем, чем мне предстояло заниматься у себя на рабочем месте, а по вечерам я гуляла, наслаждаясь многочисленными набережными и парками, приходя в отель далеко за полночь.
К концу третьего дня, поскольку он был последним, меня решили отпустить пораньше.
– Дима, отвези девушку до метро.
Дима оказался очень приятным крепким парнем среднего роста с милой улыбкой.
– Пошли.
Мы вышли из здания и сели в служебную машину. Надев тёмные очки, он аккуратно вывел машину за территорию и направился в сторону, где должно было располагаться метро.
– Как проходит командировка? – вопрос прозвучал сам собой.
– Да вроде нормально. Тихо, спокойно.
– Тихо, спокойно? – он посмотрел в мою сторону поверх своих очков. – Разве это командировка?!
– Ну, мы вчера в ресторане посидели…
– В ресторане… да… что ещё могут придумать администраторы!
– А что? Есть предложения? – мне нравился этот парень.
– Я подумаю, – сказал он, ещё раз взглянув на меня, – давай ближе к вечеру созвонимся, вот моя визитка, там сотовый есть.
– Хорошо, давай.
Мы незаметно подъехали к станции метро, я открыла дверь и, уже выходя, услышала:
– Я позвоню… обязательно.
Улыбнувшись, я кивнула и захлопнула дверь.
Вернувшись в отель, я приняла душ и уселась в кресло с книжкой, намереваясь подождать обещанного звонка. Время текло незаметно, и когда я поняла, что читать без света уже сложновато, часы показывали восемь вечера. Подумав, что звонка ждать, пожалуй, уже бессмысленно, я одела свободные брюки, майку, на ноги удобные спортивные сандалии и отправилась гулять по вечернему Петербургу.
Гуляя по проспекту, я обратила внимание, что нигде не видно терминалов по оплате сотовой связи, это меня заинтересовало, и я решила всё-таки найти хотя бы один. Дойдя до какого-то перехода, я обнаружила их под землёй – таким образом, они не портили архитектурную композицию города. Пробродив довольно долго, я поняла, что очень хочу есть и, повернув голову, заметила какое-то малюсенькое кафе, где кроме места выдачи, были лишь две стойки вдоль стен, около которых стояли стулья на высоких ножках.
Зайдя в него, я заказала какое-то неведомое мне кушанье, по описанию что-то вроде свёрнутого лаваша, наполненного свежими овощами и кусочками варёной курицы, блинчик с мёдом и чай. Расплатившись, я осталась довольна – в кошельке ещё оставалось рублей триста, чего вполне могло хватить, чтобы без приключений добраться завтра до дома. Всё оказалось очень вкусным и, с удовольствием поев, я вышла на залитый фонарями проспект и тут у меня мелькнула мысль отправить сообщение человеку, который не сдержал таки своего слова.
«Ай-йай-йай! Ну, разве можно девушку так обнадёживать, а? А я надеюсь, жду» – нажав на клавишу «Передать», я получила сервисное сообщение об отрицательном балансе, и тут до меня дошло, что, может быть, я сама себя по неосторожности чего-то лишила. Практически добежав до терминала, я пополнила счёт, сообщение улетело. Через минуту раздался звонок:
– Ты где пропала? Я тебе сто пятьдесят раз звонил! Мне говорят, абонент не доступен, – в трубке слышался взволнованный, уже чуть заплетающийся, но от этого не менее приятный мужской голос.
– Да я тут… да, неважно собственно, ты где сейчас?
– Слушай, приезжай к нам, мы тут так хорошо сидим, – и дальше последовала подробная инструкция, как добраться до нужного места. Я понимала, что если мне и хватит денег добраться туда, то обратно я уже не вернусь, да и пьяные компании меня уже давно перестали интересовать.
