Читать книгу: «Генератор участи. Фантастический роман», страница 5
– За что?
– С точки зрения этих людей я вивисектор.
Вильма оценила ответ и поначалу ничего не ответила. Лицо психотехнолога сделалось непроницаемым.
– Но вы ведь хотели ему помочь?
– Наверное – хотя кто знает? Я из научного интереса пытался вернуть ему память и сознание.
– Чтобы ловцы могли узнать правду?
– Мною двигало лишь любопытство, обычное желание хорошо сделать работу. Поймите, Вильма, фактически этот человек уже умер – не в тот момент, когда коснулся барьерного поля, а гораздо раньше, когда попытался сломать нашу систему контроля.
– Формально это преступление. Но разве оно кому-то повредило?
Шеннон опять стиснул пальцы – Вильма хорошо видела эти беспокойные руки, они, в отличие от лица, сильно выдавали хозяина.
– Не поддавайтесь эмоциям, особенно жалости, – быстро проговорил он. И добавил уже спокойнее, – Мы – сообщество, которое дает преимущество самым достойным. Заметьте, более знающим, чем другие, талантливым, и тем, кто умеет использовать свой талант. Человек, который походя ломает систему индекс-чипов, не просто незаконно повышает свой статус. Он отнимает законное место у другого. Быть может, у того, кто вложил в путь наверх все, что подарила ему природа. Поэтому «взломщик» – хуже, чем вор, хуже, чем формальный убийца, он крадет самую жизнь, сущность другого существа, чтобы присвоить ее себе…
Шеннон еще говорил, а Вильму тем временем пробрал нешуточный холодок, и не только от кровопотери.
«В тот миг, когда он узнает, что я задумала и осуществила на пару с Тони и с помощью Кота, он возненавидит меня за обман. Рано или поздно правда выплывет наружу, и этот красавец-эламит жизнь уложит на то, чтобы поймать меня. А, поймав, сунуть под свой холодный колпак. Под тот самый».
– Проводите меня. Я мерзну, тут грязно и пахнет смертью.
Он, осторожно поддерживая, довел ее до машины.
– Не могу вернуться к Кантеру, – мрачно заявила Вильма. – Дед сотрет меня в порошок, окатит презрением. Скажет, что я нарочно ввязалась в драку с подонками. Влад человек вежливый, он почти никогда не теряет хладнокровия, а потому обидные слова подбирает очень легко.
– Господи! Вы бились как настоящая амазонка – я никогда не видел ничего подобного, эта отвага…
– Лучше оцените, на что стала похожа моя блузка – рукав разодран, все в крови… Да мне же больно, наконец. Эта пленка на руке просто чудо медицины, но она давит на кожу как сатана.
– Вильма! Вы не плачете?
– Нет.
– Вам больно, я настаиваю насчет врача.
– Любой медик Элама с восторгом настучит Кантеру. Меня ждет ужасающий разнос. Не сегодня, так завтра… Надолго рассчитана ваша повязка? – чуть капризно спросила Вильма.
«Не переиграть бы – невесело подумала она. – С этим психотехнологом не знаешь, на что можно нарваться. Не дай бог, если сцена начнет отдавать балаганом, он довольно умен и в два счета раскусит подделку. И выставит меня. Или, вернее, начнет держать вежливую дистанцию, которая все испортит… А время, время… Лейтен, сгорая от тревоги, ждет. И времени осталось трагически мало».
Шеннон, однако, игру принял, не замечая чужого страха, на этот раз его улыбка была едва заметной.
– На двое суток, моя королева. Потом повязка регенерирует ткани. Если хотите, будьте у меня гостьей, для генерал-координатора мы вместе выдумаем чудесную, правдоподобную историю.
Вильма поколебалась напоказ – в ход пошла точно отмеренная доза вежливого сомнения.
– Я не хотела бы вам мешать.
– Ну что вы! Вы мне никогда не помешаете – такое предположение немыслимо, оно задевает здравый смысл Вселенной.
– Вселенная не обидчива.
– Так вы решительно настроены против?