– Я, пожалуй…, – связь оборвалась, не дав мне договорить. Проверив баланс, я поняла, что все деньги улетели – действовал междугородний тариф. Вернувшись ещё раз к терминалам, я опустила в электронный приёмник ещё одну сотню, оставив последнюю на проезд.
«Не звони, а то мне денег не хватит. Я не приеду. Погуляю лучше и пойду спать» – сообщение улетело.
«Может продолжим разговор?» – ответ последовал сразу же.
«Давай попробуем »
«Хочешь, я приеду?»
«Да»
«Адрес?»
Я написала, где нахожусь.
«Мне одному приехать?» – видимо «принято» было достаточно.
«Да, желательно».
Примерно через час мы встретились, его заметно покачивало. Пока мы шли в сторону отеля, я соображала, а надо ли мне всё это, но его речь вроде была довольно связной.
– Ты не против, если я у тебя останусь?
– Нет, не против.
Свернув в уже знакомую подворотню, мы зашли в отель и поднялись ко мне в номер. Пройдя, он сел в китайское кресло и начал что-то рассказывать о себе, о том, как он попал в эту компанию и о том, как ему там работается. Я присела на постель и молча слушала. Через некоторое время, подойдя к холодильнику, он достал бутылку Колы, налил себе в стакан, выпил и присел около меня. В этот момент зазвонил его телефон – с тоской посмотрев на него, он отложил его в сторону и ждал, пока тот успокоится. Потом кому-то позвонил, о чём-то договорился и выключил его вовсе.
Протянув руку, он привлёк меня к себе и уверенно поцеловал.
– Я пошёл в душ.
Вернувшись, завёрнутый в большое полотенце, он замечательно выглядел и казался абсолютно трезвым. Увернувшись от его рук, я быстро закрыла за собой дверь в ванную.
Санузел был в таком хорошем состоянии, что я подолгу плескалась, прежде чем оттуда выйти. Немало тому способствовало и то, что душ в нашем новом жилище, по сравнению с этим, встать рядом ну никак не мог.
Одев белоснежный халат и выйдя в комнату, я увидела в своей постели приятного во всех смыслах мужчину. Успев сильно соскучиться по живому общению, я готова была забыть обо всём, лишь бы он никуда не исчезал, по крайней мере, пару часов. На тумбочке около кровати лежала новая пачка презервативов.
– Я не хочу с презервативом, – услышала я взволнованный голос около своего уха.
– Почему?
– Тебе так будет приятней. Я хочу, чтобы ты расслабилась и отдохнула. У меня всё в порядке. У тебя ведь тоже?
– Да. Хорошо… только если ты себя способен контролировать.
– Абсолютно.
На этом вопрос был исчерпан, и окружающий мир со всеми его проблемами, учёбами, хронической нехваткой денег и прочей ерундой провалился куда-то в небытиё.
В начале пятого он поднялся и начал одеваться.
– Дим, поспи хоть немного. Как ты работать-то будешь?
– Нет, с тобой спать я не смогу. А работа переживёт.
Одевшись, он наклонился и молча посмотрел на меня. Смотрел долго и видно было, что ему никуда не хочется идти, что интерес, возникший до этого, никуда не пропал, а только разгорелся ещё больше, что он как-будто бы получше хочет запомнить выражение моих глаз. Я также молча смотрела на него и испытывала то же самое.
– Теперь мне надо приезжать с ответным визитом, – сказал он и, оторвавшись от меня, пошёл обуваться.
Я встала, взяла с тумбочки целую пачку презервативов и, подойдя, опустила в его карман:
– Пригодятся.
Он промолчал, быстро взглянул на меня и вышел за дверь.
Вот так, он оставил мне самые приятные и тёплые воспоминания о городе Санкт-Петербурге. Спустя полтора года, я уже смутно припоминанию, где ходила, какие великие памятники истории видела и с кем разговаривала, но его глаза помню до сих пор и, пожалуй, они никогда не сотрутся из моей памяти, потому как там осталась частичка моей души и сердца.