– Пожалуй, не против – я решила не обижать понапрасну высшие силы, ведь когда я попала в беду, они послали мне вас.
В который раз зрительные датчики Вильмы спрятали ее ложь и ее душу, Шеннон не заметил ни мучительной тревоги внучки Кантера, ни ее яркого, короткого торжества. Для него с золотистого женского лица сияли странные глаза без зрачков – чудесные по форме и более выразительные, чем настоящие.
«Технократ чертов», – тут же решила про себя Вильма, смутно догадавшаяся о его состоянии. «Шеннона по его природе забирает на всякие странные штучки, которые совсем не похожи на прозаическую реальность».
Она кое-как устроилась в гироплане. Озерная поверхность лениво проплывала внизу. Машина снизилась и довольно неуклюже ткнулась о покрытие у подножия башни – то ли Шеннон нервничал, то ли не совсем справился с управлением, но это сотрясение неприятно отозвалось в раненой руке Вильмы.
«Хоть и больно, а повезло-то как, – подумала она. – Теперь, после стычки с этими психопатами, он чувствует себя виноватым, а потому не станет меня подозревать, даже если получит к этому новые основания».
Башня поглотила их, кое-что в местной ауре отличалось от жилища Кантера. Меньше изломов, ни следа торжественного и тяжеловесного декора – плавные линии, множество оттенков серебристого цвета.
– Погодите.
Шеннон повозился с карманным устройством.
«Он отключает защиту».
Вильма прошла под аркой, на секунду ощутив колкие мурашки на коже. «Что это было – проверка?»
Дин мысленного вопроса слышать, конечно, не мог, а потому промолчал. Что бы там ни было, преграда уже осталась позади. Внутреннее пространство разительно отличалось и от резиденции Кантера, и от путаного мироздания развлечений – в ней не держали ничего поддельного или неестественного.
Тут не сияло над головой подкрашенное фальшивой лазурью небо. Шмель не сновал по цветам. Стену отчасти покрывали панели хорошего дерева, а отчасти…
– О!.. А это что?
– Да так, ерунда, самый обыкновенный аквариум.
Аквариум, впрочем, обыкновенным не был – оттенки цвета для его обитателей, должно быть, подбирал талантливый дизайнер. Толща воды не позволяла рассмотреть заднюю стенку, заросли водорослей размеренно колыхались, словно их шевелили настоящие волны. Среди растений, кораллов и камней, в туманно-синей перспективе вились бойкие стайки рыб. Их упругие тельца образовывали изменчивые потоки.
Вильме захотелось зажмуриться.
Она поняла смысл.
Душою точно выстроенной панорамы оставались непрерывное движение и глубокий покой – изменчивый и неизменный, воспроизведенный в небольшом объеме за счет гениального выбора оттенков. Таким иногда бывает настоящее море.
– Слишком просто?
– Да.
– Нравится?
– Да.
– И знаете, почему? Что-нибудь посложнее напрочь испортило бы эффект.
Вильма кивнула, избегая разговаривать. Впервые за эти дни нервное напряжение сменилось полной беспомощностью. «Мы, мошенники-любители, думали залезть в их карманы, а по глупости затронули нечто большее. Тут море не воды, а чужих возможностей. Все мы трое – и Кот, и Тони, и я сама, только песчинки, которые хаос и порядок Элама легко смешают в общую кучу».
– Вам не плохо?
– Нет, просто слишком поздно. Покажите, где я смогу отдохнуть.
Гипнотическое ощущение бездны понемногу развеялось. Комната для гостей оказалась самой обыкновенной, но роскошной и очень удобной. По дороге туда Вильма сделала несколько тайных снимков – косяки, расположение окон, вид на аквариум, закрытые шкафы с непроницаемыми дверцами хорошего дерева, светильники, толстый ковер на полу, сам Шеннон с застывшей, странной улыбкой.
– Спокойной ночи.
Она лежала в темноте и смотрела во тьму.
Темнота стояла в душе.
Стоило зажмуриться, как на фоне век начинали плясать белые искры.
Догадка больно поразила Вильму – а что, если и у Шеннона в резиденции нет терминала?
Она ждала около двух часов, то проваливаясь в сон, то выныривая из водоворота фантастических образов, порожденных вечерним аттракционом. Раненая рука почти не болела, повязка прилегла к коже и не мешала.
Через два часа внучка Кантера встала и, двигаясь абсолютно бесшумно, выскользнула из комнаты. В первую очередь она отключила «сур» – систему управления резиденцией. Это легко можно было сделать с маленького пультика у кровати. Теперь квартира не реагировала на перемещения и, следовательно, некстати воссиявшая люстра не могла разбудить психотехнолога. Расположение комнат в виде схемы залегло во встроенной памяти глаз, эта схема пополнялась по мере необходимости. Рыбы в аквариуме равнодушно смотрели вслед странному существу без плавников – для них Вильма была лишь неясным образом за пределами обитаемого мира.
Она же быстро и ловко обшарила гостиную, но не нашла там ничего полезного, проскочила через холл и вернулась к выходу из резиденции.
Защитное поле, невидимое для обычного зрения, для Вильмы выглядело пленкой – безобидной, пока не трогаешь, и малоинтересной, если не нужно выбирать пути для отступления. Арка выхода мерцала так призывно – прямо как ворота в рай. Дин, по-видимому, всерьез позаботился, чтобы Вильма не влетела в опасную преграду – поперек проема был выставлен символический, но довольно прозрачно намекающий на истинное положение вещей барьерчик.
«Он не знает, что я вижу мир совсем не так, как видят они», – с некоторым удовольствием подумала внучка Кантера и вернулась в холл.
В попавшуюся по дороге ванную комнату заглянула мимоходом – и так было понятно, что там нет никого. Скорее всего таких местечек в резиденции отыскалось бы несколько, в расчете на ватагу гостей, но сейчас во всем пространстве, отведенном башней обер-координатору, не было никого, кроме Шеннона и самой Вильмы. Внучка Кантера закрылась в ванной, поколебавшись, на всякий случай включила освещение вручную и бегло осмотрела вещи. На полу лежал ковер, который отлично глушил шаги – это понравилось. Ящички трельяжа оказались по большей части пусты, той особой тоскливой пустотой, которую придает мебели длительная ненужность. Чистота, порядок и ни единого уголка, где оказалось бы что-нибудь полезное.
Вильма алиби ради смочила руки водой и выбралась наружу.
В гостиной стояла тишина, не нарушаемая ничем, кроме шелеста легких пузырьков в аквариуме. Дверь справа вела в бильярдную комнату, следующий переход – в домашнюю оранжерею. Там колыхалась влажная духота, было тепло и пахло цветами. Капли воды ползли по кожистым листьям. В глубине, среди листвы, причудливо искривленных веток и бледных ночных цветов, то ли возился питомец, то ли работала климатическая установка. Раздался резкий крик, наподобие свирельной трели, но это оказалась всего лишь запертая в клетке птица. Рядом с клеткой горел фонарик. С полминуты они смотрели друг на друга – девушка и птица. Девушка отступила, птица повозилась и затихла. Терминал мог находиться где угодно – в том числе и в укромном уголке оранжереи, хотя такое влажное место казалось странным и неудобным. Он мог оказаться даже в кармане куртки координатора. Вильма сдалась и потихоньку попятилась, почему-то не желая поворачиваться спиною к живой массе растений. Птица свистнула вслед.
В гостиной Вильма терпеливо выждала, пока успокоятся нервы, прислушалась – было очень тихо. Имело смысл обшарить кабинет, и винтовая лестница в углу вела как раз туда, но, поймай обер-координатор гостью в собственном кабинете, и для ночных блужданий уже не подобрать безобидного объяснения.
Она решилась и осторожно взбежала наверх. Преображенный ночным зрением, интерьер кабинета принял призрачный вид и наводил на пустые мысли о потусторонней природе места, но Вильма только цинично ухмыльнулась.
Координаторского терминала, конечно, не было нигде. Не оказалось даже простенького компьютера. «Сейф, должно быть, в спальне».
Вильма без церемоний выдвинула несколько ящичков стола, тщательно обшарила их и собрала немногие бумаги – в основном ими оказались фотографии. На изображениях преобладали нежные и округлые женские лица, стройные фигурки высоких пропорций и непринужденный антураж. Снимал, очевидно, сам координатор, по крайней мере, его не было ни на одной фотографии, зато на лицах моделей горел искренний, и даже экзальтированный интерес. Некоторые были обнажены, одна дерзкая нимфа, с волосами бледными, словно крылышки моли, расположилась в совершенно экстремальной позе.
Вильма тихо затряслась от смеха и сложила карточки на прежнее место. «Если Шеннон водит их всех сюда, то какого черта держит в общей кучке изображения? И ящичек не заперт. Или подружки не из любопытных (ну уж это вряд ли), или технократа развлекает их бешеная ревность».
Она уничтожила следы обыска и уже собиралась закрыть ящик, когда обнаружила любопытный предмет. Обычный лист бумаги, слегка помятый, с оторванным уголком, сложенный вдвое. Кто-то, скорее все сам психотехнолог, покрыл его поверхность уже побледневшими от времени каракулями, причем, преобладали неразборчивые надписи и скупые, наподобие чертежей, зарисовки.
«Занятно. Что-то он мне напоминает».
Чертеж походил на план квартиры, изображение которого осело в зрительном устройстве Вильмы. Она прикинула так и сяк и поняла, что план аквариума намечен явно, но вот с северной стороны… Она, прихватив с собою листок, поспешно скатилась с лестницы. Рыбы таращились сквозь грань миров. «За резервуаром спрятана комната». Время шло, Вильма металась вдоль поддельного океана, в упрямой надежде отыскать проход.
– Помогите мне, святые…
Она провела рукой по стеклу – нигде ни выбоины, ни зацепки. Панели стен казались гладкими. Рыбы, почуяв чужое движение, заметались в подсвеченной толще воды.
– Пропадите вы пропадом, молчуны…
Внучка координатора шлепнула ладонью по непробиваемому стеклу и – о чудо! – стена с аквариумом слегка подалась под рукою.
«Шеннон не любит закрывать внутренние двери резиденции, как не имеет привычки прятать личные вещи».
Вильма, уже в полной уверенности, налегла посильнее, и аквариум, вместо того, чтобы вдавиться внутрь панели, отошел в сторону – сработали невидимый датчики.
По ту сторону было не очень просторно, но вполне сносно. Столик приткнулся у стены, персональный терминал Дина (маленький, плоский, с закрытой крышкой) лежал на нем, очень удобное кресло стояло напротив. Это кресло приглашало присесть, недоверчивая Вильма сначала попробовала рукой – нет ли подвоха, потом опустилась на сиденье и пристроила разъем в уголок своего зрительного устройства. В тот же миг изображение развернулась и сделалось очень ясным.
Судя по нему, терминал использовался в основном для общения с другими координаторами – всплыла картинка спальни в чужом доме, колоритная фигура сухопарого старика под белым одеялом. Внезапно разбуженный технократ заворочался, брюзжа себе под нос что-то вроде: «Чертов энтузиаст Дин»
Пришлось немедленно оборвать связь. Лейтен, скорее всего, уже понял, что компаньонка лишилась кулона, он ждал сообщения, и мог получить его прямо сейчас. Но не крылась ли в очевидном поступке возможность разоблачения?
Припертая к стене обстоятельствами, Вильма все же осмелилась. Она использовала адрес Тони, в надежде, что тот носит компьютер с собой.
Некоторое время не происходило ничего. Потом выплыли неопределенные пятна – внучка Кантера узнала в них болотистую панораму, видимую из-под прозрачного купола. Лейтен сидел на полу, в той самой круглой комнате, которую она покинула шестьдесят часов назад. Судя по ракурсу, работающее устройство лежало рядом. Тони опустил голову (голову Константина Рассвета) на скрещенные руки и дремал так, как это случается только у людей, переживших мучительно длинные часы тревоги и ожидания.
– Эй! – позвала Вильма, избегая называть имя.
Лейтен вздрогнул и посмотрел прямо ей в лицо. Вернее, он перевел взгляд на собственный компьютер, но Вильма могла наблюдать каждую мелочь его облика – мятый воротник, покрасневшие от бессонницы веки, усталую, напряженную позу.
– Горного тумана сегодня нет, – произнес он условленную фразу и улыбнулся с искренней радостью, но Вильме в тот момент было не до мелочей.
– К чертям условный язык, – произнесла она быстрой скороговоркой. – Надеюсь, хоть этот канал не слушают… По крайней мере с моей стороны.
Лейтен кивнул.
– Старым адресом больше не пользуйся, – продолжила Вильма все в той же манере, – За меня не беспокойся и больше меня не ищи. Знаешь, я потеряла свой прекрасный кулон. Позже соединюсь с тобою снова и передам кое-что интересное. После этого уходи и начинай наш проект. Один, без меня. После того, что я сейчас сделала, мне придется отпасть на время.
– Что ты натворила? Там опасно?
– Встретимся после завершения в условленном месте, отсчитай два месяца от прежней даты – ответила Вильма, в надежде, что Тони поймет как надо. – Ну все, короткая пауза, друг. Оставайся пока наготове.
Пару минут она поманипулировала с терминалом, формируя для Константина Рассвета визу в Элам. Приглашающей стороной она, подумав, указала самого Шеннона, поскольку не была уверена, что другой вариант не отвергнет система управления городом. Теперь человек с чипом второго близнеца, мог спокойно пройти сквозь контрольную систему в аэропорту. Вопрос о возможной реакции Шеннона на такой подвох оставался открытым.
– Ты на месте, друг?
Изображение Лейтена на внутренней стороне очков появилось и окрепло.
– Я здесь.
– Все готово. Я сделала это. Отключаюсь. Прощай.
Она ощутила блаженство – ликование, которое возникает после хорошо проведенного дела. На открытом воздухе, должно быть, уже рассвело, там пятна утренней зари проникали сквозь толстые стекла, или бродили по стенам, подкрашивая их в теплые тона.
Вильма замешкалась всего на минуту, собираясь уничтожить следы своего вмешательства, но поняла, что не знает, как это сделать. Терминал Шеннона не позволял ничего подобного. Все ее попытки с обидным постоянством кончались ничем. «Конечно, этот терминал личное имущество обер-координатора. Надо успокоиться и понять, как с ним обращаются».
Она вскинула голову на легкий звук и обомлела. Силуэт обозленного Дина укором возник прямо в проеме.
Она, не тратя слов, вскочила, бросилась ему навстречу, и, в общем-то, рассчитала правильно. Раздраженный обер-координатор, не желая прикасаться к Вильме, отстранился.
Внучка координатора выскочила в гостиную, промелькнула в холл, пробежала коридором и оказалась перед аркой.
Арка зияла. Защитное поле сияло.
По ту сторону призывно маячило утро.
– Вильма, стойте!
Она, подстегнутая криком, подхватила легкий барьерчик, метнула его в проем арки и бросилась следом, ожидая мучительного прикосновения поля. В эту минуту ее страх перед местью обманутого Шеннона оказался так велик, что даже самоубийство показалось бы Вильме сносным способом избежать расправы. Поле, которое встретилось с брошенным предметом, ненадолго погасло – видимо, вмешался сур, стремясь избежать смертельного поражения человека. Попади Вильма под арку чуть пораньше или немного попозже, она и так получила бы удар, достаточный для болевого шока. Через миг все вернулось на свои места, и проход закрылся – то ли система успокоилась, то ли вмешался Шеннон и взял управление на себя.
Но Вильма ловкой рыбкой проскочила под аркой – как раз в ту самую долю секунды, когда поле еще оставалось выключенным. Потом она опрометью пронеслась коридором и только возле лифта обнаружила, что стоит на полу босиком. К левой пятке прилип потерянный конфетный фантик. Туфли так и остались в резиденции.
– Вильма, стой, остановись! – кричал Шеннон.
Он замешкался и не побежал следом, видимо, не сумел вовремя разблокировать проход.
«Мне надо уйти, и подальше, и к Кантеру нельзя возвращаться. Дело, считай, провалилось, связь с Тони оборвана и я теперь не знаю, как сбежать из Элама».
Она быстро пошла по коридору прочь, стараясь скорее достичь лифта и держаться как ни в чем не бывало.
Глава 4. Подробная оценка ущерба
Элам, спустя некоторое время
– Какого беса вы, мой дорогой коллега, бросаете где попало свой терминал без пароля? – грубо спросил своего друга генерал-координатор Кантер.
Оба сидели на парящей платформе ресторана «Восхождение». Палила полуденная жара.
Дин (злой и плохо выспавшийся) ответил коротко:
– Не знаю. Кажется, я его устанавливал. К тому же, терминал лежат в тайнике.
– Надо было, как и положено, держать его или при себе или в сейфе.
– Идите к черту, Влад! – довольно рьяно огрызнулся Шеннон. – Я не люблю, когда оттопыриваются карманы. А взлом сейфа по силам любому криминальному профессионалу…
– Вы легкомысленный дурак.
– Это вы оказались легкомысленны. Следовало предупреждать, что девушка не в меру проницательна. Она с сумасшедшинкой под черепом. Ни один полноценный человек не нашел бы моего тайника – вы, кстати, в первую очередь не нашли бы его.
Кантер отмахнулся от друга и пробормотал нечто нечленораздельное и неодобрительное. Обер-координатор отметил про себя, что коллега сильно сдал физически – фигура оставалась подтянутой, но волосы побелели до пепельного цвета, а худощавое лицо без возраста выглядело бескровным. Временами, когда Кантер преставал следить за собой, в его мимике проглядывали страдание и неуверенность.
«Я слышал, что он серьезно болен, и, похоже, это не сплетни».
– Много пакостей она натворила? – уныло переспросил Кантер. – Не понятно, чего моя внучка добивалась этим скандалом. Расскажите еще раз, причем, все по порядку.
– Сначала дело шло легко и естественно – я проверил ее…
Шеннон замешкался, не зная, стоит ли говорить другу про обморок Вильмы.
– И мне показалось, что она плохо переносит манипуляции, – добавил он на всякий случай.
Кантер только махнул рукой. Его длинные пальцы выглядели истончившимися и худыми.
– Мне плевать на ее ощущения…
Влад произнес эту фразу с такой прямотой, что более корректный Дин Шеннон испытал некоторый дискомфорт.
– Мне плевать на все, кроме конечного результата, – упрямо повторил Кантер. – Вы сумели откопать что-нибудь подозрительное?
– Нет.
– Что вы видели в ее мыслях?
– Детские страхи, фантазии, злая собака, унылый северный пейзаж, болото, и все остальное в том же духе.
– Еще?
– Больше ничего.
– Что вы делали потом?
– Я почувствовал некоторую вину и повез ее поразвлечься на имитатор реальности.
– О!
– Вы знаете, что это безобидно. Я прервал тур, как только заметил, что девушка по-настоящему устала. Мы вместе отужинали в ресторане и…
– Что-нибудь еще случилось?
– Да так, глупости, мелкий инцидент – на выходе из псевдореальности в Элам, нас попытались ограбить. Обычные подонки из опустившихся наркоманов. Тогда я воспользовался «кнопкой», вызвал полицию, потом предложил Вильме ехать домой, но она расстроилась, была вне себя и почему-то опасалась встречи с вами. Помня о нашей договоренности, я не настаивал, потому что хотел завоевать ее доверие.
– И что?
– Потом привез девушку к себе, ночью она нашла мой терминал и использовала его.
– Вы с нею спали? – без околичностей спросил Кантер.
– Нет!
– Жаль, – заявил генерал-координатор. – Не надо было стесняться. Может быть, тогда у нее не осталось бы времени сотворить то, что уже сделано. Кстати, она повредила что-нибудь ценное?
– Нет. Я проверил всю информацию и все сделанные ею изменения…
Шеннон вздохнул и добавил:
– Она всего лишь воспользовалась терминалом, чтобы пригласить в Элам одного человека. Как будто бы от моего имени, но понятно, что виза липовая. Понимаете, я не вижу во всем этом никакого смысла.
– Кто он?
– Родной брат Павла Рассвета.
– Не понял.
– Он брат-близнец известного вам декан-координатора.
Кантер задумался, барабаня бледными пальцами по столешнице.
– Что известно о брате Рассвета?
– Он чокнутый.
– О!
– Вот то-то, что «о!». Если тип действительно воспользуется визой (а почему бы нет?), то наш коллега получит изумительного родственника на шею.
– Он отправит его обратно, в провинцию, где ему и место.
– Очевидно. Но испорченные дни Рассвету гарантированы. Вы видите в этом какой-нибудь смысл?
– Признаться, никакого смысла не вижу. Под маской брата может явиться кто-то другой?
– Такое едва ли возможно. У бедняги, естественно, уникальный чип. Человека можно убить или лишить сознания, а его индекс-чип – вырезать из тела, но вот вживить другому…
– Не получится?
– Нет, не получится. Чип не будет функционировать ни автономно, ни в контакте с чужой биосистемой. Если хотите, энергетическая и химическая несовместимость.
– Схему сложно подделать?
– Попытки случаются время от времени. Обычно, их легко раскрывают, а наказывают исключительно сурово, так что…
– Вы думаете, что моею внучкой двигали обычные хулиганские мотивы?
Шеннон задумался.
– …Трудно сказать. С одной стороны, похоже на то – она типичное дитя приюта. С другой стороны – откуда девушка могла знать про безумного брата декан-координатора? Ответить нетрудно. Ее умело направляли, и некто осведомленный, скорее всего, хочет публичного скандала накануне голосования. Он плутует и в ход идет все – братец-психопат, эксцентричные выходки вашей внучки…
– Есть возможность этому помешать?
– А нужно? – честно спросил Шеннон. – Раз мы оба предупреждены, значит, не беззащитны. Что же касается неприятностей Рассвета – пусть выкручивается из них сам, как пожелает. Я прощупаю его намерения. Если он собирается нас поддерживать, то можно попытаться ему помочь, в противном случае я лично умываю руки.
– Мне очень не нравится потенциальный чужак в Эламе.
– Да бросьте! У нас тут преизрядно собственных, доморощенных подонков. Одним больше, одним меньше – какая разница… В конце концов, подлинность брата всегда можно проверить, они с Рассветом близнецы, а это резко упрощает дело.
– Одинаковая внешность, общая группа крови, органов…
– Вот именно, что общая для них обоих.
– Брат Рассвета точно не в себе?
– Совершенно точно.
– Я хочу видеть этого человека.
– Думаю, нечто подобное еще можно будет устроить. Остается последний вопрос, что делать с вашей беглой внучкой? Девушка скрылась, чуть ли не пройдя сквозь защитное поле, и я понятия не имею, обращаться ли теперь в полицию.
– Рассвет начнет самостоятельно исследовать обстоятельства?
– Очень может быть, что и начнет. Тогда мне придется взять вину за визу для близнеца на себя.
– А справитесь?
– Я-то придумаю для него правдоподобное объяснение, – мягко усмехнулся Дин. – А вот ваша внучка…
– Она меня больше не интересует, – жестко отозвался генерал-координатор. – Вильма совершенно не оправдала моих ожиданий. Что ж, займусь поисками другого человека на освободившееся место.
– Так мне обращаться в полицию?
Кантер помолчал.
– Пожалуй, нет. Не стоит этого делать. Я отыщу ее своими средствами и поставлю точку в деле. Забудьте о ней. Считайте, что этой девушки больше нет.
Шеннон дрогнул в душе – голос старого друга звучал очень убедительно и вместе с тем равнодушно. В приговоре не чувствовалось ни единого оттенка игры или фальши.
«Вот так вот. Без колебаний и самокопания. И собственный физический развал ему не мешает».
– Мне пора уходить. Всего доброго, Влад.
Он ненадолго остановился у барьера, отрешенно рассматривая людей внизу. Мелькнул знакомый – ненадолго Дину показалось, будто он видит не кого иного, как самого Рассвета, но расстояние обычно мешает истинно человеческим глазам, а потому эламит отвернулся, решив что наверняка обознался. В прохожем присутствовало нечто чужое, нерассветовское.
А ста метрами ниже, на твердой земле, Тони Лейтен как раз запрыгнул в такси, изо всех сил борясь с искушением немного отодвинуть момент встречи с «братом».
Шеннон же побрел вдоль ограждения к своей машине, переживая весьма неприятное, и прежде не особенно знакомое ему чувство – грусть, переходящую в муки совести. Вильма ему нравилась, несмотря на инцидент с терминалом, но в повседневной жизни Элама была бесполезна, а Кантер не нравился, но оставался необходим. Дин прикинул, что может произойти с девушкой в ближайшие дни – варианты получались очень разными, но все были безобразны с эстетической точки зрения и это только усиливало дискомфорт самого Дина. Обер-координатор вернулся в Гуманитарный Центр и проработал там до вечера, а ближе к ночи, освободившись, посетил несколько увеселительных заведений, методично выбирая развлечения подороже. Ближе к утру Шеннон вымотался и был изрядно пьян. Незнакомая женщина держала его под руку цепкими лапками, пытаясь придать координатору вертикальное положение и затолкать добычу в такси. По дороге хмель отчасти выветрился, а потому охваченный подозрениями Дин позаботился, чтобы незнакомка не попала в его резиденцию.
Дама так и осталась по внешнюю сторону арки, в ярости и едва ли не в слезах, уничижительно оскорбляя беглеца, а психотехнолог в состоянии пьяной недоверчивости отправился проверять сейф, в котором со вчерашнего дня отлеживался терминал, накрепко защищенный паролем.
Под самое утро координатору приснились странные и завораживающие глаза Вильмы, которые незаметно сделались частью разветвленного, сложно выстроенного кошмара…
Он проспал до следующего полудня, проснулся в состоянии разбитом, а потому решил на будущее проявлять большее благоразумие и заняться неотложными делами всерьез. День выдался выходной, как и следующий день, а еще через один день психотехнолог Дин Шеннон, уже имевший достаточно времени поразмыслить, увиделся с координатором по фамилии Рассвет, и эта их встреча была обставлена как случайная.
Оба встретились в кулуарах, после заседания, на котором не были главными лицами, а потому могли без особых сложностей оставаться в тени.
Рассвет, который тоже выглядел усталым, охотно откликнулся на приветствие Дина и пожал ему руку, потом они обсудили все понемногу – в том числе финансовую сторону проекта, в котором Шеннон был заинтересован. Голосования ждали через шесть недель, и Рассвет твердо уверил обер-координатора в своей поддержке (лично ему она ничего не стоила).
Уже собираясь уходить, Дин замешкался всего на минуту, словно бы вспомнив кое-что необычно забавное и грустное одновременно.
– Нам нужно будет связаться через пять дней, когда формулировки для голосования будут готовы, обдумаем детали вместе. Надеюсь, моя проблема со связью уже будет решена. Кстати, как ваш терминал, коллега – он исправен?
– Не понял, – ответил Рассвет, слегка обозлившись.
– Не поверите, я не в ладах с электроникой, вечные проблемы, и вот позавчера мое персональное устройство…
– Что?
– Я его уронил на пол.
– Отдайте ремонтникам.
– Так и сделал, но после у меня осталось ощущение, что в вещице кто-то слишком покопался.
– Бред собачий! – очень невежливо сказал Рассвет.
– Нет, не бред. Если вам приходили от меня сообщения нелепого толка, допустим, провокационные, бессмысленные или оскорбительные, не торопитесь принимать все это на веру. Фальсификатору могут оказаться выгодными конфликты и неприязнь в Совете.
– Я ничего такого не заметил, – не очень искренне отозвался декан-координатор.
– Тогда забудьте об этом, я просто несчастный человек, параноик, когда дело касается работы, – с самым виноватым видом пояснил Дин.
